Агинат стала ещё ласковей. Она радовалась, что самый опасный для неё приближённый удалён, и, видимо, навсегда. А народ через несколько дней стал шушукаться, что жена пророка — алчная и хитрая змея, что он подпал под её власть, и что таким не может быть истинный пророк. Йолуру эти разговоры никто не осмеливался передать. Агинат откуда-то прослышала о пересудах и приняла самое радикальное решение. Когда её посетила жена шейха столицы с дочерьми, Агинат высмотрела тринадцатилетнюю красивую девочку и просватала для мужа. Народ одобрил выбор жены пророка. И толки почти стихли.
* * *
Уч-Чаниль, ренегат, выслужившийся до коменданта захолустной крепости и маленького поселения при ней, прибыл к месту назначения. Крепость Низкое Члухтё оказалась построена бестолково, в низине, и при случавшихся раз в несколько лет разливах речка Ярранд, обычно мелкая и с болотистыми берегами, подмывала стену. Крепость не испытывала недостаток воды. Зато москитов и прочих кровососов был явный избыток. Это не добавляло радости коменданту. Отец Мухуд удд-Аруд, выполнявший роль йолуровского комиссара, под конец всё-таки поддался обаянию бывшего аристократа, тщательно скрывавшего под маской любезности своё презрение и ненависть. Он вскользь упомянул, что до производства в сан был лозоходцем, открывал места для колодцев.
Окрестные племена сразу же прощупали на прочность нового коменданта. Он отбил два штурма. Осады бы укрепление не выдержало: запасов было ничтожно мало и стены еле держались. Но степняки и озёрные водяные не желали задерживаться надолго и ушли после неудачного второго штурма. Тут ренегату пришла в голову первая светлая идея. Он нанял на три набега полтысячи бедуинов из племени Оллаль. Священник вяло пытался возражать, напоминая, что больше ста нанимать нельзя, но уч-Чаниль твёрдо ответил, что это касалось постоянных войск. Тогда священник возразил, что теперь денег на наём постоянного гарнизона не осталось, но командир лишь рассмеялся.
Разведать уязвимые места посёлков речников и кочевья беспечных бедуинов, не ожидавших мести, оказалось легко. После трёх удачных набегов наёмники разохотились и пошли ещё на два. Тем более что теперь они уже были добровольцами, и их доля в добыче существенно выросла. В результате комендант приобрёл уважение соседей как беспощадно и с лихвой отомстивший за нападение, а понаехавшие купцы скупили добычу, так что денег стало больше, чем в начале (хоть и ненамного). Естественно, заодно военачальник захватил себе наложницу. После этого он легко и дёшево нанял сотню воинов, пожелавших служить удачливому предводителю.
Мучаясь почти каждый день от кровососов (облегчение приносили лишь редкие ливни да достаточно частые сильные ветра, но ветра заодно приносили кучу пыли), уч-Чаниль задумал план. Он попросил священника вспомнить ремесло лозоходца и стал ежедневно ездить с ним по окрестным холмам и курганам. На вершине одного холма он нашёл озерцо, в котором на дне бил холодный источник вкусной воды, и обрадовался, но отец удд-Аруд возразил, что запасы здесь ничтожны. Заодно ренегат аккуратно проверил, что комиссар полностью подпал под его влияние. Искусством обольщения бывший наследник рода Косатки владел в совершенстве. А священник вовремя не распознал опасность и не прибег к духовной защите. Но показывать свою власть Уч-Чаниль не стал. Пока что.
Наконец нашли холм, около вершины которого было место для двух хороших колодцев. Правда, колодцы должны были быть глубокими, но что делать. Демонстративно подняв своих воинов, пригрозив кликнуть клич соседним бедуинам и разграбить деревни с посёлками, комендант заставил речников и рыбаков построить новое укрепление на вершине холма и назвал его Высокое Члухтё. Это место было гораздо более неприступно и несравненно более здорово. Крепость Низкое Члухтё была торжественно разрушена.
Теперь, обложив данью оседлых и прикармливая подарками кочевников, Уч-Чаниль почувствовал себя почти что князем, вернее, князьком. А скоро и неожиданное подкрепление пришло.
В день, когда все изнывали от жары, вдали появился одинокий монах на осле. Он не сразу отправился в крепость, сначала подогнал осла к реке, попоил его и дал ему попастись, а сам наломал камыша, сделал костерок и вскипятил себе чаю. Завершив скудную трапезу, он не спеша собрался продолжить путь. Конечно же, ещё когда монах остановился, воины и люди из крепости захотели подойти и выяснить, кто он и зачем, но комендант строжайше запретил. Если монах выполняет какой-то обет или поручение Пророка, то, может быть, он двинется дальше, не приближаясь к крепости, и в этом случае выспрашивать его грех. Когда он будет проходить мимо, надо вынести ему постной еды и попросить благословения. И всё.
Монах подъехал к развалинам Низкого Члухтё, около которых ютилось несколько хижинок оседлых крестьян, установил там переносной алтарь и стал молиться. Вот теперь к нему можно было подойти и спросить. Что-то подтолкнуло Уч-Чаниля сделать это самому.
— Благочестивый брат, я ничтожный прозревший, коему доверили защищать эти места, Уч-Чаниль Агаши. Прошу тебя помолиться за всех нас и благословить меня на продолжение трудов.
Ответ монаха был вполне ожидаем.
— Я брат Цзу с Северо-Востока. Прибыл по именному повелению нашего учителя веры и вице-императора. Прежде чем получить благословение, расскажи мне о своих грехах и выдержи назначенное искупление.
Ренегат начал каяться в прегрешениях и злодеяниях. Необычным был взгляд монаха: он пронизывал до костей и каждый раз, когда Уч-Чаниль пытался приукрасить либо утаить что-то, его начинали бить судороги. Закончив исповедь, комендант почувствовал себя без сил и покорно принял назначенное покаяние, оказавшееся не столь уж строгим и должно было занять неделю, но включавшее в себя переодевание в рубище и выполнение обязанностей позорного раба, в частности, чистку нужников. Именно вычерпывая очередную выгребную яму, комендант вдруг понял, что монах Пророка пророком не назвал, и чуть не свалился в мерзкое место. Но это он предпочёл не говорить никому.
А другие тоже потянулись исповедоваться, и в итоге вполне ожидаемой совокупностью искуплений стало воздвижение мечети в Низком Члухтё на развалинах крепости.
Единственным, кто получил неожиданно суровое искупление, оказался отец Удд-Аруд. Он не сразу решился подойти, поскольку формально был выше. И лишь поняв, что на него косятся, попросил очищения. Просить пришлось по всей форме и публично три раза, поскольку дважды брат Цзу отказывался, ссылаясь на свой низкий ранг. Уже это навело священника на дурные предчувствия. Затем последовала тяжелейшая исповедь. В итоге публично незадачливого пастыря слегка пожурили за занятия ремеслом, граничащим с колдовством, и велели во искупление всегда носить за поясом готовую к употреблению лозу и в любом поселении по просьбе местных выполнять работу лозоходца, не принимая никакого вознаграждения, кроме пищи насущной. Отец удд-Аруд вздохнул с облегчением, но последовал приказ удалиться в домик монаха. Там его сурово отчитали за слабость и невыполнение важнейшего служения и велели принять монашеский обет и уйти в отшельники.
За три месяца демонстративно простое здание (брат Цзу запретил всякие украшения) было возведено, и на церемонию освящения собрались соседние муфтии, муллы, священники и монахи. Произнеся молитву, монах достал фетву Йолура и указ вице-императора Диритича и зачитал их с минбара. В результате следующие четыре дня оказались заняты церемониями. В первый его возвели в сан священника. Во второй — епископа. В третий: освободили от монашеских обетов в связи с переходом в достоинство мулл и женили. В четвёртый: подняли его как верховного муфтия земель вокруг озера Яркуль.
Уч-Чаниля трясло от одного взгляда владыки Ярзу, как теперь называли брата Цзу. Но владыко лишь иронически смотрел на него: дескать, я всю твою чёрную душу насквозь вижу. Пастырь требовал для искупления заниматься тем, что положено наместнику: наводить вокруг спокойствие и порядок. В итоге через полгода оказалось, что земли по берегам двух речек, по южному берегу озера и вокруг двадцати степных колодцев признали власть наместника, кто в результате брака, кто решив, что лучше пойти под защиту сильного и решительного вождя, кто после военного поражения. И тогда владыко потребовал от наместника, чтобы тот обратился с прошением к вице-императору о возведении его в достоинство князя Члухтё. Этот титул Уч-Чанилю эль-Члухтё не дали, но пожаловали его эмиром. Неожиданно титул подтвердил и император, таким образом, поставив Члухтё в положение нейтральной имперской земли.
* * *
Наверху явно не обговаривавшаяся линия разграничения между йолуровцами и войском императора Шаран Эш-Шаркуна была достаточно мирной. Патрулировавшие её отряды при встрече тепло приветствовали соперников, охотно шутили с ними, обменивались бетелём и табаком, а порою втихомолку и снадобьями покрепче, приторговывали друг с другом. Раза три со стороны йолуровцев были попытки вторгнуться на чужую территорию, но они приводили лишь к позору. Пленных сторонники императора отпускали без выкупа, но Диритич немедленно приказывал их выпороть и босиком, в одном белье, изгнать из армии. Один раз йолуровцам удалось пленить солдата и сотника императорских войск. Их тоже отпустили без выкупа, но император не стал их наказывать, а наградил, наведя справки, что в плену они вели себя достойно и твёрдо отказались произнести новый символ веры. После каждой такой стычки дня на три наступало напряжение, вместо того, чтобы шутить, угрюмо молчали или переругивались. Но потом всё возвращалось на круги своя.
Однако время шло, а император всё не приезжал на границу встретиться с Йолуром и не присылал своего посольства. Диритич по просьбе Йолура отправил послов, но тех не допустили к императору, как представителей сепаратиста и бунтовщика, лишь передали Диритичу указ, что если он добровольно возвратится в Киску и снимет корону вице-императора, все вины его и его людей будут забыты и прощены. Йолур послал своё посольство, его император принял, но говорил лишь о том, что пора избирать нового Первосвященника и согласился допустить в конклав Йолура, но проводить выборы потребовал в своей столице, во избежание давления на выборщиков. О государственных же делах разговор твёрдо пресекался, поелику невместно их обсуждать с посланцами духовной персоны.
Йолур хотел было сам отправиться на конклав в Ломканрай, но его удержали члены Дивана и жена. Но после этого случая простые люди стали шушукаться о том, что пророк-де трусоват малость, и мнение по поводу казнённого военачальника и изгнанного инока стало меняться не в пользу Йолура. Торговые пути были на три четверти перерезаны, осталась лишь торговля с областями Великих Озёр, народ скудел на глазах и всё чаще добрым словом вспоминали погибшего Первосвященника, которого при жизни презирали за жадность и раздачу выгодных постов родственникам.
Бедуины начали безобразничать, кое-кого из них казнили, а остальным заплатили двойное жалование и отпустили по кочевьям. Осталась лишь два небольших отборных отряда: конные гвардейцы Диритича и верблюжий отряд Йолура.
Прошло пять месяцев, армия Йолура редела, каждый месяц уходили очередные воины. Удержать их не было прав: военных действий нет, а они считаются добровольцами джихада. Не помогло даже повышение жалования, поскольку цены в Кунатале немедленно поднялись. А тут отряд со стороны императора разграбил три селения (неизвестно, регулярные войска были или банда бедуинов и разбойников; поймать никого не удалось). По обычаям такое деяние требовало удовлетворения битвой или отступным и судом над наглецами. Диритич с радостью двинулся предъявлять претензии, но навстречу ему вышел отряд, ядро которого составляли агашцы и старкские офицеры, а командовал им сам Тлирангогашт, который как раз прибыл к Эш-Шаркуну заключать торговый договор и укреплять союз.
Численное превосходство было у Диритича, но небольшое. Он сначала хотел охватить врага с флангов, но тут центр вражеского строя заколебался и начал отступать. Диритич бросил резервы в центр, чтобы прорвать оборону, заколебались было и фланги, но старкские офицеры быстро восстановили порядок. Когда оказалось, что его войска втянулись в полуокружение, а строй неприятеля всё ещё не разорвался, Диритич заподозрил неладное. И вдруг по команде Тлирангогашта центр (агашцы, немного выучившиеся тактике и намного более дисциплинированные, чем воины Канрая и бедуины) двинулся в контратаку, Заодно ударили и фланги. Четверть отряда Диритича осталась на поле боя или попала в плен, а остальные обратились в бегство. Никто их не преследовал.
Император вновь отпустил пленных без выкупа, накормив и напоив их и велев обработать раны. Йолур хотел выгнать опозоренных, но в первый раз после обращения Диритич возразил, хоть и наедине, но жёстко:
— Пророк, они дрались храбро. Но противник оказался сильнее и лучше обучен. В его войске сражались легендарные старки и известные своим воинским искусством агашцы, с которыми этот слепой заключил союз. Думаю, что и вся наша армия потерпела бы поражение от войска императора, если, не дай Всевышний, генеральное сражение случится. Эти люди приобрели ценный опыт битвы с грозным врагом. Да и командовал войском неприятеля знаменитый то ли царевич, то ли демон: Тлирангогашт.
Поражение ещё усилило настроения против Йолура, а Диритич стал подумывать об уходе в Киску.
Всё чаще Йолур молился в главном храме, и всё реже получал хоть бы намёки на знаки поощрения либо предупреждения, которые так помогали ему раньше. И как-то раз после молитвы ноги сами понесли его на потайные этажи, к древним книгам. Он несколько успокоился, читая деяния пророков и находя в них моменты, которых раньше не видел, и хотел уже попросить у Бога сил обработать всё новое знание и извлечь уроки для себя, но вдруг его пронзила мысль, что он не знает принципов работы древних книг. А ведь за незнанием может крыться Дьявол, который нагло обманывает правоверных, подсовывая им либо ложь, либо, ещё хуже, правду, поданную так, что она сбивает с толку.
Два дня Йолур был занят государственными делами и обрядами, а на третий он вновь спустился в потайные этажи. Он попросил главного в библиотеке брата Уш-Шаммама объяснить, как устроены древние книги.
Уш-Шаммам начал говорить про духов электричества и света, которые бегают по кристаллам, но Йолур потребовал полных и серьёзных наставлений.
— Тогда нам придётся начать с логики, — почтительно произнёс главный библиотекарь. — И займёт всё не менее двух месяцев.
— Надеюсь, что Всевышний даст мне силы понять необходимое быстрее. Но я готов даже полгода выслушивать твои наставления, а потом торжественно признать тебя своим учителем, — скромно ответил Йолур. — Я был лучшим по логике в Великом медресе Южного Материка. Поэтому прошу просто напоминать.
Однако сразу же начались полные непонятки. Вместо истины и лжи Шаммам говорил о построениях, когда же Йолур спросил, какие значения у высказываний, тот ответил, что значений нет вообще. Есть реализации. Когда же через неделю выяснилось, что может опровергаться и закон исключённого третьего, и даже закон тождества, Йолур вскипел:
