Дверь негромко скрипнула, на высокое крыльцо вышел человек, мало похожий на Соломина — разве только ростом и комплекцией. Оперся на перила, с интересом посмотрел на пиратского капитана и небрежно спросил:
— Ну и чего ты встал? Может, окажешь нам, сирым да убогим, честь и войдешь?
— Да легко, — фыркнул капитан. Некоторую неловкость, которая присутствовала в первый момент, как рукой сняло. Сейчас перед ним был не грозный император, которого необходимо бояться и благоволить, а старый товарищ по юношеским похождениям и военному училищу. В конце концов, чьи койки стояли рядом и кто прикрывал друг друга во время самоволок? Вот то-то. Конечно, все течет, все меняется, и люди меняются, и ситуации, но сейчас капитан Соломин чувствовал себя так же легко, как в далекой безбашенной молодости, когда и небо, как известно, было голубее, и трава зеленее, и женщины прекраснее.
А ведь какое мрачное у него было настроение, когда они сюда летели. Точнее, паршивое настроение началось еще в тот момент, когда они, выбросив груз, сменили курс и пошли к Брахмапутре, но тогда у него не было особо времени на переживания, равно как и не было их потом, во время приема людей. Пахали они все, как проклятые, а работа, как известно, лучшее лекарство от депрессии вообще и от дурных мыслей в частности.
Вот только последовавшая за этим неделя в набитом людьми и воняющим потом и прочими прелестями переполненного транспортного средства корабле настроения не прибавила совершенно. Что перелет будет тяжелым, Соломин понимал изначально, но что он обернется фактически адом, заполненном постоянными жалобами на всевозможные проблемы, писками постоянно желающих пить, в туалет, непрерывно болеющих и столь же непрерывно лезущих во все щели детей он и не предполагал. Естественно, что не предполагал — как-никак, он привык иметь дело с людьми военными, понимающими значение слова дисциплина, с гражданскими тоже мог, но с детским садом переростком, да в котором, вдобавок, всего не хватает, и даже спать приходится посменно... Нет, такого он не мог увидеть даже в страшном сне. Впрочем, действительность часто бывает хуже самых мрачных прогнозов, эту истину Соломин усвоил давно и отнесся к ситуации стоически, просто стараясь по возможности не выходить со своего поста. Да и некуда было выходить, даже спал он в своем кресле — все остальные места были заняты. Хорошо хоть, за время перелета никто из детей не погиб, а то и вовсе хреново бы стало.
Системы жизнеобеспечения, кстати, были выше всяких похвал, да и на Северной Пальмире, ближайшей русской планете, их уже ждали. Для встречи эвакуационных кораблей был поднят весь имеющийся под рукой каботажный флот, и разгрузили их в рекордно короткие сроки. Сутки в бешеном темпе — и дело сделано. Правда, сама планета была невелика, но резервный жилой фонд имелся, запасы продуктов — тоже, да и производили сейчас на ней продовольствия в разы больше, чем требовалось, так что проблемы были, в первую очередь, с тем, что все же дети требуют чуточку другого подхода, чем взрослые. Все остальное было решаемо в рабочем порядке.
На орбите проторчали неделю — приводили корабли в порядок, делали профилактику оборудования, да и экипажам отдых дали. Правда, здесь еще не было орбитального терминала, но зато и правила были попроще — вылететь на планету можно было в обычном корабельном боте, ни у кого не запрашивая разрешения.
Приняли их, кстати, исключительно хорошо. Достаточно сказать, что каждый раз тех, кто отправлялся на планету, поили до безобразия. Соломин не препятствовал — людям надо было расслабиться, однако сам он так на планету и не спустился ни разу. Дела, дела... А проще говоря, он не хотел пить и, вдобавок, сильно нервничал из-за предстоящей встречи. Все же мало ли что — от сильных мира сего лучше держаться подальше. От них ведь и проблемы бывают недетские.
Дальнейший путь в империю Соломин проделал на борту "Альбатроса". "Эскалибур" отправился, чтобы попытаться подобрать сброшенный груз, ну и еще капитану не хотелось вести свой лучший корабль в империю — мало ли что... Пожертвовать "Альбатросом" еще можно было, но рисковать самым мощным своим кораблем Соломину не хотелось. Возможно, это была паранойя, но кочевая жизнь научила его осторожности.
Во время полета к столице Соломин испытал абсолютно незнакомое ему в последнее время чувство — ему было неуютно чувствовать себя слабым. За годы скитаний в диком космосе он привык, что все, кто вольно или невольно оказались на его пути, просто обязаны трепетать перед мощью русского корабля. Сейчас же пространство патрулировали эскадры, в составе которых были корабли, способные одним ударом переломить хребет и "Альбатросу", и "Эскалибуру". Нет, они были свои, но все же непривычно как-то, отвык. Хотя, с другой стороны, можно было не опасаться удара в спину — несомненный плюс.
И вот теперь его опасения как-то сразу сошли на нет. Император Радислав вновь превратился в Славку — нормального парня, а мир заиграл красками. Великое дело спокойствие.
— Пить будешь?
— Давай.
— Давать тебе жена будет... Чего налить?
— Как будто ты моих вкусов не знаешь, — усмехнулся Соломин, вольготно располагаясь на диване. — Или забыл?
— Немудрено забыть-то, — фыркнул император, ловко смешивая коктейль. — Сколько мы с тобой уже не виделись?
— Столько не живут. Рассказывай.
— О чем? Вот ведь... Не отвлекай — я ликера переборщил. Лучше сам рассказывай.
— Что я могу тебе интересного рассказать? Как будто ты и так не получаешь информацию обо мне сплошным потоком.
— Не переоценивай свою значимость, — император встряхнул шейкер и ловко разлил получившуюся смесь по бокалам. — В масштабах страны ты — всего лишь эпизод. Важный, многообещающий, но эпизод.
— Ну спасибо, успокоил, — саркастически улыбнулся Соломин, принимая бокал и опуская в него трубочку. Осторожно попробовал, поморщился, — не ликера ты переборщил, а лимонного сока. Ты мне скажи, сколько ты уже этот коктейль не смешивал?
— Несколько лет, со дня нашего последнего разговора. А почему успокоил, скажи на милость?
— Да не люблю быть в центре внимания. При моей профессии это, знаешь ли, противопоказано. Я, если ты не забыл еще, не на государственной службе сейчас.
— А зря.
— Сам и выпер.
— А что еще с тобой делать было? Знаешь, сколько людей вообще предлагали тебя убрать? Серьезных людей, не то что ты, гопота... Скажи спасибо, что я сумел обойтись без трупов. Чуть самого с трона не попросили, за мягкотелость. Цени.
— Ценю. И что ты с этого поимел?
— Я?
— Ты, ты. И не изображай из себя оскорбленную невинность. Ты, конечно, мог воспылать братскими чувствами, но, бьюсь об заклад, своего ты не упустил. И вряд ли дело ограничивается теми мелкими услугами, которые я оказывал разведке, да и трофеями я не особо с родным государством делился. Значит, было что-то еще, ты слишком умный, чтобы не использовать любую ситуацию в своих интересах.
— Ты тоже не дурак.
— Так ведь родственники.
— Кстати, а делиться от тебя особо и не требовали. Люди вообще делением не размножаются.
— Слушай, императорская морда...
— И не спорь — спорами размножаются только папоротники.
Два родственника посмотрели друг на друга и расхохотались, как мальчишки.
— Ты все такая же язва, — выдал, наконец, вытирая слезы, Соломин.
— А здесь без чувства юмора с тоски загнуться можно, — в тон ему отозвался император. — Ладно, допивай коктейль, наливай кофе и будем о деле разговаривать.
Соломин кивнул, не торопясь допил содержимое бокала и занялся кофе, благо оборудовано на кухне все было как надо. Минут через двадцать две высокие договаривающиеся стороны сидели у столика, маленькими глотками пили обжигающий напиток и трепались ни о чем. Но всему на свете приходит конец — кончился и кофе. В тот момент, когда император отставил свою чашечку, Соломин понял, что настало время для серьезного разговора.
— Итак, ты хотел узнать, что я поимел с того, что замял твое дело?
— Да, — Соломин откинулся на подушку дивана и с неподдельным интересом посмотрел на собеседника.
— Ну, тут все просто. Во-первых, я тебя врагом никогда не считал. То, что ты думать не всегда склонен — знаю, но подлости от тебя не жду. А во-вторых, не хрен кому-то со стороны требовать крови члена императорской семьи. Я всех, кто это требовал, кстати, как только на троне освоился, отправил в ссылку куда подальше.
— Логично. Семейное дело — это семейное дело.
— Именно так. Кстати, я не прогадал. Вложения в тебя окупились сторицей.
— Ну-ка, с этого места поподробнее.
— А что тут подробнее? Когда мне потребовалось дестабилизировать обстановку в пограничном секторе дикого космоса, то под рукой нашелся человек, которому можно было это поручить. Тебе фамилию капитана, который это сделал назвать, или сам догадаешься?
— Ты хочешь сказать, что меня вели с самого начала?
— Что тебя вести было? Твоя психологическая карта была составлена давным-давно, и регулярно обновлялось. Требовалось только подтолкнуть — и ты сам все сделал. Или ты думаешь, без моего разрешения тебе боевой корабль дали бы? А вот хрен, — император скрутил большую и выразительную фигу и покрутил ее перед носом Соломина. — Братишка, ты всегда на нас работал, даже не подозревая об этом. И справился великолепно! Мы дали тебе возможность вжиться в ситуацию, а дальше адмирал тебя подтолкнул — и ты сам препятствия смахнул, да так, что каток асфальтовый позавидует.
— Стоп. Какой адмирал?
— Ты его знаешь под фамилией Петров. А как его зовут по-настоящему тебе знать не обязательно.
— А почему адмирал?
— Да давно уже адмирал. Лет пять как полный. Не знал? Ну, извини, не все, что можно знать, стоит знать. На, возьми, кстати.
Император выдвинул ящик стола, сунул туда руку и выудил небольшой бумажный сверток. Положил его на стеклянную столешницу и толкнул в сторону Соломина. Сверток проскочил по гладкому стеклу и чуть не слетел на пол, но капитан успел его поймать. Развернул — и поднял на императора удивленный взгляд. В его руках были новенькие золотые погоны с черными орлами, сверкающими рубинами глаз.
— Поздравляю, контр-адмирал.
— Спасибо. Только вот ты не забыл один маленький нюанс?
— Какой?
— Да в отставке я.
— Уже нет. Ты был призван, так же, как и многие другие отставники.
— Это в связи с чем?
— Просто пока ты геройствовал в диком космосе, у нас тут была небольшая война. Или большая, но это уж как посмотреть. К счастью, скоротечная, пару месяцев всего, но мы под это дело призвали немало народу. Так что теперь ты не в отставке, а в действующем резерве. Сам понимаешь, это две большие разницы.
— Оригинально. И с кем воевали?
— С ксеносами. Нашлась тут какая-то новая раса, напала на нас без объявления войны. Уничтожила несколько планет в американском и в нашем секторах. Очень развитая, даже немного развитее нас, но, к счастью, малочисленная — мы их разделали, как бог черепаху. Сожгли им несколько планет — они и лапки кверху. В общем, не в первый раз и, думаю, не в последний.
— Ну да, на любого таракана рано или поздно найдется свой тапок.
— Хуже то, что под это дело зашевелилась еще куча чужих рас, которых мы в свое время притоптали да недотоптали. Так что пришлось обороняться на всех фронтах. И среди нас, в смысле, среди людей нашлись предатели. Короче, геморрой тот еще. Кстати, не замечал в своем секторе ничего необычного с ксеносами?
— Да нет, пожалуй, — задумался на мгновение Соломин. — Разве что церрелов находили не там, где им следует быть.
— Это в смысле, не у параши?
— Именно так. Почему-то они нашлись на корабле одного моего конкурента, но мы сдуру их не допросили.
— Да уж, действительно, сдуру. Ладно, хрен с ними. Потом получишь всю необходимую информацию. А теперь лучше скажи мне: как тебе в роли правителя собственного государства?
— Ну, как тебе сказать... В общем, тяжко, но интересно.
— Значит, понравилось... Ну что же, это хорошо. Потому что следующим твоим заданием, контр-адмирал Соломин, будет создать на основе своей планеты новое государство, способное надежно прикрыть нам фланг.
— Так, а вот с этого места поподробнее, — насторожился Соломин. — Это что же за задание такое? Я ведь не специалист в этих делах — я боевой офицер, и государства создавать не умею.
— Умеешь, не умеешь, а получается у тебя не так и плохо. К тому же, у тебя есть проверенная в деле команда, на которую ты можешь опереться. Людей тебе, если что, подкинем, и техникой тоже поможем.
— Но почему я? Что у вас, спецов нет?
— Специалисты у нас есть. У империи вообще все есть. Только вот как ты думаешь, кто у нас сейчас самая популярная фигура в стране?
— Поверь, если ты скажешь, что это некий капитан Соломин, то я даже не удивлюсь.
— Молодец, умненький мальчик, возьми с полки пирожок. Их там два, тот, что с мясом — посередине.
— Я тебе никогда не говорил, что ты меня своими плоскими остротами достал еще в училище?
— Говорил, и не раз. Твои проблемы. В конце концов, император я или почему? Ладно, не дуйся. Послушал бы ты, как о тебе пишут наши борзописцы, какими эпитетами награждают! "Герой", "Рыцарь в сияющих доспехах, идущий в бой с открытым забралом", "Офицер, возрождающий дух создателей Империи"... Можешь поверить, это далеко не самые громкие слова, сказанные в твою честь.
— Ну и зачем это вам понадобилось? — Соломин смотрел на императора с неподдельным интересом. — Ни в жизнь не поверю, что они додумались до этого сами, а не получили тяжелым сапогом под зад.
— Пропаганда. Всего лишь пропаганда. Империя жива до тех пор, пока развивается, пока ее граждане не скатываются к состоянию примитивных жвачных. Ты знаешь, сколько молодежи после твоих лихих эскапад подали заявления в военные училища? У нас лет тридцать, а то и больше, таких конкурсов не было. Нам надо воспитывать новое поколение конкистадоров, и твой пример подходит идеально.
— Однако ты жук...
— Ну, какой уж есть. Однако, так уж получается, что из тебя создали брэнд, и потому будем тебя прокачивать и дальше.
— А конкретика есть? А то слова — одно, а вот конкретные цифры — совсем другое. Сколько штыков, танков, боевых кораблей я получу? И чем за это мне придется платить?
— Молодец, правильно мыслишь. Конкретика, говоришь... С кораблями все просто. Новых не дадим ни одного, уж извини. У нас в той войне потери были бешеные, мы потеряли почти треть флота. Сейчас верфи работают с полной загрузкой, и справляются с трудом. Как ни цинично звучит, но радует только то, что остальные потеряли как бы не больше. Так что если у кого-то и появилась мысль воспользоваться нашим временным ослаблением и напасть, сделать эту пакость ему банально нечем. Пускай сидят и онанируют на несбыточное, — император сделал в пространство неприличный жест. — Ладно, это лирика. В общем, новых кораблей не дам, просто нечего давать, но из консервации бери, что нужно, плату не потребую. Старье, конечно, но не хуже лучших импортных образцов, сам понимаешь. Ремонт и модернизация — за твой счет.
