Все сидели за большим столом. Ели овощи и фрукты, пили вино и громко-громко смеялись. Котенок и Щенок снова рассказывали свои любимые анекдоты, снова выполняли разные цирковые номера и смешили всех вокруг. Даже Принц смеялся. Иногда. Когда его глаза отрывались от любимой Феи.
Фея же, словно боясь, что Принц опять куда-нибудь исчезнет, сидя рядом, держала его руку обоими руками, не сводя с него влюбленного взгляда. Да, Принц снова стал прежним. Хотя он был ещё немного бледен и веки глаз были опухшими, но он смеялся над шутками и сам шутил — а это означало, что с ним все в порядке.
Лили не было видно — ведь магические зеркала не работали — но все знали, что она была здесь, на своем троне. Она тоже вовсю смеялась и шутила — проделки Зверят так напоминали ей её детство! — и. казалось, совершенно не была расстроена тем, что Принц опять стал уделять внимание Фее. Впрочем, о чем думала Хозяйка здешних мест, остается для нас загадкой.
— И все-таки, дорогая, ты меня уже в который раз удивляешь до глубины души! — проговорила Лили, когда Зверята блестяще выполнили свой последний трюк — хождение вниз головой на передних лапках. — Ведь тело Принца было полностью изменено, ПОЛНОСТЬЮ, каким образом тебе удалось вернуть его к жизни?
— Не знаю, право... — задумчиво сказала Фея, оторвав, наконец, свой любящий взгляд от Принца. — Просто... Я почувствовала, что я должна это сделать... Я просто... мысленно обратилась к Создателю сущего... Моя жизнь — за его жизнь... И мне прям в голову пришел ответ — крепко-крепко прижмись всем телом к его телу и передай ему всю себя, без остатка.... И все... Даже не знаю, как все получилось...
— А я знаю, — тихо сказал Принц, краснея и также смущенно отводя взгляд. — Я находился где-то на дне, как бы в ледяной пустыне и мне было так холодно, так холодно... — тут его лицо побледнело и содрогнулось от этих воспоминаний, а Фея обняла его голову и прижала к своей груди, поглаживая по волосам, но Принц отстранился и продолжил.
— ...А потом я увидел какое-то существо, огненное, яркое, сияющее, что глазам смотреть на него было больно, а вместо рук у него были языки пламени, а ещё — крылья такие же (тут Фея и Зверята многозначительно переглянулись)... Оно вдруг прикоснулось ко мне и лед растаял. А потом оно сказало таким громовым голосом, что я едва не оглох: "ты свободен, человек, благодари твою супругу и её великую любовь к тебе", и после этого я открыл глаза и увидел всех вас.
— Чудеса какие-то! — не выдержала Лили. — Сколько заклинаний я ни выучила, сколько книг ни перечитала, сколько всего сама ни научилась делать, но ТАКОГО — никогда не смогу! Чтобы человека превратить в кусок золота — это да, я могу, но чтобы кусок золота превратить в человека... Клянусь Цветами Забвения, даже Триединой Премудрости это не под силу!
— А по мне, все тут понятно, — тихо сказала, краснея как девочка-школьница, Фея. — Любовь и не такие чудеса может творить, а Создатель наш — Он хоть и далеко от нас, но любовь для Него — самое ценное сокровище, которое только существует в этом мире, а потому Он не может не услышать призыв любящего сердца!
— Ну-у, я ни в каких "создателей" не верю, — поспешно отмахнулась Лили. -Просто любое заклинание имеет свой дефект, свою "дыру". Если эту "дыру" нащупать — можно деактивировать всё заклинание, словно ткань — по ниточке, вот и все. Ты просто случайно нащупала эту "ниточку" и дала обратный ход. А "создателя" вашего, на мой взгляд, вообще нет и в помине. Его выдумала Триединая Премудрость — я в этом уверена абсолютно, — чтобы его авторитетом прикрывать свои весьма сомнительные распоряжения. Например, возьмите то же разрешение феям брать в мужья человеческих мужчин или постановление о том, что розовыми облаками могут питаться лишь феи. Посудите сами, все эти якобы откровения от "создателя" просто выгодны феям — и размножаться им как-то надо после того, как они угробили всех своих мужиков, и доступ к вечной жизни сохранить только за собой, чтобы...
— ...А я верю в Создателя, — неожиданно для всех вставил Щенок, прервав философско-теологические излияния Лили. — Как-то Осленок мне про Него говорил — у него даже какая-то книжка про Него была... черненькая такая, с странным рисунком из двух перекрещенных палочек... Он её любил читать на ночь, и детишкам тоже... Ой! — вдруг неожиданно прервал сам себя Щенок и стал мелко подрагивать плюшевыми плечиками, — не могу... говорить... больше... Я так... по Осленку... Соскучилс-я-я! Как он там без меня-то с детишками возится, а-а-а? Ведь ему ни в лапту не с кем теперь поиграть, ни в городки, ни в догоняшки, ни в прятки! — и ни с того ни с сего Щенок вдруг зарыдал во весь свой щенячий голос, и крупные слезы потекли по коричневой плюшевой мордочке. А вслед за ним взвыл и Котенок, который тоже заскучал и по Осленку, и по детишкам.
В этот момент и Зверята, и Принц, и Фея вспомнили об Осленке и детишках — как-то они там!? Вспомнили, как Осленок своим гнусавым в нос голосом читал детишкам сказки, напялив на свой большой белый нос круглые как у старушки очки, какие кроткие, какие добрые у него были сделанные из стеклянных пуговиц глаза! Как он всегда с умным видом что-нибудь декламировал за обедом, какие-нибудь стихи, пословицы или афоризмы. Как он смешно дергал своим хвостиком, на кончике которого был привязан большой розовый бант, когда катал детишек по лугу — это очень забавляло Зверят, а ведь Осленок так делал из заботы о детишках — он, таким образом, отгонял от них назойливых бабочек...
Иногда Зверят бесило его всезнайство, а также некоторая заторможенность (так что Котенку порой так и хотелось дать ему пинка под зад, чтобы быстрее соображал), но теперь именно эти черты его характера показались такими милыми, что они готовы были просто расцеловать Осленка, а после этого тут же отправиться играть в догоняшки и поддаваться ему, чтобы только он один их в этот день выигрывал! (обычно, из-за своей заторможенности он, наоборот, всегда проигрывал, к большому веселью Зверят, что Осленок очень болезненно всегда переносил, грустно вздыхая после каждого проигрыша).
А ещё Осленок любил на лугу, в полдень, пока дети спали на покрывале, своими большими толстыми зубами рвать траву и цветы и делать из них венки — один себе, а остальные детишкам, и когда они спали, тихонько одевать их им на головки, чтобы потом сказать Принцу — "смотрите, хозяин, какие красивые венки сделали для вас детишки!" — ведь Осленок был таким скромным! Никогда не выставлялся.
А ещё Осленок был таким воспитанным — он всегда за обедом подвязывался салфеткой, снимал свою любимую соломенную широкополую шляпу, в которой ходил на прогулки с детьми, ел только с ножом и вилкой, аккуратно вытирал губы кусочком салфетки, всегда говорил на "вы", "пожалуйста", "спасибо", "будьте так добры", "добрый день" и прочее. Это всегда резало уши и глаза Котенку и Щенку, так что они, когда никто не видел, норовили подсунуть ему на стул маленький гвоздик или запульнуть в него тихонько чем-нибудь, пока никто не видит, но Осленок всегда все терпел и говорил: "Ну что вы, друзья, ну зачем вы так" и кротко беззлобно улыбался, обнажая свои крупные белоснежные зубы.
А теперь Котенок и Щенок готовы были просить у него прощения за все сделанное ими и больше никогда не доводить милого Осленка!
От этих воспоминаний Котенок и Щенок взвыли ещё больше и никто их не мог успокоить. Фея и Принц удивленно переглянулись и тоже грустно вздохнули — они вспомнили своих малышей, которых так давно уже не видели, — и также заскучали.
— Ну что ж, как бы мне и не хотелось, но придется вас отпустить по домам, мои дорогие друзья! — неохотно произнесла Лили. — Хотя, признаться, я бы хотела, чтобы вы ещё погостили у меня хотя бы недельку... Честно говоря, такую любовь друг ко другу, которую я вижу у вас, я никогда раньше не встречала. Хотя нет, встречала... но очень-очень давно... в детстве...
— Лили, дорогая, но ведь ты можешь пойти с нами! — воскликнула Фея. — Зачем тебе этот золотой склеп? Пойдем с нами! Погостишь у нас! Вот увидишь, тебе будет у нас хорошо! Познакомишься с детишками, с Осленком... Ведь в тех местах прошло и твое детство!
— Ты вправду меня приглашаешь? — удивился Голос.
— Ну, конечно! Мы с Принцем будем рады твоей компании. Мы ведь теперь друзья, не правда ли?
— Друзья... Любовь... А другие феи? Они ведь скоро узнают, что я у вас и устроят мне облаву...
— Да нет же, Лили, я ж говорю тебе, я сама лично поговорю и все улажу, честно! — замахала руками Фея. — Ведь и Принца, после того, как он меня силой украл с Острова Фей, хотели усыпить, но я настояла на том, что мое перевоспитание, домашнее, будет действеннее усыпления — и мне разрешили взять его на поруки. Ну как, согласна?
И Фея, и Принц одновременно умоляюще посмотрели на пустое кресло Лили, продолжая крепко держать друг друга за руки.
— Хорошо, уговорили, — мягко сказала Лили.
— Ур-р-р-ра!!! Домо-о-о-й!!! — завопили во весь голос Котенок и Щенок, и, схватив за лапки друг друга, чуть не перевернули весь обеденный стол — так они подпрыгнули вверх! — И тут же побежали собирать вещи.
5.
Сборы были недолгими. Благо, вещей с собой у путников было немного. Зато Лили настояла, чтобы они взяли с собой множество разных подарков — золотых тканей, золотых украшений, драгоценных камней. Ну, как же уйти из гостей без подарков! Пришлось нагрузить всем этим добром множество сумок, которые при помощи феиной магии как нагруженные верблюды плыли за ними караваном по воздуху.
— Жаль, перевезти по воздуху вас не могу — на драконах это было бы всего за час-полтора. С отключением от Потока я потеряла почти всю свою силу и драконы мои, как и големы, теперь уснули. Так что придется добираться пешком — а это и опасно, и долго.
— Ничего — улыбнулась Фея и, повернувшись лицом к Зверятам, хитро им подмигнула, — нам со Зверятами не впервой! Ведь теперь с нами дорогой Принц и лучшая моя подружка Лили! Теперь нам будет идти совсем не страшно и совершенно не скучно! — И всем стало так весело на душе, что все разом рассмеялись.
Так друзья прямо на рассвете вышли со всем скарбом на плоское плато Золотой Горы, на котором и стояла Башня.
— Ну, вот, впервые за многие тысячелетия я покидаю свою Башню, — торжественным голосом сказала Лили. — И впервые за это время у меня появились настоящие друзья! И я совершенно не одинока!
— Да, теперь у тебя есть настоящие друзья! — эхом повторила за ней Фея, а Принц, взяв за руку Фею, широко, во весь рот улыбнулся и кивнул головой в знак согласия.
— Да-ссс, теперь-то уж точно-ссс у тебя появилис-сссь друз-з-з-з-зья, кхе-кхе-кхе! — вдруг откуда-то сзади раздался знакомый насмешливый скрипучий голосок. — Да только-ссс ведут-ссс-то они тебя не к с-с-с-с-себе домой, а прямо-ссс в лапки-ссс правосссудию-ссс, да-ссс! Теперь-то ты ответиш-ш-ш-ш-шь за вс-с-с-с-се с-с-с-с-свои преступления-ссс, да-ссс, Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма! По вс-с-с-с-сей, так с-с-с-с-с-каз-з-з-з-зать, с-с-с-с-с-трого-с-с-с-сти з-з-з-з-з-закона, кхе-кхе-кхе!!!
— Азаил! Что ты такое несешь?! Замолчи сейчас же! — возмутилась Фея. — Зачем ты клевещешь на нас?! Да как ты смеешь так врать!
— Это я-то, дорогуш-ш-ш-ша, да-ссс? — с деланным недоумением переспросил он. — Нет-ссс, не вру-ссс, я никогда не вру-ссс, только белобрыс-с-с-с-сые летуньи вс-с-с-с-сегда врут-ссс, да-ссс, всегда-ссс, и даже наш-ш-ш-ш-ша Фея-ссс — такая ж-ж-ж-же врунья, белобрыс-с-с-с-сая врунья, обманщ-щ-щ-щ-щица-ссс, как и вс-с-с-с-се ос-с-с-с-тальные-ссс, вот! Одна гнилая порода-ссс, гниль, застарелая гниль, да-ссс! — засипел Азаил — все три отвратительные морды которого выглянули из-за утеса.
— Не верь ему, Лили, никакой ловушки нет, он лжет, пойдем с нами! Пойдем! — в отчаянии заламывая руки, закричала Фея.
— Аххх, не верите-ссс Азаилу? Не верите-ссс... Ну, пос-с-с-смотрите-ссс, пос-с-с-смотрите-ссс... Во-о-о-он туда-ссс, пос-с-с-с-смотрите-ссс, во-о-о-о-н, туда-ссс, — и с этими словами он вытянул все три свои шеи сразу в три разные стороны.
Фея и Принц посмотрели туда же и... Сердце Феи замерло от страха — со всех трех сторон — с севера, с запада и с юга — Золотую Гору окружали полчища — тьмы-тем — огромное войско...
Кого там только не было!!! Грифоны, мантикоры, трехглавые и двухглавые орлы, огромные великаны с большими крыльями за спиной с огромными палицами в руках, летучие обезьяны с большими палками с какими-то причудливыми камнями наверху и многие-многие другие — крылатые твари самых невообразимых видов и размеров. А внизу — у самой Лестницы на гору — уже стояли легионы каменных мраморных и гранитных големов с большими каменными дубинками, готовых пойти на штурм Золотой Горы, а также гигантские каменные циклопы, уже отрывавшие от ближайших гор куски скал, и прочие твари — их было так много, что все подножие горы было покрыто словно каким-то шевелящимся ковром.
Глаза Феи наполнились слезами от досады и ужаса, а Принц просто развел руками — ему нечего было сказать. Котенок и Щенок прижали ушки к плюшевым головкам и охнули от страха, а мерзкий Азаил только довольно потирал передние лапки друг о друга, мерзко бормоча себе под нос: "Аз-з-з-заил никогда не врет-ссс... да-ссс... никогда-ссс, только белобрыс-с-с-с-сые врут-ссс вс-с-с-с-сегда-ссс, обманщицы-ссс, да-ссс... Я ж-ж-ж-же говорил-ссс, а вы не послушали-ссс... Аз-з-з-заил никогда-ссс не врет-ссс...Да-ссс...". Реакция же Лили опять была не известна, ибо как узнаешь её по лицу, которого не видишь?
И тут раздался голос, такой же громкий, ясный и четкий, как гром, оглашающий небеса перед бурей:
— Ни с места! Ни с места! Именем Триединой Премудрости! Во имя Священных Принципов Порядка и Процветания Целестии!!! Ты, дерзко называющая себя "Непобедимым Солнцем", и ты, проклятая мурина, чье имя проклято на небе и на земле, вы оба арестованы. Немедленно отпустите пленников и сдавайтесь — только при этом условии на бесстрастном и справедливом суде Сообщества вы сможете рассчитывать на милосердие!
И тогда Фея со Зверятами уже второй раз услышали душераздирающий вопль, от которого они опять попадали на каменный пол, зажимая обоими руками уши.
А в это самое время орды крылатых тварей стремительно полетели в сторону Золотой Башни, не защищенной более непроницаемым щитом колдовских зеркал, а войска снизу бросились бегом к потухшей, а потому совершенно беззащитной Лестнице.
Решающая битва Сообщества фей с Непобедимым Солнцем НАЧАЛАСЬ!
ЧАСТЬ III. ВОЗМЕЗДИЕ.
ПРОЛОГ II. Триединая Премудрость.
1.
"Конечно, от Нас, Триединой Премудрости, не могло быть сокрытым, что Непобедимое Солнце готовится нанести второй сокрушительный удар по всей Целестии. Это было ясно Нам с самого начала. А потому Мы тщательно готовились к этой битве — на протяжении целых десяти тысяч лет. В самом деле, нельзя же было допустить, чтобы Непобедимое Солнце опять застало фей врасплох, как в прошлый раз!"
При мысли о событиях тех лет, прекрасные и бесстрастные, по-королевски величественные лица-Лики Триединой Премудрости на миг омрачились. Но лишь на мгновение. Никакая страсть не должна завладеть Теми, Кто ответственен за судьбы вселенной!
