— Угу, уважают. Видел бы ты их морды, когда я привожу им примеры из своего боевого опыта. Рассказываю про Аррас и Дюнкерк, а они смотрят на меня так, будто я с Наполеоном воевал.
Ганс весело заржал, живо представив себе описанную картину:
— Еще бы! Они тогда еще в младшей школе штаны за партами протирали, для них что Седан, что Сталинград — один черт древность. Вот потому ты и "старик".
— Тебе смешно, а мне с ними воевать. Сейчас их переодели да подкормили, так хоть на солдат похожи стали, хотя бы издалека. А то поначалу вообще чувствовал себя так, будто в лагерь бойскаутов попал...
— Для этого мы и здесь, Дитер, чтобы научить их воевать... А вообще ты просто зажрался — привык в элитных частях воевать. Отборное пополнение, новейшая техника, лучшая снаряга — вон, до сих пор в "горохе"* ходишь. А ты бы посмотрел на дивизии попроще, так, глядишь, и сопляки твои уже не такими заморышами показались бы.
— Да не такие уж они и заморыши, если честно. На полноценных гренадеров пока не тянут, ясное дело, но бывают и хуже — ты прав. Меня их мозги больше волнуют. Хороший солдат должен уметь думать, а у них вместо мозгов каша. Молочная. Недавно лекцию им читали про древних германцев — для поднятия боевого духа и поддержания древних традиций. Воины Вотана, Вальхалла, валькирии и прочая лабуда, ну ты знаешь. Так ты бы видел, как они эту хрень слушали! Чтоб они инструкцию по организации противотанковой обороны так изучали.
Ганс пожал плечами:
— Дети, что с них возьмешь? Им все еще хочется слушать сказки. Красивые и страшные. Бессмертные воины, прекрасные девы, великая битва, что-то там еще... Пусть слушают, пока есть время. Может не так сильно обделаются со страху, когда впервые встретят настоящего врага, если будут верить, что после смерти смогут облапать какую-нибудь валькирию посимпатичней.
— А почему только облапать?
— А что с ними дальше делать они все равно еще не знают...
Вот так, со смехом и шутками, Ганс и добрался к своему новому месту службы.
В штабе Нойнера поджидал, Ламмердинг, еще более мрачный, чем обычно, несмотря на недавно присвоенное звание группенфюрера. Не до конца зажившая после ранения нога, из-за которой командующий корпусом вынужден был опираться при ходьбе на трость, явно не добавляла ему настроения. Впрочем, при виде Ганса группенфюрер всё-таки изобразил что-то вроде радости, на его хмурой физиономии даже промелькнула кривоватая ухмылка:
— Ага, явился, наконец!
— Ave, Caesar! Morituri te salutant!*
Ламмердинг фыркнул, как кот:
— Что так мрачно?
— А что нам еще остается, если нас вдруг заставят воевать? Знаешь, командуя настоящими солдатами, я чувствовал себя как-то уверенней.
— Пронюхал уже, что тут к чему? — Вопрос Ламмердинга прозвучал полуутвердительно, так что подтверждающий кивок Ганса был простой формальностью. — Шустрый ты... за то и ценю.
— Мне в Военной академии среди прочего читали курс "ведение разведки, анализ и систематизация информации", если что. Ну, так как, сможем мы воевать с нашим детским садом, или только погибать героически?
— Сможем. Мы с тобой с чем угодно сможем воевать. Только время нужно. "Ландскнехты" — это, конечно, не "мертвоголовые" и не "имперцы". Пока нет. Так и в бой нам с ними не завтра идти. Я надеюсь.
— Ландскнехты?
Группенфюрер невесело усмехнулся.
— Ну да. Прозвище такое. Прошлое командование корпуса расстаралось, "для поднятия боевого духа". Шутники. Я бы эту детвору по-другому бы назвал, да теперь уже поздно менять — "ландскнехты" прижились. Остается только подождать, когда они начнут этому прозвищу соответствовать.
— И долго ждать?
— Не очень. К весне парни окрепнут, мы подтянем подготовку, командование подкинет вооружения... С первым корпусом, конечно, не сравнимся, но с третьим потягаться сможем.
— Не так уж и плохо. На фронтах сейчас затишье, так что время у нас есть...
Не прошло и недели, как война цинично посмеялась над этими далеко идущими планами.
* * *
События, перечеркнувшие надежды Нойнера на спокойную зиму, имели давнюю предысторию. Всё началось более года назад, когда весной сорок третьего в Италии вспыхнул мятеж Бадольо. Немцы, стремясь как можно быстрее взять ситуацию под контроль, попросту разоружили большую часть итальянской армии до прояснения обстановки. Причем на Балканах, где на тот момент находилось свыше двух десятков итальянских дивизий, не считая огромного количества вспомогательных войск и различных национальных формирований, к процессу разоружения были привлечены войска новообразованного государства Хорватия. Подчиненные Павелича* с задачей справились. Причем разоружили не только части, находившиеся на территории собственно Хорватии и Боснии с Герцеговиной, но и гарнизоны, располагавшиеся на берегах Адриатики.
Щекотливость ситуации заключалась в том, что береговая полоса бывшей Югославии после раздела страны отошла к Италии. Причем не просто вошла в зону влияния Муссолини, как, например, соседняя Албания, а была непосредственно включена в состав Итальянского королевства. Так что фактически хорваты совершили акт агрессии, оккупировав значительную часть территории Италии. Причём представители хорватской армии и особенно усташи* не стеснялись в средствах — процесс утверждения новой власти сопровождался многочисленными эксцессами, начиная с банального мародерства и заканчивая расстрелами, грабежами и изнасилованиями.
Впрочем, тогда на это мало кто обратил внимание — взгляды всех основных игроков были прикованы к берегам Сицилии и Апеннин, где сплелись в непримиримом противостоянии германские и "союзнические" армии, сторонники Муссолини и Бадольо. О Балканах до поры до времени просто забыли. Но летом сорок четвертого, когда "Оверлорд" с треском провалился, а в Берлине, Париже и Риме впервые за последние годы стали поговаривать о восстановлении влияния в североафриканских колониях, проблема Далмации внезапно вынырнула на поверхность из мутного моря политических интриг.
Муссолини, раздосадованный потерей Сардинии, в очередной раз решил проявить инициативу, не посоветовавшись предварительно с фюрером. Германские дипломаты и спецслужбы, занятые разгребанием последствий нормандского побоища и подготовкой к проведению первых в истории человечества ядерных испытаний, попросту проморгали подозрительные телодвижения итальянцев. Ситуация осени сорокового года, когда бездарное по исполнению и бессмысленное по сути вторжение в Грецию едва не привело к срыву "Барбароссы", повторялась, словно в дешевой мелодраме. Только на этот раз ситуация выглядела еще более гротескно, из-за того, что обе противоборствующие страны являлись союзниками Германии и после первых же столкновений стали наперебой требовать от официального Берлина "надавить" на оппонента и заставить его отступиться.
События развивались стремительно. Сперва итальянцы, попросту не заметив возникшую еще год назад проблему, попытались восстановить свой суверенитет над иллирийским побережьем мирным путем. Однако итальянские чиновники, заявившиеся в города Далмации, были не очень-то вежливо выпровожены оттуда хорватской полицией. Ответ на официальный протест Италии также не отличался сдержанностью и вкратце сводился к незамысловатой фразе: пошли вон, это наша земля! Тут уже горячая южная кровь взыграла не на шутку — итальянцы решили восстановить status quo силой.
Причем, как это часто бывает, к государственным интересам и амбициям примешалась личная обида — глава Хорватии Анте Павелич был ставленником Муссолини и до войны долгое время жил в Италии, фактически находясь на содержании итальянских спецслужб. Поставить на место зарвавшегося протеже стало для основателя фашистского движения делом принципа. А поскольку итальянцы были свято уверены, что речь идет о внутренних делах их страны, то старшего партнера по "оси" ставить в известность никто и не подумал.
Итальянские дивизии потянулись из центральных и северных провинций в Венецию и Албанию. Причем в основном это были соединения регулярной армии, так или иначе, запятнавшие себя участием в прошлогоднем мятеже — дуче предоставлял проштрафившимся воякам шанс смыть со своих знамён давешний позор. Наиболее преданные части, вроде танковой дивизии "М", оставались в Лациуме, обеспечивая безопасность режима. Такой подход Муссолини к формированию ударных группировок, учитывая малоприятный опыт нахождения в плену у бунтовщиков, приобретенный дуче сравнительно недавно, был понятен, но вот качество получившейся армии вторжения от этого ощутимо пострадало.
Едва начавшись, наступление непутевых потомков грозных римлян тут же начало буксовать. Хорватские части, ощутимо прибарахлившиеся во время прошлогоднего раздербанивания итальянских складов и гарнизонов, да к тому же имевшие за плечами довольно обширный опыт противостояния (пусть и не всегда успешного) с партизанской армией Тито и отрядами четников, оказали итальянцам неожиданно организованное и стойкое сопротивление. В ход пошла авиация и бронетехника, у берегов Далмации замаячил недобитый итальянский флот. Конфликт стремительно выходил из-под контроля, но никто и не думал уступать.
Гитлер, поначалу не придавший проблеме особого значения, на первых порах ограничился устным внушением, потребовав от обоих местечковых диктаторов прекратить боевые действия и отвести войска в исходное положение, но дуче уперся. Итальянские солдаты к тому времени уже успели потеснить пару бригад усташей и продвинуться на два-три десятка километров вглубь контролируемой хорватами территории. Отвести войска в такой ситуации значило бы "потерять лицо". Единственное, на что пошел Муссолини — отдал своим генералам приказ остановиться на достигнутых рубежах. Тут уже возмутились хорваты и, подтянув подкрепления, постарались вытеснить итальянцев обратно — никаких переговоров, пока макаронники не выполнят требование фюрера и не отведут свои войска на старые позиции!
Таким образом, бои продолжались, постепенно приобретая опасный размах. Внезапный демарш союзников выбил Германию из колеи не меньше, чем недавний бунт французского колониального корпуса и арабский мятеж в Сирии их англосаксонских оппонентов. Все далеко идущие планы в центральном Средиземноморье летели к черту. Немецкие войска на Балканах и Апеннинах разворачивались на 180 градусов, готовясь действовать против собственных сателлитов. Когда после пяти дней боев договоренность о прекращении огня в Далмации так и не была достигнута, терпение Гитлера, наконец, лопнуло. Германская армия получила приказ вмешаться.
* * *
Проблема заключалась в том, что побережье Адриатики уже года полтора как считалось глубоким тылом, и германские войска там попросту отсутствовали. Сильные части Вермахта и СС, располагались в Греции и южной Италии, но эти группировки были задействованы в обороне побережья или готовились к активным действиям против войск западных "союзников". Только в Боснии, на границе проблемной Далмации, располагалась одна единственная 337-я пехотная дивизия. Еще дальше, в Хорватии, заканчивала подготовку новая панцергренадерская дивизия Люфтваффе "Рейхсмаршал". Других, достойных упоминания, немецких войск в районе конфликта не наблюдалось. Ближайшим оперативно-тактическим объединением, не задействованным в текущих планах ОКВ, оказался заканчивающий свое комплектование VII-ой танковый корпус СС. Это и определило дальнейший ход событий.
Получив категорическое указание фюрера "во что бы то ни стало погасить начавшийся итало-хорватский конфликт в самые сжатые сроки", Кейтель, не долго думая, возложил эту задачу на первое подвернувшееся под руку соединение — "ландскнехтам" отдали приказ выдвигаться в зону конфликта. Директива ОКВ звучала расплывчато и неопределённо: "взять ситуацию под контроль и предотвратить дальнейшее разрастание боевых действий, не останавливаясь, в случае необходимости, перед применением силы".
Прочтя столь ценное указание, Ламмердинг только сплюнул. Нойнер отбросил со лба отросшую за последние месяцы челку и задумчиво почесал затылок:
— Мда-а, не дали нам спокойно подготовиться... Что будем делать?
Ответом ему был угрюмый взгляд исподлобья.
— У нас есть варианты? Поднимаем корпус по тревоге и выступаем к границе. Твоя задача: подготовить к моменту вступления в Хорватию хоть какой-то план дальнейших действий. Есть какие-то идеи?
— Идеи? У меня три дня назад родился сын. Я девять месяцев не видел жену. И вот вместо давно заслуженного отпуска мне предлагают прогуляться до Адриатики по раскисшим осенним дорогам в компании пятидесяти тысяч несовершеннолетних сопляков! Гейнц, мне очень хочется устроить в этой чертовой Далмации локальный геноцид!
Ламмердинг издевательски хохотнул:
— Похвальное желание. Мне нравится твой настрой! Ну и как ты думаешь реализовать эти наработки практически?
Ганс безразлично пожал плечами:
— Нам следует занять кусок побережья и полосу глубиной в несколько десятков километров на границе спорных территорий. Все прочие части, независимо от их принадлежности, должны будут покинуть этот район. Всех кто не подчинится по первому требованию, следует уничтожить, не вступая в дальнейшие переговоры. Текущая формулировка директивы ОКВ дает нам почти неограниченные возможности — ее можно трактовать как угодно. То есть мы можем применять силу практически бесконтрольно. А сил в данном случае у нас хоть отбавляй! Будь нашими противниками янки, русские или "томми", я бы еще трижды подумал: стоит ли с ними связываться? А макаронников и этих чертовых хорватов мы намотаем на гусеницы столько, сколько будет нужно. Тем более нам тут дополнительные части передают...
— Видел, не слепой. "Рейхсмаршал" и какая-то второсортная пехота. Не знаешь, что это вообще за сброд?
— Пехотная дивизия четырнадцатой волны без реального боевого опыта — этим все сказано. А "Рейхсмаршал"... создавалась как дочерняя, в пару к танковой дивизии "Герман Геринг". Средний возраст солдат — двадцать два года. Получила костяк опытных кадров из материнской дивизии, и технику по штату. Там, в приложении к директиве, есть копия сводки, предоставленной из штаба дивизии — укомплектована не хуже наших. В Нормандии я воевал вместе с парашютистами Майндля, которых формировали подобным образом. Серьезные ребята, на них можно положиться.
— Уже легче. Что еще хорошего?
— Нам могут оказать поддержку авиацией с итальянских и греческих аэродромов.
— Тоже неплохо. Всё?
— Мадьяры обещают любое возможное содействие — только вчера говорил с представителем их центрального командования.
При упоминании очередных союзников Ламмердинг скривился, словно сьел какую-то кислятину. Затем нервно побарабанил пальцами по столу, после чего процедил:
— Лишь бы под ногами не путались, хватит с нас сюрпризов. Ладно, занимайся планированием. Через два дня я жду от тебя черновой вариант нашей "миротворческой" операции.
Ганс справился с поставленной задачей за 44 часа.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
