-Спас даже дважды, как я теперь понимаю.
-Именно. Я удивлялся его покорности тебе, пока не узнал о твоем происхождении. Мне также очень не понравилось твое знакомство с Квентином.
-А с Квентином-то что не так?
-К счастью, пока все в порядке. Я вовремя удалил его.
-Удалил?! Квентин уехал домой, получив дурные вести от отца... Или это твоих рук дело?
-Ты угадала. Нет, я не инсценировал связь Квентина с его отцом, просто создал нужную обстановку там, у него дома, и подкинул королю мысль вызвать сына.
-Создал нужную обстановку? Взбунтовал провинции, населенные троллями, поднял восстание гномов? И все только на благо наследнику!
-Я уверен в этом, несмотря на твой ироничный тон. Обстановка в королевстве уже накалилась до предела, эти восстания были лишь вопросом времени.
-Ты тоже берешь на себя смелость судить других. И даже больше — управлять историей.
-Историей — громко сказано. А вот насчет суда верно. Я беру на себя ответственность судить других. Например, тебя. Ты безжалостная жестокая убийца, и тебя давно пора остановить.
-Хм, кажется, твой гуманизм дает сбои.
-Ты думаешь, я собираюсь убить тебя?
-Думаю, да. Также думаю, что вряд ли тебе это удастся.
-Смерть — не единственный способ, хоть ты об этом не догадываешься. Я собираюсь тебя заколдовать, чтобы у тебя было время поразмыслить. Заколдовать во что-нибудь безобразное, для разнообразия, и подольше, лет этак на двести, не меньше. Авось за это время перевоспитаешься.
-Во что-нибудь безобразное? И что же ты мне такое припас, колдун?
-Ну, скажем, лягушку. Тебе очень пойдет зеленая лягушачья кожица, смею уверить.
До этого Фела была слишком ошеломлена, и все новая и новая информация сбивала ее с толку. Теперь же ей овладело бешенство.
-Ах вот как? В лягушку?! Зеленая кожица, говоришь?! — задохнулась она. Судья был забыт.
-Именно, моя красавица.
-Ах ты сволочь!.. Кстати, а выходка с вином — тоже твоих рук дело?
-Ты имеешь в виду заговоренную бутылку, которую ты вчера выпила? Да, и тут я приложил руку. Мне хотелось, чтобы твоя истинная сущность вышла наружу, и тот же Корелонец понял наконец, с кем имеет дело.
-Замечательно, — ее почти трясло от ярости. — Ты ответишь и за лягушку, и за вино.
Не медля, она нанесла удар мечом. Бремодор успел отклониться, и коротко взмахнул рукой, бросая заклятие. Фела поставила блок. Заклятие, по-видимому, принадлежало к боевым заклинаниям друидов, оно не разлетелось вдребезги, а отскочило от блока наподобие того, как клинок отскакивает от щита, ударило в резную подпорку, удерживающую крышу беседки. Подпорка сломалась, крыша начала обрушиваться на головы находящихся внутри. Рофендила тут же выскочила наружу, мгновением спустя по другую сторону беседки выбрался маг. Его немного задела балка; что касается судьи, то он остался под обломками. Впрочем, они не были очень тяжелыми и громоздкими, поэтому стоило предположить, что он не погиб.
Фела сразу перешла в атаку. Она осыпала Бремодора фаерболами и дротиками, стараясь сократить расстояние, чтобы схватиться в рукопашную. Друид держался за плечо, по которому проехалась балка.
-Значит, в лягушку! — в ярости бормотала Фела, преследуя отступающего мага.
Они постепенно продвигались к выходу из сада. Один из фаерболов попал в покрытую соломой постройку, которая мгновенно вспыхнула. Другие заклятия и огненные шары зачастую попадали в деревья и различные строения. Деревья ломались, как тростниковые стебли, от зданий отлетали штукатурка, осколки мрамора и гранита. Вскоре сражающиеся вышли из сада на улицу, проломив ворота огненным вихрем. Эта улица, одна из самых престижных в городе, отличалась изящной красотой и величественностью зданий. Не так давно Квентин приводил сюда Фелу и они вместе любовались здешними архитектурными ансамблями. Теперь позабывшая все на свете воительница даже не замечала, как отраженное ею заклятие рикошетом ударило в колонну, изображавшую ставшего на дыбы василиска, а ее собственный фаербол сбил каменного единорога, с грохотом разбившегося о мозаику мостовой. Сама мостовая уже во многих местах повредилась от сыпавшихся сверху обломков. Огонь охватил весь сад, дом Эбура и перекинулся на соседние дома. Стоявшая многодневная жара иссушила траву и деревья, они также быстро занимались, вспыхивая подобно огромным факелам.
Медленно, но верно воительница приближалась к Бремодору. Друид допустил просчет, недооценив воинскую подготовку рофендилы. Поняв, что сейчас она настигнет его, маг обернулся рысью и длинными прыжками бросился наутек. Фела могла принять лишь облик орла, она так и поступила и полетела вдогонку. Тут маг допустил новый просчет: он в зверином облике не мог прибегнуть к дополнительной магии — его волшебство уходило на сохранение формы, в которой он пребывал. Зато Фела по-прежнему могла осыпать его фаерболами, поскольку орлиный облик был ее второй сущностью и не требовал дополнительных магических усилий. Огненные шары летели сверху один за другим. Маг остановился на мосту и вновь принял человеческий облик. Бремодор уже получил несколько ранений, он перестал изощряться в посылаемых заклинаниях, и принялся метать молнии, как когда-то королева Ронно. По своей структуре это волшебство было довольно простым, однако друид обладал большей магической силой, нежели Ронно, и его молнии несли гораздо большую разрушительную энергию. От них казалось, что разверзлось небо, все вокруг вспыхивало ослепительно белым цветом, а грохот стоял такой, что было слышно во всех уголках города.
Феле с трудом удавалось уворачиваться от них и успевать создавать блоки. Она выжидала, кружа вокруг мага, и ждала, когда он выдохнется. Неожиданно раздался страшный грохот: высокая башня, та самая, на которую как-то поднимались Фела с Квентиным, рухнула. Хотя уже стемнело, бушующий пожар и магические разряды освещали все как днем. Пламя походило на живого, немыслимого зверя, огромного, копошащегося, тянущегося оранжевые языки к небу и выбрасывавшего во все стороны длинные лапы-щупальца. Оно стремительно разрасталось, нащупывая все новую и новую добычу, и накидывалось на нее с яростью изголодавшегося хищника.
Бремодор видел разрушения, производимые огнем. Он поставил блок для себя и, прикрыв глаза, зашептал Заклинание Дождя. Сильный порыв ветра вдруг принес откуда-то тучу. Сизая, набухшая, она тут же разразилась проливным ливнем. Это усилие еще больше ослабило мага, и он вновь вынужден был отступить.
Рысь мчалась со всех ног по улицам города, а следом за ней неслась огромная птица. Финал схватки произошел на окраине Юнор-Ю. Волшебник и рофендила схватились на мечах на крепостной стене. От их ударов летели искры, сама схватка напоминала дикий танец. Бремодор, уже потерявший много крови, с трудом оборонялся. Он пропустил один за другим два удара и неожиданно бросился вниз, спрыгнув со стены за пределы города. Фела прыгнула следом, но вместо истекающего кровью человека увидела внизу одни серые камни, покрытые редким кустарником.
-Эй ты, заклинатель лягушек! Куда это ты спрятался? Вылезай, я все равно отыщу тебя! — закричала она.
Ей отозвалось лишь эхо, отраженное стенами города. Фела внимательно осмотрела все, несколько раз обошла чахлые кусты, растущие на камнях, однако не нашла и следа мага.
-Ладно, я не буду тебя искать, — громко сказала она. — Прячься, трус, прячься. Я знаю, что ты где-то здесь, но мне жаль тратить на тебя время. Это ты — не я — встал на моем пути. Теперь ты знаешь, к чему это приводит, и, надеюсь, извлечешь из этого уроки.
Она обернулась и стремительно взмыла вверх. Когда орел исчез из виду, серый замшелый валун, лежавший под крепостными стенами, зашевелился и обернулся человеком.
-Не думай, что это конец, — прошептал Бремодор, зажимая плечо. — Я был прав. Тебе очень пойдет зеленая лягушачья шкурка. Хотя кое в чем я все же ошибался. Двести лет будет маловато. Нужно по меньшей мере триста.
Рофендила кружила над городом, и из сердца ее постепенно уходил гнев, уступая место боли и чувству утраты. Юнор-Ю пылал. Огонь пожирал один дом за другим, люди пытались бороться с пожаром, и ничего не могли поделать. Они бегали, суетились, напоминая сверху муравьев, тащивших на себе непомерный груз. Туча, наколдованная друидом, уже иссякла, распространению огня ничего не мешало. Один из красивейших городов Света погибал, и невольная виновница этого кружила над ним. Как отреагирует Квентин, когда узнает, что Юнор-Ю, город, к которому он привязался всей душой, и красотой которого восхищался, разрушен? Возможно, пожар и не поглотит его весь, однако центр, красивейшие здания, возвышавшиеся здесь, уже разрушены. И что он скажет, когда узнает (а Бремодор скорей всего расскажет ему), что виной этому Фела? "Может, друид в чем-то прав? — думала она. — Стоило ли возвращаться сюда, неся с собой смерть? Возможно, зло всегда порождает лишь большее зло. И в Шантратерро новая королева, только-только вернувшая себе трон и свободу, сразу же устроила массовые казни..."
...Возвращаться к дому судьи она не стала и поспешила прочь из города вслед за своими спутниками...
Феле снилось, что она путешествует с Гроном и они заблудились в лесу. Они шли по земле, поскольку не могли полететь по каким-то причинам. Неожиданно им встретился Квентин. Оказалось, что лес находится в его королевстве. Фела обрадовалась его появлению и с той непосредственностью, что бывает во снах, хотела броситься в его объятия. Но Квентин вел себя очень холодно и даже не взглянул на рофендилу. Огорчение, которое она испытала, было неожиданно болезненным и острым. И вместе с тем Фела понимала, что иной встречи после того, что она натворила в Юнор-Ю, быть не может...
Утренний сумерек еще не рассеялся, когда Фела неожиданно проснулась. Спустя мгновение она поняла, что ее разбудил какой-то тревожный звук. Предрассветный сон не хотел отпускать ее, но она мигом стряхнула дремоту, когда звук повторился. Это был скрежет когтей по камням, настолько далекий, что человеческое ухо не смогло бы его уловить. Откинув одеяло, она села и огляделась.
Гред мирно спал. Отсутствовал Корелонец: там, где он устроил себе ложе, сейчас одиноко чернел плащ. А рядом лежал его меч. Стало быть, поняла рофендила, он, возможно, сейчас столкнулся нос к носу с каким-то зверем, причем безоружным. И если это так, то он нарушил охранные заклинания, окружавшие лагерь, тем самым подвергнув опасности себя и остальных странников.
Фела потянулась всем телом, а потом легко вскочила на ноги, прихватив меч и дротики. Бесшумно шагая, она направилась туда, откуда доносились звуки.
Корелонец проснулся незадолго до рассвета. Он часто вставал затемно, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак. Иногда ему помогал Гред, рофендила же неохотно брала на себя какие-либо хлопоты, столь привычные для большинства особ женского пола.
Невдалеке протекала небольшая речка. Захватив пару котелков, тех самых, что пережили нападение гоблинов, Равен отправился за водой. Берег был скалистым и высоким; Корелонец спускался к воде по наклонному, испещренному расщелинами и заваленному мелкими камнями утесу, и вдруг увидел в стороне пару горящих глаз. Молодой человек остановился как вкопанный. Совсем недалеко от него — не более чем в десяти-пятнадцати футов — стояло некое чудовище, черным силуэтом вырисовываясь на светлеющем небе. Первое, что рассмотрел Корелонец, были шипы, острым гребнем покрывавшие голову и спину зверя. Тем не менее, похоже оно было на льва — на этакого огромного льва с шипастым гребнем вместо гривы, мощными когтистыми лапами и уродливой мордой. Массивные челюсти с торчавшими вперед зубами внушали отвращение и страх, в сверкающих глазах светился огонек мысли.
Юноша провел рукой по поясу, но меча не оказалось. Лишь небольшой тесак, заменявший топор для заготовки дров. Чудовище сделало шаг вперед; человек попятился на пару шагов, споткнулся о камень и полетел. В тот же миг зверь прыгнул на него, однако падение сыграло Корелонцу на руку — зверь промахнулся. Юноша инстинктивно вытянул вперед руки с зажатыми в них котелками, и один из котелков оделся на нижнюю челюсть широко распахнутой пасти, нависшей над ним. Так же инстинктивно захлопнулась пасть, и острые клыки противно заскрежетали по металлу. Уже потом, оглядев котелок, молодой человек обнаружит сильные вмятины от клыков чудища, а сейчас он лишь крепче его перехватил, не давая зверю освободить пасть и вцепиться в него. Корелонец упал навзничь, зверь завис над ним, мотая головой. Опять-же человеку повезло — из четырех мощных когтистых лап лишь одна придавила его, вонзившись в плечо. Одной рукой пытаясь удержать котелок, юноша вытащил тесак другой рукой и ударил чудище в шею. Рана не была смертельной, хоть кровь и брызнула во все стороны. Тем не менее зверь с оглушительным ревом попятился, освободив Корелонца, затем развернулся и стремительно исчез. Полуоглушенный, юноша поднялся, выпустил наконец из дрожащей руки котелок, и только тут увидел неподвижную фигуру, сжимавшую обнаженный меч.
Фела прислонилась плечом к огромному осколку скалы. Волосы, заплетенные в длинную косу, со сна были слегка встрепаны; еще сонные глаза и заспанная мордашка с отпечатком травы на нежной коже щеки придавали ей обманчиво беззащитный вид. Только меч грозно блестел в руке, выдавая отнюдь немирные намерения девушки.
-Как, Фела, ты здесь? — воскликнул юноша.
Рофендила осталась неподвижна, не сочтя нужным как-нибудь подтвердить этот и так очевидный факт.
-Ты... ты видела его?
Тут Фела сочла возможным ответить на вопрос.
-Да. Это серьба, судя по всему. Они отличаются недюжинной силой и быстротой. Ты неплохо оказал ему сопротивление, причем совершенно неожиданно для него.
-Думаю, неожиданность для него была еще в том, что появилась ты. Он нападал на одного человека, к тому же почти безоружного.
-Пожалуй. Эти твари отличаются также и умом, хотя им далеко, скажем, до василисков.
Рофендила зевнула. Ее знания, почерпнутые из обширной библиотеки в родном карре, во многом помогали ей в странствии. Так и чудище она никогда до этого не встречала вживую, и все же определила его принадлежность быстро и безошибочно.
-Возможно, этот серьба повел бы себя иначе, если бы знал, что ты не станешь пускать в ход меч из-за меня, — кривая усмешка скользнула на губы Корелонца.
-Возможно, не стала бы, — улыбнулась она. — А откуда у тебя такая уверенность?
-Ну, я же вижу, насколько отвратителен тебе, — рассмеялся он.
-С чего ты взял? — сонная рофендила откинула волосы с лица, открыв замысловатый рисунок на щеке, подаренный травинками. — На внешность ты вполне симпатичный, недаром я когда-то заколола твоего приятеля-гвардейца, оставив тебе жизнь.
-Что ты имеешь в виду?
-В подземелье, во время нашей первой встречи, я оставила тебя в живых, как наиболее привлекательного экземпляра.
Корелонец хорошо помнил, как состоялось их знакомство. Рофендила сразу поразила его красотой, до этого ему не встречавшейся. Да что там говорить, до их встречи он ни разу не видел ни одного эльфа, а уж такую жгучую смесь эльфийской и русалочьей крови редко можно было увидеть во всем Свете. Оказывается, и рофендила сумела за один краткий миг составить оценку вошедших людей, нанести одному смертельный удар и обезоружить другого. Это удивило юношу, и тут же в его душе всколыхнулось еще нечто, помимо удивления, что взволновало его гораздо больше.
