— А-а-а-а!.. — огласил пространство крик владыки местных земель, впервые за сотни лет находящегося столь близко от настоящей смерти.
...Удар...
Человеческое тело с дырой в груди отлетело прочь, разбрызгивая кровь из глубокой раны. Десяток вампиров, попытавшихся помочь своему прародителю вспыхнули факелами, а затем и повалились прямо на дорогу не в силах приблизиться к сияющему будто маяк в ночи монаху, перебирающему чётки и зачитывающему молитву.
...Удар...
Отшвырнув тело второго церковника, так и не выпустившего из руки молоток, невзирая на выкрученную в обратную сторону шею, Владислав не без труда поднялся на ноги, чувствуя как каждую клеточку его тела пронзает мучительная боль. Несмотря на то, что из раны в груди не текла кровь, пробивший грудь гвоздь буквально разрушал саму энергетику, что было страшнее любой кровопотери... в особенности — для дитя ночи. И словно бы этого было мало, последний монах даже не вздрогнул во время гибели своих соратников, продолжая монотонно сжигать саму свою ауру, тем самым создавая область где кровососы гибли эффективнее чем во время принятия солнечных ванн.
Бах!
Пуля, которая должна была пробить голову монаха, а то и вовсе вынудить его расплескать содержимое черепа по камням, словно бы врезавшись в прочнейшую сталь упала к ногам мужчины будучи сплющенной в блин. Видя это правитель государства вампиров решил, что лучшим выходом для него будет ретироваться: всё же без поддержки магии, да ещё с гвоздём в груди, совершенно не добавляющим ему здоровья, он оказался крайне уязвимым. А ведь пусть эффект воспламенения прошёл, кожу продолжало жечь будто при прикосновении к раскалённой сковороде.
...Шаг за шагом, испытывая чудовищные муки, он приближался к границе воздействия ауры церковника. Там его уже ждали бойцы гвардии, из числа не решившихся кинуться вперёд, чтобы сгореть как спички, при этом не принеся никакой пользы. А за мучениями своего господина смотрели простые люди, так и не попытавшиеся вступить в сражение, пусть именно у них и были все шансы, дабы добиться успеха.
...Но вот монах не выдержал того потока силы, которую через себя пропускал и его голос затих, а вместе с тем погасла и разрушительная аура. Тут же вампиры бросились вперёд: одни из них поспешили поддержать графа, тогда как другие стремились отомстить за погибших товарищей и пережитый страх. Впрочем, к разочарованию последних, третий из гостей уже не дышал, оставив им в бессильной ярости избивать неподвижное тело, осевшее на землю словно старая марионетка с обрезанными ниточками.
— Уберите... это, — ткнул в гвоздь Владислав, в ответ на что один из гвардейцев бросился в магазин, дабы вскоре вернуться с клещами, коими и уцепился за оказавшимся деревянным гвоздь.
— Господин?.. — обратился к главе всех гнёзд новоявленный командир гвардии.
— Мне нужно поесть, отдохнуть, поспать, — ответил правитель.
"И, для полного восстановления, желательно, чтобы отдых не длился меньше пятидесяти лет", — мысленно добавил мужчина, не став вслух озвучивать собственные мысли (в конце концов, его слабость могла быть воспринята как сигнал ко многим действиям со стороны недоброжелателей.
...Винить в полученных травмах можно было только себя: слишком много поражений в последнее время было у церковников, из-за чего могло показаться, что они потеряли хватку и стали менее опасными. Только вот монахи с этим мнением оказались не согласны, что поспешили продемонстрировать, при этом достав из своих хранилищ одну из реликвий, использованную как оружие.
"Неужели Святой Престол таким образом пытается восстановить своё лицо? Глупо... не эффективно... Или я чего-то не вижу?", — эти мысли стремительно пронеслись в голове кровососа, пока верные члены гнезда несли своего господина в его замок, где можно было заняться полноценным лечением.
Комментарий к Глава 66
Всем добра и здоровья.
========== Глава 67 ==========
В учебной аудитории, которая имела форму четверти круга с партами, расположенными несколькими рядами, где каждый последующий был выше предыдущего на тридцать три сантиметра, стояла напряжённая атмосфера. В первом ряду было лишь пять мест для учеников, что располагались вогнутой дугой перед возвышенностью преподавателя так, чтобы каждый мог видеть учителя и находящуюся за его спиной доску с одинаковым удобством. Во втором ряду было уже семь столов, в третьем — девять, а в четвёртом — одиннадцать.
На обычных деревянных стульях сидели парни и девушки, возраст коих колебался от двенадцати до шестнадцати на вид, одетые в простые светло-серые рубахи и штаны, обутые в необычного вида сандалии с мягкими подошвами и открытыми носами. Перед ними находились стопки листов с вопросами и задачами, что требовалось решить за время экзамена, включающего в себя самые разные направления науки от чистописания и до хирургии с инженерией (с применением магии и без).
Перед самым началом наставник предупредил, что если его подопечные найдут способ списывания, который он не заметит, то ответы будут зачтены, но если неудачника застанут в процессе жульничества трижды, то он будет считаться провалившимся. И если с одной стороны это казалось поблажкой, то с другой, стоило копнуть чуть глубже, становилось очередным испытанием уверенности в себе и полученных за время ученичества знаний. В конце концов истинным предназначением теста было не получение каких-то там оценок, ведь учителя и без того прекрасно знали то, кто из их подопечных на что способен в науках, а определение склонностей для дальнейшего распределения по специализациям.
Экзаменуемых можно было принять за людей, но лишь на первый взгляд, так как из присутствующих лишь каждый третий мог считаться чистокровным человеком. Стоило же присмотреться чуть внимательнее, как то у белокурого блондина среди вьющихся волос станут заметны небольшие козлиные рога, то у рыжей девушки окажутся изумрудные кошачьи глаза...
Всеслав сдавал этот экзамен на общих основаниях, не имея перед остальными никакого преимущества. Вообще, если бы кто-нибудь у него спросил, то мог бы узнать много интересного о том, как на самом деле жилось сыну нынешнего Тёмного Лорда и бессменной министра магиков. Только вот окружающие предпочитали держать любопытство при себе, придумывая различные нелепые слухи, опасаясь тени опасных и влиятельных родителей.
...А ведь быть полукровкой человека и фавна являлось не так-то просто: пусть Григорий Лесников и продвигал идеи равенства, дружбы видов и взаимопомощи, но его собственный сын был не совсем своим для обоих народов. Для людей, даже без учёта зоны ускоренного времени, где происходило обучение наиболее перспективных одарённых, он рос слишком быстро и не мог влиться в компанию одногодок; для магиков мальчик оставался слишком человечным, что выражалось даже в мышлении и восприятии мира, что особенно важно в юные годы.
Всеслав не мог сказать, что родители его не любили, но отец большую часть времени был занят и присутствовал в его жизни в основном опосредованно (в том числе и через магических двойников), а мать была фавном... воспитание потомства у коих имеет свои особенности. Одним из примеров можно назвать то, что с момента начала полового созревания мальчик перестал считаться ею ребёнком, что тянуло за собой множество почти мгновенных перемен в семейных отношениях. К счастью, к этому юный Лесников оказался более или менее готов, хоть и нельзя сказать, что всё прошло совсем безболезненно.
Немало трудностей в том, чтобы найти себе постоянных друзей Всеславу создавали личности его родителей. Пусть люди в Российской Империи и относились к магикам заметно дружелюбнее чем в остальном мире, но для многих видов они являлись разновидностью питательной пищи, тогда как те же фавны рассматривались волшебниками старой закалки в качестве всё ещё живых наборов компонентов для зелий, ритуалов и артефактов. Ему, разумеется, можно было не опасаться какого-нибудь мстителя-браконьера-экспериментатора (вряд ли в мире было много смельчаков, готовых стать личными врагами главы "Корня", как и одной из сильнейших колдуний своего народа, сумевшей заворожить Тёмного Лорда, чтобы понести от него потомство и стать полноправной женой), но и дружить с "золотым мальчиком" желали немногие.
"А из тех, кто всё же находились, не меньше половины были подручными отца или матери. И хорошо если они ограничивались обученными детьми, а не замаскированными взрослыми", — умом полукровка понимал, что такие друзья и обеспечивали защиту, и участвовали в его обучении, но от того ощущение ошейника и кандалов не становилось менее неприятным и раздражающим.
Всеславу не подтирали сопли с тех пор как он вступил в осознанный возраст; его не щадили на тренировках; ему позволяли набивать свои шишки и получать жизненный опыт. Но всё это происходило под строгим присмотром, из-за чего казалось каким-то... неестественным. Будто каждый шаг прописан в каком-то сценарии, позволяющим некоторую свободу действий. Из-за этого сама мысль получить самостоятельность пьянила юный разум, заставляя выкладываться на все сто процентов каждый день.
— Отложите письменные принадлежности, — произнёс высокий худощавый мужчина, заложивший руки за спину так, что стал напоминать какую-то птицу, чему способствовали мешковатые тёмные одежды. — Результаты вы получите к завтрашнему утру. Все свободны.
В классе раздались приглушённые переговоры между учениками, скрип отодвигаемых стульев, облегчённые или раздосадованные вздохи. Сам белокурый блондин, растрепав кудрявые волосы поднялся на ноги и, быстро спустившись с третьего ряда, прошмыгнул к выходу в коридор. Спиной он чувствовал изучающий взгляд наставника, из-за коего по коже пробежал табунок мурашек: всё же человеческие чародеи, в особенности те, кто побывали сперва в Японии, а затем участвовали в подготовке своеобразной полосы препятствий для европейцев, были способны пугать одним своим присутствием.
Оказавшись в коридоре, представляющем собой замкнутое вокруг винтовой лестницы кольцо, Всеслав бесшумно миновал ведущие в другие классы двери и стал спускаться на первый этаж. Встречаться с кем-либо ему не хотелось, пусть позже это и послужит причиной возникновения слухов о том, что кто-то совсем зазнался, но даже если бы сын Тёмного Лорда остался среди одноклассников, то с ним всё равно никто бы не попытался заговорить о чём-то серьёзном.
"Так стоит ли пытаться кому-то понравиться, если мнение обо мне уже составлено? Лучше потратить время на что-нибудь полезное", — под эти мысли подросток и не заметил того, как оказался на первом этаже, а осознав этот факт решительно зашёл в столовую, где взял корзинку с едой и вышел на улицу.
Благодаря магии Лешего, способности коего превосходили обычных волшебников на порядки, пусть и только в некоторых областях, вокруг школы всегда царило лето, изредка сменяющееся скоротечными осенью и весной. В один день здесь можно было увидеть красные и жёлтые листья, слетающие с ветвей парковых деревьев, чтобы уже на следующее утро застать свежие почки, готовые раскрыться новой зеленью, тогда как совсем неподалёку кружили зимние снежинки.
Белокурый подросток выбрал для себя место в корнях раскидистого дуба, скрытое от посторонних взглядов аккуратными рядами кустов, образующих своеобразный лабиринт. Усевшись на корень, щуря глаза от по летнему яркого солнца, он поставил плетёную корзину себе на колени и снял с неё кружевную салфетку, чтобы увидеть свою сегодняшнюю добычу.
— Не садись на пенёк; не ешь пирожок, — прозвучал весёлый мяукающий голос над головой, заставивший вздрогнуть от неожиданности. — Высоко сижу; далеко гляжу... Или как там было?
— Маша, — вздохнул Всеслав, поднимая лицо вверх, дабы встретиться взглядом с наглой рыжей мордочкой хищно ухмыляющейся кошки. — Что ты тут делаешь?
— У каждого дуба должен быть свой учёный кот и золотая цепь, — поучительным тоном заявила хищница, после чего легко спрыгнула на землю и, поднявшись на задние лапы потянулась вверх, выгибая спину и жмуря глаза. — Цепей мне ещё не выдали, а вот дерево я себе уже присматриваю. Надо же где-то жить?
— Опять за мной шпионишь, — констатировал белокурый подросток, доставая из корзины треугольный пирожок с мясом, тут же отправившийся в короткий полёт в лапки собеседницы.
— Наглая ложь! — возмутилась кошка, легко поймав угощение, чтобы тут же вгрызться в него зубами и с удовольствием прикрыть глаза. — Я не шпионю, а присматриваю.
— Отец отправил? — снова спросил Всеслав, открывая глиняную крышку горшочка, в котором находились горячие пельмешки.
— Нет, — дёрнула ухом Маша, затем прожевала ещё один кусок пирожка и заявила: — Это моя частная инициатива. Должен же кто-то присматривать, чтобы рядом с тобой не крутились никакие вертихвостки? Ты у нас, между прочим, жених завидный.
— Пф... Скажешь тоже, — вспыхнув лицом от смущения, буркнул себе под нос сын Тёмного Лорда, после чего хмуро добавил: — Разве что из-за наследства.
— Не пил бы ты... того, что пьёшь, — вздохнув, посоветовала рыжая хищница, а затем решительно уселась на корень рядом с собеседником. — А то не фавном, а козлом станешь. И вообще... поделись пельмешкой.
— Я тебе и так пирог отдал, — возмутился белокурый подросток. — И чего это сразу козлом?
— Козлёночка ты уже перерос, — весело оскалилась Маша, тут же попытавшись стянуть из корзинки ещё что-нибудь вкусное.
— Да ты можешь нормально объяснить? — нахмурился Всеслав, отбивая ладонью поползновения собеседницы в сторону своего обеда.
— Могу, — согласилась рыжая вертихвостка. — Но это будет не так интересно.
На последних словах хищница сверкнула весёлым огоньком изумрудных глаз, всё же утащив один из сырников, завёрнутых в грубую светло-серую ткань. Мальчику на это оставалось только недовольно фыркнуть, приступив к поспешному истреблению собственной порции, пока кошка неспешно наслаждалась своей добычей.
— Сейчас бы молочка... или сметанки, — мечтательно облизнулась Маша, тут же меняя тон на серьёзный. — И вообще, Слав, ты должен взглянуть на себя непредвзято.
— И что я увижу? — подозрительно прищурился полукровка, наконец-то почуявший возможность получить не очередную шуточку, а серьёзный совет.
— Симпатичную мордашку, отличную успеваемость в учёбе, высокий магический потенциал, обширные, хоть в большинстве своём и поверхностные знания, — выставив перед собой передние лапки, стала загибать пальцы собеседница. — Набор, которого твоему отцу хватило, чтобы стать большой шишкой, вызывающей головную боль по всему миру. Разве что мотивации не хватает, но — это дело поправимое.
— Хватает у меня мотивации, — буркнул подросток, за что был одарен скептическим взглядом. — Что опять?
— Желание "обрести свободу и выйти из тени родителей" — это такая себе мотивация, — вздохнула Маша. — Нет, на первое время и это неплохо, но... что дальше? Ну доказал ты, что сильный, умный и самостоятельный, а чем после этого займёшься? Какая у тебя цель? Что тебе на самом деле нравится делать?
— Да какая разница? — вспыхнул Всеслав. — Чего бы я ни хотел — всё уже решено за меня!
