Черный цвет впереди, белый и алый за плечами.
Они были единственным украшением ожидающегося приема, и других не требовалось.
Прямо перед ними, но на другом конце зала, возвышалось... Было натянуто... Темнело или мрачнело... Одним словом, черт знает, что такое, но больше всего напоминающее полотняный экран кинотеатра. Только полотно было не белого, а, разумеется, лояльного Ночи цвета, и висело в воздухе само по себе, слегка колыхаясь по краям, хотя воздух был неподвижен. У края сей непонятной хреновины притулился Непонятый Менестрель, спиной прислонясь к колонне и заплетя по-походному ноги. На коленях у него возлежал любимый линхельван. В очевидной меланхолии великий певец на злободневные темы бздыннькал на струнах без видимого ладу, пристроив инструмент на манер гуслей, и, самое интригующее, был абсолютно трезв.
Переодеться он не пожелал, оставшись в зеленом суконном камзоле и кожаном колете поверх него, в которых проходил все свое путешествие. Зато сияли демонстративной чистотой новые сапоги с начищенными до блеска серебряными шпорами — чтобы оные были всем видны, ноги аристократ-музыкант вывернул под поистине невозможным углом.
Композиция, которую он собой изображал, воплощала не иначе как Вселенский Пофигизм.
Керита видно не было. Смешение основных волшебных красок у трона и Менестрель, самозабвенно "мызицирующий" на полу под колонной, — это и было первое зрелище, представленное взгляду пестрой толпы людей и нелюдей, почему-то одновременно вывалившейся из черного полотнища — которое оказалось всего-то навсего широким куском вырезанного Пространства, мгновенно затянувшего прореху, как только последний посетитель Черного Замка перешагнул через край.
— Добрый вечер, дамы и господа. Я рад приветствовать вас в своих владениях. — Прозвучал негромкий голос Хозяина торжества.
— Братец, ты совсем обнаглел!
— Ар?! Откуда ты здесь?
— Готовься к смерти, Темный! — Прореагировал каждый в меру своих желаний.
— Господин де Морральен, потрудитесь объясниться... — Ровный и спокойный голос господина Нариа заставил умолкнуть всех, невзирая на чины и звания. Собрание переглянулось, кое-кто спрятал огненный меч, еще кое-кто, пользуясь моментом, спешно чмокнул первого в щеку и отпрыгнул в сторонку, чтоб окружающие чего не подумали.
— Вот это я и называю умением грамотно управлять, — хмыкнул де Морральен, зачем-то сдувая невидимую пушинку с левого плеча. Его свита совершенно синхронно улыбнулась, но улыбки были странными...
— Я же говорил, что они все сволочи! — Подал голос от плинтуса Менестрель. Хотя его никто и не спрашивал.
Поэтому он персон не уточнял.
Собрание переглянулось и загомонило снова:
— Братец, куда ты дел моего сына?
— Лори, ты что, не видишь, он абсолютно самовлюблен! Сейчас мы с Аром у него спросим...
— Любимая, отойди в сторонку! Мне нужно его убить, ты мешаешь.
— С ума сошел, псих?! Он мой брат! Каким бы он ни был Темным, а убивать его не позволю! Сама убью, если надо будет, но другим не дам!
— Ой, Ар... Как ты меня назвал?
Один господин Нариа в этой комедии положений почему-то участвовать не пожелал. Подойдя к восседающему на манер особо просветленного монаха Менестрелю, он склонился над ним и вежливо проговорил:
— Уважаемый, сдается мне, вы — своеобразный распорядитель на этом торжестве бедлама. Сделайте что-нибудь. А то ведь уши вянут, и время идет, между прочим...
"Распорядитель" воззрился на полицейского, как вор в законе на принципиального судью. Неопределенно хмыкнул. Встал, закинув линхельван за спину, и нахально прошел сквозь компанию из королевы, госпожи Хэлли и Архангела, хотя совершенно спокойно мог их обойти. Походя толкнул в бок Ара, подмигнул госпоже Хэлли и шутовски раскланялся с гневно насупившейся королевой. От такой наглости все притихли на несколько секунд, и родовитый граф ар-Штосс, неторопливо приблизившись к трону, громким суфлерским шепотом (истинно швейковским тоном!) доложил:
— Их благородие порядка желают!
— Да будет так! — Умудрившись совместить ироничность с громогласностью, а ухмылку с величием, произнес Наместник Тьмы.
Подумал: "Откуда ж ты, стервец, Гашека-то знать можешь?"
И раскрыл свой зонт.
Ничего сверхъестественного не произошло...
Просто возник из ниоткуда резной дубовый стол, ничем особенным, кроме фигурно выточенных ножек, не отличавшийся. Да и те не представляли собой ни грамма интересного — никаких вам скалящихся черепов, никаких костей, как человеческих, так и чьих-либо еще. Равно как и прочих заезженных атрибутов вкусовых пристрастий Темных.
Белая скатерть опустилась следом.
Обыкновенная, нейтральная мебель. Появившийся следом за ней голем, грустно глядя нарисованными глазами, принялся расставлять тарелки, разномастные бокалы, сложносоставные приборы столового серебра и кувшины с бутылками. Он сервировал стол под легкий фуршет, как сей прием обозначили бы в родном Мире Наместника. Ничего плотного и тяжелого, так, легкая закуска и слабоалкогольная выпивка — как необходимый фон для задушевного разговора...
Гости наблюдали за приготовлениями любопытно-удивленно-голодными глазами. Даже Архангел подзабыл свои агрессивно-наступательные порывы, скорее всего, отложил их до лучших времен. Он был занят делом: пытался осторожно и мягко отклеить от себя ненавязчиво липнущую к нему на шею девушку. Не стоит осуждать госпожу Хэлли — блюстители "облико морале" могут сами попробовать на себе ангельский поцелуй, а потом уже возникать с претензиями. Господин Нариа, не забыв вежливо поприветствовать свою королеву и ее наперсницу, скептическим взглядом оценил светловолосого голубоглазого верзилу шириной плеч с двухстворчатый шкаф. Крыльев и доспехов не было, но при толике фантазии оные легко домысливались. Покосился на Наместника, не потрудившегося встать. Неизвестно, что он в нем рассмотрел, но, во всяком случае, сесть зачем-то постарался поближе к нему...
Рассаживались по странной системе, немно го похожей на обычное "чередование своих и чужих", применяющееся на протокольных мероприятиях между закадычными врагами. Во главе стола, что логично, устроился Наместник — худой, длинный и черный.
Слева от него, на ходу быстро подправляя расческой пару выбившихся прядей, опустился господин Нариа.
Справа хотела было сесть королева, но как-то так получилось, что ее бесцеремонно оттеснила одна из Наместниковых девушек — черноволосая. Господин Нариа далеко не сразу узнал в этом сверхоблегающем мужском платье пропавшую дочь своего политического противника — грыб кресс, у нее даже выражение глаз как-то странно изменилось!
Обиженно фыркнув, Ее Величество устроились поодаль.
После господина Нариа, обворожительно улыбаясь, в таком же бесстыжем костюмчике опустилась дива Френ. Она отделила от него очевидную парочку — госпожу Хэлли и Архангела.
— Минуточку, братец! — Все же вспомнила королева. — Не пудри мне мозги, где мой сын? Где Керит?
— Где, где... В библиотеке! Где еще ему быть? — Безразлично отмахнулся хозяин торжества. Прищелкнул пальцами. — Вот твой Керит. Принимай по описи.
Возник означенный книжный любитель не где-нибудь, а аккурат между Аром и Хэл, явно еще не выплывши из двадцать мохнатого по счету фолианта. Очки на нос — и вышел типичнейший студент-заучка из Селинианской Юстициарной Академии! Таково оказалось мнение господина Нариа, реакции же некоторых присутствующих были более оригинальны....
Увидев своего недавнего спутника, услышав, чей он сын, и поняв, чей племянник, Менестрель побледнел и стал как белый декоративный мыш с красными глазами. Медленно передвигая ноги, он двинулся и уселся на место рядом с госпожой Хэлли. Его, в свою очередь, отделил от королевы, чей многообещающий взор доводил беднягу до ступора, безукоризненно элегантный Стив, воспользовавшись моментом, чмокнувший королеве ручку.
Белый голем наполнил бокал Аларика де Морральена густой и тягучей красной жидкостью.
И Наместник Тьмы встал и поднял первый тост:
— Здесь собрались вы все, мои друзья и недруги, сподвижники и противники, соратники и соперники. Я собрал вас всех, чтобы наконец-то поставить точку в одном старом затянувшемся споре... Так выпьем же за настоящий спор благородных людей, как одно из немногих средств в этом мире, способное заставлять вершить самые невозможные дела!
И, не дожидаясь остальных, испил до дна свой бокал. Переглянувшись, собрание поддержало бравый, хотя и малопонятный тост. Королева Дрейк была задумчива, Ар — явственно недоволен, госпожа Хэлли искоса метала в Наместника презрительные взгляды, раскалывавшиеся о него, как сосульки о танк.
Им не дали времени скоординироваться и выработать общую тактику и стратегию. Никто не мог предполагать, в какой окажется команде.
Повисло неприятное молчание. Чтоб разрядить обстановку, господин Нариа сказал:
— У меня был налит настоящий золотой семарангский коньяк, у вас — какое-то вино из десертных сортов, у почтенных диар и господ тоже свой напиток у каждого. Как я полагаю, наиболее любимый. Ваше внимание к гостям делает вам честь.
— Благодарю, польщен, что мои скромные усилия были оценены по достоинству, — церемонно ответствовал ему Наместник. И разговор так бы и потек в салонном духе жеманного Верхнего города, кабы не прямолинейный Ар, который физически не мог сидеть за одним столом со своим кровным врагом.
— Вы ошиблись только в одном — он сам пьет не вино, а кровь!
Почему-то сей проникающий выпад не произвел того шума, на который Архангел рассчитывал.
— Да, я пью кровь, — согласился, как с ребенком, Наместник. — И еще двое из тех, кто сидит за этим столом, тоже пьют человеческую кровь. Пить иные жидкости они просто не могут — вампиризм, знаете ли... Их зовут Френ и Стив.
Вампиры чуть привстали из-за стола, и церемонно раскланялись.
— Где же вы отыскали таких оригинальных соратников? — Господин Нариа решил взять на себя роль "оживителя общества", а то ведь так и придется сидеть в молчании. И потом, он и так собирался разрешить некоторые интересующие его вопросы...
— О, в иных Мирах данный вид не столь уж и экзотичен. Они оба работают на меня на контрактной основе, по соответствующе оформленному договору... Первый из них — Стив, — указал мановением серебряной вилки довольный работодатель. — Он инкуб, то есть специалист по соблазнению женщин. Он был первым в моей свите. Именно он нашел для меня Френсис, помог уладить юридические вопросы с ее прежним хозяином, и вот теперь она здесь. Она — универсал.
Пока Хозяин упражнялся в велеречивости, господину Нариа понадобилось вновь поправить волосы — какая ведь морока с такой роскошью на голове! Его рука как бы невзначай скользнула под воротник, а потом невероятно быстро, как у фокусника, метнулась к фужеру де Морральена, который в этот момент вновь наполнял кровью белесоватый голем. Сам Темный Рыцарь как раз в этот момент представлял свою свиту, и, будем очень надеяться, ничего не видел...
— Тогда, пожалуй, стоит выпить за верных помощников, — предложил второй тост полицейский.
— Великолепная мысль. — Согласился Наместник Тьмы.
Он выпил, и выпили все.
— Странный букет. — Сказал де Морральен. — Чувствуется некая химическая примесь, не больше грамма вещества, добавленного, быть может, для вкуса... У людей оно вызывает почти мгновенную остановку сердца. Ах, мой дорогой господин Нариа, где же ваша маленькая капсула, что вы носили под воротником? Вы же берегли ее на крайний случай, как же вы будете без нее обходиться?
Френсис, жеманно потянувшись, обернулась к полицейскому, вертя в пальчиках миниатюрную стальную вилку. Тот никак не отреагировал — он уже знал, что все равно защититься не успеет.
— Вы довольны вашей проверкой, мой друг? — Склонив голову, поинтересовался Наместник. — Надеюсь, она была последняя. Меня, к сожалению, нельзя убить. По крайней мере, никому из вас это не удастся. Даже вам, мой... Более удачливый соперник. — Он кивнул готовому атаковать Ару. — Причем даже не потому, что я сильнее вас как воин. Впрочем, не будем забегать вперед. Мы уже перекусили, тогда, может быть, послушаем сказку?
— Не понял изощренного юмора... — Робко вякнул Менестрель.
— Сказку. Или, если хотите, быль...
В зале неожиданно погас свет, но зато засветилось вдруг похожее на кусочек Тьмы полотно. На нем, медленно проявляясь, начинали двигаться фигуры, и в неярком рассеянном свете было очень хорошо видно мужчину, похожего на Наместника Тьмы, девушку, похожую на госпожу Хэлли, молодую женщину, похожую на королеву Дрейк... Звука не было, картинки были немыми. Только сухой, по-военному четкий голос де Морральена комментировал происходящее.
Но все-таки первым был не голос Рыцаря Тьмы. Первым голосом в этой странной мизансцене, театре колдовского мира, порожденном фата-морганой, звучал тот, что каким-то извращенным линией судьбы эхом вечно сопровождал Наместника. Этот голос, звенящий, но без патетического надрыва, дрожащий от холодной ярости, а не трусости, отчаянный — но на Грани истинного безумия, был неотделим от Наместника Тьмы.
Потому что звучал этот голос вечно внутри него самого.
Моя душа сошла на ноль.
На металлический каркас.
Нечеловеческая боль
Закрытых глаз!
Не человек и не герой,
Больное пламя моих вен,
Я создан был чужой рукой
Из лабиринта черных стен...
Иди, и руки на плечо!
Вперед, не думай ни о чем.
А за чертой, два шага в тень,
Пылает день...
— ...Это начиналось как безобидная забава компании друзей, любивших сказки, приключения и волшебство, и не ценивших Жизни, в которой они были вынуждены обитать. Компания была очень маленькая, тесно сплоченная, и состояла всего из трех человек... — Медленно, как волны в глицерине, разносились по залу слова. — Названые брат с сестрой и их общая подруга, в которую был влюблен юноша. Жили они не то чтоб мирно, но весело, хотя чего-то им недоставало в Жизни. И тогда сестра решила, от скуки ли, от нечего делать или от мнимого недостатка внимания к себе, написать собственную сказку, про то, как похитил ее коварный иномирный бог Эссалон и решил почему-то не много, не мало, а усадить ее на трон одного из своих королевств, после того, как угасла предыдущая династия... По условиям игры, все написанное становилось правдой, и брату просто не пришло на ум, что свою сказку сестра не считает реальностью. Он решил спасать ее взаправду, не понарошку, и после нескольких неудачных попыток — помилуйте, разве ж можно спорить с Автором в его собственной книге! — принял решение, которое оказалось роковым... Он заключил договор с мессиром Воландом, и принял на себя вакантную должность Темного оппонента Светлого бога Эссалона. Только так он смог войти в мир, из которого его изгнали родная сестра и любимая подруга. Изгнали, поскольку обнаружились категорические разногласия троих Авторов по поводу развития сюжета. Но — ш-ш-ш...
И каждый шаг решает плеть,
И каждый вздох считает боль.
Мне не допеть, мне не успеть,
