= "И зачем ты их провоцируешь?", — спросила Луна.
"Чтобы у них был правильный, для меня, настрой на разговор", — мысленно отозвалась куноичи, доставая из шкафа и тут же натягивая на себя чёрные облегающие шорты и белую футболку.
= "А если бы они решили ещё раз воспользоваться воспитанницей медовой куноичи?", — ехидно осведомилась наставница сноходчества.
"Маловероятный исход. Впрочем, ничего особенно страшного всё равно не произошло бы", — вновь отмахнулась от собеседницы Сакура, после чего продефилировала к прикроватному столику, на который и уселась, вновь сложив руки под грудью.
— Чтобы между нами не было недосказанностей: других мужчин у меня нет и не планируется; да, я беременна; нет, меня не интересует ни замужество, ни какая-либо помощь с вашей стороны; да, Саске-кун, если ребёнок окажется Учихой и сумеет пробудить клановое наследие, я не буду возражать против его вступления в твой клан, — заявила Харуно на одном дыхании, немного помедлила и добавила: — Вопросы?
— Почему...? — начал было говорить Узумаки, но осёкся.
— Есть причины, о которых вам двоим знать не обязательно: дело семьи Харуно, — сухо ответила куноичи. — Если же вас интересует, почему я не хочу выходить замуж, то... ни клан Узумаки, ни клан Учиха, не могут дать мне то, чего я не могу получить сама. А вот проблем от ваших фамилий, лично мне, может привалить немало: один — джинчурики, являющийся мишенью для всех "союзных" стран, а у другого брат — нукенин, известный тем, что перебил своих родственников. И, Саске, пока ты не разберёшься с семейными проблемами, даже если ребёнок — Учиха, на свои права отца можешь не рассчитывать. Это понятно?
На последних словах синеглазка вскинула брови, что в почти полной темноте увидеть смог лишь брюнет, неосознанно активировавший шаринганы.
— Да, — коротко ответил Учиха, а затем спросил: — Если у меня будет, нечто, что ты не сможешь получить сама...
— Тогда и поговорим, — хмыкнула Сакура. — Однако, Саске-кун, на любовь и прочую романтику не рассчитывай. Ты ведь знаешь о том, кто я?
— Хорошо, — кивнув, брюнет поднялся на ноги, посмотрел на обоих сокомандников и заявил: — Мне надо подумать. Увидимся... потом.
Не дожидаясь ответа, он подошёл к выходу на балкон, открыл дверь и применил шуншин, уходя на крышу соседнего дома, откуда побежал дальше в сторону квартала своего клана.
"Сбежал", — констатировала Харуно.
= "А ты чего ждала?", — изобразила недоумение принцесса-пони.
"Нужно будет и в его сон сегодня заглянуть. А то как бы кошмары с братом, убивающим уже не родителей, а маленького ребёнка не появились", — мысленно вздохнула куноичи.
— Сакура, ты это всё... серьёзно? — блондин, задумчивым взглядом проводив друга (создавалось ощущение, что он готов броситься наперерез, если Саске атакует), неопределённо повёл руками.
— Да, — соскочив со стола, синеглазка начала прохаживаться перед парнем, абсолютно автоматически выставляя себя с наилучшей стороны. — Не спрашивай о том, почему я решила оставить ребёнка — вас с Саске это касается в последнюю очередь. Нет, "переезжать" к тебе я из-за этого не собираюсь и на твоё особое внимание не претендую. Что же до ребёнка... если тебя это интересует... то условия те же, что и с Учихой.
— М-да, — парень закрыл лицо ладонями, начав массировать глаза. — Ты не передумаешь?
— Наруто-кун, подумай сам... — прислонившись к стене спиной, куноичи скрестила ноги. — Ты уверен, что тебе всё это нужно?
"Особенно, учитывая то, что ты собираешься возвращаться к жене и дочери", — этого Харуно вслух не сказала, но слова буквально повисли в воздухе.
= "Ему честь и совесть не позволят уйти, зная о том, что ты можешь носить его жеребёнка. Да и твои эмоции... Он ведь и тебе не безразличен?", — прозвучал голос наставницы из внутреннего мира.
"Пфф... Придумаешь тоже", — без особого энтузиазма отозвалась синеглазка.
— Мне нужно всё обдумать, — наконец изрёк блондин, поднимаясь с края кровати. — Спокойной ночи, Сакура. Увидемся завтра?
— Спокойной ночи, — прикрыв глаза, коротко кивнула куноичи.
"Рыцарь в Сверкающих Доспехах" постоял на месте ещё несколько секунд, вздохнул и тоже покинул комнату, воспользовавшись тем же путём, что и его сокомандник чуть ранее. Обладательница розовых волос же, передёрнув напряжёнными плечами, подошла к балконной двери и, посмотрев на потемневшее небо, заметила как на одной из крыш соседей мелькнул стройный тёмный силуэт.
= "За вами следили", — констатировала принцесса-пони.
Ничего не ответив, Сакура закрыла дверь, а затем пересекла комнату и рывком распахнула створку, за которой находился выход в коридор, где обнаружилась Химавари, одетая в серый мешковатый плащ с конусовидной шляпой, исписанной фуиндзюцу, вооружённая маленьким двухзарядным арбалетом из металла (заряженным парой дротиков). Старушка, поняв то, что её обнаружили, покачала головой и заявила:
— А-ра-ра... Сакура-чан... Таких женихов прогнала. А я-то думала, что ворвусь в самый пикантный момент и... тут-то они бы уже не выкрутились.
"Почему-то мне представляется врывающийся в сарай фермер с ружьём, одетый в синие штаны, клетчатую рубашку и соломенную шляпу", — фыркнув на подобное сравнение, куноичи покачала головой.
— Спокойной ночи, — уже закрывая дверь, произнесла Харуно. — И спасибо за заботу.
...
Стоя на крыше своего дома, Саске смотрел на перемигивающиеся звёзды, слушал ночную тишину и думал. Последние пары алкоголя уже выветрились, так что голова была более или менее ясная, что позволяло здраво (насколько это вообще возможно для Учихи, пробудившего высшую форму шарингана меньше суток назад) оценивать обстановку.
Во-первых, Сакура оказалась беременна. Во-вторых, ребёнок может быть не от него, а от Наруто... что почти не вызывало протеста, так как за прошедшие годы блондин стал восприниматься... почти братом. Хотя, учитывая его родственные отношения с Итачи, то Наруто — лучше чем брат.
В-третьих, Сакура его не любит, да и с тем же Наруто у них... странные отношения. Впрочем, как воспитанный в клане ребёнок, брюнет прекрасно понимал то, что любовь — это роскошь, доступная единицам счастливчиков. Сам же он относится к Харуно... ещё более странно, нежели она к Узумаки: какой-то неземной любви, которую описывают в романах, Саске не испытывал (ну или авторы произведений, с которыми ему довелось ознакомиться ради общего развития, безбожно врали), но при этом мысль о том, что её могут убить, вызывала почти панический страх, а вместе с тем — дикую ярость. Да и стоило только представить её с Чоуджи (от Учихи не укрылись взгляды толстяка, бросаемые на ЕГО сокомандницу), как руки сами собой тянулись к кунаю. При этом если заменить образ Акимичи на Узумаки, реакция пропадала.
"И что из этого следует? Наруто — член семьи... брат. Его ребёнок — член семьи... Учиха. Ребёнок Сакуры — сын, или племянник? А если будет девочка?.. Всё равно — Учиха. Сакура не хочет быть Учихой, но ребёнка отпустить в клан согласна. Сакура согласна стать Учихой, если клан сможет дать ей то, чего она не сможет добиться сама. Шаринганы? Сама она их достать не сможет, а единственный, не член клана, у которого есть оба глаза — Итачи. Итачи — угроза клану и Сакуре, а кроме того — носитель шарингана. Чтобы семья была полной, нужно забрать глаза у Итачи", — придя к таким выводам, Саске успокоился и даже улыбнулся.
В конце концов, какая ему разница, чьего ребёнка носит куноичи, если он будет Учихой? Тем более, что она сама помогла ему получить оружие, способное решить проблему угрозы клану.
Активировав своё додзюцу, красующееся узором в виде молний на красных радужках, брюнет применил технику своего левого глаза на себя, ускоряясь до такой степени, что выцветший мир будто бы застыл, словно нарисованная художником картина. Пройдя к краю крыши, он спрыгнул вниз, приземлился на дорожку перед домом, развернулся лицом ко входу и, открыв дверь, вошёл в дом.
Прервав технику, Саске услышал шум собственного приземления после прыжка и хлопок створки, слившиеся воедино. И пусть трети резерва не стало, он был доволен: ведь подобной скоростью не могли похвастать даже многие джонины. Разве что Майто Гай, да и то под техникой Врат...
"Скоро мы встретимся, Итачи, и я тебя убью. Но не ради мести, а ради будущего моей семьи".
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Рабочий процесс
В чёрном и беззвёздном небе светила бледная луна, лучи которой освещали бескрайнее море красного песка, который волна за волной накатывал на каменный столб, гордым одиноким великаном возвышающийся на десятки метров. На вершине монолитного исполина, сидя на корточках и обхватив руками колени, покачивался вперёд-назад мальчик лет десяти, одетый в белую тунику и шорты, красующийся кроваво-красными растрёпанными волосами. В воздухе стоял густой запах крови, слышались гул, шелест и удары, а всё это сопровождалось яростным рыком, перемежающимся приступами смеха.
— Сюрреализм, — изрекла Сакура, стоя на неприметном каменном уступе, который буквально висел в воздухе над песком, нарушая законы физики. — В сравнение с этим... я — эталон нормальности.
— Истина познаётся в сравнении, ученица, — заметила тёмно-синяя и крылато-рогатая кобыла, появившись из воздуха справа от подопечной, после чего скривила мордочку и добавила: — Здесь смердит так, будто бы кто-то гниёт заживо.
— И что нам делать? — Харуно повернулась к наставнице по сноходчеству, вопросительно изгибая брови.
— Не — нам, а — вам... В смысле — тебе, — Луна указала на синеглазку правым передним копытцем, слегка смутившись под ироничным взглядом. — Да, я ознакомилась с этими твоими воспоминаниями. Должна сказать, что актёры играли гораздо лучше, когда режиссёры не уделяли столько времени спецэффектам.
— В общем... согласна, — проведя правой ладонью по лицу, Сакура обвела руками окружающее пространство. — Но какое отношение это имеет к нынешней проблеме?
— Самое прямое, — поучительным тоном заявила принцесса-пони, переступив передними ногами, после чего сама обвела пространство взглядом. — Можешь считать, что у тебя экзамен на креативность мышления. Этот сон является кошмаром для обоих сновидцев: один считает, что его пытается съесть монстр, а другой думает, что только избавившись от тюремщика сможет вырваться на свободу. Действуй.
"Легко сказать", — глубоко вдохнув и закашлявшись от жуткой вони, Харуно порадовалась тому, что до начала активного вмешательства в сон, сновидцы их не видят, так как они не вписываются в привычную картину.
Потянувшись к своеобразному центру пересечения снов, который ощущала благодаря уже изученным навыкам, первым делом синеглазка создала своего двойника, а затем заставила окружающее пространство расслоиться. В условно первом сне остался маленький мальчик, на каменную твердыню коего накатывали волны кровавого песка, ну а во втором был однохвостый биджу, который атаковал пленившего его джинчурики.
Крылато-рогатая кобыла, одновременно следя за обеими версиями своей подопечной, удовлетворённо кивнула: по её мнению синеглазка была ещё слишком неопытна для того, чтобы незаметно работать сразу с двумя сновидцами, так как при попытке воздействия на восприятие одного, второй точно это почувствует и начнёт сопротивляться. Сейчас же ей требовалось просто не выходить за рамки привычного, подправляя отдельные детали так, чтобы разум не заметил резких несоответствий.
В первом сне куноичи зажгла одну звезду, к которой присоединилась ещё одна, а затем ещё и ещё, пока чёрное небо наконец ни засияло десятками созвездий. Во втором сне произошло то же самое, что позволило сделать освещение ярче, а обстановку — менее мрачной.
В первом сне Сакура стала постепенно менять шелест песка и гул, на плеск волн, разбивающихся о каменную приграду, а затем и рык со смехом превратились в крики чаек и щёлканье дельфинов. Во втором же сне каменный столб пошатнулся и стал заваливаться на бок, что вызвало восторженный возглас у биджу.
В первом сне кровавый песок потемнел, став тёмно-синим, после чего обратился водой с белыми пенными гребнями. Во втором сне сновидец наконец-то прекратил бушевать и прислушался к тишине, вместо красного цвета становясь песчано-жёлтым.
А затем в обоих снах на востоке появились проблески рассвета, заставляющего звёзды и луну померкнуть, постепенно делая небо из чёрного голубым. Мальчик и биджу, заворожённые происходящим, неотрывно смотрели на восход солнца: первый — над бескрайним океаном, ласково омывающим заметно уменьшившийся столб, доставая брызгами до босых ног, а второй — над спокойной и тихой пустыней. Их эмоции успокаивались и постепенно в душах устанавливался полный штиль, что позволяло перенаправлять внимание на другие детали, вроде летающих в небе птиц.
— Неплохо, — заметила принцесса-пони, одарив свою ученицу лёгкой улыбкой. — Но результат нужно закрепить. И только когда они смогут спокойно мыслить, ты сможешь с ними поговорить открыто. Пока же... Нам пора идти.
— Ха-ай, сенсей, — морально утомившаяся синеглазка хлопнула ладонями друг об друга, словно бы стряхивая грязь, а затем шагнула в открывшийся разрыв в ткани сна, сомкнувшийся за её спиной...
...
Проснувшись ранним утром, ещё до рассвета, первым делом Сакура отправилась в душ, где пять минут стояла под сменяющими друг друга струями горячей и холодной воды, что для организма шиноби имеет куда менее острый эффект нежели для обычного человека. Взбодрившись, она вернулась в комнату и, закутавшись в корсет из переплетённых прядей волос, оделась в стандартный чёрный комбинезон, после чего уселась на край кровати и достала из-под прикроватного столика небольшой сундучок со сложным замком.
Внутри футляра из чакропроводящего дерева находились пилюли, флакончики со специальными составами, ну и набор медицинских инструментов для измерения уровня веществ в крови. Общая стоимость медикаментов, находящихся в этой шкатулке, примерно равнялась месячному заработку среднестатистического бескланового джонина, так как многие составляющие доставлялись в селение с разных уголков страны Огня, а то и из-за границы, но ничуть не меньше выращивалось в Лесу Смерти, где был благоприятный фон для некоторых растений (из-за чего далеко не все куноичи, оказавшиеся в том же положении, могли позволить себе подобные траты).
"Если бы не "Корень", то за этот набор мне бы пришлось немало заплатить... С другой стороны, если бы не "Корень", то я не оказалась бы в такой ситуации, когда мне всё это необходимо", — неспешно размышляя над вывертами судьбы, Харуно взяла у себя несколько проб крови и слюны, применила технику ментального клона, чтобы провести быстрые расчёты, а затем начала принимать лекарства.
Закрыв шкатулку и убрав её обратно под столик, синеглазка покинула свою комнату, спустилась по лестнице на первый этаж и заглянула на кухню, где Химавари уже заканчивала готовить завтрак и упаковывать обед. Одетая в длинное зелёное платье старушка выглядела довольной жизнью и, на первый взгляд, будто бы не изменилась за все прошедшие годы, и лишь присмотревшись внимательнее можно было заметить, что морщинок на лице стало больше, да и сами они стали более выраженными, да и движения, пусть сохранили некую плавность, порой казались какими-то неловкими.
