— А то, как я гулять буду ходить? — развёл Ванька руками. Подошёл к Илье, чтобы тот пристегнул лямки на комбинезоне.
Илья застегнул, и за эти лямки притянул его к себе и поцеловал.
— Почему на тебя Алла Витальевна жалуется?
Ребёнок тут же насупился. Молча сел и наклонился за сапогом. Затем буркнул:
— Я ничего не делал.
— А в театре хорошо себя вёл?
— Да!
Говорить ему не хотелось, Илья это понимал. Потрепал мальчика по волосам и кивнул:
— Хорошо, дома поговорим.
Ванька воодушевился.
— А мы домой поедем? А я чипсы хочу.
— Нет, мы в гости поедем.
— В гости! Я люблю ходить в гости! А мама с нами пойдёт?
Илья покачал головой.
— Мама ещё на работе. Ты не стой в одном ботинке, обувайся.
— Застегни, я устал.
— Какой же ты выдумщик, — покачал Илья головой, застёгивая молнию на детском сапоге. — Шапка где?
— Вот. Папа, надо альбом взять, я дома буду рисовать.
— А дома альбома нет?
— Дома не такой. А этот такой.
— Хорошо, возьмём этот.
— А к кому мы поедем в гости?
— Может, ты перестанешь задавать вопросы и мы, наконец, поедем? Почемучка.
— Ну, скажи.
— Сам увидишь. Готов?
— Шарф...
Илья завязал аккуратно шарф, проверил, чтобы в шею нигде не дуло, и поднялся. Ванька протянул ему альбом и продемонстрировал одну варежку, которая высовывалась из рукава.
— Вот, а другая потерялась.
— Дома другие есть.
— А если я сейчас замёрзну?
— Не замёрзнешь. Из театра шёл — не замёрз?
— Я руку в карман сунул.
— Правильно, и сейчас сунь.
— А нас в гостях будут кормить? — спросил Ванька уже в машине.
— А ты есть хочешь? В садике не ел?
— Там давали запеканку. Бе.
Илья рассмеялся.
— Не понравилось?
Ванька замотал головой.
— Я её не люблю.
— Покормят чем-нибудь. Мы попросим очень хорошо.
— А мама?
— А маме позвоним.
Ксения позвонила сама. Они как раз вошли в подъезд, Илья кивнул охраннику и полез в карман за телефоном.
— Мы в гостях, — сообщил он ей.
— У кого?
— У родителей. Отец поговорить хочет.
— Ты с Ваней? — испуганно спросила Ксения.
— Конечно, я его забрал. Мы недолго.
Она молчала в трубку, а Говоров хмыкнул. Завёл Ваньку в лифт и нажал на кнопку.
— Ну что ты перепугалась? — тише проговорил он.
— Илюш, твои родители против не будут?
— Что я им внука привёл? Вряд ли.
Ксения снова замолчала.
— Ксю-юша.
Ванька подёргал его за руку.
— Пап, я хочу с мамой поговорить!
— Ваня с тобой поговорить хочет. А ты не переживай. Ты домой скоро?
— Через пару часов...
— Вот и отлично. Я с отцом поговорю, и мы тоже домой. А может, приедешь?
— Нет! То есть... я сегодня не готова.
— Трусиха, — шепнул он.
— Ну и пусть.
Он рассмеялся.
— Папа!
— Вань, не прыгай в лифте, — одёрнул его Илья и подал ему телефон.
— Мама, это я! Мы ходили в театр!.. Хорошо я себя вёл...
Говоров усмехнулся. Взял ребёнка за руку и вывел из лифта. Они остановились перед дверью родительской квартиры. Илья ждал, когда Ванька наговорится с матерью, прежде чем позвонить в дверь.
— Мама, мы пришли в гости, я больше не буду с тобой говорить. А мы когда приедем домой, ты уже дома будешь? Всё, пока!
Илья забрал у него телефон.
— Ксюш, ну всё... И не волнуйся ты так. Как домой соберёшься — позвони, и мы поедем, хорошо?
— Пап, мне жарко.
— Подожди, сейчас войдём и разденемся.
Илья нажал на звонок.
Родители слегка удивились, увидев ребёнка. Но быстро пришли в себя, и мама даже воскликнула вполне искренне:
— Ваня, как ты вырос! На полголовы. Костя, да?
Ванька засмущался, но не от комплиментов, а просто из-за присутствия чужих людей. Молчал, только выглядывал с интересом из-за плеча Ильи, который присел перед ним на корточки, чтобы помочь раздеться.
Говоров глянул через плечо на родителей.
— Да ладно, мам, так уж и на полголовы...
— А ты не видишь? Совсем большой. Раздевайтесь скорее. На улице холодно.
— А мы на машине приехали, — подал голос Ванька.
Илья снял с него куртку и поднялся.
— Снимай сапоги.
— А Ксения почему не пришла? — спросил Константин Александрович, когда они оказались в гостиной.
Илья сел на диван, а сам краем глаза наблюдал за Ванькой, который с любопытством оглядывался.
— Потому что мы не собирались. Она на работе. Ты же хотел срочно поговорить.
Отец улыбнулся, оценив его увёртливость.
Людмила Алексеевна присела рядом с сыном, но тоже постоянно посматривала на Ваню, который ходил по комнате и всё разглядывал, иногда трогал что-то очень осторожно, но тут же руку отдёргивал и опасливо оглядывался на взрослых.
— Мам, мы ваши планы не нарушили, надеюсь? — вполголоса спросил Илья.
Та посмотрела с недоумением.
— Ты о чём?
— Я просто Ваньку пораньше немного забрал, он просил.
— Не говори ерунды, Илья, — сдвинул брови Константин Александрович и посмотрел на жену, которая закивала.
— Да, Илюш... Ты знаешь, что я очень переживаю ваш разрыв со Светой, для нас с папой стал полной неожиданностью...
— На самом деле? — якобы удивился Илья, а мать в ответ недовольно поджала губы и с нажимом произнесла:
— Да. Что бы ты ни говорил, а все ваши проблемы... они вполне естественны для молодой семьи. Просто когда хотят — их решают, а когда не хотят — разводятся.
Илья отвернулся, но всего на секунду, чтобы родители не подумали, что он проявляет неуважение к тому, что они говорят.
— Я не хочу, — просто сказал он.
Людмила Алексеевна кивнула.
— Это мы уже поняли. Ты хочешь решать другие проблемы, с этим ничего не поделаешь.
— Ты уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.
Илья благодарно поднял глаза к потолку.
— Какое счастье, это, наконец, свершилось!
Мать улыбнулась и дала ему лёгкий подзатыльник.
— Ты сам виноват, что до таких лет дожил, а это только свершилось, — сказал отец.
Людмила Алексеевна с грустью сказала:
— Но Свету мне жаль, у неё столько надежд было на ваш брак. Она страдает, Илья.
— Мама, Света успокоится. И думаю, очень скоро, как только в Париж вернётся. Я ей не нужен. Я серьёзно говорю. У нас с ней полностью противоположные взгляды на жизнь. Когда-то были одинаковые, а потом разошлись. Нам даже говорить не о чем. Мы в последние полгода с трудом находили темы для разговоров, когда оставались одни. Только о работе.
— Как всё это грустно...
— Мамочка, — Илья обнял её за плечи и поцеловал в висок. — Грусть — состояние временное.
— А с Кснией у вас как? — спросил Константин Александрович, внимательно присматриваясь к сыну.
— А Ксюшу я люблю. И даже если у нас что-то когда-то бывает не так, мы всё исправим. Вот с ней я хочу исправлять, даже если и из последних сил.
Родители переглянулись, но их взгляды Илья расценить не успел, потому что Ванька вдруг воскликнул:
— Папа, смотри какая машина!
Говоровы-старшие слегка вздрогнули. Илья реакцию родителей заметил, но решил сделать вид, что ничего не произошло. Обернулся и посмотрел. Ванька восторженными глазёнками смотрел на модель автомашины начала века. Отцу её подарил какой-то давнишний знакомый, любитель подобных безделушек.
— Вижу, красивая.
— Здоровская машина, — ещё раз сообщил Ванька, и подбежал к Илье, продолжая оглядываться на машинку. — У меня такой нет.
— А тебе и не надо, с ней играть нельзя.
— Почему?
— Потому что она старинная.
— Старая?
— Старинная.
— Она сломается, если я с ней играть буду?
— Ну, если ты будешь играть, то точно сломается. Твоих игр даже паровоз не выдержал, а он железный был.
Людмила Алексеевна улыбнулась.
— Ванечка, а ты нас помнишь?
Ванька влез к Илье на колени и задумчиво посмотрел. Потом кивнул.
— Помню. Вы меня пирогами кормили, с ягодками.
Говоров захохотал.
— Пироги ты не забыл, да?
— Ещё на речку ходили!
Илья пригладил его волосы, растрепавшиеся под шапкой.
— Мам, покорми нас. Он в садике не ел.
Людмила Алексеевна поспешила на кухню, а Илья через несколько минут и Ваньку к ней отправил, а сам остался наедине с отцом.
— Ну что?
— Что? — разулыбался Илья.
— Довольным выглядишь.
Говоров слегка пыл поубавил.
— Всё не так плохо, как я ожидал, пап. И вот от этого мне плохо, если честно.
— То есть?
— Да вот думаю, стоило ли... Нужно было ещё тогда решиться, а я не решился. Банально струсил.
— Судить не мне, конечно, — Константин Александрович поднялся и прошёл к бару. — Тебе налить?
— Немножко совсем, мне за руль.
Отец подал ему бокал и повторил:
— Не мне судить, я не знаю, как и что у вас было. Но может и к лучшему, что разошлись тогда.
— Мы не разошлись.
— Не важно. А то знаешь, как бывает... Намудрят, наворотят, а страсть такая штука — разум затуманивает, но проходит быстро. А так можно надеяться, что на самом деле понимаете, что делаете.
— Конечно, ты прав, пап, не поспоришь, вот только пока мы чувства проверяли — ребёнок страдал. — Илья кашлянул в кулак. — Пап, я сказать тебе хотел... Я Ваньку усыновлю. — И посмотрел на отца.
Тот сделал небольшой глоток, секунду тянул, потом пожал плечами.
— Если вы так решили... Это теперь уже ваше решение, а не моё или чьё-то ещё.
Илья кивнул, вполне удовлетворённый ответом отца.
Константин Александрович сел, потом оглянулся на дверь, которая вела в кухню и спросил, чуть понизив голос:
— Отец его кто?
— Я.
Говоров-старший удивленно приподнял бровь.
Илья поставил пустой бокал на столик и хлопнул ладонью по мягкому подлокотнику.
— Я никому ничего объяснять не собираюсь, пусть что хотят думают. Понимаю, что скрыть вряд ли удастся... да и ладно. Он Говоровым будет.
— С отцом его проблем не будет?
— Все проблемы я решу. Это мой сын.
Константин Александрович кивнул.
— Матери скажи. Сам.
— Скажу. Думаешь, она против может быть?
— Не думаю. Но скажи ей сам.
Илья кивнул.
— Только учти, — продолжил отец, — ребёнок — это серьёзно. Разводятся с жёнами, а не с детьми. И тогда уже без разницы должно быть, свои они или чужие.
— Папа, какой развод?
— Ты на меня глазами не сверкай, я тебе на будущее говорю. Ладно, давай о деле. Что ты надумал?
Через некоторое время в гостиную заглянула Людмила Алексеевна и позвала Илью за стол, тем самым оборвав беседу. Илья вопросительно глянул на отца, а тот кивнул.
— Иди, самое главное обсудили.
Ванька сидел за столом, поджав под себя ноги, чтобы быть выше и с удовольствием поглядывал на банку с печеньем.
— Чем нас кормят? — Илья сел на соседний с Ваней стул, потом посмотрел на ребёнка. — Ты нормально сидишь?
Тот кивнул и указал на печенье.
— Смотри какое, я люблю из банки.
— Опять о сладком думаешь?
Людмила Алексеевна поставила перед ними тарелки.
— Ваня, тебе попить налить? Илья.
— Сок есть? Немного налей ему.
Она налила в стакан сок и присела за стол.
— Расскажите мне, как вы живёте.
Илья пожал плечами, наблюдая за тем, как Ванька ест.
— Хорошо, мама, ты не волнуйся. Всё у нас нормально.
— Мама нас котлетами кормит, — сказал Ванька, аккуратно накалывая на вилку макаронины.
Илья рассмеялся и кивнул.
— Пап, смотри, сколько на вилке макарон.
— Ты не балуйся, а ешь. — Отнял у него вилку, освободил её от макарон и вернул Ваньке. — Ешь.
— А печенье будем есть?
— С чаем.
— Ваня, вкусно? — спросила Людмила Алексеевна.
Тот кивнул.
— Ну и хорошо.
Константин Александрович вошёл на кухню и присел в любимое кресло у окна. Развернул газету, правда, постоянно посматривал в их сторону.
— Вы всё обговорили? — снова задала вопрос Людмила Алексеевна.
— Мила, это разговор не к столу, дай им поесть спокойно.
— Я же волнуюсь.
— Нечего волноваться, мама. Всё решится, в конце концов.
— Я наелся, давайте пить чай.
Илья качнул головой.
— А сказать что надо?
— Спасибо! — Ванька встал на стуле, а Говоров тут же его поймал и усадил к себе на одно колено.
— Пожалуйста, — улыбнулась Людмила Алексеевна.
Илья отодвинул свою тарелку и вытер рот салфеткой.
— Спасибо, мамуль. Всё очень вкусно.
— А ещё у нас есть Пуфик, — сообщил довольный ребёнок, видя, как к нему придвигают банку с печеньем. — У него во-от такие щёки.
— Пуфик?
Ванька кивнул и подул на чай.
— Да, мы его кормим яблоками, морковкой и специальной пуфиковой едой, её мама покупает.
Илья фыркнул от смеха и переспросил:
— Какой едой мы его кормим?
— Пуфиковой, — с готовностью повторил Ванька.
— Илья, кто такой пуфик?
— Хомяк, мам. — Снова посмотрел на Ваньку. — Ты лучше расскажи, как ты себя в театре вёл.
Ванька вновь насупился, а Людмила Алексеевна опять присела за стол и улыбнулась.
— Вы в театр ходили? Из садика?
Ребёнок кивнул.
— Тебе понравилось?
Ванька прожевал, подул на чай, потом осторожно отхлебнул и покосился на Ильи.
— Чувствую, не зря мне Алла Витальевна внушение сделала, — "огорчился" тот.
— Что такое "внушение"?
Константин Александрович хмыкнул.
— То, что тебе мама вечером сделает, — порадовал его Илья.
Ванька заметно погрустнел.
— А спектакль тебе понравился? — поинтересовалась Людмила Алексеевна.
Мальчик покачал головой.
— Нет. Там врали.
Илья чуть чаем не подавился.
— Что значит, врали?
— Что за спектакль был?
— Мальчик-с-пальчик. Как в сказке.
— И кто же там врал? — спросил Илья.
— Все. Мне бабушка эту сказку читала. Мальчик-с-пальчик маленький, вот такой, с пальчик, — Ванька продемонстрировал свой мизинец. — Так бабушка говорила. А там он большой. Даже выше меня! Так ведь не бывает.
Илья переглянулся с родителями, потом поцеловал Ваньку в макушку.
— Умница моя. Хотя, убеждать в этом остальных не стоило.
— Алла Витальевна — это воспитатель?
Илья кивнул.
— Да, она мне сегодня говорила, что у Вани на всё своё мнение.
— Но это же неплохо.
— Неплохо, — согласился Говоров, — но и высказывать его он не стесняется.
— У него два примера перед глазами, — подал голос из-за газеты Константин Александрович. — Когда надо — молчите, а когда не надо... особенно ты.
— Ну вот, и мне досталось, — посетовал Илья.
Машинку Константин Александрович Ваньке всё-таки подарил. Тот клятвенно пообещал, что играть с ней не будет, а будет только смотреть. Илья недоверчиво хмыкнул, а отец улыбнулся.
Уходил домой Ванька счастливый.
— Я к вам ещё приду, — пообещал он, прижимая к себе машинку.
Людмила Алексеевна рассмеялась, но тут же взяла себя в руки, улыбку убрала и кивнула.
— Приходи. С мамой и с папой. Хорошо?
— Хорошо. Мы с Пуфиком придём.
— Приходите с Пуфиком, — согласилась Людмила Алексеевна, провожая их.
Ванька помахал ей рукой и пошёл к лифту, а Илью мать удержала за рукав пальто. Он обернулся, а она задумчиво посмотрела, потом кивнула.
