— О нас с тобой. О будущем.
— И что ты видишь дальше?
— Трудно сказать, — Кээрт смотрела прямо перед собой. — У нас открылось столько степеней свободы, что я просто теряюсь.
— Да, ты права, Ау-Ке. Слишком много свободы. В последние дни нас вела неизбежность. Мы сражались за свою жизнь и делали все, что могли и должны были. А сейчас, когда мы, вроде бы, победили, я даже не знаю, что делать. Конечно, Суорд показал мне путь, но я не уверен, смогу ли пройти по нему.
— Ты сомневаешься в самом себе? — как всегда, Кээрт точно определила его состояние.
— Да. Я не готов. И никто не был бы. Это только в книгах или кино можно раз — и стать властелином и сразу же начать распоряжаться и принимать какие-то гениальные решения. Кхаэро, вон, рассуждал: мол, как бы было хорошо, если бы наша семья вернула себе власть. Вот она вернула. И я еще посмотрю, как он управится с Космофлотом, не наломает ли там дров и не съедят ли его через месяц.
— Ты боишься наломать дров сам?
— Да. А больше всего я боюсь не справиться. Тебе Териа рассказывала, как она восприняла свое возведение на престол?
— Сначала она была немного растеряна. Все обрушилось на нее очень неожиданно. Но потом она поняла, что все не так страшно. Никто не требует от нее сразу принимать судьбоносные решения. У нее очень квалифицированный премьер-министр, который во всем поддерживает ее. Она ощущает себя как просто еще один элемент стабильности государственной системы. Прежде чем принять какое-либо важное решение, затрагивающее судьбы людей, премьер-министр должен убедить ее, что это решение правильное.
— Вот именно! Она — только надстройка над уже имеющейся, действующей и более-менее налаженной системой. А Суорд хочет разрушить почти все старое и создать что-то новое. Меня откровенно пугает грандиозность задачи, которую он перед собой поставил. Это ведь придется менять так много, это затронет жизни всех!
— Есть такая поговорка: глаза боятся, а руки делают. Помнишь, мы говорили, что люди хотят перемен. Надо будет лишь немного их подтолкнуть, и они сделают все сами. Главное, чтобы перемены не оседлали и не воспользовались ими всякие мерзавцы.
— Но...
— Погоди, — ладошка Кээрт мягко прикоснулась к его губам. — Сюда кто-то идет.
Чувствуя только звенящую пустоту, Кэноэ вскочил, заслоняя собой Кээрт. Проклятие! Они прибыли на церемонию безоружными! Если все завершится благополучно, он всегда будет носить с собой, как минимум, пистолет. А лучше — игломет. Или даже два...
Из глубины храма к ним медленно шел невысокий чуть полноватый человек в длинном плаще с капюшоном. Его лицо скрывала темная вуаль. Не доходя до них дюжины шагов, он остановился, показав пустые руки.
— У него нет оружия, — прошептала Кээрт. — Он не несет угрозы.
— Кто вы?! — резко спросил Кэноэ.
Что бы ни говорила Кээрт, а вот таким появляющимся ниоткуда незнакомцам он совершенно не доверял.
— Вы хотели пригласить к себе главу службы по делам форпостов, — послышался глуховатый голос из-под капюшона. — Но поговорить, очевидно, хотели со мной. Я пришел.
— Хорошо, садитесь, — Кэноэ справился с волнением.
— Спасибо, я постою.
— Нет-нет, присаживайтесь, — чуть усмехнулся Кэноэ, успокаиваясь. — Как говорится, в ногах правды нет.
— Вы хотите правды?! — в голосе незнакомца послышалась оценивающая нотка.
— Да. Я устал от недомолвок и лжи. Иначе для чего вы пришли?! Как там по старинной формуле: я хочу слышать правду, только правду и всю правду!
Неизвестный присел на дальнюю скамейку. Как заметил Кэноэ по его движениям, это человек средних лет, не первой молодости, но и совсем не старый. Не боец-рукопашник, но достаточно тренированный.
— Хорошо, я обещаю вам говорить правду, — сказал он. — Но не могу пока сказать, будет ли это вся правда, — это решится в процессе нашей беседы. Однако лгать я вам не буду. Это подтвердит ваша прекрасная супруга.
— Нет, не подтвержу! — вспыхнула Кээрт. — Вы умеете скрывать!
— О, прошу прощения! — незнакомец сделал извиняющийся жест. — Я это как-то упустил из виду.
Кэноэ почувствовал раздражение. Опять эти реверансы, многозначительные предисловия, ничего не значащая словесная вязь. Почему бы сразу не перейти к делу?!
— Я понимаю, что у нас еще вся ночь впереди, но давайте оставим взаимные политесы, — предложил он, не скрывая своих негативных эмоций. — И так понятно, что вы расскажете нам лишь то, что считаете нужным. Но я, наконец, хочу узнать о том, кто такие космические боги, какое отношение они имеют к нашей державе, и почему вы пытались помешать объявлению Филлины колонией, да еще таким сложным и неэффективным способом?!
— Хорошо, постараюсь ответить на эти вопросы, — миролюбиво произнес незнакомец. — Но вначале хочу предупредить вас: информация, которую вы сейчас получите, более чем совершенно секретная. Идя к вам, я и так нарушил несколько правил.
— Каких? — спросила Кээрт.
— Например, о том, что только один член Императорского Дома может быть посвящен в наши тайны.
— Бабушка Инноэне?! — догадался Кэноэ.
— Да. Кроме того, наша деятельность обычно была секретной от главы государства.
— То есть, Оонк не знал?!
— Нет. Возможно, это было неверно. Но мы не могли нарушить запрет.
— Ладно! — нетерпеливо махнул рукой Кэноэ. — Давайте, наконец, перейдем к делу!
Незнакомец медленными и плавными жестами вытащил из своих широких одежд мини-планшет и раскрыл его. Сам нажал на кнопку и протянул Кэноэ аппарат, на экране которого появилось изображение рубки небольшого космического корабля.
— Эту запись зафиксировали приборы наблюдения одного курьера около года тому назад, — пояснил неизвестный. — Они находились в космосе, начинали разгон, идя от Филлины к Тэкэрэо. И прямо к ним явилась необычная гостья...
— Остановитесь сами или вас остановят! — Кэноэ зябко повел плечами. Он просмотрел запись дважды, почему-то сразу поверив в ее подлинность. — Хорошенькое предупреждение!
— К сожалению, запись не передает всего, — незнакомец забрал мини-планшет у Кэноэ, сложил и спрятал его. — Послание содержало не только предупреждение, но и сильнейшее эмоциональное воздействие, связанное с Филлиной. Оба члена экипажа начали проявлять несвойственные им ранее сильнейшие активные эмпатические способности. При самом поверхностном сканировании все его участники испытали те же чувства, что и они при встрече с посланницей.
— И вы восприняли это предупреждение всерьез?
— Безусловно. В Дальнем космосе существует некая сверхцивилизация, настолько могущественная, что их представителей мы называем богами. И к их словам стоит прислушиваться.
— И что вы тогда сделали? — спросил Кэноэ.
— Мы обратились к Гдооду. Он был посвящен в тайну космических богов — один из очень немногих в верхушке Империи. Но он не смог или не захотел переубедить Оонка. Мы наделали ошибок — понадеялись на него, потеряли время, подставили себя под возможный удар. В итоге стало слишком поздно. Прошу прощения, ваше величество, но мы были вынуждены имитировать попытку срыва церемонии с помощью Лмеалса — он должен был показать вам именно эту запись, а затем, задействовав Раэнке. Как я понимаю, она своей цели не достигла.
— Почти достигла, — проворчал Кэноэ. — Я не нарушил слова, которого дал ей, и никому не рассказывал о ее миссии и о том, что она поведала нам, но я хочу знать. Верно ли, что космические боги готовы вмешаться и остановить наше продвижение в космосе или силой изменить нашу цивилизацию?!
— Это не совсем так, — покачал головой неизвестный. — Настоящая правда, увы, более горькая. Дело не в космических богах, дело в нас. Мы несовершенны. Мы несем в космос зло, смерть, страдания. И пока мы не изменились сами, мы должны находиться в резервации внутри границ Зоны действий. Наша организация, основанная Тинкоу, лично встречавшимся с космическими богами, взяла на себя функцию охраны внутренних границ этой резервации. Мы — тюремщики, обеспечивающие прочность стен и засовов. Мы не знаем, будут ли вмешиваться космические боги, и как они вмешаются, если мы не воспримем их предупреждение. Но мы сами были готовы действовать.
— Это вы прислали нам ролик с подслушанным разговором Оонка?! — вдруг спросила Кээрт.
— Да. — верхушка капюшона чуть качнулась.
— Почему?! — задал свой вопрос Кэноэ.
Молчание.
— Позвольте мне пока не отвечать на этот вопрос, — наконец, глухо сказал неизвестный.
— Пока?! — Кэноэ выразительно глянул на него.
— Да, пока.
— Тогда я спрошу по-другому, — тихо сказала Кээрт. — Почему вы, имея такие возможности, не предотвратили все это?
— Надо не только обладать возможностями, но и уметь их использовать, — вздохнул незнакомец. Его лица было не различить под вуалью, но Кэноэ показалось, что он видит губы, исказившиеся в горькой гримасе. — Годы спокойствия сказались и на нас. Мы пропустили момент, когда все только начиналось — более трех дюжин лет тому назад. Потом стало поздно. Недостаточно только располагать информацией. Империя — это огромный бюрократический механизм, и чтобы повернуть его на новый курс с помощью сравнительно небольшого усилия, надо приложить его в нужном месте и в нужное время.
— Разве Филлина не была нужным местом? — немного удивился Кэноэ.
— Нет. Станет она в этот раз колонией или нет, не имело существенного значения. Оонк и Гдоод с помощью Филлины пытались отвлечь друг друга от действительно важных дел. Мы же просто отбывали номер.
— Ничего себе, отбывали, — недовольно проворчал Кэноэ, и вдруг его лицо осветилось догадкой. — Вы были вынуждены играть в их игру, потому что... показались перед ними, да?!
— Да. В вашей свите были люди Оонка и Гдоода, они не должны были заподозрить, что мы играем не в полную силу. По крайней мере, мы старались не причинять излишнего вреда.
— А кто эти люди? — заинтересовался Кэноэ.
— Сейчас это уже не актуально. Их рядом с вами нет. Или они уже безопасны для вас.
— Вы говорили, Гдоод знал обо всем с самого начала, а Оонк вас раскрыл? — напомнила Кээрт. — Насколько серьезной была для вас эта угроза?
— Оба они могли нанести по нам сильный превентивный удар, — признал неизвестный. — Но они не сделали этого. А потом не успели.
— В борьбе между Оонком и Гдоодом... не должно было быть победителей?! — вдруг понял Кэноэ. — А вы бы смогли...?!
Ответом ему было красноречивое молчание, что лучше всяких слов.
— То есть вы были готовы погрузить Империю в войну и хаос, лишь бы остановить космическую экспансию?! — повысил голос Кэноэ.
Его слова словно увязли в крадущей звуки атмосфере Храма Тишины, но их собеседник его расслышал и понял.
— Да, — бестрепетно подтвердил он. — Пока Империя внутренне не изменилась сама, она должна находиться в своих границах!
— Но тогда я снова задам этот вопрос: почему вы поддержали нас?! — в упор взглянул в темноту под капюшоном Кэноэ — Уж не возникли у вас внезапно верноподданнические чувства?!
— А они у нас и не исчезали, равно как и надежды на Императорскую семью, — в голосе главы сверхтайной спецслужбы послышалась доброжелательная усмешка. — Положение Империи в глазах космических богов может измениться, если она изменится сама. Вы и Суорд — сейчас наши главные надежды на благоприятные перемены.
— И что мы, по-вашему, должны сделать?
— Я не имею права вам советовать, ваше величество, — неизвестный шевельнул рукой в отрицательном жесте. — Думаю, вы все знаете сами. Но мы, если что, будем поблизости.
— Как с вами связаться? — с интересом спросил Кэноэ.
— Никак. Наша организация должна оставаться тайной от всех, даже от Императора. Надеюсь, нам больше не придется встречаться, так как следующая встреча означала бы новый кризис. Да, служба по делам форпостов была одной из наших масок. Сейчас, когда она стала известной многим, она перестала играть эту роль. Вы вызвали на завтра ее главу, но он не имеет никакого отношения к нам. Расспросите его о кризисе на форпосте Энгиаграве. Это был весьма важный вопрос, но они его блестяще решили. Ему будет приятно. А сейчас — прощайте.
Незнакомец развернулся и буквально исчез в полутьме на другой стороне зала. Кэноэ показалось, что где-то чуть слышно скрипнула дверь, но, возможно, это ему только показалось.
Прошло несколько минут.
— Тихо-то как, — сказал Кэноэ. Подняв голову вверх, он изучал старинные балки из потемневшего от времени дерева.
— Что, Кэно? — Кээрт то ли думала о чем-то своем, то ли сканировала окружающее пространство.
— Тихо и спокойно, говорю. Никто не домогается, никто не прибегает с проблемами и вопросами, никому ничего не нужно. Наверное, эту ночь для того и придумали, чтобы мы понимали, чего лишаемся. Сколько помню, дядя всегда был чем-то занят. Церемонии, обряды, приемы, встречи с людьми. У него был свой фонд, из него финансировались различные проекты. Сплошная работа, практически нет времени для себя. В последние годы начал сильно выпивать — как я понимаю, чтобы сбрасывать напряжение, и что взамен?! Ему оказывались почести, но они предназначались не ему лично, а Императору, занимающему трон. Будет ли его кто-то помнить, кроме членов семьи?
— Ты что, жалуешься на жизнь?! — с показным удивлением повернулась к нему Кээрт, демонстративно расширив глаза.
— Конечно, Ау-Ке, — Кэноэ улыбнулся.— Где и когда же еще мне жаловаться?! С завтрашнего дня уже не получится. Теперь надо тащить!
— В детстве я немного завидовала папе, — словно про себя произнесла Кээрт, глядя куда-то вдаль. — Ведь он занимался такими важными делами! А теперь мы с тобой тоже будем делать что-то очень важное. Ты же всегда хотел работать. Помнишь, как тебе нравилось заниматься всякими спасательными миссиями!
— Это было скорее, увлечение, — с улыбкой вспомнил пару эпизодов Кэноэ. — Мне оно нравилось, но я мог прервать эту деятельность в любой момент. Просто мне было интересно...
— А разве работа не может быть интересной?! Строить нечто новое из целого государства — что может быть сложнее, но и увлекательнее?!
— Это верно, — согласился Кэноэ. — Я ведь всегда хотел что-то значить. Спасибо, Ау-Ке, ты, как всегда, поднимаешь мне настроение и вселяешь в меня жизнь. Жаль, что здесь нельзя поднять его еще выше — нашим традиционным способом!
— Да, нельзя, — напряженным голосом сказала Кээрт. — У нас новый гость!
Кэноэ не услышал его, но увидел. Фигура в белой хламиде храмового служителя возникла в проходе, рванулась по направлению к ним, но была настигнута и сбита с ног охранниками в Дворцовой униформе. Возможно, это сопровождалось криками, руганью и прочим шумом, но для Кэноэ все происходило в почти полной тишине и поэтому казалось ненастоящим.
— Это не террорист, — тихо произнесла Кээрт, приложив пальцы к вискам. — Не чувствую в нем агрессии. Только отчаяние.
— Хм, интересно, кто же тогда так настойчиво рвался на аудиенцию? — пробормотал Кэноэ.
Он поднял руки вверх, привлекая внимание охранников, а затем просигналил — ведите его сюда! Гвиэнт, появившаяся в Храме вслед за охранниками, понимающе кивнула головой.
