— А ты смыслишь? Илья, он чужой. И как бы ты не хотел — останется чужим. Кровь чужая.
— Ты что мне пытаешься доказать?
Света посверлила его взглядом.
— Сегодня приезжают твои родители.
— Я знаю, мама мне звонила, просила встретить.
— И ты собираешься обрадовать их потрясающей новостью?
— Свет, хватит! Ты ведёшь себя, как ребёнок! — Говоров всё-таки разозлился.
— Совсем недавно мы строили планы на будущее, а теперь ты хочешь всё разрушить?
— Планы строил я, насколько помнится, а ты их упрямо откладывала на потом.
— И что? Илья, мы столько лет работали, столько сделали, столького добились... Хочешь сказать, что тебе не хотелось всего того, что мы сейчас имеем?
— Хотелось. Хотелось, Света. Но ты хочешь совсем другого, вот в чём проблема. Ты хочешь луну с неба достать. Но я не уверен, что ты знаешь, что с ней делать!
Она обиделась на его слова. Нахмурилась и даже отвернулась. Говоров же попросил:
— Свет, давай поговорим спокойно и серьёзно. Мне нужен развод, понимаешь? Вот такое случилось в моей жизни. Я могу попросить прощения у тебя, но изменить ничего не могу.
Жена поморщилась, а губы скривились в усмешке.
— Давно ты со мной так не разговаривал... по-хорошему. А как понадобилось...
— Да причём здесь это?
— Она тебе не подходит.
Илья снял очки, и устало потёр глаза.
— Ты можешь отмахиваться от моих слов сколько угодно, — разозлилась Света. — Но не подходит. Я вчера очень хорошо всё рассмотрела. Тебе действительно нравится такая, как Степнова?
— А я сам могу это решить? Или ты это сделаешь за меня?
— Не язви! Я не просто так это говорю, я за тебя переживаю! Насколько тебя хватит с такой жизнью?
— Свет, дай мне развод, а во всём остальном я разберусь сам.
Жена обиженно поджала губы.
— А как же я? Ты хочешь попробовать, поступить по-своему, решить всё сам, развязать себе руки, а что делать мне?
— А я тебе нужен разве?
— Илья, ты сам как маленький! Сколько можно обижаться?
— Да не обижаюсь я! — Илья даже вскочил. — Пойми ты, не обижаюсь. Просто мы с тобой ничем не связаны, кроме работы. У нас как бы общий дом, общие интересы, как бы семья. Всё — как бы! Я не хочу так. Мы даже мечтаем теперь о разных вещах, ты не замечаешь?
— А ты, как понимаю, мечтаешь о выглаженных рубашках и борщах?
Говоров покачал головой.
— Нет. Я мечтаю, чтобы всё это делала для меня любимая женщина. И делала это с радостью. Мне надоело заманивать собственную жену в наш с ней дом пряниками и обещаниями!
Света откатилась на кресле назад и красиво, отрепетированным движением, закинула ногу на ногу.
— А то, что я тебя люблю, это значение какое-нибудь имеет для тебя?
Илья уставился на неё, не моргая. Потом спросил:
— Много счастья тебе эта любовь принесла?
— А какое право ты имеешь судить о моих чувствах? Ты никогда о них не думал!
Они оба замолчали, отвернулись друг от друга, а Света даже всхлипнула.
Закрыла глаза и мысленно приказала себе успокоиться. Нужно взять себя в руки. В конце концов, она готовила себя именно к такому разговору. Разве ждала от Ильи чего-то другого? Нет. Значит, нужно удержать лицо. Во что бы то ни стало.
До боли вцепилась в подлокотники кресла.
— Ты отдашь мне всё, что я попрошу.
Илья посмотрел на неё настороженно.
— Что-то мне не нравится твой тон.
— Он и не должен тебе нравиться.
Илья хмуро глянул исподлобья.
— И что же ты хочешь?
Света вдруг улыбнулась.
— У меня есть знакомая, она всегда говорит, что если хочешь по-настоящему узнать любимого мужчину — разведись с ним. Ты слишком напряжён, Илюша.
— Я отдам тебе всё, что захочешь, — успокоил он. — В пределах разумного, конечно.
— В пределах?
— Именно. И даже про брачный контракт не вспомню.
— Щедро.
— Света!
Она развела руками, давая понять, что язвить больше не намерена.
Илья снова сел напротив неё и посмотрел выжидающе.
— Я слушаю.
Света придвинулась к столу.
— Я хочу свободы.
Свободы! Илья обдумывал слова жены (можно уже сказать "бывшей"?) всю дорогу в аэропорт. Успел кое-что обсудить с Денисом, но к единому мнению они так и не пришли. Илья не мог сказать, что запросы Светы его особо напугали, он ожидал большего или худшего, если честно. Задуматься заставляло совсем другое — можно ли после всего случившегося в последнее время, после развода, настолько ей доверять. Но вспоминая блеск в её глазах, как-то не верилось, что она из мести может совершить что-то дурное.
Хотя Денис в этом уверен не был. Громким шёпотом пытался Илье что-то разъяснить, но тем самым лишь думать Говорову мешал.
Ксюшин звонок застал его уже в Шереметьево. Как раз выходил из машины, она позвонила, и всё вдруг вернулось на свои места. Оказалось, что думать нужно не только о предстоящем разводе.
— Хорошо, что ты позвонила. Я Ваньку не смогу сегодня забрать. Ты заберёшь?
— А что случилось? — Она тут же заволновалась. Или до этого уже была взволнованна?
— Родители прилетели, я уже в аэропорту, встречаю их. В садик не успею.
— А-а, родители...
— В голосе благоговейный ужас, — рассмеялся Говоров.
— Ты не говорил, что они прилетят.
— Мама утром позвонила. У тебя всё в порядке?
— Ну... да.
— Так и хочется сказать: "Не верю!". Что случилось?
— Да ничего, работаю.
— А я со Светкой поговорил, — похвастал Илья. — Вечером тебе расскажу.
— Ты с ней не ругался, я надеюсь?
— Нет, конечно. Неужели я такой скандальный тип, по-твоему?
Ксения рассмеялась.
Людмила Алексеевна смотрела на него с укором и переживанием во взгляде. Илья загрузил их чемоданы в багажник, открыл матери заднюю дверцу и сел за руль.
— Родители, я рад вас видеть, — признался Говоров. Обернулся и посмотрел на мать, потом на отца. Улыбнулся.
— А я тебя нет, — отозвалась Людмил Алексеевна, но протянула руку и пригладила волосы сына. Константин Александрович усмехнулся, наблюдая за женой.
— Где ты теперь живёшь? — спросил отец уже в дороге, после довольно продолжительного молчания.
Говоров легко пожал плечами.
— Пока в съёмной квартире живём. Сейчас не до комфорта как-то.
— Что значит, не до комфорта? — тут же вмешалась мать. — Света мне сказала, что квартира ужасная.
— Света уже успела рассказать?
— Илья, я не вижу повода для шуток.
— После Парижа Свете всё кажется ужасным. Не обращай внимания. Обыкновенная двушка. Мы втроём там прекрасно помещаемся.
Константин Александрович хранил таинственное молчание, хотя и слушал внимательно, а Людмила Алексеевна вытащила из кармана на спинке сидения маленькую машинку и покрутила её в руке. Покачала головой.
— Развод — это очень серьёзно, Илья, — сказал отец.
— Я уже поговорил со Светой. Сегодня.
— И до чего вы договорились? — насторожился Константин Александрович.
Илья глянул в зеркало заднего вида и будничным голосом сообщил:
— Она хочет возглавить филиал "Эстель" в Париже.
— Какой филиал? — не поняла Людмила Алексеевна и даже высунулась вперёд между сидениями.
— Который там будет, мама.
— А там будет филиал?
— Это её условие. Чтобы у неё была свобода действий.
Константин Александрович задумался на некоторое время, затем осведомился:
— А ты что думаешь?
— Думаю. С одной стороны, это было бы весьма неплохо, а с другой...
— Что?
— Боюсь, как бы Светка не заигралась.
— Но ты же будешь за ней присматривать! — воскликнула Людмила Алексеевна.
— Мама, как я могу за ней присматривать из Москвы?
— Мда... Доверия между вами нет, — сказал Константин Александрович.
— А откуда ему взяться, папа? Доверию этому.
— Она твоя жена!
— Бывшая, мама. Уже бывшая. Остались одни формальности.
Мать села нормально и сложила руки на коленях, как школьница. Разгладила полы пальто, обвела салон машины внимательным взглядом.
— Когда мы приедем домой, очень серьёзно поговорим, Илья. У меня до сих пор в голове никак не укладывается...
Илья улыбнулся, но промолчал.
Разговор вышел долгий, сумбурный и бестолковый, как считал Илья. Это лично он так считал. Родители, в смысле мама, по привычке пыталась влезть в его голову, сердце и даже душу, чтобы с удовольствием там покопаться и вызнать все тайны и секреты сына. Секретов почти никаких не было, если только совсем маленькие и незначительные, которые мать ну никак не интересовали, а всё остальное Илья ей сам, добровольно, поведал, чем вызвал бурю эмоций и поначалу некоторое оцепенение.
Во время паузы, Илья осторожно поинтересовался, что у них с обедом, а отец в ответ продемонстрировал ему кулак. Конечно, мама переживает, ей не до таких мелочей. Еле дождался, когда его отпустят с миром, так никаких признаний ошибок и не дождавшись.
Дома его встретили слезами. Открыл дверь, а из комнаты к нему кинулся зарёванный Ванька. Илья даже перепугался, если честно.
— Папа!
— Что такое? — Поднял ребёнка на руки и заглянул в заплаканное личико.
— Пуфик убежал! — в голос заревел Ванька.
— Куда убежал?
— Он спрятался!
— Ладно, не реви, — он осторожно вытер ребёнку слёзы и опустил на пол. Снял пальто. — Мама где?
— Она его ищет, а он не находится. Пойдём, — и потянул его за руку.
Ксения нашлась на полу в детской комнате. Видимо, только что из-под кровати выбралась, одёрнула футболку и пригладила волосы.
— Ну что?
Она развела руками.
— Он убежал.
Ванька снова всхлипнул и закусил губу.
Илья сел на детскую кровать и притянул мальчика к себе.
— И как вы его упустили? Или это была спланированная операция с его стороны?
— Клетку не закрыли, — сказала Ксения, поднимаясь. — Илюш, как думаешь, он совсем потерялся?
Говоров хотел ответить честно, что искать, скорее всего, бесполезно, грызуны создания чрезвычайно юркие, но встретив детский взгляд полной надежды, лишь плечами пожал.
— Кто знает... Будем надеяться, что проголодается и вернётся.
Ванька уткнулся лицом в его живот и снова заплакал. Ксения протянула руку и погладила сына по голове.
Ваньку с трудом удалось успокоить. С грустным видом уселся перед телевизором, смотреть мультфильмы. Ксения с Ильёй негромко переговаривались на кухне, Говоров ужинал, а она сидела рядом и слушала его новости. Выглядела сосредоточенной и задумчивой.
— И что ты решил, Илюш?
— Я не собираюсь давать ей обещания только ради развода, Ксюш. Для начала надо всё продумать.
— Но это не так уж и глупо... Филиал в Европе.
— Не глупо. Но волнуюсь я из-за Светки. Она хочет свободы действий.
— То есть, она всё будет решать сама, с тобой не советуясь?
— Скорее, будет иметь такое же право голоса, как и я. Понимаешь? Её слово против моего. И что это будет? Особенно, если она заиграется?
— Да... Тебе нужно принять серьёзное решение.
Он кивнул.
Сегодня Ванька не играл, не бегал по квартире и не оглашал её радостными криками. Даже игрушка новая не радовала. Илья, который после ужина решил поработать, постоянно отрывался от отчётов и посматривал на Ксению и Ваньку. Они сидели в кресле, Ванька вроде собирался заснуть, но был слишком расстроен пропажей любимца и заметно грустил. Сидел, свернувшись калачиком у матери на коленях, прижимался щекой к её груди и теребил полу её халата. И вздыхал так, что поневоле слёзы на глаза наворачивались. Ксения успокаивающе гладила его по спине и время от времени что-то шептала.
Илья засмотрелся на них, даже к документам интерес потерял. Смотрел на них, поймал Ксюшин взгляд и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и приложила палец к губам. Говоров кивнул. Ванька уже сонно моргал и готов был заснуть.
Илья, не глядя, протянул руку, хотел положить бумаги на журнальный столик, а те вдруг зашуршали, Говоров резко поднял руку, а другой ловко и вовремя схватил хомяка-свободолюбца. Тот в панике засучил лапками, пытаясь вырваться, и протестующе запищал.
Ванька тут же открыл глаза.
— Пуфик!
— Вот и наш беглец, — улыбнулся Илья.
— Слава богу, а то было бы крайне неудобно, если бы он соседей пугал, — обрадовалась Ксения.
Ванька радостно подпрыгивал, разглядывая питомца.
— Папа, дай его мне!
— Нет уж. И тебе, и Пуфику спать пора. Марш в кровать. А он ещё перепуганный до ужаса и наверняка голодный.
— Голодный? Мама, его надо покормить!
— Покормим. Иди в кровать. Папу слышал?
Ребёнок успокоился только, когда хомяк привычно зашуршал в клетке. Илья закрыл клетку, проверил для спокойствия, и включил ночник на стене.
— Спишь?
Ванька завозился под одеялом.
— Да... Папа, а ты за мной не приехал.
— Завтра обязательно приеду. Обещаю. Глаза закрывай.
Ксения за руку вытянула его из детской и осторожно прикрыла дверь.
— Ну вот, — улыбнулась она, — все на своих местах. Сразу спокойнее стало, да?
— Действительно, я бы всю ночь глаз не сомкнул, если бы думал, что этот зверь где-то рядом шныряет.
— Опасный зверь, — подтвердила Ксения.
— Ещё бы. Я его сам выбирал... У меня такое чувство, что с сегодняшнего утра прошло много-много времени.
— Прошёл всего день...
— Целый день. Длинный и не очень хороший.
Говоров сел на диван и потянул Ксению на себя. Угодил локтём в подлокотник и посетовал:
— Когда-нибудь у нас будет кровать? Большая... без подлокотников.
— Больно ударился?
— Ты пожалеть меня хочешь?
— А если ничего не получится? — вдруг спросила она, не поддержав его игривый настрой.
— Что? — не понял сразу Илья.
— Если всё будет сложно.
— Сложнее чем было? А это возможно?
Ксения неопределенно пожала плечами и не ответила. Илья обнял её и пристроил подбородок на её макушке.
— Мне ещё нужно учиться не огорчать тебя, — пришёл он к выводу.
Отец сам позвонил утром и предложил обсудить сложившуюся ситуацию.
— Я говорил со Светой, она настроена вполне решительно.
— Да это я уже понял, — невесело отозвался Говоров. — Я пока думаю, пап.
— Вот и отлично. Приезжай, подумаем вместе.
Илья поморщился.
— Папа, я вполне справлюсь с решением своих проблем.
— А я не твои проблемы решать собираюсь, упаси меня Бог от них. Но компания сейчас на подъёме и всё разрушать я вам не позволю. Приезжай, поговорим.
Деваться было некуда и Илья, конечно, поехал. Но не сразу, а после обеда. Дождался положенного времени, дал Вите чёткие указания на остаток рабочего дня, и со спокойной душой оставил "пост".
В детском саду его встретила Алла Витальевна. Они проговорили минут десять, прежде чем она позвала Ваню.
— Папа, ты наконец приехал! Я жду, жду!
— Так я работаю, — развёл руками Илья. — Одевайся.
— Папа, я потерял варежку.
— Как умудрился? Они же пришиты?
Ванька пожал плечами и сел на лавку, принялся натягивать штаны.
— А она оторвалась!
— Или ты её отрезал?
— Сама оторвалась! Честно.
— Честно? Ну что ж, купим новые. — Говоров рассмеялся.
