— Обязательно, — слышу его и внутри тепло. — Ты там тоже не шали.
— Ладно.
Всего несколько минут разговора, а я опять все люблю и обожаю.
"Какое же дите", — мысль, пока иду обратно на кухню.
И предстоящая вечером встреча с Борисом не вызывает такого волнения.
"Будет так, как будет, — улыбаюсь на Ромкино сопение, что все остыло, пока меня дождешься. — Ко всему сразу не подготовишься..."
Не подготовишься. Будет. Теперь не отвертеться.
К возвращению родителей, мы полностью собрались. Ромка сам завязывал шнурки на своих ботиночках и никого не просил помочь.
"А раньше и пробовать не стал бы", — смотрю на его старания и умиляюсь.
— Большой уже, — прошептала Машка, легонько толкнув меня плечом в плечо. — В школу готовится...
Большой. Они все уже большие.
"Е, мое! Близняшки же в школу идут!!! — ухмыляюсь. — Какой же я старый! Какой ужас!"
Вдох/выдох.
Пацанов в охапку и вышли из квартиры. Такси и родители ждут на улице.
Я только позвонил Васильне, предупредить, что скоро приедем и спросил, приехала ли наша парочка.
— Ага, минут двадцать, как прибыли, — веселая. — Вас ждем.
— Уже в пути, — Ромка снова тянет меня за джинсы. — Можно дверь открывать.
Маленькая квартирка, еле-еле вместившая в себя всех. Взрослые, трущиеся друг о друга, то спинами, то попами, пропуская одного в туалет, другого на балкон. И головастики, снующие под ногами. Все это настолько радует, что щеки болят от не прекращающейся улыбки.
Ники сегодня прекрасна и не большая зависть, к Боре, все-таки берет свое.
— Обидишь её... — шепчу, протискиваясь лицом к нему в коридоре, прижав к двери туалета.
— Убьешь... — продолжил за меня и улыбнулся, приподняв уголки губ.
— И не моргну, — смотрю в его глаза и ничего, кроме тепла, не чувствую.
"Он будет для нее хорошим мужем, — крутанулось в голове, — Иначе, таким счастливым бы не выглядел".
И я счастлив. В некоторой степени.
Разговоры на все темы подряд. Довольная улыбка Евгена и не прекращающийся смех Романыча. Машкина болтовня, комментарии Ники, мамины охи и ахи и папа. Занятый Борисом и его вопросами о строительстве. По отдельным словам, что до меня долетали, я понял, что Боря хочет немного перестроить свой дом.
Для будущей семьи.
"Моя девочка и правда выходит замуж, — улыбаюсь, поймав на себе взгляд Никаноры. — Кто бы мог подумать?"
Ещё не так давно, я и мысли такой допустить не мог.
"Ники выходит замуж? Да щас!!!"
И взбесился бы в ту же секунду, услышав хотя бы намек. А сегодня, пью за их здоровье и желаю счастья, большой любви и крепкого брака. И единственное чего хочу, так это незаметно улизнуть в коридор, чтобы позвонить.
— Иди, — шепот Васильны. — Пока родители на балконе, — и, подмигнув, добавила. — А то извелся весь.
Извелся. И чем больше пью, тем сильнее шило крутит в жопе. Но я трезв. Не даю себе запьянеть. Потому что тогда язык развяжется. А мне слишком хорошо, чтобы своим поганым помелом все испортить. Поэтому, бочком, пока Ромка не заметил, по стеночке, уполз в подъезд.
— Привет, как ты? — прозвучало в унисон и мы рассмеялись.
— Нормально, — ответил Саша. У него там тихо. — А ты как?
— Вполне, — ковыряю краску на стене. — Все оказалось очень даже мило...
— Ну, вот, — хихикает. — Только зря волновался.
— И не говори, — приличный кусок, вместе со штукатуркой, отвалился и шлепнулся на пол рядом с тапочками. — Чета у тебя тихо...
— Я дома. Мориса Александровича покормить, убрать, да за ушком почесать заехал...
— Кто бы меня почесал, — шепчу, дальше колупая краску. — И не только за ушком...
Смеется. Я улыбаюсь.
— Андрей, я не знаю, что с ним делать?
— В смысле? — ещё один кусок приземлился на пол, раскидав осколки в стороны.
— Я же улетаю, а соседка к дочке укатила, — четко слышу мяуканье. — Не хочу его в питомник отдавать.
— Ну, давай мне...хотя, — отошел от стены. — Я же сам непонятно куда и как...
— Вот, вот...— вздыхает.
— Я с Васильной поговорю, — прилип спиной к противоположной стене. — Если ты не против.
— Нет, очень даже не против!
— Она давно просила ей живность подарить...
Конечно, получается не совсем подарок, но зато появится ещё один повод к ней приехать и заодно за котом присмотрит.
— Я тебя люблю, — Сашин шепот под шлепок краски об пол.
— Я тебя, — пол стены расколупал. — Очень.
Вздыхает. Я довольно улыбаюсь и говорю, что соскучился.
— Я сегодня опять сплю один...— бормочет.
— Что не может меня не радовать, — хихикаю.
— Андрей?!
— Ладно, я пойду, а то потеряют... Морису привет...
Поднимаюсь по лестнице на этаж, а дверь в квартиру чуть прикрыта. Хотя я точно помню, как она хлопнула.
"Или нет?" — потупил на дверь, пожал плечами и зашел.
Вечер продолжается. Всем хорошо/тепло/весело. Близняшки, как лакмусовая бумажка. Смотришь на них и понимаешь, что для того чтобы быть по настоящему счастливым, нужно очень мало.
"Жаль только что мое МАЛО, сейчас не со мной..." — вздохнул немного громче, чем рассчитывал.
— Все нормально? — Ники тут же обернулась.
— Да, — улыбаюсь. Она не верит.
— Точно?
— Точно, — целую её в щеку и поднимаюсь из-за стола. — По делам...кое-куда, — отвечаю на ещё один ее вопрос.
"Придурок! Ну что тебе ещё надо? — в туалете занято, стою на кухне. — Все же хорошо! Что ты маешься???"
Кто бы знал, почему я маюсь, и что мне ещё надо.
— Мария Васильевна, все было очень вкусно! — мама уже веселенькая с порозовевшими щечками, обнимает бабушку.
— Мне только в радость, — шепчет та, часто моргая и тихонечко шмыгая. — Ещё приезжайте.
— Ещё зовите, — в папиных объятиях ее вообще не видно.
Собираемся домой. Пока не стемнело. Одним завтра на работу, а мои улетают рано утром, и надо успеть собраться.
Квартиру покидали порционно. Как приехали. Сначала Ники и Боря. Потом мама и близняшки, за ними вышли Машка и папа. Я последний.
— Ба, у меня к тебе дело, — прыгаю на одной ноге в попытке завязать кроссовок. Сесть на корточки и спокойно обуться не получается. Давление на полный желудок, слишком сильное.
— Сядь ты на тумбочку, че мучаешься?
— Спокойно! — указательный палец вверх. — Так справился, — она улыбается, подперев косяк плечом, и смотрит на меня.
— Что за дело? — спрашивает.
— Ты к котам как относишься? — поправил джинсы и выпрямился, немного запыхавшись.
— Положительно, ты же знаешь.
— За Сашкиным не присмотришь? А то он улетает и не знает, куда своего деть. Если хочешь, конечно, я не настаиваю. Я бы к себе забрал, только...
— Че затараторил? — смеется. — Привозите. Все не одна куковать буду.
— Я тебе предлагал...
— Не поеду, а кота привозите, — подходит ко мне. — И вообще иди уже отсюда, твои ждут...
Обнимаю свою старушку. Со всей любовью и благодарностью, что к ней испытываю, прижимая к себе такое хрупкое из-за болезни тело.
— Завтра заедем, — целую в щеку и открываю дверь.
— Буду ждать, — улыбается.
— Спасибо, — произношу уже на площадке. — За все...
Васильна в ответ, только улыбается.
Спустился вниз. Вышел на улицу. Стоят. Кучкой. Улыбка выползла тут же. Я, наверное, и хихикнул вслух.
Выпитоесъеденноеуслышанное приятным теплом разливается по телу, и я спокоен. Все более, чем хорошо.
— Едем? — спросил всех одновременно.
— Едем, — ответили почти хором.
Зашли в квартиру и ванна почти сразу была оккупирована Машкой с возмущенным возгласом, что она долго сохнет.
— У тебя же фен есть, — мама пытается развязать узелок, на Женькиных ботиночках. Ещё чуть-чуть и все услышат ее мат.
— Ма! Мелкота потом залезет, — Машка стоит в дверях ванны. — Фиг вытащишь!
— Иди, только не кричи, — туфель перекочевал в папины руки. — Надолго не занимать. Не одна.
— И туалет совмещенный, — напомнил я, увлекаемый на кухню близняшками.
После небольшой прогулки на свежем воздухе, алкоголя внутри совсем не осталось. Но чувство, что один из салатов был все-таки пересолен, заметно усилилось.
— Мы пить хотим, — говорит Евген.
— А у тебя кружки высоко, — продолжил Ромка.
Налил. Кому водички, кому молока, и себе чаю заодно. Евген попил и убежал, с молочными усами, но помыв за собой стакан. А Ромка стоит, как утром. Держась за мои штаны.
Смотрю на него, опустив глаза вниз. Глажу по голове и молчу. Он пьет водичку, вцепившись зубами в край стакана, и улыбается, прищурив свои глазки.
— Чудо ты мое, — поставил кружку, и его и свою, на подоконник, и поднял на руки. — Чудо чудесное.
— Ага, я такой, — смеется, обнимая за шею.
Ага. Они такие. С каждым годом все чудесатее.
Возня с вещами "свое не забыть, мое не забрать". Вперемешку с разговорами, когда их ждать в следующий раз или может мне прилететь, заняли весь вечер. Я и не заметил, как начало темнеть, а мальчишки окончательно затихли.
— В этот раз совсем быстро время пролетело, — папин голос за моей спиной.
— Ага, — обернулся к нему. — Что были, что не были.
Он улыбнулся. Кивнул. И спросил.
— Как у Саши дела?
Глава 158. Папа
Мне не поплохело. Я даже не побледнел. Просто уставился на него. Молча. И не мог ком проглотить. Липкий такой. Поперек горла встал, и дышать не дает.
— Нормально, — шепчу и, немного прокашлявшись, добавил. — Отдыхает. С друзьями.
— С друзьями? А почему не с тобой?
А вот сейчас поплохело и пюрешке с котлетами очень захотелось обратно.
— Почему он должен быть со мной? — рожа топором, я не понимаю о чем он. Типо того.
В зал зашла мама и удивленно на нас посмотрела.
— И что замерли? — спрашивает. — Собираемся. Мальчишек уже купать надо, — и ушла в Машкину комнату.
Меня немного потряхивает. Руки не слушаются и ещё, как специально, заело замок на одной из сумок.
— Андрей, — он забрал ее из моих рук, вытащил защипнутый кусочек ткани, открыл и бросил на диван. — Ответь, — он смотрит с какой-то надеждой и спрашивает, шепотом. — Ты ему в любви в подъезде признавался или все-таки у тебя есть девушка?
"Ой, пиздец!!!! — набрал в легкие воздуха и тихонько выдохнул. — Он слышал..."
— Пап...
— Только честно...
"Вот и что сказать? — молчу. — Правду? И больше никогда их не увидеть? Или соврать? И потом места себе не находить, вдруг узнают?"
Я так ничего и не ответил. Прошел мимо и ушел на кухню, зная, что папа пойдет за мной.
— И как мне расценивать твоё молчание? — я угадал.
— Как ДА, — отвечаю тихо, покосившись на него.
— Да, на какую часть вопроса? — он прикрыл дверь и подошел ко мне. — Ему или девушке? — нотки злые, но он сдерживается.
— Тебе легче станет, если я отвечу?
— Значительно, — руки сложены на груди, смотрит не моргая. Готов к атаке. Я в этом на него очень похож.
— Ему... — выдохнул. А собирался сказать "ей".
Только слово не воробей. Что сказал, то сказал. И почему-то легче стало. Значительно. И реакция папы уже не так страшна. Но он молчит. Дышит?
— Что молчишь, пап? — открыл бутылку с молоком. Руки трясутся. — Ты спросил, я ответил. Честно, как просил. Теперь ты молчишь...
— Заканчивай с этим, Андрей...
— Вы чего закрылись? — Машкина голова показалась в дверном проеме. — Что-то случилось?
— Все нормально, — ответили вместе, немного грубо.
— Маш, мне с Андреем поговорить надо, — сказал папа, меняя тон в голосе. — Погуляй немного.
Она скрылась. Обиженно надув губки. Но дальше закрытой двери не уйдет. Это точно.
— Андрей, я тебя очень прошу, — папа шепчет, подходя ко мне ещё ближе. — Заканчивая с этим, пока не поздно...
Молчу. Потому что сейчас действительно не понимаю о чем он.
— ...нам не настолько нужны деньги, чтобы ты с парнем связался...
Руки затряслись настолько сильно, что я чуть бутылку с молоком не выронил. Вовремя поставив её на стол.
— Ты о чем, пап? — обернулся к нему. — Ты думаешь, что я с Сашей из-за денег? — воздуха не хватает, приходится шептать. — Ты обалдел, что ли?
— Нет, это ты обалдел, — шипит. — Я знаю, что он не рядовой сотрудник...
— Откуда?
— Неважно...и могу понять, что это у вас бизнес такой, да я и не удивлен, если по правде. Но прошу тебя прекратить.
"Прекратить? — эхом в голове. — Он думает, что это просто так? Типо служебный роман?"
— Пап, ты понимаешь, что ты сейчас говоришь? — руки сжались в кулаки, ногти впиваются в кожу ладоней. — Как я могу это прекратить? Я люблю...
— Андрей, прекращай, пока не поздно...
— Да что поздно??? — кричу. — Что может быть поздно, пап?
— Андрей...
— Забеременеть он не может. Женить, следовательно не получится. Статьи за мужеложство у нас нет и он старше 14 или 16, или сколько там надо, чтоб в педофилии обвинили!!! Так что, пап??? Что, по-твоему, может быть поздно?
— Да, пока он тебя окончательно во всю эту мерзость не втянул! — он ударил по столу, я вздрогнул всем телом. — Пока СПИДом не заразил... я не хочу, чтобы мой сын сдох, не дожив до 35.
— А что если я уже? — обидно. Почему мне сейчас именно обидно? — Что ты тогда будешь делать?
Он замахнулся. Я готов. Пусть бьёт. Только это и раньше не шибко помогало, а сейчас тем более не поможет. Только удостоверюсь. Папа никогда такого не поймет.
— Только попробуй его ударить Сережа, — на наши крики, на кухню прибежала мама. — И можешь сейчас же убираться отсюда.
Её тон. Её взгляд на меня и отца. Внутри все сжало, и я отвернулся к окну, чтобы меня никто не видел.
— Маргарита? Ты одобряешь это?
— Что это?
— Он же с парнем...
— Нет, не одобряю. Но и запрещать не стану... Маша, иди к мальчишкам!
— Да, капец!
— Иди! Слушай, что тебе мать говорит!!! — отец очень зол.
— Сереж, не кричи... весь дом на уши поднимем...
Я ничего не слышу. Я ничего не вижу. Я хочу, чтобы меня сейчас здесь не было.
"Он думает, что я ради денег, готов пойти на что угодно, — мысли. Угнетающие мысли. От которых так обидно. И ком в горле. — Какой пиздец..."
Они разговаривают за моей спиной. Что-то друг другу доказывают. Кто прав, кто виноват. Плохая мать, плохой отец.
"Это Москва его развратила! С жиру бесится! Слишком много денег!"
Деньги. Почему всегда виноваты деньги?
Я смотрю на улицу. Там темно и так спокойно. И день ведь был такой замечательный. Почему все испортилось? Да, ещё так неожиданно.
Дверь в подъезде открылась. Небольшой лучик света, который я поймал краем глаза. Две маленькие фигурки, быстрым шагом вышли на улицу и побежали. Всего доля секунды, а меня прошиб холодный пот.
— МАША? — крикнул, стараясь переорать голоса родителей.
— Что? — ответ из-за двери.
— Твою мать!!!!!
Сорвался с места. Чуть не сшиб папу, отпихнув в сторону маму, и вылетел с кухни.
Машка все это время стояла в коридоре, развесив свои журналистские уши, а пацаны были сами по себе и дали деру.
Входная дверь открыта. Их ботиночек нет.
"Они даже успели одеться, — в голове твориться какой-то ужас. — Ебанный пиздец!!!"
