— Вызовите ударные вертолеты! Запретить милиции сюда приезжать! Нечего рисковать их жизнями! — командовал на ходу оборотень.
Командиры заместители были с такими же крепкими нервами, поэтому отправились выполнять приказания.
Сам же Эдвард рискнул спуститься на лифте. Вся эта атака — лишь акт запугивания. То, что пострадала главная обитель стаи, должно пошатнуть ее боевой дух. Вот только оборотень слышал рассказы об уничтожении множества важных для собратьев мест. И ни разу это ничей дух не сломило.
Да и обычных людей запугать вряд ли получится еще больше. Особенно на фоне хаоса, что творился на улицах города.
На крыше уже находился боевой вертолет, в то время как его напарник держался позади здания, дабы не попасть под раздачу. Запрыгнув на место пилота, Эдвард нацепил наушники и взял управление на себя, уходя в первую очередь от вражеского огня, как только оторвался от земли.
После чего начался заход вертолетов МИ-28Н с двух сторон. Пушки не успели среагировать вовремя и повернуться, прежде чем оказались уничтожены ракетами. В ближайших домах выбило все стекла. Остается надеяться, что гражданские успели разбежаться...
— Ракета! — предупредил по связи пилот второго вертолета.
Маневр уклонения против одного из выпущенных снарядов сработал, и тот врезался в часть комплекса Башни поменьше.
А вот вторая ракета уничтожила хвост вертолета и тот, бешено крутясь, рухнул в реку. Прекрасно видя ракетчиков на крышах, Эдвард нажал на гашетку пулемета, уходя в бок. Пули прорезали одного врага за другим, но один из них оказался чересчур ловким, способным уклоняться от целых очередей. Но все-таки врагу пришлось покинуть крышу под шквальным огнем.
Однако в последний момент высший командир заметил, кто это такой. Сложно было не дать жажде мести взять контроль над разумом. Но нельзя дать Майерсу сбежать. Особенно когда Андрей, пытаясь вновь достучаться до оборотня, рассказал, как Глеб великодушно позволил охотнику содрать с него шкуру.
Эдвард решил, что тот может попытаться.
Посадить вертолет на разрушенной крыше оказалось непросто, но здание выдержало. В это время собратья разбирались с засевшими внизу охотниками.
Нужно было найти Ричарда, который как обычно трусливо скрылся. Выследить его на вертолете не получится, нужен нюх. Или сравнять с землей весь квартал, но тут мало огневой мощи, не говоря о том, что может погибнуть еще больше людей.
Спрыгнув вниз, высший командир отправился вперед. Но оказалось, что враг мнимо покинул крышу, на самом деле зацепившись за стену, скрываясь под длинным карнизом.
Но Эдвард шестым чувством ощутил угрозу и успел откатиться в сторону. Майерс приземлился на асфальт, оставив кулаком глубокую вмятину.
И тут же оказался повален оборотнем, жаждущим мести. После короткого обмена ударами противники отскочили друг от друга, после чего Ричард попытался выхватить личный Маузер, полностью модернизированный для борьбы с нечистью.
Но высший командир успел заблокировать руку противника, но тут оказался в захвате. И они оба повалились на землю, в то время как охотник пытался задушить оборотня.
Хватка у Майерса была воистину нечеловеческой.
— Не только ты стал сильнее с тех пор... — с безумным оскалом прорычал Ричард, сдавливая хватку рукой еще сильнее.
Эдвард сначала попытался подняться — не вышло. Равно как и придавить охотника собственным телом. Точно не человек, что подтверждал странный запах...
Но вот после четвертого сильного удара локтем мужчина вынужден был отпустить врага.
Ярость в этой битве питала обоих. Месть против азарта охоты.
— Я буду убивать тебя медленно... — высший командир даже удивился собственной кровожадности. — За каждого убитого тобой друга.
— В свою очередь, я расправлюсь с тобой быстро, — пообещал Майерс.
После чего посмотрел куда-то вверх, а после побежал прочь.
Эдвард резко обернулся, а потом побежал в сторону, в прыжке пробивая окно. Еще через несколько секунд всю улицу охватило пламя...
Андрей.
Врач шел по пятам, пытаясь как-то облегчить боль от ожогов. Но оборотень просто шел вперед, игнорируя увечья. Потом собрат, пытавшийся помочь, просто плюнул и воткнул ему в спину обезболивающее, после чего отправился на помощь другим.
— Кто приказал бомбить улицу?! — громко крикнул Эдвард, обращаясь к Семену, который у входа в разрушенный холл получал все новые и новые донесения.
Но помощник Маркуса игнорировал беснующегося высшего командира до последнего. По дороге тот увидел, что из холла вышли в запыленной одежде, помятые, но живые Андрей и Сивый. Оборотень осторожно махнул им рукой, призывая удалиться от греха подальше. Однако те остались стоять, наблюдая.
— Майерс должен был быть уничтожен! — вырвался из хватки Эдварда Семен, когда его насильно развернули. — Это не мой приказ! Разговаривай с Маркусом!
На этом разговор закончился. Высший командир почувствовал, что раны сказываются, поэтому отправился к ближайшей карете скорой помощи, чтобы перевести дух.
— Наверняка солдаты не знали, что он там... — быстро догадался обо всем Сивый.
Лавров же не знал, чем верить.
А тем временем, чудом уцелевший вертолет на крыше начал взлетать. И, судя по реакции собратьев, прибывших на другую сторону, его просто-напросто угнали...
Достойное завершение боевого дня.
Москва. Химкинское водохранилище. 29 апреля. 2010 год.
Лугару оказались гостеприимны. По крайней мере, после месяцев жизни в лесах казалось роскошью обычный обед и не слишком мягкая кровать в одном из подвалов. Все эти преимущества человеческой цивилизации казались настолько дикими... такого раньше точно не было.
Насчет еды, может, сие и объяснимо, но вот ворочаться в кровати, не в состоянии заснуть — это странно. Особенно когда ложишься на пол и засыпаешь тут же, как убитый.
Оружие Дитрих велел вернуть на третий день. Видимо, убедившись, что я не являюсь психом.
Вообще, поведение лугару вызывало много вопросов. Но все сводилось к тому, что им нужно любым способом испортить жизнь Маркусу. Желательно чужими руками. Лучшего объяснения не имелось.
Впрочем, это стандартная практика — вербовать тех, кто враждует с твоим врагом. Только вот большинство подобных предателей заканчивали плохо. Либо от рук своего вида. Либо сами пригревшие расправлялись с ними, когда те становились не нужны.
Я же не планировал столь горькую судьбу. По крайней мере, лугару могут попытаться ее организовать, но не более того.
Цель, которая занимала большую часть разума, нельзя осуществить легко и быстро. Требуется долгая и тщательная подготовка. А начинать всегда приходится с малого.
Главное, что главный бой Маркус собирается дать вампирам под Москвой, остальное не волнует. Все закончится здесь. Так или иначе...
После того, что произошло за последние полтора года, я уже перестал думать о смерти, как о чем-то, что стоит избегать любыми способами. Инстинкт самосохранения работал прекрасно, просто изменилось отношение. Да и сама грань смерти казалась размытой. Это ли ощущение бессмертия? Но обольщаться не стоит. Огонь и взрывчатка работают на моем теле прекрасно.
Как должно быть и с вожаком.
Однажды ко мне в комнату вошел помощник Дитриха. Сначала показалось, чтобы дать по лицу за то, как с ним обошлись во время вспышки безумия. Но тот действительно не помнил ничего.
— Полковник Гиллиан, — коротко представился вошедший, убрав руки за спину, стоя как подобает кадровому военному офицеру из американских фильмов где-то на плацу.
Да и вообще по лицевому профилю подходил на роль просто идеально. Суровые черты, короткие светлые волосы, серые глаза. Чем-то напоминал Эдварда, только из другой оперы. Этот точно со своими подчиненными невероятно строг и холоден. Видно по отточенным движениям и взгляду.
А также четко поставленной речи, не позволяющей ничего лишнего. Машина. Машина смерти. Как и я, только его тренировали для этого, а мне подобное досталось с генами или чем там еще объяснить такую особенность...
— Макс, — коротко представился я в ответ, сидя на полу, поджав ноги.
Даже не соизволил встать и подать руки для приветствия. Но гость не обиделся.
— Дитрих просил что-то передать? — будто специально заглянув ему чуть за спину, словно надеясь увидеть что-то еще, кроме плотно закрытой двери.
— Для этого он бы послал кого-нибудь пониже рангом.
Оскорбился? Не слишком похоже. Гиллиан казался совершенно непробиваем. Зависть к его выдержке теперь уже била ключом.
— Такое ощущение, что вам он не слишком нравится, — я решил поиграть в психолога, опять наугад.
Но в прошлый раз со Шрамом удалось найти нужные ключи, предоставив все интуиции.
— Он мой командир, не больше, не меньше. Вы тоже когда-то служили в стае Маркуса, понимаете, о чем речь.
Такое уважительное отношение... или это лишь воспитание? Нет, по рассказам, с пленными или с другими, кто им не слишком нравится, лугару обычно не церемонятся. Считают это ниже собственного достоинства. Что ж, в самомнении могут поспорить даже с анархистами.
— Понимаю.
Не все командиры вызывали симпатию. В особенности, Глеб.
— Если вам интересно мое мнение, — продолжил разговор полковник. — То все эти игры Дитриху не по зубам. Он военный, как я. Это нужно оставить нашим генералом.
— Хотите вышибить мне мозги? — откинувшись спиной о кровать, я вопросительно поднял бровь.
— Нет, — не раздумывая, признался собеседник. — Маркус наш враг, как ни крути. А желать смерти врага — это в порядке вещей. Поэтому вашу цель считаю благородной.
— Потому что хочу убить вашего врага?
— Своего. То, что он и наш враг — это уже десятый вопрос, — Гиллиан на некоторое время погрузился в раздумья. — Но даже само наличие врага не означает, что его нужно стремиться уничтожить. Последствия всегда важнее.
— То есть Маркус должен жить?
— Может, и нет, — пожал плечами полковник. — Но наше руководство, пусть и в лице Дитриха, проявляет редкую недальновидность.
— Используя меня?
Лугару оказался интересным собеседником. Чем-то напоминал Дункан, но слишком отдаленно. В его суждениях много рационализма, хоть и казалось по первости, что мысли противоречат друг другу.
— Не только. Мы совершили много ошибок в двадцатом веке, и продолжаем их совершать в двадцать первом. И в первую очередь из-за того, что постоянно играем с огнем.
То, что меня сравнивали с огнем, считая серьезной угрозой, конечно, льстило...
— Разве не ошибка — говорить мне такое? — на лице заиграла усмешка, но не высокомерная.
Гиллиан был по характеру весьма прямым, но явно способен на обман и двойную игру. Но здесь ничего подобного.
— Нет. Я пришел удостовериться, что Дитрих совершает ошибку. Дальше дело за Вашингтоном.
Звучало, как предупреждение. После чего, не прощаясь, лугару покинул комнату, оставив за собой вопросы.
То, что моя вербовка была согласована с высшим командованием — ожидаемо. Но неясно, что конкретно они решили.
Впрочем, это не значит, что такая неопределенность заставит расторгнуть сделку. Маркус не получит такого подарка...
Следующий разговор с Ольгой состоялся двадцать восьмого числа. Сначала она бросала трубку. Потом отказывалась говорить, ссылаясь на то, что сейчас не время. И то, что по ту сторону слышались выстрелы и взрывы, явно это подтверждало.
В конце концов удалось связаться ближе к вечеру. Я находился на окраине города, в достаточно укромном месте. Лугару, как и обещали, не преследовали. То ли верили, что вернусь, то ли моя персона не настолько их интересовала, как разворачивающийся на границах Москвы конфликт.
Впрочем, до города вампирам еще достаточно далеко. И чем дальше они продвигались вглубь, тем ожесточеннее становилось сопротивление. Собратья возводили все новые и новые оборонительные сооружения. Пригоняли новую технику и солдат, однако держали ее на окраинах, дабы не создавать панику. С панику прекрасно создавали охотники Майерса, которые творили уже полный беспредел.
Однако первая сотня убитых слегка поумерила пыл Ордена. Но все равно эффект был достаточным, чтобы город успешно готовили к эвакуации. То, что люди здесь оказались, грубо говоря, за бортом, лишь пешками в игре между оборотнями и вампирами, ничуть не трогало. На всех беспокойства не хватит.
Кто-то мог сказать, что в этом городе могли жить мои родители. Да, могли. Да только не живут. А так увез бы от опасности. Равно как и держусь подальше от родного города, дабы оградить...
Разговор с волчицей начался с вопроса, в котором действительно была обеспокоенность, а не только любопытство:
— Что хотели от тебя лугару?
— Ничего особенного.
Я не боялся говорить, линия должна быть защищена, а уж о своей защите Ольга должна обеспокоиться сама. Иначе не стоило вообще брать трубку, а сменить вместо этого номер.
— Звонишь тоже просто так, поболтать? — не получив четкого ответа, перешла в наступление оборотень.
— Нет, мне нужно как можно больше информации о судне в Химках. Не пропустишь, какое...
— Ясно, значит, лугару подбили тебя на диверсию, — быстро раскусила девушка. — И ты полагаешь, что я помогу тебе? Может, тогда в Америке ты действительно ничего не делал. Но сейчас...
— Я ничего и не делал в Америке! — я неожиданно для себя сорвался на рык. — Просто так совпали обстоятельства. Сейчас другая ситуация, которая касается и тебя лично.
— Хочешь меня шантажировать?
— Нет, рассказать правду.
Этот разговор долго репетировался в голове, но все равно все пошло по накатанной, не так, как ожидалось. Приходилось импровизировать на ходу.
Предполагалось, что все будет спокойнее. Но по металлическим ноткам я чувствовал, что Ольга готова вот-вот бросить трубку.
— Какую еще правду? Что это изменит? Ты хочешь навредить своим собратьям, о чем мы вообще говорим?
— Нет, я не хочу навредить лишь Маркусу...
— Из мести?
— Ради справедливости. Он уничтожил наши с тобой жизни.
— С моей жизнью... — не поняла поначалу волчица.
— Наши старые жизни.
— Ты бредишь...
Но сомнения в ее голосе все же были. Девушка не была глупой, да и женскую интуицию нельзя сбрасывать со счетов. И наши глаза созданы для того, чтобы смотреть и осознавать. Подозрения часто закрадываются, когда их не ожидаешь. Как глупые мысли, которые быстро отбрасываешь. И сейчас нужно было доказать, что именно эти мысли отнюдь не глупые...
Это мои глаза были слепы долгое время, не говоря об осознании.
— Я рассказывал тебе, как меня укусили? Какой-то случайный оборотень в человеческом облике... Не слишком ли странно? А как насчет других историй? Кого-то покусали совершенно случайно в лесу, — на слово "случайно" делался основной упор. — А какой-то сирота просыпается в один прекрасный момент и чувствует, как начинает превращаться во что-то другое...
Про эту схему как-то обмолвился Дункан. С сиротами гораздо проще работать. Можно выдать все за то, что все досталось от рождения, ведь родители у таких часто неизвестны. Именно так проект "Естественный отбор" и начинался. Уже потом начали обращать тех, кто перспективен, но имеет вполне нормальную человеческую жизнь.
