Это был жест отчаяния. Но ничего лучше я придумать не могла.
Так, наверное, во времена Великой Отечественной, отсылали своих бойцов командиры. 'Уходи. Мы останемся. Я — и граната. Или последняя пуля — для себя'. Дед мне рассказывал.
— Нет! — вскрикнул кто-то. Но я не отрывала взгляда от почерневших Досиных глаз.
— Я предлагаю тебе свое тело. Свою душу. Свою силу. Если сможешь сожрать! Я сильнее и вкуснее Насти. А раздавить меня ты не сможешь. Ты уже это понял, да? Я не дам тебе провести обряд, а тебе ведь нужно именно это.
— Ведьма, — прошипела Дося.
Я улыбнулась. Или просто оскалилась?
— У тебя есть шанс, пока я не ведаю пределов своей силы. Рискнешь, гадина?
Потянулись холодные и тяжелые, словно капли в клепсидре, секунды. Дося сверлила меня глазами. А потом прошептала-прошипела.
— Риссскну.
— что я должна сделать?
— Подойди и возсссьми меня зссса руки.
— И все?
— Зсссдесссь — всссе.
Я кивнула.
— Настя уйдет, как только мы сцепимся. Уговор?
— Уговор.
— Леонид! — рявкнула я.
А в ответ тишина.
— Я ссссейчасссс отпущу его.
— Да. Прекрати давить на моих людей. Твоя добыча — я, а не они.
Я не питала особых надежд. Если меня чуть не разделала та ловушка, что же со мной будет — те-перь?
Наверное, я умру.
Но сейчас мне не страшно. Я уже была — там. Когда вытаскивала вампира. И знаю — там не страшно. А еще у меня всегда есть надежда. Я просто пущу корни на своей любимой полянке чуть раньше. Разве это так плохо?
Не думаю.
Шатаясь, поднялся с пола Шарль. Пальцы Мечислава чуть расцепились. Давно пора. Так и сосуды пережмут — не заметишь. Мне только гангрены не хватало...
Черт, о чем я только думаю!? Меня же сейчас сожрут, а я...
Настя сделала крохотный шаг в сторону. Я шагнула вперед. Не осталось ничего, кроме отчаянной решимости.
— Я подхожу к тебе — и ты отпускаешь ее. Хорошо?
— Зсссамечательно.
И показалось мне на долю секунды, что во рту Доси мелькнул раздвоенный змеиный язык.
Я сделала шаг вперед.
— Юля...
Это Мечислав. Связался черт с младенцем... на свою голову! Моя смерть заденет и его. Увы. Но Шарль поможет если что. Мы ведь теперь брат и сестра.
Я хотела сказать многое. Но времени не было. Ждала Дося. Ждало то существо. И я сделала еще один шаг вперед. Не оглядываясь.
Всего надо было пройти девять шагов. Так мало. Девять шагов до смерти.
Я — справлюсь.
Я сделала шаг. Второй. Вплотную подошла к Досе. И поглядела в глаза. Некогда голубые, сейчас они, словно катарактой, были затянуты черной пленкой.
Одержимость, — мелькнуло в голове.
Но как это могло помочь?
Вблизи было еще страшнее и больнее. Черные пятна скользили вокруг нее, сливаясь в единую змею. И я знала — стоит нам соприкоснуться, как вся эта мощь обрушится на меня. И цель у нее будет только одна.
ЖРАТЬ.
А так хотелось жить. Но иначе я поступить не могла.
— Отпусти Настю.
— Я обещал. Я ее не трону.
Откуда-то я знала, что со мной сейчас говорит именно овладевшая телом Доси сущность.
— Пусть уходит. Когда ты... активизируешься... я не хочу, чтобы пострадали ее дети.
— Дети? Пищшшша.
Дети!? Пища!? Багровая ярость плеснула волной, поглощая, затопляя разум и душу. Наши дети для тебя — пища, тварь!? Как мышки для гадюки!? Но сотня крыс сожрет и удава! И не поморщится.
— Пусть уходит.
Я вся дрожала от бешенства. Но существо, кажется приняло это за страх. По губам Доси пробежала мерзкая ухмылочка.
— Ты свободна, лисичка. Иди.
Настя дернулась, попыталась сделать шаг — и осела на пол. Ноги ее не держали. Она попыталась ползти, кое-как цепляясь руками за пол, но с ее животом даже не смогла сдвинуться с места. И на ли-це ее был написан дикий, животный ужас. И страх. Не за себя, нет. За своих детей.
Дося откинула голову назад и расхохоталась.
Громко. Издевательски. Самоуверенно.
А меня словно кнутом стегнуло.
Смеешься, гадина!?
Ну так мы посмотрим, кто буде смеяться без последствий! Ты была сильна, пока я боялась! А сей-час...
Да я душу дьяволу заложу, чтобы ты, падла, сдохла!!!
Наверное, именно с такими чувствами шли в атаку наши солдаты.
Последний шаг дался мне легко и просто. Я вцепилась в запястья женщины и прошипела, как три га-дюки.
— Хочешь мою душу!? Ну, так получи, мразссссь!!!
И ярость накрыла меня с головой, выжигая все, кроме одного яростного желания.
Я умру, но и тебя со мной зароют. Я уже ничего не боялась.
Ни боли пронзившей все тело словно ледяными кольями в сотне мест.
Ни смерти, злорадно ухмылявшейся из затянутых плесенью глаз.
Ни-че-го.
Я проваливалась в черноту... проваливалась, чтобы открыть глаза в той самой пустыне, где нашла Мечислава.
* * *
Красный песок. Кровавое небо над головой. И безумная, иссушающая жара. И в этой пустыне друг напротив друга стояли двое. Хотя стояли — громко сказано.
Стояла — я.
А второе...
Оно обвивалось вокруг меня.
Это действительно было что-то вроде змеи. Вроде, потому что на теле змеи была человеческая голо-ва. Похожая на человеческую.
Вроде бы те же глаза, те же губы, те же скулы и нос...
И в то же время...
Это лицо было абсолютно чуждым всем людям. Слишком длинный нос с горбинкой. Слишком боль-шие глаза с вертикальными зрачками. Белые глаза — с черными провалами в никуда. Слишком высокий лоб и узкие скулы. И острый, как игла, подбородок.
Змея обвивала меня так, что сложно было пошевелиться. Свободны пока еще были руки. Пока. Но гадина старалась притянуть их к моему телу.
А я вцепилась в нее чуть ниже головы.
Мы глядели друг другу прямо в глаза.
— Вот ты какой — шипела я.
— Вот ты какая, — шипела гадина. Гад? А неважно. Важно было другое. Вцепиться — и душить, ду-шить мерзкую тварь. Не обращая внимания ни на что. Ни на жару, ни на боль во всем теле, ни на тя-жесть...
Я буду держаться. Я не знаю, сколько пройдет времени, прежде чем я упаду.
Наверное, много. Я — сильная. А эта тварь сейчас ослабела. Именно поэтому я пока еще жива. Но по-бедить я все равно не смогу. И тогда эта гадина заглянет в мои глаза — и прильнет последним поцелуем к губам, высасывая душу из тела.
И я исчезну. Или что еще страшнее, стану ее слугой.
Пустыня, как ей и положено, была пуста. Но я все же ощущала, где-то далеко, на самой грани соз-нания, многоголосый шепот сотен и тысяч душ поглощенных этой тварью. Они тоже были здесь. Но почему-то это существо не спешило натравить их на меня. Почему?
Неважно. Важно — другое.
Держаться, что есть сил. Бороться со смертью до... до смерти! Как держались наши ребята в Брест-ской крепости. До последнего патрона, до последней капли крови, до последнего вздоха, кровавой пеной замирающего на губах. Умереть? Пусть так. Но даже в смерти — не сдаться.
И впиваться немеющими пальцами так, чтобы их свело судорогой. Чтобы их не разомкнули даже по-сле моей смерти!
— Покориссссь..., — шипела змея. — Ссссдайссся....
Я не отвечала. Не собираюсь размениваться на мелочи. Я буду драться до конца. А слова? Слова тут не нужны.
Разве что...
Вы слышите меня? Вы, кого убила эта гадина!?
Я не сдаюсь. Я еще жива.
* * *
Мечислав беспомощно наблюдал, как Юля идет вперед. К чудовищу, в которого превратилась обычная певичка.
Рядом застонал Шарль, вытянул руку, в тщетной попытке остановить Юлю. Но куда там!
Эта безумная шла вперед.
Мечислав знал — она не справится. Ни за что не справится. И еще знал...
Боги, он никогда не решился бы поступить именно так.
Смерть — это еще не настолько страшно. Это завершение одного пути и начало другого. А вот ЭТО...
Эта гадина — окончание всего. Жизни. Смерти. Души. Разума.
Он хотел закричать — но горло не повиновалось ему. Хотел протянуть руку, но словно невиди-мая плита давила все сильнее и сильнее. Хотел моргнуть, чтобы не видеть этого кошмара... но и в этом ему отказали.
И он отлично видел, как Юля подходит к чудовищу. Как тихо говорит что-то — и как пытается отползти в сторону отпущенная на волю Настя.
А потом Юля вскидывается, словно ее ударили — и сама мертвой хваткой сжимает запястья До-си.
Два тела опускаются на пол, словно тряпичные куклы.
И все кончилось.
Исчезла давящая на вампира тяжесть. Застонал и кое-как поднялся на колени Шарль. Разрыда-лась обретшая голос Настя.
К ней тут же бросились Вадим и Валентин. Леонид рванул из кармана сотовый телефон и пом-чался на улицу, вызванивая кого-то.
Юля и Дося так же лежали, сцепившись в смертельном объятии.
Рядом с Мечиславом поднялся на ноги Шарль. Мужчины переглянулись — и молча шагнули впе-ред. Туда, где отчаянно, они это знали, боролась ИХ женщина.
И больше ничего не имело значения. Ни злость, ни ревность, ни обиды. Неважно, что одному она была сестрой, а второму женой. Все было неважно, кроме одного.
И Мечислав и Шарль — оба, по-своему, но любили ее.
Вампир опустился рядом на колени, тронул жилку на шее...
Пульс бился ровно и сильно. Даже слишком сильно и часто, словно Юля бежала или что-то еще...
Вампир поглядел на Досю. Но дотронуться не решился. Вместо этого он достал нож.
— Не делай этого, — подал голос Шарль.
— почему?
— Они сейчас связаны. Я знаю. Убив ее, ты и Юлю убьешь. Или что еще хуже, она станет та-кой как Дося. Одержимой.
Вампир поглядел на дракона, который тоже опустился рядом с Юлей на пол. Ласково отвел со лба девушки мокрую от пота прядь волос.
— Ты знаешь?
— Она ведь моя кровная сестра. И я могу чувствовать все, что с ней происходит. Это обратная сторона драконов. Вы, вампиры властны над всем, что связано с кровью. Но в остальном беспомощ-ны. А мы — мы можем многое, но в том, что касается нашей крови, мы бессильны. Такова наша рас-плата.
— Неважно — огрызнулся Мечислав. В иное время он с удовольствием поговорил бы про магию, про драконов, но сейчас... сейчас, когда Юля беспомощно лежала у его ног, а пульс на тонкой шее бился все сильнее и сильнее... — Что мы можем сделать для нее?
Шарль пожал плечами.
— Если я правильно понял... Сила этой твари — смерть. Она черпает силу из чужой жизни и ду-ши. А Юля — она живая. И именно поэтому пока еще сопротивляется.
— что-то другие не сопротивлялись.
Взгляд лиловых глаз был укоризненным.
— Ты же знаешь, в чем ее сила.
— Ладно. И что теперь?
— я подозреваю, что эта тварь затащила ее туда же, где был ты. В преддверие смерти.
Мечислав выругался. Грязно и беспомощно. Но Шарль еще не закончил.
— Ты сможешь пройти туда. По следу своей смерти.
— Допустим. Я смогу ей там помочь?
— Не знаю. Но знаю другое. То место, где Юля обретает свою силу, откуда она ее черпает... Ты видел его?
— Да.
Мечислава передернуло. Смерть — и та была не настолько страшна, насколько его напугало это место. Какой-то безумный хаос.
— Я смогу открыть ей дорогу туда. Силой моей крови, родственной крови и по следу моего про-клятия... она ведь и меня пыталась туда провести. Этот шанс у нас будет.
Мечислава это не порадовало. Но хотя бы какая-то надежда.
— а что потом?
— Не знаю. Я бы пошел сам, но я пока не могу. Из-за моего проклятия я буду там беспомощен — и бесполезен. Моя сила пока еще мне не подчиняется.
— Но ты можешь провести меня?
— Не я. Это твоя магия. Магия крови. Я просто могу помочь, послужить связующим звеном. Но не более того. Ты рискнешь?
— Что я там смогу сделать?
Шарль спокойно выдержал испытующий взгляд зеленых глаз.
— Не знаю. Возможно, ничего. Возможно все. Шансов почти нет. Ты можешь погибнуть. Как и она. И я. Я ведь буду держать вас, пока вы будете там. Все может быть. Поэтому выбирать только те-бе.
— Да. Только мне. Ты ведь все равно пойдешь?
Шарль молча опустил ресницы.
Пойдет. Так же, как и Юля. Без надежды на победу. В смертельную схватку с тем, что угрожает не только жизни, но и смерти и посмертию...
Пойдет. А разве можно — иначе?
Нельзя. И Мечислав это знал. И даже чуть улыбался своим мыслям.
— Подожди немного. Я отдам распоряжения — и мы пойдем. Хорошо?
Шарль кивнул.
— Хорошо. Но недолго. Долго Юле не выдержать. Я-то знаю.
Вампир кивнул — и одним сильным гибким движением поднялся на ноги.
— Вадим!
Верный оруженосец тут же оказался рядом.
— Да, шеф?
— Мы сейчас... короче Юлю надо вытаскивать. Если нам будет плохо, если что-то пойдет не так...
— Мы сразу умрем, — вмешался Шарль.
— Да? Тем лучше. Вадим, если мы втроем умираем, вы добиваете Досю — и бегите отсюда, что есть сил. План эвакуации ты знаешь.
— Знаю. Шеф, ты...
— Да. Я. И Шарль тоже пойдет.
— У вас есть шансы?
— Не знаю. Так что будь готов.
Вадим побледнел еще сильнее. Хотя казалось бы — куда еще вампиру. И кивнул.
— Хорошо.
Мечислав опять опустился на колени рядом с Юлей.
— Что я должен делать?
Шарль положил одну его руку на грудь Юле. Как раз над сердцем.
— Держи вот так. А теперь...
Дракон примерился, опустился рядом с Мечиславом, положил руки на виски Юле, стараясь даже краем одежды не задеть Досю, которая так же лежала неподвижно — и откинул назад голову.
— Кусай. Моя кровь — это сейчас ключ.
Мечислав обхватил затылок Шарля свободной рукой. Зеленые глаза вспыхнули алыми огонька-ми. клыки выдвинулись на всю длину. Длинный узкий язык обежал губы...
* * *
Шарль не почувствовал укуса.
Просто потому, что в волне боли, рванувшей все тело, такие мелочи не стоили внимания.
Боль рвала на части когтями и клыками. Полосовала плетями и кнутами. Жгла огнем и морозила веч-ной мерзлотой. Где-то на грани сознания промелькнула мысль, что и Альфонсо и все остальные были просто жалкими дилетантами. И исчезла.
Дракон плыл в темноте, почти ничего не видя. И ощущал себя так, словно его рвало на две части.
Смерть, истинная владычица вампиров, звала и манила в глухую уютную темноту.
Глухо билось сердце в груди. Где-то рядом существовал дикий, безумный хаос, в котором он был однажды с Юлей. Место, являющееся истинно живым. И он сам — жалкое связующее звено. Мостик между двумя мирами.
Единственное, что он мог — это изо всех сил держаться за несоединяемое.
Сколько бы времени не понадобилось — он будет ждать. Или умрет вот так. Когда иссякнут последние силы. Но он не бросит свою сестренку по крови.
Он — не предаст.
А боль?
Что такое боль? Это ведь тоже мостик между жизнью и смертью. Это тоже частичка силы. И будь все проклято, если он этим не воспользуется!
Где-то далеко с глухим лязгом осыпались цепи старого проклятия....
* * *
Мечислав открыл глаза.
О, это место ему было хорошо знакомо.
Небо, цвета запекшейся крови и песок, такой, словно кровь только что впиталась в него. Здесь он уже был. И меньше всего хотел вернуться. Но... разве есть выбор?
