— Все спят... — сказала Рими, оглядываясь по сторонам. — Значит, это был сон, Кицунэ-нэсан?
— Да, — Кицунэ хихикнула. — Неплохой способ всех обмануть, правда? Смотри, как синяя мурена дергается! Это она уверена, что попала в гендзюцу, и пытается снять с себя чужое влияние, но с таким же успехом можно пытаться бегать во сне! Даже если тебе приснится, что ты побежал, это еще совсем не значит, что побежать получится на самом деле! — маленькая оборотница посмотрела в широкое и высокое окно, на ночную тьму и затянутое серыми облаками небо. — Весь город сейчас в волшебном сне, и пока продолжается праздник, у нас есть возможность тихонько сбежать, — девчонка тяжело вздохнула. — А так хотелось отдохнуть нормально хоть одну ночь! Но злая мурена все испортила. Теперь уже только дома отдохнуть сможем. Хорошо, что осталось идти совсем немного! Еще два или три дня, и я смогу увидеть маму. Она так обрадуется нам, ты себе не представляешь, Рими!
— И туда уже никогда не придут злые чудовища, такие как мурена?
Кицунэ хотела ответить с весельем и бодростью, но ком горечи и страха встал у нее в горле. Черная Тень от нее теперь просто так не отстанет. Нападет без всяких прошений от Хебимару, просто для того, чтобы отомстить за свое поражение. Смогут ли Кано и Мичиэ противостоять этому чудовищу? Генерал Хуоджин и десятки тысяч его бандитов полегли, не оказав серьезного сопротивления. Что же теперь делать? Алые Тени... неужели Кицунэ приведет за собой к друзьям и маме целую свору монстров, по сравнению с которыми даже синяя мурена не так уж и страшна?
— Пойдем, нужно забрать наши вещи, — сказала Кицунэ. — Даже если чудовища пойдут за нами, в стране Водопадов мы с друзьями, все вместе, обязательно что-нибудь придумаем. Пусть врагов будет двадцать или тридцать, не будут же они нападать на целую страну, правда?
Фестивали, которые устраивали жрецы и жрицы храмов в благословенные времена Единства, не канули в вечность бесследно. Эмоции сотен тысяч людей, их любовь, счастье и радость оставили ментальное эхо, из которого со временем возник Кинрю. Как акума помнили рождающую их боль и ненависть, так и ками хранили память о том, что дало им жизнь. Во сне людей, в призрачном праздновании, эхом из другой, давней эпохи, возникли видения потрясающей красоты.
По главной площади фантомного Сихоро пронеслись ураганы золотистых искр, в один миг освобождая крыши и мостовую от снега и льда. Ворота главных храмов распахнулись, чарующие звуки давно забытой музыки взлетели над притихшим городом и воплощающимися из тумана призраками, по улицам начали движение празднично украшенные паланкины и повозки, приводимые в движение лошадьми или буйволами в ярких костюмах, изображающих мифических зверей. На повозках в изящных танцах, привлекающих благожелательных ками, кружили молодые служительницы храмов в украшениях из шелка, с коронами из цветущих ветвей дерева на головах. Такие короны носились жрицами больше пятисот лет назад, до того, как эпоха Войн заменила цветы драгоценными камнями, а живые ветви обратились в золото и платину.
— Смотрите, смотрите! — звучали голоса из толп людей, сбежавшихся взглянуть на невиданное, сказочное шествие. — Кто это там? Видите?
Взгляды тысяч людей устремлялись к возглавляющей самую большую и красочную из процессий. Верхом на белоснежном барсе, способном соперничать размерами с любым боевым конем самураев, над главной площадью Сихоро буквально плыла прекрасная темноволосая женщина в праздничных одеяниях верховной жрицы эпохи Единства.
— Белый барс и корона из ветвей?
— Хидзири Тэнко!
— Это же святая мать Тэнко! Тэнко-о-химе-сама!
— Святая снизошла к нам из мира богов!
Женщина, сидящая на спине своего союзника-ками, дарила улыбки потрясенным людям, и жители Сихоро, чувствуя исходящую от этой женщины великую и добрую силу, заливались слезами и падали на колени, но не в страхе, как перед великими лордами, а с бескрайним почтением и благоговением. Глубокое раскаяние и осознание своих грехов захватывало людские души, но вместе с горечью и болью приходило великое облегчение от осознания того, что святая мать поймет и простит. Простит не потому, что прощает всех подряд, как продажные жрицы в золотых коронах, а потому, что раскаяние искренне и получившие ее благословление люди приложат все силы, чтобы исправить ошибки и не совершить греха впредь.
Видению было уже больше полутора тысячелетий, но даже тень силы Хидзири Тэнко, сохраненная Кинрю, до сих пор способна была творить чудеса.
Звучала музыка, танцевали жрицы в коронах из ветвей, каннуси руками зачерпывали из специальных емкостей на повозках большие пригоршни лепестков сакуры и плавными взмахами бросали их во власть кружащих над толпой рукотворных ветров.
В ураганах лепестков тысячи людей с упоением наслаждались грандиозным зрелищем, подобного которому видеть не приходилось никому вот уже больше пяти сотен лет, но, к удивлению зрителей, это было только самое начало представления. Жрецы и жрицы лишь благословляли на веселье и праздник, а главные действующие лица следовали за ними. Бессчетная череда вычурных, фантастических повозок, приводимых в движение животными, энергией Ци или автомобильными моторами, двигались по улице, каждая в сопровождении десятков и даже сотен людей, танцующих или вытворяющих головокружительные трюки. Театры, школы гейш, танцевальные группы, фокусники и акробаты — казалось, шествие будет бесконечным. А над всем этим ярким и пышным великолепием сияла феерия пяти стихий. Взлетали в небеса огненные шлейфы, не касаясь людских тел, причудливо кружили электрические дуги, танцевали струи воды и меняющие форму каменные фигуры. Ветер кружил, помогая каждому из четверки других элементов. Плел узоры из воды и огня, обращался в рев слона или рычание льва, пролетая сквозь каменные фигуры. Возносил до небес металлизированные нити, взлетев по которым, сияющие молнии касались самих звезд.
Танец стихий, пришедший из тех времен, когда и энергия Ци и элементные дзюцу еще не были оружием массового уничтожения. Когда с силами природы люди играли, а не обращали друг на друга с целью разорвать в клочья и испепелить.
Действие перенеслось в городской парк, и он все больше наполнялся людьми. Каждый из гостей праздника держал в руке цветущую ветвь сакуры и, предупрежденный, что все закончится, когда упадет последний лепесток, спешил насладиться сказкой, в которой оказался. Сами собой из небытия возникали столы и лотки с угощениями, сцены для артистов, площадки для массовых народных танцев, развлечений и конкурсов. Озаренные мистическим сиянием, кроны цветущих деревьев давали достаточно света, чтобы сделать ненужными дополнительную иллюминацию, но все-таки некоторые лотки были украшены бумажными фонарями для придания освещению особого цвета, что должен был помочь создать у посетителей нужный настрой.
— Сколько же здесь всего! — когда минули первые пять минут потрясения и парк захватили вихри грандиозного праздника, Мицки со свойственной ей энергией принялась исследовать окружающий ее фантомный мир. Она бегала от одной палатки к другой и с восторгом разглядывала удивительные, экзотические закуски и сладости, которые предлагали гостям владельцы палаток. — Мама, мама, смотри! Это же сушеные кальмары с жемчужного побережья! А это — пастила из страны Озер! А вот это — цукаты из страны Песков! Зефир, сахарные звездочки, кукурузные хлопья! А там, в тех ярко расцвеченных палатках, что?
— Коктейли из соков экзотических фруктов, — ответил на ее слова лорд Тацуо, приближаясь и протягивая своим драгоценным леди пару глиняных стаканов с ароматным напитком. — Попробуйте. Сорта фруктов и добавляемое количество соков высчитывались годами. Рецепты утрачены за века войны, да и фруктов таких уже не найти. Другого шанса у нас, скорее всего, уже не будет.
— А это ничего, что мы... — леди Юко многозначительно посмотрела туда, где осталась стоять Такасэ Мей и ее самые энергичные союзники. Их уже не видно было за толпами празднично одетых людей.
— Я проверил, нас никто не замечает, кроме разве что духов-помощников златогривого Кинрю, — ответил наместник. — Некому будет рассказать о том, что мы не рвали и метали от ярости, когда нас всех опутала своими чарами хитрая злодейка-лиса.
— Потрясающе! — Мицки, попробовав напиток, вздохнула с высшей степенью восхищения. — Нас никто не видит? Значит... можно смело веселиться! Пойдемте скорее к сценам! Слышите музыку? Это же "Песнь Великой Весны"! От нее сохранилась только вступительная часть! Неужели в этом сне мы сможем услышать ее целиком? А если исполнять ее будет одна из высших жриц эпохи Единства, то пропустить уже станет не преступлением, а самой настоящей катастрофой!
В вихрях цветочных лепестков, на волнах давно забытой людьми музыки, в Сихоро набирал силу и расцветал праздник, забыть который никому из видевших его было просто непредставимо. Сколько ни бились после пропагандисты всех мировых стран, пытаясь выставить Кицунэ чудовищем и злодейкой, рассказы об этом великом празднике весны всегда звучали громче.
Еще одна сказка родилась вопреки всем стараниям и злобе врагов златохвостой, что, конечно же, на самом деле не владела ни малейшей искрой волшебной силы.
— Безумие, — Мей, тяжело дыша от гнева и страха, снова пыталась собрать Ци для защищающего от иллюзий дзюцу. — Мы все в одном и том же фантомном мире! Массовый захват в гендзюцу высочайшего уровня! Проклятая лиса... неужели накрыло весь город? Сколько же Ци нужно для дзюцу такого масштаба?!
— Не больше, чем потребовалось бы многохвостому зверю, чтобы сжечь такой же город, — прозвучал голос справа от воина-дракона, и она, обернувшись, увидела молодого мужчину в праздничном кимоно. Одежда была необычна, и мужчина не носил повязки на глазах, но Мей, конечно же, сразу узнала его.
— Ао? Ты тоже здесь? — нельзя выдавать то, что Мей знала об их присутствии! — Вы шли за мной и Ями? Это же слишком опасно! Если она заметит вас, то доложит Черной Тени и нас уже ничто не спасет! А вы не только шли за нами, но еще и в город сунулись, попали под гендзюцу!
— Я не мог не попасть на праздник богов, ведь это я призвал силу ками и накрыл Сихоро волной иллюзий.
— Ты?! — Мей в бешенстве схватила сенсора за ворот кимоно и резко встряхнула. — Это устроил ты?! Проклятый идиот, ты нас всех угробишь! Разве вы с Сингэном не понимаете, что происходит? Тайсэй в бешенстве, он не успокоится, пока не уничтожит златохвостую! Алые Тени мобилизованы и никаких шансов у лисы нет, а что будет с нами, если она на один миг пересечется с Нуэ или другим жителем тьмы со способностью к гендзюцу? Заглянуть в память Кицунэ и сообщить Тайсэю о том, что мы — повстанцы, для них труда не составит!
— Все это правда. Но что же вы предлагаете, Мей-сама? Убить девчонку?
— У нее было право жить, пока она не бросила вызов Черной Тени. Тайсэй не стал бы ее преследовать, если бы наша добрая богиня тихо-мирно ушла на покой и стала пустой светлой легендой, но теперь... вопрос только в том, сколько людей она потащит за собой в могилу! Если мы убьем ее, здесь и сейчас, все закончится! Нельзя ее упустить! Немедленно сними с меня гендзюцу! Ты слышишь?
Ао хмурился. Легко было увидеть, как гуляют его желваки и как темнеет взгляд. Ничего не ответив, шиноби сделал шаг в сторону и вдруг растворился в толпе людей.
— Ао! Ао, разорви тебя демоны! — неистовствовала Мей. — Вернись! Выпусти меня из гендзюцу, немедленно! Это приказ! Я отдам тебя под суд старейшин за невыполнение приказа!
Ответа не было, и никто из окружающих не обращал никакого внимания на Мей. Воин-дракон словно стала призраком для них всех. Безвластной и бессильной пустотой.
Ночь была на удивление тепла. Чувствовалась близость города, и дыхание весны, теплые ветра, что называли хвостами Инуками, не исчезли даже с уходом солнца на горизонт. Чувствуя это тепло, Кицунэ обернулась и с доброй улыбкой взглянула на спящий город.
— Жалко, что мы не можем остаться на праздник, — вздохнула Рими, что сидела в удобной, специально созданной для переноски детей, заплечной корзинке на спине Кицунэ. — Наверное, там было много... удивительного!
— Да, — ответила Кицунэ и, применив гендзюцу, преобразилась. На ее макушке выскочили пушистые лисьи уши, а волосы засияли золотом спелой пшеницы. — Но впереди у нас еще много веселья и радости, так что не будем оглядываться и продолжим путь!
Нужно идти, иначе... иначе враги настигнут ее и в город на смену празднику придет страшная беда.
Полыхнул золотым светом фантомный лисий хвост, и, сорвавшись с места, маленькая странница помчалась прочь от города, утонувшего в видениях давнего прошлого, пришедших из тех времен, когда, казалось, процветание и счастье людей будет вечным.
Рими протянула ручонки и обняла Кицунэ за шею. Маленькая крестьянка не думала о том, что, не будь ее, Кицунэ прошла бы мимо Сихоро и волшебная сказка не родилась бы на свет. Ребенок, получивший так много доказательств о том, что сказки — правда, был просто счастлив от того, что рядом есть кто-то, по-настоящему родной. Богиня? Волшебница? Творец сказок? Нет.
Просто... сестра.
Глава 7. Разрушенный храм
Рюджин положил на стол листы с текстами информационных телевизионных роликов и обращений к народу. Вздохнув, великий принц с усталостью и болезненным укором посмотрел на сидящую перед ним главу службы пропаганды.
— Вы действительно думаете, что я подпишу подобное, Такара-сама?
— Не смею просить о немедленном принятии решения, мой господин, но мне хотелось бы, чтобы вы приняли во внимание открывающиеся перед вами перспективы. Благодаря умелой политике и твердым решениям вы уже стали признанным лидером нашего народа. Почти все видят в вас того, кто поднимет страну из мрака разрухи и анархии, вас боготворят, но людей смущает ваша одержимость желанием найти златохвостую демоницу и обрушить заслуженную кару на ее голову. Люди... не секрет, что многих бы только порадовало снижение агрессивности в политике и пропаганде, проводимой против Златохвостой. Гневные, обличительные заявления в прессе только подрывают доверие народа к средствам массовой информации, и многие, не скрою, были бы рады найти в вас, мой господин, больше милосердия и стремления к примирению с недавними врагами. Люди устали от войны, Рюджин-сама. Мне бы тоже, признаюсь, вместо ссор с религиозными фанатиками хотелось бы видеть, как вы, мой господин, направляете их рвение на пользу стране и народу.
— Не будет ли это показателем слабости с моей стороны, Такара-сама? — продолжал упорствовать принц. — Не станут ли говорить мои враги о бессилии и безволии, о неспособности отомстить за смерть отца?
Препирательство, достаточно нудное и наполненное витиеватыми речевыми оборотами, продолжалось еще минут десять, а затем Рюджин, вздохнув, с еще большей усталостью забрал листы с текстами, пообещал еще раз их перечитать и попросил у своей наставницы время на отдых. Леди Такара, стоящая перед правителем страны на коленях, низко поклонилась и коснулась пола лбом. Благодаря и восхваляя принца, она попятилась к выходу и скрылась за ширмой. Прозвучал шорох открывающейся и закрывающейся двери, а затем наступила тишина. Но этого было недостаточно. Сделав знак рукой, Рюджин приказал удалиться и страже в золоченой броне, что стояли у стен. Самураи молча повиновались, хотя их господином принц был лишь формально, а на деле охрана дворца подчинялась верховному совету. Принц заперт в каменном мешке, ему некуда отсюда деваться. Пусть немного отдохнет от постоянного надзора, вреда никому не будет.
