В каком-то смысле, прямиком в Бездну.
Я улыбнулся. Без какого-либо следа безумия. Искренне, понимающе.
Или, возможно, я не испугался потому, что сам начал осознавать, насколько опасной тварью стал? Или, правильнее сказать, был, есть, буду и не буду. В древе реальности время — слишком обманчивое понятие.
И эта тварь легко доказала это.
— Кто ты?Кто ты?
Мой голос, лишённый и намёка на человечность, распространился по окружающему пространству. Я скрывался среди красок реальности, каждое моё движение, каждый звук, который я издавал, создавал колебания, волны. За мной следовал океан, моя покорёженная душа его воплощала, всё приближая миг, когда моё тело окончательно погрузиться вглубь.
Стоило сущности услышать мой голос, как мир вокруг нас начал терять любой оттенок. Идущие по своим делам школьники стали замедляться, их голоса превратились в монотонный гул, пока не наступила полная, глубокая, гнетущая тишина. Время остановилось.
Сущность удивительно громким, но вместе с этим медленным шагом направилась ко мне, и чем ближе она приближалась — тем лучше я видел, что было передо мной. Нечто многообразное, затрагивающее бесчисленные планы бытия, уже такое привычное и понятное. Что-то, что я видел перед собой в последнее время так часто, что просто перестал удивляться.
Образ бесконечного неизведанного космоса перед глазами становился всё ярче и ярче.
Оно остановилось прямо напротив, сквозь чёрную маску уставившись на меня. Наученный ведущими, я даже не пытался разобрать эмоции и мысли сущности, лишь отдалённо понимая, что оно не желало мне вреда в полном понимании этого смысла.
Нет, в каком-то смысле, я был уверен, что даже нравлюсь этой твари. В каком-то очень отдалённом смысле. Возможно, потому, что само моё существование несло хаос и разрушение? Забавно. Стоило мне только выбраться из формальной зоны влияния уже знакомого Тёмного Бога, дорогого Немое, как на моём пути стали встречаться ублюдки один страшнее другого.
Мы смотрели друг на друга какое-то время, изучая.
И пусть я понимал, что передо мной было нечто безумно опасное, до Второй Луны оно явно не дотягивало. Как минимум, своей пассивностью. Впрочем, какая уже, нахрен, разница?
Встреча с торчком ясно мне показала, что по-настоящему, больше, чем кого и что-либо ещё, я боюсь лишь себя. Художник действительно был нарциссом: его миром был он сам. Любил и ненавидел, боялся и не боялся больше всего он именно себя. Ставил во всех вопросах "себя" выше, чем кого-либо ещё. Тяжелее найти более жалкого неудачника, получившего буквально безграничное могущество."себя" Встреча с торчком ясно мне показала, что по-настоящему, больше, чем кого и что-либо ещё, я боюсь лишь себя. Художник действительно был нарциссом: его миром был он сам. Любил и ненавидел, боялся и не боялся больше всего он именно себя. Ставил во всех вопросах "себя" выше, чем кого-либо ещё. Тяжелее найти более жалкого неудачника, получившего буквально безграничное могущество.
"Мистер Фишер, в последнее время мне кажется, что вы мне не доплачиваете","Мистер Фишер, в последнее время мне кажется, что вы мне не доплачиваете", — недовольно зашевелился на моём теле Редди.
Кажется, даже он начал привыкать к ситуациям, в которые со мной попадал.
Я тебе вообще не плачу.
"В этом даже не главная проблема, босс..."
"..."
"..."
Ну хотя бы Шеди и Пит промолчали.
Тварь же никуда не исчезла.
Вдоволь насмотревшись, сущность ответила. Наверное, "ответила" — здесь не самое правильное описание. Скорее, передала намерение, провозгласила себя, поделилась знанием своего "Имени". Я лишь на миг нахмурился, разбирая образы в голове, после чего переспросил:"Имени" Вдоволь насмотревшись, сущность ответила. Наверное, "ответила" — здесь не самое правильное описание. Скорее, передала намерение, провозгласила себя, поделилась знанием своего "Имени". Я лишь на миг нахмурился, разбирая образы в голове, после чего переспросил:
— Ползучий человек? Ясно. Феликс. Феликс Айзек Фишер, приятель.Ползучий человек? Ясно. Феликс. Феликс Айзек Фишер, приятель.
Я любезно протянул руку.
Это и близко не передавало то, что несло в себе упомянутое тварью с большой буквы "Имя". Лишь жалкая частичка, одна из бесчисленных интерпретаций. Передо мной был аватар чего-то по-настоящему огромного."Имя" Это и близко не передавало то, что несло в себе упомянутое тварью с большой буквы "Имя". Лишь жалкая частичка, одна из бесчисленных интерпретаций. Передо мной был аватар чего-то по-настоящему огромного.
Сущность в чёрной маске опустила взгляд на мою руку, после чего, к моему удивлению, медленно вытянула свою и пожала её. Я поморщился: рука существа ощущалась какой-то слизкой, скользкой, словно живой. Возникло такое ощущение, будто под чёрной перчаткой извивались черви.
По крайней мере, он достаточно вежливый.
— Отлично, — довольно улыбнулся я. — Вижу, ты тоже против немотивированного насилия, дружище.Отлично, — Отлично, — довольно улыбнулся я. — Вижу, ты тоже против немотивированного насилия, дружище.Вижу, ты тоже против немотивированного насилия, дружище.
Кого я обманываю?..
— Не мог бы ты подсказать, за что обрёк эту малышку на Ад? Давно она уже в этом котле варится?Не мог бы ты подсказать, за что обрёк эту малышку на Ад? Давно она уже в этом котле варится?
Я получил ответ. Многообразный, наполненный чуждыми человеческому ощущениями, мыслями. К несчастью, я к такому дерьму был уже привычным.
Оказалось, что моя альтер "я" просто слишком поверила в себя. Встретилась с этим Ползучим человеком, поспорила на что-то, заключив контракт. В каком-то смысле, она сама себя обрекла на подобные страдания, и до тех пор, пока не выполнит какие-то условия, освобождена не будет. В этом котле она варилась уже не первую сотню лет, под разными личностями и в разных условиях. Кошмар, это был настоящий кошмар, которому не было ни конца, ни края.
Наверное, так и будет в конечном итоге выглядеть окончание моего пути. Пути, который однажды закончится, чтобы всё повторилось вновь. Тоска. Бесконечная тоска и всепроникающее чувство отчаяния.
Я хмыкнул.
— В каком-то смысле, я могу взять на себя роль её... опекуна, да. Можем ли мы как-то договориться?В каком-то смысле, я могу взять на себя роль её... опекуна, да. Можем ли мы как-то договориться?
Ответ Ползучего человека оказался положительным. Назвав себя опекуном, я не соврал: хотелось мне этого или нет, мы все были одним целым. Каждая наша личность была независимой, что не отменяло одной сути. Более сильная и старая личность вполне могла взять на себя роль "опекуна".
В конце концов, кто лучше позаботиться о себе, как не ты сам?
Мистеру Стивенсону, старому ублюдку, спасибо за идею. Правда, он извратил эту концепцию настолько, насколько это вообще возможно.
Передо мной из ничего материализовался лист старой бумаги. Скептично приподняв бровь, я уставился на требования, чувствуя, как стало подниматься веселье из самых глубин моей души. Пунктов было немного, все три суммарно состояли из трёх слов и на первый взгляд выглядели простыми, но...
Пожалуй, выполнить их было для любой из нашей вариации практически невозможно.
1. Вспомнить.
2. Принять.
3. Простить.
Я поднял взгляд на безликую фигуру в маске.
По крайней мере, выполнить без помощи "опекуна"."опекуна" По крайней мере, выполнить без помощи "опекуна".
Надеюсь, Второй Луне и малышке Сэнди не придётся ждать меня слишком долго. Нет... Наверняка не придётся. Я уверен.
И, конечно же, Мисс Андерсон.
* * *
Чарльз никогда не мог подумать, что окажется настолько жесток к самому себе. Оказавшись со вспышкой камеры в каком-то отеле напротив пьяного тела с таким же лицом, как и у него, спящего среди пустых банок пива и коробок от пиццы, мужчина впервые почувствовал настолько большое отвращение. Его захватила такая ярость, какую он и близко никогда не испытывал к своему "напарнику".
Ублюдок имел то, о чём он мог только мечтать. Нет, о чём он уже даже мечтать не мог, прекрасно осознавая, чем это могло закончиться! И вместо того, чтобы ценить каждый миг, проведённый со своей семьёй, он...
Специальный инспектор сжал кулаки. Стены отеля стали быстро терять краски. Он подхватил тело, чувствуя, как оно начало просыпаться. Усадил на найденный стул. Видя, что просыпалось тело крайне медленно, отвесил пощечину.
— А? Кто? Ч-что происходит?!
Чарльза перекосило. Он услышал собственный голос, но заметно более посаженный, хриплый. Сам внешний вид другой "его" версии разительно отличался: неухоженный, грязный, вонючий. Он буквально пропах дешёвым пивом. Разница между двумя мужчинами была настолько разительной, что их можно было посчитать двумя близнецами, один из которых добился абсолютного успеха, а другой — провалился вообще во всём.
И этот ублюдок отец его... чёрт возьми, вариации дочери?! Он следил за ней?!Он И этот ублюдок отец его... чёрт возьми, вариации дочери?! Он следил за ней?!
Мужчина чувствовал, что готов был разорвать на части этого ублюдка. Сковать его тело и душу внутри того мира, отдать на съедение тому, что осталось после демона спящему созданию внутри него.
Но он не успел. Взгляд пьяного мужчины на миг остекленел, после чего он тут же уснул. Чарльз не успел удивиться: кто-то похлопал его по плечу. Резко повернув голову, уже было думавший напасть на голых рефлексах специальный инспектор резко застыл.
— Профессор?
Перед ним, на фоне обшарпанного отеля в куче мусора стоял Гаррик. И, видя человека в белом халате напротив, что-то подсказывало специальному инспектору, что это был именно "их" профессор. Профессор, которого помнил в их мире только он и генеральный директор.
Рид улыбнулся. Его тело на миг моргнуло, словно мираж.
— Здравствуй, Чарльз. У нас немного времени. Послушай меня внимательно. Ты должен сейчас же бросить все свои дела и быстрее найти Феликса. Скорее всего, вы уже давно попали под влияние Второй Луны. Вам нужно поторопиться. Немедленно.
Глава 55
Конечно, я прекрасно понимал, насколько тяжело было для "меня" по-настоящему себя принять и простить. Я мог сколько угодно говорить, насколько мне плевать на всех и вся, не испытывая особой эмпатии практически ни к кому и ни к чему, в первую очередь беспокоясь за собственное благополучие, но это не значит, что во мне совсем ничего не осталось.
Художник, будучи нарциссом, не был лишён эмпатии. Он был самым обычным человеком, со своими плюсами и минусами, который пусть впоследствии и превратился в настоящее чудовище, один факт "Знания" которого мог обрекать целые миры на гибель, его глубинные эмоции, их подобие, остались теми же."Знания" Художник, будучи нарциссом, не был лишён эмпатии. Он был самым обычным человеком, со своими плюсами и минусами, который пусть впоследствии и превратился в настоящее чудовище, один факт "Знания" которого мог обрекать целые миры на гибель, его глубинные эмоции, их подобие, остались теми же.
Чем больше снов-воспоминаний я видел — тем сильнее испытывал на краю сознание сожаление. "Вспоминал" о сожалении. Сожалении о том, что провалился в чём-то безумно важном. Что подвёл тех, кто поверил мне. Всё ещё верит. Самое главное — что подвёл самого себя. Безумный нарцисс, возненавидевший себя больше, чем кого-либо ещё. Осознавший, насколько он большая бездарность, неудачник, ничтожество, слизняк и червяк, который просто так получил безграничное могущество, с которым так и не смог совладать.
Нет. Не смог совладать с самим собой.
Только вот, следовало помнить, что ни я, ни любой другой осколок не были тем "Художником". На всех нас был отпечаток неудачника, все мы были неудачниками, но при этом со своими мыслями, своими сомнениями и мнением по каким-либо вопросам, со своими увлечениями и ценностями. Я не воспринимал себя "Художником" и никогда им на самом деле не был. Просто любитель, у которого никогда не получалось писать пейзажи; неудачник, занимающийся своим хобби в свободное время. Принять? Простить? Мы и так уже заплатили цену, которую и сам Художник не должен был платить, но заплатил. Всё ещё платит через нас.
Ползучий человек не стал препятствовать моему желанию немного подсобить другой "мне". От меня не требовали каких-то дополнительных условий, не просили заключить контракт, давая практически полный карт-бланш. "Практически" из-за ненулевой вероятности, что меня, в случае невыполнения контракта малышки Эммы, могут обречь на такие же страдания. Вопрос будет в том, будут ли для меня такие же условия, ведь я..."Практически" Ползучий человек не стал препятствовать моему желанию немного подсобить другой "мне". От меня не требовали каких-то дополнительных условий, не просили заключить контракт, давая практически полный карт-бланш. "Практически" из-за ненулевой вероятности, что меня, в случае невыполнения контракта малышки Эммы, могут обречь на такие же страдания. Вопрос будет в том, будут ли для меня такие же условия, ведь я...
Вроде бы, принимал и...
Прощал?
Вежливо поблагодарив ужасающую сущность за порядочное обречение другого "меня" на сотни лет мук, я, не став дожидаться ухода твари, сам развернулся в сторону уходящей Эммы, считая разговор законченным. Ползучий человек, очевидно, посчитал так же: время перед глазами вновь стало ускоряться, появлялись звуки, ощущения того, что вокруг меня вообще есть люди с эмоциями, чувствами и желаниями.
Позади меня уже никого не было, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы это сказать: было достаточно и того, что давящее чувство чего-то огромного на краю сознания... нет, не исчезло. Просто стало заметно слабее.
Альтер-я нашлась у своего шкафчика. Она нечитаемым взглядом смотрела на него, никак думая о вечном. От шкафчика разносился просто ужасный запах тухлых яиц, отпугивая всех, кто проходил рядом. Конечно, она знала, что так будет.
— Опять от шкафчика Эммы пахнет!Опять от шкафчика Эммы пахнет!
— Какой ужасный запах!Какой ужасный запах!
— Ну и вонь!.. ФУ-У-У!!!Ну и вонь!.. ФУ-У-У!!!
Девочка слышала, что у неё говорили за спиной. Будучи во многом обычным ребёнком, от подобного "омерзительного" унижения она чувствовала себя просто ужасно, впрочем, с достоинством принимая все удары судьбы. Это её обыденность.
К несчастью, в персональном Аду всегда найдётся, на что можно надавить.
— Боже, Эмма, какой ужасный запах. Зачем ты закидала свой шкафчик тухлыми яйцами? Так не хватает внимания?
Я фыркнул.
Эмму словно молнией ударило. Девочка, чьё сердце забилось быстро-быстро, поправила круглые очки, несмело повернувшись, встретившись взглядом с высоким голубоглазым блондином. Очевидно, один из симпатичных старшеклассников, который ей нравился. Практически личный идеал. Настоящий, чёрт возьми, ариец.
Пусть мы были открыты к разному прекрасному, голубоглазые блондины и блондинки были нашей, осколков безумного нарцисса, кажется, коллективной слабостью. Я цыкнул.
