— Договорились.
* * *
После склада, поехали первым делом к магазину стройматериалов.
По дороге все насупившись молчали. Затея с бомбой никому не нравилась.
Бабка спросила:
— Слушай, а может обычной взрывчаткой обойдёмся?
— Вы не волнуйтесь, ребята. Идея — моя. Значит — рисковать буду тоже я. Не думайте, что я дурак и ничего не понимаю.
— Да никто и не думает... — неуверенно добавил Шило.
В конторе строительных материалов заказали сколотить два фанерных щита.
Работнички конторы быстренько управились, буквально за пятнадцать минут. Там же получившиеся вывески покрасили из пульвера белой нитрой, а поверх женщина маляр, которая, говорят, на земле была очень известным в узких кругах художником, написала красным текст.
"Принадлежит Бабке.
Убедительная просьба
уважать чужую собственность".
Щиты, размером три на два, положили на крышу пепелаца, Скорый с Шилом их придерживали, чтобы не улетели и не спеша подъехали сначала к Гоги и приколотили одну вывеску там, над воротами в Ангар. А со второй подкатили к бывшему коттеджу Векселя.
По дымящимся руинам бродили парочка неприкаянных мужиков.
Шило вышел из машины и распахнул металлические фигурные ворота. Замок жалобно звякнул, не выдержав грубой силы.
Бабка крикнула ковыряющимся в головёшках гражданам:
— Привет, мужики! Что потеряли?!
Те отмахнулись от неё как от мухи.
Скорый и Шило прикрутили проволокой свой фанерный шедевр к забору повыше.
Бабка ещё раз обратилась к поисковикам:
— Эй, мужики, идите-ка сюда!
Те продолжали что-то выискивать, тыкая в пепел палочками и не обращая внимания на бригаду.
Бабка посмотрела на Скорого со значением...
Он вынул свой верный инструмент, изобретённый товарищем Стечкиным, и банально перестрелил ветки в руках у того и у другого.
Бабка снова крикнула:
— Я вас прошу, уважаемые господа, подойти ко мне.
Парочка в крайнем расстройстве подошла к воротам.
— Вы кто? — поинтересовалась Бабка.
— Бабка, мне кажется, это не твоё дело.
— Ага... Читать умеешь? Читай, — она ткнула пальцем.
— Тьфу ты чёрт! — ещё больше огорчились мужики. — Ладно, уходим, Родик. Хозяйка пришла.
— А что искали-то?
— Да хоть что-нибудь ценное.
— Понятно. Ну звиняйтэ, хлопци...
Походили по территории. Поприкидывали расстановку палаток.
Дом сгорел аккуратно. Никто его тушить не спешил. Шифер никто не сбрасывал, брёвна не растаскивали, добро не спасали. Слишком много у Векселя было должников. Считай весь город. Поэтому народ терпеливо и без паники ждал, когда здание как следует прогорит. А вместе с ним и долговые расписки. Так оно и сгорело, аккуратно, без обычного для пожара бардака — без залитого водой участка, без заваленной обгорелыми брёвнами территории и без разбросанного имущества.
Единственно — кое где валялись куски разбросанного взрывами шифера. А так — очень компактный пожар получился.
Бабка сказала тихонько Скорому:
— Надо как-то в подвал попасть. Даже не знаю, чем это всё разгребать.
— Пусть пока полежит. Потом разберёмся. Поехали. Нам надо ещё в рейды.
И они вернулись в общагу.
Дед уже застеклил два окна и, на столе, резал стекло по размерам для остальных.
Танечка с Надей наварили без затей вермишели здоровенный котел. Выставили на стол пластиковые бутылки с майонезом.
Пообедали.
Тут подошла Ванесса с толпой мужиков. Накормили и этих. Потом те уселись в броню и отправились в Отрадный.
А Короткий и Скорый прицепили неваляху и погнали следом за колонной до Сафоново.
За день успели многое.
Когда начали копать яму под фундамент вокруг тьмы, Короткому пришла в голову мысль.
— Слушай, а как мы будем ремонтировать наше электро... это... будем говорить — снабжение? И как мы кабель будем укладывать?
Скорый понял оплошность. Отступили от круга черноты полтора метра, разметили колышками, натянули верёвку и начали копать.
Копна и Бром подошли, постояли, посмотрели и тоже подключились.
Короткий у них спросил:
— Ну, что? Не страшно?
Бром отмахнулся:
— Да ладно... Мы же думали, что прямо вплотную к темноте надо работать. А так-то ничё. Так-то — нормально.
— Тогда работайте. У нас ещё дел много. Пошли, Скорый, снова присобачим корд на крышу.
Бром остановил:
— А вот это... Вот этот тамбур зачем? И вообще... Двери...
— Эксперименты буду ставить с чернотой.
И они пошли химичить с пепелацем.
По территории, с серьёзными лицами и блокнотами в руках, ходили Беда с Янкой. Шпатель бегал вокруг них, размахивал руками и что-то доказывал.
Инвентаризация!
Сняли круговую турель со старого каркаса и приварили на новый. Разместили пулемётное гнездо не крыше справа. Слева проделали ещё одно гнездо и перенесли туда два гранатомёта. Пашка решил посадить на это место ещё одного бойца. Например — Деда, который постепенно утрачивал признаки старика и становился крепким мужиком, рукастым и головастым.
Центральный люк над головой заварили листом жести. И придумали расстановку сил поменять.
За тяжёлый КПВ надо садить Шило. Он с лёгкостью сможет управляться со стокилограммовым орудием. Пашка по старинке за кордом. А Дед пусть учится стрелять из седьмого РПГ.
Потом спохватились. Пашкин-то корд подарили квазу! Пошли в общежитскую каптёрку и забрали там новый пулемёт. Судя по чистому стволу, непотёртому воронению и обилию смазки в затворной коробке, эта штука только на заводе и поработала в пристрелке, больше ею не пользовались.
Пашка взял свою новую снайперку, и с Коротким выехали в поле, пару раз пальнули из корда и пару раз из ОСВ. Оружие показало себя на отлично.
После, мужики пристегнули прицеп и свалили в него ненужное оружие. Весь калибр пять пятьдесят шесть, то есть — все американки и ака семьдесят четыре. Куда они к чёрту в Улье. От трёх пулемётов-Дегтярей, и шести ПК тоже решили избавиться. Как-то они, ни к чему. Слишком уж длинные. А вот два новеньких РПК Короткий оставил. Ну так... Чтобы были.
АК-Глава 47.и АКМы составили вдоль стеночки киздыма. Получился внушительный арсенал.
И, само собой, все пять штук пятнадцатых калашей прибрали на полочки. Потому, что команда имеет тенденцию разрастаться. И в неё приходят женщины. А "пятнашки", это для слабого пола — самый сок.
Над двумя "Никоновыми" долго мучались. Продать — не продать? Но решили, что калибр маловат, и тоже закинули в кузов.
Осталась "мелочь". Короткоствол, ножи и совсем уж экзотика. Например девятимиллиметровый пистолет-пулемёт Хеклер-кох. Который в Улье вообще никому нахрен не нужен. Или, тот же австрийский АУГ. Который, впрочем, может быть кому-то и подойдёт.
Пашка, копаясь в куче оружия, выудил вообще странную конструкцию. Железяка по системе булпап, с подствольником, с обрезанным прикладом и высокой планкой прицеливания. Поинтересовался у Короткого:
— Аркаша, это что за хренотень?
— Не знаю, Скорый. Ну-ка, дай-ка... А. Вот — ОЦ-14. Ты смотри — семь шестьдесят две... Не знаю, Паша. Не сталкивался.
— Продадим, — решил Скорый. Он не представлял себе, что это за фигня и как она себя поведёт в бою. АКМ или его Сайга — привычный и надёжный инструмент.
Весь короткоствол, кроме апээсов, которых набралось аж восемнадцать штук, тоже сгрузили в кузов.
Ножи, штыки, кортики и прочее колюще-режущее, оставили на всякий случай. Пусть. Даже колбасу порезать и то пригодятся. А уж девять штук мачете и парочку кукри сам Бог велел применить в хозяйстве.
Разложили всё аккуратно на полках. Решили попозже сварить оружейные стоечки для арсенала. Конструкцию Пашка и Аркаша углядели в хозяйстве Векселя. Очень удобно.
Постояли, почесали репу, да и отправились в Полис, к Гоги, в теперь уже свою лавочку.
Глава 50. Гоги
Внутри конторы стоял грохот. Палили длинными очередями, патронов не жалели.
Скорый вошел с кувырком в салон. Помещение пустовало. Бой шел где-то на складе обмундирования. Поочерёдно, прикрывая друг друга, Пашка и Аркаша пошли вперёд. Глянули через стекляные дверные филёнки в ангар, там творилось чёрти-что.
Несколько стеллажей повалили и использовали их как баррикады. За этим укрытием, спинами к двери, присели четыре мужика. Судя по разномастному одеянию и оружию — явно бандюганы. За неповаленными стеллажами справа и слева затаились ещё по два. Где-то наверно засели и ещё.
Сразу, за дверью, валялась пара трупов с прострелянными головами. И один живой громко стонал, корчась и кашляя кровью.
Гоги, оказывается, не простой продавец бижутерии. Может кое-что предложить оппонентам.
Короткий приоткрыл дверь, таясь за стенкой, а Пашка, с двух рук, положил четверых баррикадников, продырявив им черепушки.
Крикнул.
— Гоги! Ты живой?!
— Ещё тебя переживу! — кричал в ответ грузин.
Пашка, внёс в расклад некоторую ясность:
— Эй! Бандюганы! Я Скорый! Жить хотите — выходите с поднятыми руками!
— Да пошел ты на х**! — Один резкий мужик выскочил из-за стеллажа и выстрелил в сторону Скорого из помповика. Тот ожидал такой реакции и уже отшагнул за стену.
И Гоги тоже не дремал. Моментально среагировал. Смелый мужик, с перебитым позвоночником, рухнул на пол. Матерясь и скребя доски руками, он пытался уползти за укрытие, но Пашка не позволил — расхреначил ему балду.
— Гоги! Сколько их там осталось?!
— А сколько ты убил, генацвале?!
— Вот с этим последним — пятерых!
Налётчики затаились. Видимо оценивали ситуацию.
— Ну, тогда!... — отвечал управляющий лавочкой... — Погоди, сейчас посчитаю!... Это тебе не спораны!...
— Трое осталось! — посчитал наконец Гоги.
— Слышали. Бандиты! Вы зажаты с двух сторон, деваться вам некуда!
Тишина.
— Парни! А чего это вы на Гоги набросились? Что он вам плохого сделал?
— Он Батона грохнул! Другана моего! — ответили фальцетом из сумерек склада.
— Какого ещё Батона?!
— Друган! Батон! С Гвоздём сюда приезжал, а этот пидар его грохнул!
— Это тот, который с усиками?
— Да!
— Так это не Гоги. Это я его приголубил.
— Ах, ты сучёк вонючий!... За что ты его?! За что?!
— Он моего шефа собирался убить.
— Он только посоветовал Гвоздю! И всё!
— Ну, и нахрен мне нужны такие советчики?!
У писклявого началась истерика:
— А давай — выйдем! Давай! Один на один! Только я и ты! Что?! Ссышь, фраер?!
— Ну почему сразу — "ссышь"? Давай. На счёт "три"!... Раз... Два... Три!
Из-за стеллажа вылетел... Точнее "вылетела" женщина, в стиле милитари.
Пашка, конечно же, не собирался играть в дикий запад. Из-за стеночки он выстрелил ей в плечо и в колено. Дама выронила калаш, некрасиво рухнула на подломившейся ноге лицом в пол и тоскливо закричала от боли.
— Ну что, горе-бойцы?! Как мыслите?!
Гоги прокомментировал горько:
— Ой, Скорый, нехорошо получило-о-ось! Нехорошо мужчине с женщиной воевать!
— А женщине с мужчиной как?! Нормально?! — задал встречный вопрос Пашка.
Гоги молчал. Видимо размышлял над этим глубоко философским вопросом.
Из темноты сказали:
— Ладно. Мы выходим. Не стреляй.
Один справа и один слева, на середину прохода вышли оставшиеся два мужика. Руки подняли, автоматы бросили на пол.
Скорый напрягся и своим Даром внимательно осмотрел помещение. На пятьдесят метров он уже мог увидеть живое существо, хоть и расплывчато. Ничего подозрительного не обнаружил.
— Прикрой, Короткий.
И вошёл в ангар.
Тем двоим, что сдались, он выстрелил каждому в правый глаз. Это уже фирменное.
— Гоги! Выходи, дружище!
Тот вышел из-за дальнего стеллажа.
Пашка спросил:
— А что же ты с Гвоздём так не поступил? — он кивнул на валяющиеся трупы.
— Я думал, что те покупатели... А с этими... Я уже к такому готов был...
— А вот скажи мне, где ты так красиво научился воевать?
Гоги помялся, опустил голову, стрельнул глазами из подлобья.
— Французский легион...
Скорый и Короткий глаза вытаращили.
— Ну, нихрена себе... А как тут оказался?
— К отцу в Кисловодск ехал.
Аркаша поинтересовался.
— Ты эту даму знаешь?
— Да, знаю. Она у Гвоздя... это... работает.
Пашка подошёл к валяющейся женщине, присел перед ней.
— Как тебя зовут?
— Не твоё сучье дело...
Скорый отошёл, принёс табурет и уселся перед лежащей дамой.
— У меня вопрос. Тебя сразу пристрелить, или мы сначала обсудим дальнейшие действия?
— А чё судить?... Ты Кисту и Прохора пришил. Хоть они и сдались... Я-то чем лучше?...
Короткий стоял рядом, держал пистолет наготове и внимательно следил за руками раненой.
— Ты — другое дело. Ты женщина. Для Улья — большая ценность.
— Ха-ха-ха, — закатилась та. И тут же застонала от боли. — Ну, так трахни меня! Извращенец!
— То есть, разговора у нас не вышло... Я правильно понимаю?
Он вытащил ствол.
— Погоди!... Погоди!... Чего ты хочешь?
— Как тебя зовут?
— Киса...
— А по-настоящему?
— Галей...
— Галя. Я в смятении... Тебя, по идее, надо убить. Но и убивать тебя мне сильно не хочется.
Грузин, судорожно вздохнул:
— Женщина...
Раненый у двери опять закашлял, заматерился. Пашка повернулся и выстрелил тому в голову. Объяснил Гоги.
— Мешает разговаривать. Ну, Киса, твоё предложение?
— Убей... Я всё равно буду... Мстить...
— Господи! За кого там мстить?! За этого усатенького дрища?!... За этого клоуна?!... Что, других мужиков в Полисе нет?
Тут, Галина начала терять сознание от потери крови.
— Э! Э! Э!...
Короткий достал шприц и вколол в плечо раненой.
А Пашка импульсом привёл её в сознание. Наполнил энергией. Срастил повреждённые сосуды в плече. Даже не прикасаясь. Похлопал по щеке.
— Ну, как? Полегчало?
— Спек?
— Да, спек... Так, это... Галя, что мне делать?
Галя попыталась сесть, но ничего не вышло. Со стоном опять опустила голову на пол.
— Не знаю, Скорый... Понимаешь... Я ведь его даже не любила...
— А зачем прибежала мстить?
— Такие правила,... — покривилась Киса
Пашка вспылил:
— Какие нахрен "правила"?! Правила для тебя это жить, выйти замуж, наплодить детей, нянчиться с внуками. Вот это — правила! А то, про что ты говоришь, это говно! "Правила" у неё, вишь-ли!
Пашка сидел и думал с минуту. Все терпеливо ждали.
Наконец Скорый поднял голову на управляющего:
— Гоги, она тебе нравится?
— Ну... — замялся тот, — она красивая.
— Будешь за неё отвечать? Будешь с ней жить?
— А она не захочет.
Пашка психанул:
— А её я и спрашивать не буду!... Тебе ведь нужна женщина? Вот — подходящий случай.
И Короткий и Гоги не понимали, к чему Скорый ведёт разговор. Галя — тем более.
Она прищурилась:
— Ты, Скорый, не много... Ох... На себя берёшь?... Я свободный человек.
— Замолчи, женщина, — ответил тот и уставился на грузина:
— Ну?
— Я не пойму — чего ты от меня хочешь.
— Давай я объясню подробно. У неё, — Скорый ткнул пальцем, — два выхода. Первый — смерть. Второй — обработка и получение статуса твоей женщины. Выбирай.
