Оставшись в одиночестве, Олег осторожно подошел к окну, опираясь на в беспорядке разбросанные стулья и борясь с нарастающим головокружением. Тучи, затянувшие небо, потихоньку расходились, и кое-где меж ними проглядывало мутно-голубое небо. Луч солнца просочился сквозь одну такую прореху и, словно играя, брызнул в глаза ярким теплым светом. Но вдали на севере, кажется, собиралась угрюмая осенняя гроза, и черные тучи громоздились друг на друга вдоль горизонта. Серый предутренний туман, затянувший площадь, медленно рассеивался...
— А, вот ты где! — раздался за спиной веселый голос. — Я тебя разыскиваю по всему миру, а ты забрался на Луну и воешь оттуда на Землю.
— Привет, Майя, — улыбнулся Джао, отворачиваясь от обзорного окна. — Надо же, какая ты шустрая, тетушка. Я же только что опубликовал результаты.
— А я давно понять не могла, куда ты пропал. Ты уже почти полминуты на вызовы не отвечаешь, только автоответчик нудит про какие-то эксперименты. Так что я просто повесила сигнал на любые проявления твоей активности в сети.
— Ага, и тут же ринулась в приоткрытую дверь.
— Ну, я соскучилась, — нагая девушка с косой до пояса шаловливо улыбнулась и принялась накручивать на палец золотой локон. — А ты на мои вызовы даже не отвечаешь.
— Не до тебя было, уж извини, — Джао взял ее руки в свои и легонько пожал. — И все-таки как ты сюда успела забраться? Техника межпространственных переходов вроде бы в сферу твоих интересов никогда не входила.
— Вот еще — переходы! — фыркнула та. — Я тут Харлама в твоих поисках до белого каления довела...
— Кого-кого? — удивленно переспросил Демиург.
— Харлама! — нетерпеливо отмахнулась от него Майя. — Нашего занудливого и заумного старикашку. У нас их что, двое? В конце концов он так от меня устал, что под страшным секретом сообщил про твои таинственные эксперименты с изолированным пузырем и даже помог носитель под местную физику сконструировать. Как только ты границу разблокировал, я...
— Тут же юркнула ко мне! — от души рассмеялся Джао. — Да уж, тебя остановить невозможно.
— А то! — подбоченилась девушка. — Кстати, чего ты какой-то черный? На солнышке перележал?
— Образ у меня здесь такой, — со значительным видом разъяснил Демиург. — Мрачный Черный Джао, Который Приходит Ночью!
Он ухмыльнулся, но тут же посерьезнел.
— Ничего особенного на самом деле, просто так удобней. Ты хоть главные-то тезисы моего сообщения просмотрела?
— Нет. А стоило?
— Майя, я безвылазно провел здесь почти полминуты, как ты сама только что заметила, даже если не считать предыдущих нескольких минут, когда я являлся набегами. В сумме почти шесть тысяч местных планетарных лет! И тебя ни капельки не заинтересовало, чем я занимался? А еще мне с порога про Землю и Луну вкручивать начала. Я уж думал, ты мой доклад горишь желанием обсудить.
— Да нет, про Луну просто к слову пришлось, — озадаченно ответила девушка. — Ничего такого и в мыслях не держала. Джа...
Ее глаза изумленно распахнулись.
— Электромагнитная активность, следы разумной деятельности в планетарных масштабах... города? Люди!!? Джа, ты что тут творишь!? Только не говори, что пытаешься воссоздать человеческую расу! Ты с ума сошел!
— Почему?
— После Катастрофы прошло два с половиной дня! И никто, даже самые упертые старики, никогда не пытался...
— Упертым старикам сама мысль казалась кощунством, а всем остальным просто наплевать.
— Но смертные биоформы?..
— Не вижу, чем биоформы хуже нашего нынешнего состояния, — отрезал Джао. — В конце концов, на Земле человечество существовало в таком виде многие часы — и добилось немногим меньшего, чем бессмертные Демиурги после Катастрофы.
— Ты всегда был слегка с сумашедшинкой, племянничек, — Майя взялась руками за голову. — Ну ты и наворотил! Они друг друга не уничтожат в одночасье? Хотя... я не могу засечь следы рафинированных расщепляющихся элементов. Их и в самом деле нет, или просто искать нужно тщательнее?
— Ни атомной энергии, ни ракетной техники, ни даже планирующей авиации, только вертолеты. Не беспокойся, я не позволил им развить ничего, чтобы прикончить друг друга одним ударом. Хотя напортачил я и в самом деле немало. Даже Землю не сумел толком смоделировать. Материки, сволочи, дрейфовать как надо не захотели. Сейсмика так и норовит из рук вывернуться — хорошо хоть удалось толчки в необитаемом полушарии сконцентрировать. Планетарная орбита оказалась слишком близко к звезде — я ледяные шапки на полюсах сляпал, а они взяли да растаяли наполовину, едва ли не половину сформированной суши затопили. В общем, следовало сразу планету распылить и сформировать заново, но ведь жалко стало.
Он провел рукой по лицу, прижался лбом к холодному экрану.
— Устал я как-то, знаешь ли.
— Погоди, Джа, — лицо Майи стало серьезным. По ее телу прошла мгновенная рябь, превращая цветущую девушку в средних лет женщину, одетую в деловой костюм. Волосы резко укоротились и потемнели, собравшись в конский хвост. — Ну-ка, рассказывай все по порядку. Я тебя как облупленного знаю. Что-то не так пошло, верно?
— Да все нормально! — дернул плечом Демиург. — Эксперимент закончился провалом. Осталось хвосты подбить, с мелочами разобраться да подробный отчет оформить. А там домой, расслабиться. И к черту все...
Майя тихо подошла сзади и положила ему руки на плечи. Джао полуобернулся, слегка улыбнулся и прижал одну из ее рук щекой.
— Ну расскажи, что у тебя случилось, — негромко попросила Майя. — Тебе плохо, я вижу.
— Да что мне! — отозвался Демиург. — Вот им плохо, — он кивнул в сторону сияющей на черном небосводе Земли, — а меня просто уязвленное самолюбие мучает.
Он замолчал. Майя терпеливо ждала продолжения.
— Знаешь, чем я, дурак, занимался? Ха! Только не смейся, ладно? Я пытался ответить на вопрос о смысле... даже не жизни вообще, но хотя бы нашего существования, — в его голосе послышалась горечь. — Давным-давно я потратил кучу времени и настрочил гору писанины... бреда по больше части. Так вот, однажды я понял, что бессмысленно переливать из пустого в порожнее. Нам не надо бороться за существование, мы давно уже не голые бесхвостые обезьяны. Усилием мысли зажигаем звезды, плевком создаем новые вселенные, достигли бессмертия... А зачем? Чтобы изображать из себя королей и генералов в однообразных виртуальностях? Чтобы Рейтинг накапливать? Вот я и решил — а что, если создать мир, очень похожий на старую Землю? Создать, населить людьми, построить что-то похожее на нашу цивилизацию и посмотреть, какую дорогу они выберут в жизни, пойдут ли туда, куда и мы...
— И что? — осторожно переспросила Майя, когда пауза затянулась.
— Да ничего... — буркнул Джао с внезапной злобой. — Однажды я возился со свеженадутым пузырем и почти точно воспроизвел наш континуум. Ну, скатилось все по асимптоте к третьему стабильному типу. Я и решил воспользоваться случаем. Нашел подходящую звезду, сляпал планету из лишнего материала, внес биологическую жизнь, поигрался слегка с генетикой приматов — и готово. Только вот развиваться люди почему-то не захотели. Пятнадцать тысяч планетарных лет цивилизация торчала на одном месте, застряв на уровне бронзового века. Мне бы подождать да посмотреть, что выйдет в итоге, но я вбухал сюда слишком много сил! И я начал корректировать их развитие по образцу нашего, пинками подгоняя по пути прогресса. А поскольку самому погонщиком работать скучно, начал создавать тайные организации Хранителей.
Джао сбросил с плеч руки Майи и повернулся к ней лицом.
— Сначала все осталось беспечной игрой, но в один прекрасный момент оказалось, что я уже не могу обойтись без Хранителей, не ввергнув мир в хаос, в хаос тотальный, смертельный, неостановимый. А Хранители рано или поздно перерождались. Они костенели от сознания своей значимости, своего могущества и в конце концов утрачивали основное — сострадание к людям, которыми исподволь управляли. Они создавались лишь как инструмент, но рано или поздно начинали считать себя полубогами, которым дозволено решать за людей, что им делать и как жить... И тогда приходилось уничтожать организацию и строить ее заново. Каждый раз я надеялся, что учел старые ошибки и не допущу новых — и каждый раз все возвращалось на круги своя, причем с каждым разом все быстрее.
Джао снова отвернулся к окну.
— Извини, нервы никуда, — сказал он лунному пейзажу. — Так вот, в итоге я понял, что тайное общество — тупиковый путь и решил не перекраивать организацию в очередной раз, а ликвидировать ее раз и навсегда. Ну, и... ликвидировал, в общем. А сейчас не могу избавиться от ощущения, что совершил очередную непоправимую ошибку.
Джао снова повернулся к гостье.
— Кстати, Веорон порадуется своей проницательности — социопсихология действительно работает очень плохо. Каждый раз, когда начинаешь считать наперед, завтра последствия оказываются близкие к расчетным, послезавтра все идет наперекосяк, через неделю снова отлично, а через год — хоть вешайся. В конце концов уже и боишься что-то делать, пуская все на самотек, зарываясь с головой под одеяло и ожидая, что выйдет само собой... Все правильно: математический аппарат разрабатывался уже после Слияния и для совершенно другого общества, куда более предсказуемого и управляемого. Да еще и оказывается, что самому вмешиваться — только хуже делать. Вроде руководствуешься благими намерениями, как с Хранителями, а потом отдача все разрушает.
Он помолчал.
— Один паренек, перед тем как стать Хранителем, сочинил стихи.
Придешь на развилку, раздвинешь кустарник,
На камне сорвешь мох зеленый со слов,
Твой конь богатырский, твой верный напарник
Копытом наступит на болиголов,
Закусит удила, вздохнет с укоризной:
Он не человек, не умеет читать,
Но знает, что мрачно-торжественной тризной
Его, потеряв, станешь ты поминать.
"Налево поедешь — коня потеряешь..." -
В жестокой ухмылке расплылись слова,
"Направо — погибнешь...", и ты точно знаешь,
Пожертвуешь кем ты, сорвиголова.
Не стоит, о камень калеча костяшки,
Бессильно провидцу кинжалом грозить.
Давясь, задыхаясь от горечи тяжкой
Придется тебе свою чашу испить.
Не бог ты, чтоб видеть дороги в грядущем,
Не бог, и не можешь пути исправлять,
Лишь можешь оставить дорогу идущим,
Взять в повод коня — и судьбу повстречать.
Но незачем богу завидовать черно,
Не сотни дорог, а всего лишь одна
Пред ним колеёй протянулась безмолвно,
В тумане теряясь, и цель не видна.
Чем больше он знает, тем меньше он может
Вести, убеждать, исправлять, помогать.
И страшно быть богом — так совесть тревожит,
И страшно вслепую по жизни шагать...
Он умер спустя год с небольшим после того как ушел из Хранителей. Я не вникал в обстоятельства, но наверняка очередное самоубийство. Я часто думаю — а что бы он сделал на моем месте?..
— Бедняжка, — Майя сочувственно провела рукой по его голове. — Слушай, я поняла. Ты переживаешь из-за того, что рай на Земле построить не смог? Так глупо же. Всегда кто-то недоволен окажется, хотя бы на себя посмотри. В конце концов, без тебя их вообще не существовало бы! Брось себя терзать, у тебя здорово получилось. Целый мир разумных существ! Я бы так точно не смогла, — Джао иронически поднял бровь, но промолчал. — Теперь я понимаю, почему Харлам злится, что ты его к проекту не привлек. Он же у нас крупный спец по мертвым цивилизациям...
— Именно что по мертвым, — невольно усмехнулся Джао. — Я все-таки тешу себя надеждой, что здесь до крайностей дело не дойдет. Хотя если он злится, то не так уж и неправ. Только такой дилетант, как я, мог создать настолько идиотскую экономику. Я, конечно, помнил по сохранившимся материалам, что у социализма имелись серьезные огрехи, но чтобы такие проблемы! Последнее время я только тем и занимался, что на ходу рассыпающуюся систему чинил. Знал бы, плюнул б на свои принципы и придушил бы Великую Революцию в самом начале.
Демиург вздохнул.
— Даже представить себе не могу, что без меня и Хранителей с Ростанией произойдет — это страна в северном полушарии, вон там, видишь? Ладно, новый правитель у них парень сообразительный, справится... надеюсь. Может, ему даже памятник поставят, если дров по неопытности не наломает. Но тяжко ему придется в одиночку. Может, действительно Харлама с компанией позвать на помощь? Они старше и опытнее, разберутся...
— Ага! — фыркнула Майя. — Миованна сразу примется тысячи варианты прогнозов на десяток терций вперед составлять, Веорон займется социопсиологию перетряхивать на основе экспериментальных данных, Лотто начнет обстоятельно объяснять, сколько ляпов и противоречий ты допустил при проработке сцены и как следовало сделать правильно, Харлам бросится с континуумом экспериментировать, и хорошо если твою планету по ходу на кварки не рассеет... Твои люди вымереть успеют, пока они план действий придумают. Слушай, а что мне в голову пришло! Может, я ими заняться попробую, а? Раз тебе надоело? Я существо простое, незатейливое, кого-то поцелую, кому-то по рогам навешаю, и никаких комплексов. А?
— Ну уж нет, Маечка, — вполоборота погрозил ей Джао пальцем. — Хватит, назанимались. Пусть живут сами, как могут. Пожалуй, я вообще Малию в пену сброшу от греха подальше, чтобы действительно у кого-нибудь руки не зачесались.
— Ну и ладно, — пожала плечами гостья. — Я и сама себе полигон построю. Главное — идея, а пузыри надувать Харлам умеет получше твоего. Нифига он перед моим обаянием не устоит.
Джао непонятно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Какое-то время двое стояли в молчании. За окном уже не было залитого отраженным светом Земли мертвого скалистого пейзажа. Клубился серый туман, постепенно расступаясь, открывая лунную ночь над темным лесом и верхушки деревьев, гнущиеся под порывистым ветром. Слоистые облака клочьями неслись по звездному небу, а далеко на горизонте, посверкивая молниями, собиралась гроза. Через луг, покрытый высокой травой, к лесу пролегла одинокая колея, посеченная дождями и поросшая по краям чахлым кустарником. А по дороге медленно шагала куда-то вдаль одинокая фигура, и холодный северный ветер рвал полы ее плаща.
Ибо если называешься ты Хранителем Мира, то принимаешь на себя все его тяготы и заботы. И бойся быть богом только наполовину, ибо ужаснее всего человеку бессильное предвидение будущего. Но лучше ли, когда серый туман клубится перед глазами, ослепляя взгляд призраками грядущего и безмолвно скрывая во мгле дорогу в бесконечность?
Конец
1997-2011 гг.
Краткое послесловие ко второй редакции
Первую версию "Серого тумана" я начал писать в 1997 г. Тогда мне исполнилось всего двадцать три года, я был молод, наивен и несмотря на время, сегодня называемое "веселыми девяностыми", с оптимизмом смотрел в будущее. Воспитанный на фантастике Стругацких, Ефремова и Хайнлайна, свой первый роман я твердо намеревался сделать в жанре социальной фантастики, чтобы зафиксировать эпоху, как мне казалось, уходящую в прошлое навсегда.
