Приглашение в Голубой дом, полученное на следующий же день после приема, несколько удивило и даже встревожило Собеско. Неужели Буонн его не понял? Или у него появилась какая-то важная и срочная информация?
Прислушавшись к своим чувствам, Собеско понял, что ему совсем не хочется лишний раз показываться в логове пришельцев, однако это приглашение, увы, было не из тех, которые можно было проигнорировать. В назначенный час он вышел из посольского автомобиля возле проходной и предъявил свою карточку-приглашение охраннику.
Дальше все шло по уже ставшему привычным порядку. Один кордон, другой, третий, и вот пришелец-охранник ведет его по длинным коридорам Голубого дома. Остановившись у массивной двери — совсем в другом месте, где его принимал в прошлый раз Буонн, охранник нажал на кнопку у косяка и запустил Собеско внутрь.
Сделав несколько быстрых шагов, Собеско замер. Плохие предчувствия его не обманули. Никакого Буонна в кабинете не было, а над большим столом с темно-серой гладкой столешницей нависал своей огромной тушей министерский советник Пзуунг, сидящий в тяжелом массивном кресле с высокой спинкой.
— Я приветствую вас, достойный, — Собеско решил вести себя максимально вежливо, насколько это возможно.
— Достойнейший! — недовольно рыкнул Пзуунг.
— Прошу прощения, достойнейший, — Собеско добавил в голос немного иронии. — Просто ранее мне не приходилось общаться с персонами такого высокого ранга.
Пзуунг сердито зыркнул на Собеско, чувствуя какой-то подвох, но придраться было не к чему, и он только недовольно пожевал губами.
— О чем ты говорил с департаментским советником Буонном?! — вдруг напористо спросил он.
Собеско мысленно вздохнул. Опять пришельцы интригуют друг против друга, а ему вертеться между двух жерновов.
— О текущей ситуации на Филлине, — учтиво сказал он вслух. — Мы преимущественно обсуждали возможности для укрепления мира на планете.
— Конкретнее! — рявкнул Пзуунг.
— Ну, например, мы много внимания уделили теме взаимного доверия. Мы сошлись во мнениях в том, что именно его недостаток больше всего мешает взаимопониманию.
— Хватит вилять, филит! — Пзуунг оперся руками о крышку стола, словно намереваясь встать во весь свой огромный рост. — Вы готовите бунт, а Буонн потребовал, чтобы вы отложили его на после принятия Филлины под Высокую Руку! Я видел, вы вчера обменивались сигналами! Вы сговорились!
— Ваши предположения совершенно не отвечают действительности, — холодно сказал Собеско, всеми силами стараясь не показать охватившего его смятения.
Он твердо решил отрицать все до конца, вопреки любым обвинениям и уликам. К тому же, формально он был прав: они с Буонном договаривались несколько о других вещах.
— Не лги мне, филит! — лицо Пзуунга исказилось от ярости. Он был по-настоящему страшен, словно танк, готовый сорваться с места, чтобы смять и раздавить непокорного.
— Предъявите мне запись разговора! — Собеско оставалось только нагло блефовать. — Покажите мне место, где мы говорим о восстании сразу же после церемонии!
— Ты будешь еще ставить мне условия, мерзавец!? — крышка стола загудела под ударом громадного кулака, стоявший сбоку на ней массивный письменный прибор жалобно задребезжал. — Да ты знаешь, кто я такой?! Я — управитель этой планеты, я могу сделать с тобой все, что захочу! Ты обязан мне повиноваться!
— Пока — нет, — хладнокровно сказал Собеско. Ему было не по себе, но страха он не испытывал. — Вы станете управителем только после церемонии. Если она, конечно, состоится.
— Ты признаешься?! Вы все-таки хотите бунтовать?!
— А в чем я должен признаваться?! — пожал плечами Собеско, выдержав тяжелый, буквально вбивающий в пол взгляд пришельца. — О восстании говорили вы, не я. Но если вы и дальше будете пытаться присваивать себе полномочия, на которые вы пока не имеете права, вы можете и дождаться...
— Хватит! — рыкнул Пззунг. — Тебе все равно не поможет твое жонглирование словами! Ты будешь делать то, что я тебе велю!
— И что вы хотите мне повелеть?! — Собеско буквально физически почувствовал, как огромный камень свалился у него с души. Пришелец не подслушивал разговор с Буонном и не имел точной информации о нападении на базы. И это было самое важное.
— Первое! — Пзуунг уже не пытался подавить Собеско ревом и яростью, из него словно выпустили часть воздуха. — Все вопросы вы должны решать не с Буонном, а со мной!
— Что вы имеете в виду, достойнейший? — позволил себе уточняющий вопрос Собеско.
— Через две с половиной дюжины дней я стану управителем, — важно заявил Пзуунг. — Я буду первым человеком на планете, от моих решений будет зависеть очень многое. Я готов выслушивать ваши предложения. Со мной можно будет договориться. Но каждая проблема будет иметь свою цену.
— И в чем будет выражаться эта цена? — осторожно спросил Собеско. Неожиданная смена темы застала его врасплох.
— В золоте, — разъяснил Пзуунг. — Лучше всего — в ювелирных изделиях, имеющих художественную ценность. Ты будешь моим связным. Я буду называть цену, ты — вносить плату. Понял?!
— Я не уполномочен самостоятельно принимать такие решения, достойнейший, — мягко сказал Собеско. — Но я обязательно доведу ваше предложение до своего руководства.
— И конечно, замолвишь сам словечко-другое, — Пзуунг издал несколько мелких смешков, из-за которых его тело затряслось, словно громадный студень. — И запомни: нерешаемых вопросов нет, есть только вопрос цены. Но никаких бунтов, уяснили?! Будете бунтовать, я вас сгною!
— Я понял, достойнейший, — кивнул Собеско.
Великий Боже, как хорошо, что у пришельцев есть продажные чиновники!
— Хорошо. Это первое, — произнес Пзуунг. — Теперь второе. Ты сейчас расскажешь под запись, о чем вы говорили с Буонном. И особенно, о том, что Буонн знал о вашем бунте, но лишь хотел, чтобы вы его отложили.
— Но мы ни о чем таком не говорили! — запротестовал Собеско.
— А какая тебе разница? — ухмыльнулся Пзуунг. — Главное, чтобы это было зафиксировано.
— Зачем это вам? — немного удивился Собеско. — Я ведь не являюсь гражданином Империи, и вы никак не сможете использовать эту запись в качестве доказательства.
— Это не твоего ума дело, филит! — рявкнул Пзуунг. — Я приказываю, ты повинуешься, понял?!
— А если — нет? — медленно спросил Собеско.
Он и сам осознавал, что поступает вопреки здравому смыслу и трезвому расчету. Логика подсказывала, что хорошие отношения с Пзуунгом надо сохранить любой ценой. Будущий управитель планеты, верховный представитель Империи на Филлине не просто был продажным, но сам, открыто и по собственной инициативе, предлагал свои услуги! Даже такой дилетант в вопросах разведки, как Собеско, понимал, насколько ценным может быть такой контакт, и какие блестящие возможности заключались в его разработке. Чтобы получить все это, надо было просто сдать Буонна — всего-навсего, еще одного пришельца, врага по определению, к тому же, лично приложившего руку к смерти Чирра Чолля и плену самого Собеско.
Разведка и дипломатия не терпят чистоплюйства, — уговаривал себя Собеско. Ты служишь народам Филлины, и если ради их выгоды ты должен предать одного пришельца — предай! Благая цель оправдывает средства! И вообще, какое тебе дело до разборок между пришельцами?! Ты ведь уже погубил одного из них, помнишь начальника планетной СБ?...
И все же, что-то мешало Собеско сделать этот, безусловно, необходимый, полезный и выгодный шаг. Буонн был врагом, но врагом честным. Он искренне пытался понять филитов и найти устраивающий всех выход, чтобы сохранить мир. Он многим рисковал ради мира и взаимопонимания, и предать его, помочь Пзуунгу добиться его отстранения, а то и ареста было... неправильно.
Предавая кого-то другого, пусть и в мелочах, ты предаешь, прежде всего, самого себя. И, успокаивая свою совесть, помогая ей переступить через неблаговидный поступок, оправдывая его — о, а здесь не будет недостатка в оправданиях! — ты необратимо меняешься. За первым предательством обязательно последует второе, третье, а дальше ты и сам перестанешь понимать разницу между неблаговидными и правильными поступками. Вернее, "правильный" станет для тебя синонимом слова "выгодный"...
Буонну можно было доверять, а Пзуунгу — нет. Тот, кто продает и предает своих, с еще большей легкостью предаст и чужих. Продажный мерзавец в кресле верховного правителя чрезвычайно опасен, хотя бы потому, что аппетиты его будут расти, а в любом решении он будет искать только свою выгоду. И что будет, если вдруг перед лицом управителя столкнутся интересы, скажем, Граниды и Горданы? Не станет ли он организовывать своеобразный аукцион?... Или это именно то, чего он и добивается?...
— Достойнейший, я готов передать ваше первое предложение своему руководству и обеспечить его строгую конфиденциальность, — тихо сказал Собеско. — Но от вашего второго предложения я должен отказаться. Я не имею права признавать того, чего никогда не было. Официально заявляю, что мы не планируем никакого восстания сразу после церемонии принятия Филлины под Высокую Руку.
— Да хоть бы готовили! — громыхнул Пзуунг. — Главное, чтобы после, а не до! Не перечь мне, филит! Я могу ведь использовать и другого связного!
— Используйте! — Собеско вдохнул воздух, словно готовясь нырнуть с головой в омут. — Но ничего под запись я говорить не буду!
— Ах, не будешь?! — вопреки ожиданиям Пзуунг не стал рычать и гневаться. Вместо этого он вынул из кармана коммуникатор и, отключив переводчик, отдал короткий приказ. — Я научу тебя быть послушным, филит, — сказал он негромко, но с очевидной угрозой.
Дверь в кабинет распахнулась. Собеско напрягся — он ждал нападения. Но вместо этого на пороге появился один-единственный охранник. Он вел перед собой девушку-филитку в коротком черном платье, заломив ей руку за спину и наклонив ее вперед. Девушка с усилием подняла голову, и Собеско почувствовал, что его сердце пропустило такт, а потом бешено заколотилось в груди. Пленницей была Рита Рэстан!
— Кажется, это твоя женщина, — услышал Собеско будто откуда-то издалека сухой голос переводчика. — Если ты выполнишь все, что требуется, она не пострадает. Взгляни на нее, филит, хорошенько взгляни. Сейчас ее уведут обратно, а ты будешь говорить. Если мне понравится то, что ты скажешь, вас выпустят. Если нет, ты посмотришь, что с ней будут делать. Это будет очень интересно и познавательно. У моих людей так давно не было женщин, что они согласятся даже на филитку. Это, конечно, извращение, но, по крайней мере, лучше, чем скотоложство с кронтками...
— Вы не имеете права это делать! — выкрикнула Рита. — Я сотрудница Министерства обороны Горданы, у меня дипломатический иммунитет второго класса! По закону...
— Помолчи, филитка! — оборвал ее Пзуннг. — О каких еще законах ты бормочешь? Закон здесь — это я! Лучше посоветуй своему мужчине, чтобы был посговорчивее.
— Кен, ты сможешь его вырубить? — спросила вдруг Рита по-гранидски, с сильным акцентом, но вполне правильно. — Я беру на себя конвоира.
— Смогу, — Собеско мгновенно собрался.
— Тогда на счет три! Раз...
— Эй, о чем это вы... — недовольно начал Пзуунг, но не успел.
Собеско ухватился за крышку стола и, крякнув, опрокинул его прямо на пришельца. Пзуунг инстинктивно качнулся назад и... потеряв равновесие, рухнул на спину вместе с креслом. Собеско мгновенно развернулся в прыжке, но там его помощь уже не требовалось. Охранник валялся на полу, а Рита, наступив ему коленом на горло, вынимала из кобуры его игломет.
— Держи! — швырнула она оружие Собеско.
Подхватив игломет, Собеско метнулся обратно. Пзуунг был оглушен, но не потерял сознания. Он ворочался, пытаясь сбросить с себя стол и встать, но направленный ему прямо в лицо ствол заставил его замереть.
— Спокойно, спокойно, — произнес Собеско, больше обращаясь, наверное, к себе, чем к Пзуунгу.
Ему казалось, что грохот двойного падения тут же привлечет внимание других пришельцев, и в кабинет вот-вот ворвутся охранники, но проходили секунды, а вокруг было по-прежнему тихо.
— У тебя все в порядке? — Собеско, по-прежнему держа Пзуунга на прицеле, встал так, чтобы видеть и Риту.
У нее было все в порядке. Она связывала бесчувственного охранника шнуром, позаимствованным от какого-то электроприбора, захлестнув горло. Теперь, если охранник попробует пошевелиться, он будет душить сам себя.
— Что он от тебя хотел? — спросила Рита по-гранидски, не поворачивая головы.
— Чтобы я сделал признание, будто бы мы готовим восстание после церемонии, а его заместитель нас покрывает.
— Бу...?
— Без имен, — поспешно оборвал ее Собеско.
— Хорошо, — покладисто согласилась Рита. Затянув последний узел, она встала с колен. — Сейчас я поищу, чем связать этого...
— Советую вам сдаваться, — неожиданно проскрипел снизу Пзуунг. Переводчик, к счастью, выдержал падение. — Как только вы выйдете в коридор одни, без сопровождающего, поднимется тревога. К тому же охрана не выпустит вас из здания без отметки на выход, а ее могу проставить только я.
— Вот ты нас и выпустишь, — мстительно сказала Рита, перейдя на горданский. — С пушкой у брюха ты сам нас выведешь отсюда.
— Как ты глупа, филитка! — Пзуунг издал несколько кашляющих смешков. — Неужели ты думаешь, что система безопасности здания не рассчитана на подобные случаи?! Вам не уйти! А мое второе предложение еще остается в силе!
Собеско дернулся. Ему почудилось какое-то движение за окном. Бросив быстрый взгляд наружу, он понял, что не ошибся. Окно кабинета выходило на полузакрытый внутренний дворик, вымощенный квадратными бетонными плитами. Там стояли два летающих катера пришельцев и только что на посадку зашел третий. Пришелец небрежно захлопнул за собой дверцу и пошел куда-то в сторону здания.
Окно... Сплошная прямоугольная рама без форточки, стекло темного оттенка и поляризует свет... но зато рама не вделана наглухо в проем, как в небоскребах. Сбоку пластиковая ручка, значит, окно можно открыть. И всего-навсего второй этаж — метра четыре максимум...
Подержи-ка!
Собеско бросил Рите игломет и, осторожно примерившись, чтобы не закрывать ей линию огня, сунул руку в нагрудный карман Пзуунга. Как он и предполагал, внутри нашлась личная карточка пришельца.
— Что ты делаешь, филит?! — не на шутку заволновался Пзуунг.
Он снова заворочался, пытаясь найти опору или хотя бы перевернуться на бок, но, получив от Собеско чувствительный пинок по ребрам, снова затих.
— Мы уходим, — заявил Собеско, распахивая окно. — Ваше первое предложение я обязательно передам своему руководству. Надеюсь, оно с вами договорится. Но помните: не вздумайте угрожать мне и, особенно, моей невесте! Если вы попытаетесь что-то сделать с ней, я найду вас, где бы вы ни скрывались, и сверну вам шею! Ясно?!... Рита, пошли!
Забравшись на подоконник, Собеско, ни тратя ни секунды, бросил себя вниз. В конце концов, в прежние времена во время занятий по физподготовке ему приходилось прыгать и с большей высоты. Земля сильно ударила его по ногам, он едва не упал, но все же сохранил равновесие.
