Глава 6. Начало учёбы в университете
Моя работа в парикмахерской проходила успешно. Кстати, парикмахерская имела поэтическое название: “Акация”. Официально я работал там, на полставки, три с половиной часа в день — полтора часа утром и два часа вечером. В выходные дни я работал полную смену, поэтому три-четыре вечера в рабочие дни у меня были свободными. А вообще, я собирался свою работу в парикмахерской постепенно сокращать. С сентября, когда начнётся учёба, я откажусь от вечерних часов. Затем, по выходным буду работать только полдня. Ну, и в конце оставлю только утренние часы в рабочие дни. Совсем отказываться от этой работы я не хотел, потому что она мне нравилась. Кроме того, мне нравилось делать женщин красивыми, точнее сказать, раскрывать их природную красоту. А это творческий и увлекательный процесс. Очень многим своим клиенткам я ставил магему красоты 1-й ступени, а иногда совмещал её с малой магемой исцеления. И каждой своей клиентке я устанавливал ПНМ-плюс.
Своим клиенткам я перестал внедрять МИМЭ сразу, чтобы не шокировать ни их самих, ни их окружающих. Для каждой своей клиентки я составлял план изменений, рассчитанный в среднем на 3-4 приёма. За первый приём я с помощью одного-двух точечных воздействий удалял явные несуразности. Если клиентка попадала ко мне второй раз, я опять мог воздействовать на её внешность очередным точечным воздействием. Так можно было за несколько приёмов существенно улучшить внешность и это не очень сильно бросалось в глаза, особенно, если клиентка была молодой девушкой.
Но, несмотря на предпринятые мною меры предосторожности, слава обо мне потихоньку стала распространяться по Москве, судя по тому, что в нашу парикмахерскую стали приходить и из других районов, а не только из ближних домов. Всё больше появлялось клиенток, которые стремились записаться на обслуживание именно ко мне. Чтобы сбить ажиотаж, я стал заниматься внешностью и тех клиенток, которых обслуживали мои коллеги.
Вскоре, у меня выработались профессиональные навыки, и времени на коррекцию внешности стало уходить значительно меньше, чем в начале. Оказалось, что, несмотря на многообразие лиц, существует не так уж и много их типов. У каждого типа лица повторялись черты, делающие их некрасивыми. Со временем, я научился их исправлять быстро и эффективно, усиливая естественную красоту лица, его индивидуальность. В соответствии с этим рекомендовал ту или иную причёску, подчёркивающую именно индивидуальность девушки, её неповторимость и уникальность. Встречались и такие красавицы, которым что-то исправлять — только портить. Таким просто подбирал подходящие им причёски.
Попадались и недовольные клиентки, не без этого. Несколько раз нас посетили такие склочные тётки, которых хлебом не корми, дай только возможность поскандалить. В таких случаях применял ментальное внушение, успокаивал клиентку, а потом, выполнив свою работу, внедрял им магему забвения, чтобы они были уверены, что они посетили какую-то парикмахерскую где-то в центре Москвы, а где именно, уже не помнят. Обратно к нам они уже не возвращались, не могли, даже если очень хотели. Наш салон они просто были не в состоянии увидеть и проходили мимо.
Маргарита Леопольдовна была мною весьма довольна. Выручка за последний месяц подскочила в полтора раза, несмотря на то, что примерно 20% клиентуры она проводила мимо кассы. Заработки работников тоже увеличились.
Увидев в альбоме на своём столе в кабинете, оставленный мною эскиз стрижки «бобрик», очень заинтересовалась ею. Пришлось объяснять и показывать разновидности. Так увеличился ассортимент и мужских причёсок, хотя я сразу предупредил, что некоторым молодым девушкам она тоже подойдёт.
* * *
На следующий день Татьяна Михайловна, моя будущая квартирная хозяйка, подошла к 2 часам пополудни, и мы пошли к ней домой. Её дом оказался в Брюсовском переулке, в 10 минутах ходьбы от парикмахерской «Акация», а квартира была трёхкомнатной, но изолированной комнатой была только одна, которая и была мне предложена. Вход в неё вёл из коридора, так что я мог ей пользоваться, абсолютно не мешая хозяйке, что меня вполне устраивало. Комнаты общего пользования имели вход из коридора, что тоже позволяло пользоваться ими независимо от других проживающих в этой квартире людей. Однако на сегодняшний день хозяйка жила одиноко. Она боялась уплотнения и потому согласилась пустить меня.
— Меня все устраивает, — ответил я, заглянув в свою комнату и обнаружив, что там присутствует кровать, шифоньер и стол. — Ваша цена?
Хозяйка запросила 50 рублей, на которые я тут же согласился. На всякий случай спросил:
— Не малую цену просите? Все-таки, центр Москвы.
— Так ведь вы не откажете мне, если я что вас по хозяйству попрошу сделать? — ответила она мне вопросом на мой вопрос.
— Можете на меня рассчитывать, — серьёзно ответил я.
— Тогда, если вас это не затруднит, заплатите вперёд за месяц и можете въезжать.
Я достал бумажник и расплатился.
— Татьяна Михайловна, а как вы посмотрите на то, чтобы готовить для меня еду за дополнительную плату, разумеется. Обедаю я, как правило, на работе, так что речь идёт только об ужине. На завтрак я обычно пью кофе и съедаю бутерброд, но не отказался бы и от свежеприготовленной каши.
Татьяна Михайловна очень обрадовалась на это предложение и сказала, что она с удовольствием будет готовить мне завтраки и ужины, а по выходным и обеды, если я продукты для себя буду выкупать сам. Разумеется, я согласился, и тут же доплатил ей 30 рублей.
Смотрю, хозяйка моя повеселела. Видать, ей деньги срочно были нужны.
— Где у вас здесь ближайший телефон, если потребуется срочно позвонить? — спросил я Татьяну Михайловну.
Выяснилось, что Татьяна Михайловна работает в школе, которую местные жители называют Капцовкой, в 6 минутах ходьбы от дома и при нужде пользуется школьным телефоном. Работает, кстати, учительницей немецкого языка.
Хозяйка выдала мне ключи от входной двери и от комнаты, которая имела отдельный замок. Затем показала на кухне примус, на котором можно в любое время вскипятить воду для чая, сам чайник и другую посуду, которой разрешила пользоваться.
Переехал я в тот же день. Хозяйке нужно было по делам заглянуть в школу, поэтому она проводила меня до неё, откуда я по телефону вызвал такси.
Ни Дарьи, ни её мужа дома не было, поэтому собравшись и вытащив все вещи на улицу, к воротам, я деньги за квартиру оставил на кухонном столе, закрыл дом, ворота, ключ положил на потайное место, которое мне в своё время показала хозяйка и перелез через забор. Таксист уже все вещи занёс в багажник и на заднее сидение, а я сел рядом. Прописку проставить в паспорт я так и не успел, поэтому и выписываться не было нужды.
В шесть вечера я занёс последние вещи в прихожую и расплатился с таксистом, доплатив ему трёшку сверх таксы. Только я занёс свои баулы в комнату, как подала сигнал магема обнаружения кладов. Подключившись к её сигналу, вывел изображение на внутренний экран. На экране была представлена схема комнаты и предполагаемое место клада.
Раньше в доме было печное отопление и от неё остались дымоходы, которые остались служить в качестве вентиляционных каналов. Их выходы в комнаты были закрыты решётками. Магема выдавала схему, на которой показывала, что за решёткой и сбоку от неё была дополнительная полость с посторонним предметом. Пошёл на кухню, затем в коридор, безуспешно искал хоть какой-нибудь инструмент. Ничего не нашёл и решил со вскрытием клада повременить.
* * *
С тех пор у меня началась очень интенсивная пора. До 1 сентября я успел зарегистрироваться по новому месту жительства и провести встречу со своими подружками, Верой и Шурой. Встреча произошла на моей новой территории. Хозяйка была на работе, а мы сидели на кухне, пили чай и обсуждали наши текущие дела.
Сначала слово взял я. Объяснил им, что буду очень занят, поскольку поставил перед собой весьма амбициозную задачу — окончить университет за полтора-два года. Сказал им, что если и они все силы бросят на учёбу, то я этому буду только рад. Как мог, настраивал девушек на серьёзный лад. Упирал на их комсомольскую сознательность, говорил, что страна нуждается в грамотных специалистах, и каждый комсомолец должен посвятить учёбе все свои силы. Напомнил им слова Ленина: “Учиться, учиться и учиться”. Кажется, удалось. Девушки прониклись.
Первый день занятий, 2 сентября 1935 года, понедельник, я слушаю свою первую лекцию по учебной дисциплине — «Исчисление бесконечно малых величин». Лектор — профессор Тумаркин, Лев Абрамович, декан нашего факультета. Минут пять я внимательно слушаю его, затем устанавливаю с ним постоянный инфоканал и начинаю копирование его памяти. Я уже знаю, что он читает этот курс не в первый раз, а уже лет шесть. За это время он успел его привести в более или менее законченный вид. Изменения в курсе возможны, но не кардинальные, поэтому я принимаю решение копировать его память за последние два года. Потом Ян вычистит и уберёт лишнее, оставив только то, что необходимо для усвоения этой дисциплины. Заодно фиксируем литературу, изучение которой будет полезным для понимания отдельных моментов курса. Затем эту литературу я пролистаю в библиотеке и перешлю для обработки Яну.
Установив постоянный канал с лектором, по которому информация перекачивается в мою память, я переключаюсь на другое занятие. Оказалось, что эту дисциплину слушает весь первый курс мехмата, все его три отделения — математики, механики и астрономии. На отделение астрономии обучается одна группа — 25 человек, у механиков — 2 группы и у математиков — 3 группы. Всего 150 человек. Я начинаю всех слушателей снабжать своими метками. После чего, объединив их в один кластер, выдал для копирования ПНМ-плюс.
Первый час лекции заканчивается, звучит звонок на пятиминутный перерыв. Лекция идёт два академических часа по 45 минут с пятиминутным перерывом между ними. Почти все парни в эту пятиминутку идут в курилку и нещадно дымят.
Решаю к каждому курильщику применить антитабачную магему, которая резко сокращает тягу к курению табака.
— Ян, — обращаюсь я к своему виртуальному учителю и другу, — помоги мне составить отдельный кластер всех курильщиков.
Список Ян составил быстро, он был готов уже к концу перерыва. Не мешкая, приступил к работе, и вскоре каждый курильщик получил по антитабачной магеме. Результаты должны увидеть уже на следующей перемене.
Шура сидела рядом со мной. Ей было всё жутко интересно. У неё горели глаза, и ей хотелось обсудить некоторые детали только что услышанного. Поэтому, когда прозвенел звонок об окончании лекции, то она стремглав бросилась к лектору, подготовив для него какой-то коварный вопрос, и судя по тому, что Тумаркин принялся ей что-то объяснять и писать для неё на доске, она в этом преуспела.
Кстати, мы с Шурой попали в разные группы. По этому поводу Шура порывалась закатить в деканате скандал. Еле её отговорил, сказав, что больше двух недель я учиться не буду, а потом начну сдавать экзамены экстерном. Так что её перевод в мою группу потеряет всякий смысл.
* * *
Следующий перерыв между парами составлял 10 минут. Видимо те, кто определял количество времени, необходимое для перерыва, исходили из следующего. Пять минут требуется для перехода из одной аудитории в другую, а оставшиеся 5 минут тратилось на все тот же перекур. У меня по расписанию следующей парой было практическое занятие по исчислению бесконечно малых величин, которое должно было проходить в небольшой аудитории, рассчитанной на одну группу студентов.
Придя в эту аудиторию, я впервые увидел всех своих одноклассников (или их нужно называть одногруппниками?), с которыми мне предстояло какое-то время учиться, надеюсь, что небольшое. Юношей было подавляющее большинство. Из двадцати пяти человек я насчитал только 5 девушек, одна из которых сразу направилась в мою сторону. Я внутренне напрягся, потому что девушка была симпатичной, и моей метки на ней не было. Место я выбрал самое дальнее от входной двери, то есть, за последним столом у окна.
— Тома, — сказала подошедшая ко мне и занявшая рядом со мной место, девушка и протянула руку для рукопожатия, которую я автоматически пожал и ответил:
— Василий.
Тамара, практически не скрываясь, внимательно изучала меня. Я иронично улыбнулся и спросил:
— И каков будет вердикт?
— Мне нравится, — ответила она.
— Я рад.
Преподавателем у нас оказалась молодая женщина, девушка ещё. Как потом выяснилось, она была аспиранткой кафедры математического анализа. Её целью было научить нас алгоритмам решения типовых задач. В отличие от элементарной математики, где очень часто встречались интересные задачи, над которыми можно было поломать голову, прежде чем удавалось найти решение, здесь все задачи были классифицированы и разбиты на соответствующие группы. На каждом семинаре разбиралась, как правило, одна группа задач. Например, первое занятие было посвящено графикам элементарных функций. Скукота.
От скуки меня освободила соседка.
— Скажи, тебя тема занятия совсем не интересует? — спросил я, обращаясь к ней, когда её внимание ко мне стало меня напрягать.
— Нет, — ответила она. — Тут всё пока примитивно. Трудные темы впереди.
— Ну, не скажи, в этой теме тоже есть интересные задачи, — сказал я.
— Покажи хотя бы одну, — недоверчиво сказала она.
— Пожалуйста. Вот построй для начала, график суперпозиции функций натурального логарифма и модуля тангенса.
— Это как?
Я написал. Она задумалась, а я смог переключиться на то, чем занимались на доске. А там строили график синуса двойного аргумента, и какой-то парнишка бойко стучал мелом по доске, рисуя волны графика. Преподавательница стояла рядом и довольно качала головой в знак одобрения.
Моей метки не было ещё у двух студентов. По-видимому, их не было на предыдущей лекции. Присоединил к ним нашу молодую преподавательницу и поставил этой небольшой группе ПНМ-плюс.
— Чем бы заняться? — подумал я.
— Займись составлением гомеостатов, — ответил Ян. — Ты же знаешь, что они полному копированию не подлежат, потому и стоят бешеных денег. Ты не забыл, что хотел заработать много денег на индустриализацию страны. Гомеостаты можно продавать очень выгодно. Нужно отработать технологию их изготовления.
— Ты прав, как всегда, — ответил я.
Моё общение с Яном занимает часто доли секунды, вот и сейчас моя соседка разобралась, наконец, с моим примером и с гордостью стала показывать решение. Я взглянул — все было сделано правильно. Интересно, что когда Тома увлеклась задачей и перестала изображать из себя невесть кого, то её лицо преобразилось, появилась некая одухотворённость, и стало очень привлекательным. Я даже залюбовался. Потом как-то незаметно для себя занялся поиском МИМЭ для её лица.
Чтобы моя соседка меня больше не отвлекала, я написал ей ещё ряд примеров подобного рода. Тут до нашего стола добралась наша преподавательница и, увидев построенный график сложной функции в Тамариной тетради, она стала хвалить её, а потом попросила показать эту задачу для всех на доске.
