Путевка на дорогу истины

Не стать собой!

Я без души, ни жив ни мертв.

Петлею стянут, сталь звенит,

Как воск расплавлен, камнем стерт...

Но я и тот, кто не простит!

Иди, и руки на плечо,

Вперед, не думай ни о чем,

А за чертой, два шага в тень,

Пылает день...

— Получилось так, что мелкие и крупные ссоры в Жизни стали прямым отражением противостояния в выдуманном литературном мире. Ни сестра, ни любимая не простили ему сделанного выбора, не смогли принять его такого, каким он стал — Наместника Князя Тьмы. Самую большую жертву, которую только может принести человек, не оценили по достоинству — в нее просто не поверили... Потому что в сказке, которую хотели написать они, не было места никакому Наместнику. И тогда он решил, что напишет свою историю, инвариант, так сказать. — Де Морральен обвел взглядом свою притихшую аудиторию. — И написал. Вас всех. И написал в сказочном мире себя, как есть, без прикрас, и вывел сестру и любимую, потому что ради них все и затевалось. Его волею, то есть моей, Эс-Дагар был расколот по осям времени и пространства. Его сестра, леди Лори, она же Тереза Дрейк, писала свой вариант, а Аларик де Морральен писал свой. В нем отражались, как в зеркале, события Жизни — любовная драма главного героя, например, произошла и там, и там. Всех остальных, увы, я не могу порадовать.

Ш-ш-ш...

Мои глаза не знают страх,

Но до сих пор еще живу...

Последний аккорд, и свет зажегся. Господин Аларик улыбался.

— То есть мы все что, всего лишь герои какой-то пьесы? — Мрачно поинтересовался господин Нариа.

— Ну вы, ребята, и развлеклись — я столько даже не выпью... — Пробормотал Непонятый Менестрель. — Вот так ходишь, дышишь, играешь себе и людям на радость, вообще активно существуешь — а потом узнаешь, что ты, видите ли, не живой человек, а кем-то написанный персонаж... Так и веру в жизнь напрочь потерять можно.

— Почему это? — Осведомился Наместник. — Кто тебе мешает прямо сейчас пойти и сотворить что-нибудь эдакое... — Он покрутил кистью руки. — Залезть на забор в полночь и кукарекать?

— А то и мешает — откуда я знаю, может, это вовсе не мои желания, а просто... Просто один гад взял и написал, чтоб обывателей потешить, и надо мною они там ржут, книгу читая!

Наместник развел руками:

— Ну, дорогой, а тебе не все равно, чьим быть творением — Эссалона или моим? Поверь, от перестановки богов сила веры не меняется.

— А как же сам Эссалон? — Донеслось со стороны Флоретт, единственной, кто все еще испытывал перед оным бедолагой некоторый пиетет. — Я не поняла, он существует или нет?

— Существует, — пожал плечами Наместник. — Но тоже как вы. Он — лишь герой повести моей сестренки, чья ипостась присутствует здесь... — Он поклонился королеве, бледной, как смерть на потолке. — Впрочем, не стоит усложнять. Я не управлял вами, увы, если бы так, я просто написал бы, что безоговорочно победил. А так... Я распылил над вами Черный Дождь, я устроил эксперимент: как будут вести себя настоящие люди в условиях распространения Зла. Согласитесь, я не совершил ничего совершенно непоправимого. Просто мне хотелось взглянуть — а на что способны люди при наличии подобных ставок? И только теперь настала пора огласить результаты эксперимента, и организовать раздачу наград... — Он как-то незаметно переместился из-за стола в свое кресло, и за плечами встали двое вампиров. Слева направо — белый цвет, черный и красный.

Лицо архидемона неожиданно накрыл низкий капюшон, а щегольский кожаный плащ сменился на рясу-балахон.

— Для начала позвольте принять более удобный для меня облик. — И узловатый палец с обсидиановым когтем резко вонзился в первую жертву.

— Ты!

Керит вздрогнул.

— Домашний юноша, решивший поискать себе приключений... — Голос существа звучал глухо и вкрадчиво. — Скажи, а ты рассказал маме о своем желании отправиться погулять? Ты просто сбежал, решив, что она ни за что тебя не отпустит. Ты выдумал себе легенду, которая не выдержала даже одной серьезной проверки. — Господин Нариа сделал вид "ну я же говорил!". — Ты вырос на приключенческих книгах, со всех сторон окруженный маминой заботой. Тебе хотелось быть сильным, взрослым героем-варваром или мудрым магом-книжником, а тебя даже воспитывали спустя рукава: "Этого нельзя, этого не положено, для вон того ты еще маленький". Ты действительно очень маленький... Очень маленький для Дракона. Прими свой истинный облик! — Каркнул Наместник, откидывая капюшон, под которым оказалось не красивое, в общем-то, лицо, а страшная морда, обтянутая черно-зеленой блестящей чешуей. Желтым огнем загорелись красивые черные глаза, а густая шевелюра волнистых черных волос теперь казалась париком, одетым на чудовище. Когтистый палец с непомерно выделяющимися суставами уперся в Керита, и...

Тело юноши поплыло, начало плавиться, обволакиваясь серебристым туманом. Жалобно хрустнул переворачиваемый стол, с него посыпались на пол бутылки и блюда и бокалы. Все поспешно отскочили от стремительно набирающего размеры и массу молодого коротколапого Дракона приятного фиолетового окраса. Звероящер опустился на четыре лапы, пошевелил короткими крыльями и жалобно заревел. Он был не более двух с половиной метров в длину.

Все поспешно отскочили куда подальше.

— Братец! Что ты делаешь с моим сыном! — Яростно вскричала королева.

— Подумать только, а я вот с этим в одном шатре спал... — Пробурчал Менестрель, сторожко обходя рептилию по кругу. Зачем-то подобрал с пола вилку побольше.

— Ты Дракон, и я Дракон, оба мы Драконы... Ты воруешь эстрагон, я продаю талоны... — Напел Рыцарь Тьмы. Он по-прежнему улыбался, но на чешуйчатом лице улыбка казалась хищническим оскалом: — Племянничек, а скажи-ка, ты собирался поведать своей маме, каким образом ты, не раскрывая истинной сути, смог уцелеть в ночлежке для бездомных? Всем известно ведь, что делают с молодыми смазливыми юношами тамошние уголовные обитатели, а если юноша еще и дворянин... У этих людей крайне редко бывают женщины, кроме самых дешевых шлюх. Не правда ли?

— Керит! Не может этого быть... — Вскрикнула королева.

— Может, сестренка. Еще как может. — Просто, с ноткой брезгливости сказал архидемон. — По известному принципу: если родители неправильно воспитывают детей, дети тонут в лужах. По сравнению с обычной лужей такой вертеп, как королевский дворец, является помойной ямой.

— Только не у меня! У меня обычная легкость нравов!

— Ты видела где-то более другие дворцы? — Хмыкнул Темный. — Насколько я знаю, они везде одинаковы. Твоя легкость нравов означает, что все трахаются со всеми, и это считается нормальным. А ты была слишком занята своими королевскими делами, чтобы найти время для собственного сына, хоть пару раз поговорить с ним на интимные темы. Вот и не заметила, что твоего сына воспитали книги и придорные, что в сумме дало неплохие знания о жизни, пробел в которых был лишь один — касательно сведений о том, что нормальные люди делают "это" не с кем попало, а лишь с представителями другого пола. Разницы нет только для самых искушенных, каковыми являются придворные. В результате твой сын сбежал на поиски приключений, ну и нашел их... На пятую точку. Буквально.

Племянник в шоке пятился от дяди, пока хвостом не уперся в колонну. Рванулся вперед — налетел на перевернутый стол, поскользнулся на каком-то желе, чуть не разметав по сторонам окружающих. Разъярившись, Дракон не глядя ударил хвостом, выбив из колонны мраморную крошку. Заревел от боли в ушибленной конечности, от обиды на предавшего дядю и, может быть, от стыда перед мамой.

— Драконом же его сделала Лощина Спящих Пауков, выбрав из всех возможных наиболее подходящий вариант. Драконы, да будет всем известно, абсолютно свободны. В том числе и от каких бы то ни было предрассудков... — Меланхолично закончил Наместник.

— Братец, ты мне ответишь за это... — Гневно прошипела королева. Тот не обратил на нее внимания. Его горящий взгляд и указующий перст нашли себе новую жертву.

— Ты! — Ар от неожиданности схватился за меч. Но слова, слетавшие со змеиных губ, были страшнее любого аркана. — Архангел, живое воплощение Света, великий звездный воитель... Я должен быть благодарен тебе, за то, что ты спас мою девочку... — В тоне существа, восседавшего на деревянном троне, звучал беспристрастный холод Космоса. — Ты поступил как настоящий герой, не оставив мне ни малейшего шанса. Моя Хэл теперь твоя — по всем божеским, человеческим и сюжетным законам. Но скажи, признался ли ты ей, что та любовь, что раздирает ее сердце, та сумасшедшая страсть, из-за которой она готова прыгнуть под тебя прямо здесь, та домашняя, милая сердцу нежность, из-за которой она согласна стирать тебе носки, и желание самопожертвования, из-за которого она готова отдать за тебя жизнь — ты рассказал ей, что все это она испытывает лишь благодаря одному поцелую? Благородный Архангел, скажи, признался ли ты ей сам, что не любишь ее, а женишься лишь по приказу начальства? Признаешься ли ты ей в том, что будешь втайне тяготиться вынужденным браком, день и ночь отыгрывая любящего мужа, и волей-неволей, хоть капелькой своей души, хотя бы частичкой разума, но ждать ее смерти, как избавления от этого ярма — законного брака, что по дурацкой случайности и твоей собственной минутной слабости лег тебе на плечи? Молчать! Молчать, Светлый. Я не собираюсь вступать с тобой в диспуты, мне давно на все наплевать. Но скажи не мне, скажи сам себе — ты хотя бы когда-нибудь признаешься ей, что тебе стыдно смотреть ей в глаза? Благословляю вас Словом Тьмы. — Чудовище на троне бессильно закашлялось.

Архангел гордо поднял лицо, достойно принимая удар. Он и не собирался унижаться до споров с демоном. Но госпожа Хэлли словно окаменела, лишь ее рука с силой, до побеления пальцев, стискивала его запястье.

— Вы! Господин Трито Кешми Нариа и граф Рисс ар-Штосс, мои верные и преданные слуги... К вам у меня нет претензий. Вы остались в числе немногих людей на этой проклятой планете, которые сохранили свою человечность. Сохранили несмотря на присягу, данную лично мне. Я специально не стал превращать вас в полных демонов, чтобы посмотреть, на что вы окажетесь способны, чувствуя за спиной такую силу, как я. Подниметесь вы или упадете. Вы остались людьми, даже сумели развить в себе некоторую духовную силу из чувства сопротивления мне. Но все же вы присягнули Тьме, а это значит, должны понести равноценную утрату. Хватит разговоров — вам теперь с этим жить.

Господин Нариа качнул головой, что не означало ровным счетом ничего. Менестрель, а теперь уже законный граф, презрительно фыркнул и ущипнул струну линхельвана, издав на удивление противный звук.

— И, наконец, вы. — Костистая длань указала поочередно на госпожу Хэлли и королеву. — Я не буду больше касаться уже набивших оскомину тем. Я хочу лишь спросить у тебя, сестренка — как получилось, что этот Мир не отторгнул вас, чужаков? Почему он принял тебя, понятно — ты привлечена самим его богом. Но почему смогла остаться Хэл? Почему ее вообще пустили сюда, как ты думаешь? Только лишь чтоб тебе не было грустно и одиноко? О, боги... — Аларик засмеялся, лающе и отрывисто. — Все гораздо банальнее, сестренка. Госпожа Хэлли стала громоотводом — приманкой для Пространства, возмущенного таким произволом. На нее сыпались все усилия, направленные на то, чтобы выжить, выбросить основной чужеродный элемент — тебя. Поэтому ее едва не изнасиловали до смерти, поэтому ей устроили темную собственные недовольные гвардейцы, поэтому ей подсуропили такой нелепый брак — это все шишки, которые должны бы были свалиться на тебя, сестренка! Возможно, в другой форме, но на тебя! Ты сама попала в ловушку собственного сказания — Эссалон оказался не такой уж и пешкой. Он все-таки вас переиграл.

— Почему мы должны тебе верить? Братец, ты стал жестоким, кровожадным психопатом. Ты не понимаешь, что говоришь. Я ничего не могу изменить. Мне очень жаль... — Не тратя больше времени на разговоры с полоумным, сестра психопата занялась успокаиванием и утешением своего блудного (во всех смыслах) сына. Возлюбленная психопата вообще не считала нужным с ним разговаривать. Разумеется, она тоже ничему не поверила.

— Жаль? — Тонкие губы ее брата обозначили очередную усмешку. — Ожидаемо. Что ж, моя милая сестренка, у меня есть для тебя маленький подарок. На прощание. Господин Нариа, вы уже написали ежемесячный доклад по криминальной обстановке?

— Написал, а какое отношение...

— Так где же он? — Нетерпеливо спросил Аларик.

— Вот сейчас возьму и вытащу! — Позволил себе вспышку раздражительный полицейский.

— Белый Клоун, дай сюда доклад.

Услужливый голем, вязко шлепая босыми пятками, поднес ему тонкую пачку прошитых листов. Архидемон принялся их перелистывать, и именно этот момент выбрал Ар, чтобы нанести удар.

Он не был глупым или недоверчивым, он просто не мог не совершить атаки. Законы чести необъяснимы, они могут быть лишь понимаемы.

"Ты будешь отомщен, наш брат!"

— Придурок!!!

— Это точно. — Сокрушенно сказал Наместник. — Объяснял же...

Русалка от всей души отвесила возлюбленному своей подруги подзатыльник. Архангел с достоинством чихнул, убрал бесполезный меч и взглянул в глаза идеологическому противнику. И в следующий миг ушиб мраморный пол затылком.

— Ничего личного, Светлый. — Сказал, разминая кисть руки, меланхоличный нав. — Но один раз по морде ты все-таки заслужил.

Он протянул бумаги королеве.

— Читай, сестренка. Ты еще не знала, что творится в твоем мире? Так я тебя просвещу. Учти, это официальные сводки, и для восстановления настоящей картины эти цифры нужно умножать на три.

Читали бумаги они вдвоем — Тереза Дрейк, прочие имена неважны, и госпожа Хэлли. Быстро читали, даже чуть не вырывая друг у друга листочки. После прочтения господину Нариа были подарены целых два потрясающе многозначительных взгляда.

Министр полиции, как обычно, предпочел не реагировать. После насыщенной речи де Морральена он вообще впал в прострацию. Стив тихонечко, полушепотом, полутелепатией, поделился с Френ мыслью, что сыщик лихорадочно просчитывает варианты. Френсис ему не ответила. Она была занята делом: ела глазами господина Нариа.

— И ты хочешь сказать, что это все — дело твоих рук? — Скептично поинтересовались Ее Величество.

— Дешевые понты, и ничего больше! — Поддержала подругу госпожа Хэлли. — Почему, собственно, мы должны тебе верить?

— Когда эти понты приступят к штурму дворца, не говорите, что я вас не предупреждал. — Откликнулся Создатель Черного Дождя. — Подтверждение моих слов, любимая, можешь спросить у своего... — Рыцарь презрительно мотнул головой в сторону зондера. — Он не может соврать. Даже если сильно захочет... Впрочем, даже захотеть наш серебрянокрылый друг не имеет права. Особенно в моем присутствии.