— Позволяет. Да мне же не обязательно лично его закалывать. Просто удачно продумать операцию на месте. Доплыть морем можно даже к постели прикованным, а я не прикован уже.

— Отец, разве ты забыл тот случай...

— Как раз тот случай и показывает, что в борьбе с таким опасным противником во главе должен стоять как можно более опытный человек. Молодость, дерзость, и способность рисковать и надеяться на удачу опыта не заменят.

Горный Ветер только вздохнул в ответ, вспоминая своих погибших друзей. Как ему не хватало их теперь!

А дело было так. После спецоперации в Новой Англии в руки Горного Ветра попали дневники Джона Бека. Поскольку так и осталось невыясненным, откуда и от кого Джон Бек выучил кечуа, и не был ли он связан с какой-либо действующей против Тавантисую организацией, то Горный Ветер организовал их подробнейший перевод, и выяснилось, что Джон Бек имел долгое время дело с неким таинственным человеком по имени Эстебан Лианас, от которого и научился языку кечуа. Лианас мало говорил о своём прошлом, но было ясно, что он — бывший тавантисуец, необычайно богат, и богатство нажил главным образом при помощи подрывной работы против своей бывшей родины. Путём исключения выходило, что это мог быть только Ловкий Змей, но даже если бы это оказалось не так, столь опасный враг всё равно должен был быть ликвидирован. Спецоперация по уничтожению такого врага была очень дорогой и рискованной, некоторые даже сомневались в её необходимости, но Горный Ветер всё равно принял это решение, отчасти руководствуясь и не вполне рациональным соображением: в дневнике Джона Бека Горный Ветер прочитал цинично изложенную сцену, где Лианас решил за что-то наказать свою наложницу и приказал нескольким мерзавцам овладеть ею. Причём из её перепалки с Лианасом следовало, что наложницей эта уже не очень молодая, но ещё довольно красивая женщина, стала насильно, а теперь, видно, уже с отчаянья, она схватила свечку и выставила её в качестве орудия защиты. Но Эстебан схватил её руку со свечкой и загнул её так, что попал к ней в плечо, и на несчастной загорелось платье. Хотя его удалось относительно быстро потушить, но лицо, шея и плечи женщины теперь были навсегда изуродованы ожогами, а Эстебан над своей бывшей наложницей всячески после этого издевался, хотя в некотором роде своей цели она добилась: изуродованную, её, по словам Джона Бека, "теперь погнушался бы поиметь любой мужчина даже и под угрозой виселицы".

Трудно сказать, почему именно изуродование незнакомой женщины, хотя, судя по всему, и соотечественницы, произвело на Горного Ветра такое впечатление, но после этого он твёрдо решил: этому негодяю не должно быть места на земле, и сам был готов отправиться его покрошить, но, к несчастью или к счастью, заболел лихорадкой. Во главе экспедиции был срочно поставлен другой, хотя тоже опытный человек, но, видимо, где-то он допустил ошибку, так как вся отправленная экспедиция погибла, а негодяй сорвался с насиженного места и исчез в неизвестном направлении. Причины гибели точно выяснить так и не удалось, но довольно определённо можно было сказать, что Лианас каким-то образом узнал, что за гости к нему собрались пожаловать. В результате их перехватили ещё по дороге, в море, и казнили формально как "пиратов", после чего разговоры об Лианасе стали такой темой, о которой не любили без большой нужды вспоминать, а некоторые видели в этом даже какую-то мистику. Инти спросил:

— Скажи, а как стало известно, что это опять именно Лианас?

— Пришло письмо, которое всё объясняет. Я его обмозговывал и так и эдак, на провокацию не похоже. Вот, посмотри! — Горный Ветер протянул отцу листок.

Инти прочёл письмо написанное на кечуа:

"Пишу это письмо, зная, что если оно попадёт в руки Ловкого Змея, то меня ждёт мучительная и злая смерть. Я — тавантисуйка, много лет назад Ловкий Змея похитил меня из дома отца моего и насильно сделал своей наложницей. Я бы ни за что не согласилась, предпочла бы смерть, но у меня есть дочь, жизнью которой он меня шантажировал долгие годы, но теперь она подросла, и я ужасаюсь тому будущему, которое он ей приготовил. Лучше моей дочери умереть, нежели разделить мою судьбу. Я знаю, что служба безопасности Тавантисуйю много лет искала этого негодяя, и вот он здесь, почти рядом, купил себе новое поместье на побережье. Зная его адрес, вам ничего не стоит найти его, а я помогу вам чем смогу, только вытащите меня и мою дочь из того кошмара! Я знаю, что наше государство никогда не бросало своих людей в беде.

Та, которую окрестили Изабеллой, а также та, чьё уродство славится на всю округу".

На отдельном листочке были даны точные координаты места жительства Ловкого Змея, поместье которого было расположено на побережье, лишь немногим севернее Тавантисуйю. Если сесть на корабль, то от Тумбеса всего за десять дней можно было достичь искомого места. Это было легко, даже слишком, подозрительно легко.

— Всё-таки тут может быть провокация, — сказал Инти, — почему эта женщина, если она говорит правду, не назвала своего настоящего имени. Её-то врагу оно должно быть известно.

— Я тоже думал об этом, — ответил Горный Ветер, — я лично носил письмо на экспертизу к Радуге. Она говорит, что Ловкий Змей никак не может быть автором письма. С большой вероятностью можно сказать, что это и в самом деле женщина образованная, и родной язык у неё — чиму. Потом в Тумбесе я проверил списки пропавших без вести за последние пятнадцать лет. Есть несколько вероятных утопленниц, чьи тела не были обнаружены... А неназывание имени можно объяснить и элементарным стыдом. Во всяком случае, Лань так это объясняет.

— Возможно. Только вот зачем Ловкому Змею селиться так близко от нас? Что ему мешало выбрать место жительства опять где-нибудь в Мексике?

— Возможно, это ему нужно для каких-то своих дел. Отец, я очень сильно подозреваю, что он сейчас как-то контачит с англичанами, которые обосновались у нас в стране. Но доказать это можно будет, только заполучив его бумаги, а для этого нужно его ликвидировать.

— Возможно, ты и прав, сынок. В самом деле, учитывая, что отношения с испанцами у нас заморожены, Ловкий Змей мог сам по собственной инициативе связаться с англичанами. Собственно, и с Джоном Беком он связывался сам. И, кстати, Изабелла говорит про своё уродство, это хорошо согласуется с историей о женщине, которая обгорела в неудачной попытке избежать группового надругательства... Так что похоже на настоящее. Есть, конечно, риск, что она писала письмо с его ведома... Но всё равно надо попытаться его убить.

— Я сам понимаю, что надо, отец. Но вот суеверие, что Ловкого Змея может убить только тот, кому он причинил наибольшее зло... оно всё портит. Если у людей нет ВЕРЫ в победу, то как рассчитывать на удачу? Я могу приказать, но в таком случае это всё равно что отправить людей на верную смерть, а какой с этого толк? Я и по поводу прошлого провала временами мучаюсь, в глаза Саири смотреть не могу....

Саири, ветеран разведки, порой выполнял весьма щекотливые поручения — в силу своего внешнего сходства с Инти он порой играл его роль перед людьми, которые знали Инти плохо и у него это выходило без осечек. А сыновья его решили пойти по его стопам и погибли в той экспедиции

— Он так и не оправился от потери сыновей?

Горный Ветер грустно покачал головой:

— Похоже, и не отправится. Хотя у него есть дочь и внуки, но всё равно он чувствует себя деревом без веток. Да с сердцем у него проблемы...

— Надо бы мне его навестить...

— А нашему дворцовому лекарю показаться не хочешь?

— Ни в коем случае. Знаешь, если у Луны была угроза выкидыша, а он ей якобы с целью поправки здоровья путешествие рекомендовал... А ведь даже мой тесть, твой покойный дед, не рекомендовал твоей матери путешествовать беременной. В общем, лекарь или просто не достаточно грамотен для серьёзных случаев, или завербован. Так что возьми его на заметку. А на роды Луне пригласи кого понадёжнее. Сейчас мы должны подготовить экспедицию, и о моём отсутствии в стране должны знать как можно меньше людей. Пусть Асеро не будет в курсе, а думает, что я тяжко болен и живу в замке. Я уверен, что эту роль может сыграть и Саири.

— А если Асеро и Луна опять направятся к тебе в гости?

— Тогда отговаривай их. Скажи, что беременным путешествовать всё-таки опасно. Да и не до того Асеро будет в ближайшее время. Ему с делами надо разгрестись. Ведь впереди отчётное собрание всех носящих льяуту. На котором будет решаться вопрос о наследнике Асеро.

— Вот именно. А если ты к нему не успеешь?

— Должен успеть. По моим подсчетам, всё это займёт никак не больше месяца. А, кроме того, если я привезу документы из архива этого мерзавца, то там могут быть как доказательства того, что англичане планируют у нас переворот, тогда даже Киноа и Искристый Снег не смогут это проигнорировать. Хотя я надеюсь найти и компромат на Жёлтого Листа, если моё предчувствие меня не обманывает, и он на самом деле с этим связан... А Саири заодно подлечится.

— Мне страшно, отец. Я очень люблю тебя и не хочу потерять...

— Ещё бы тебе было не страшно, ведь если со мной что случится — то всё бремя власти ляжет на тебя навсегда, а ты уже понял, что это такое.

— Отец, дело не в этом. С бременем власти я как-нибудь справлюсь, я более-менее справлялся эти месяцы, но ведь ты мне дорог как отец. Да и как я оправдаюсь перед собой и перед людьми в случае твоей гибели?!

— Я верю, что я вернусь сын мой. Да, я понимаю, что это риск, но без риска в нашем деле никуда. И даже сидеть у себя в замке ?тоже некоторый риск: вдруг к тебе убийцы заявятся? Да, порой возникает зависть к простым обывателям, к их мирной, спокойной и сытой жизни без врагов, но нельзя забывать, что мы — инки, и спрос с нас много больше, чем с них. Мы должны рисковать ради них жизнью — иначе нашим привилегиям нет оправдания... А, кроме того, может быть так, что если я сейчас не рискну, я обреку нас на поражение в будущем. Велики ли сейчас шансы убедить всех носящих льяуту, что нужно выслать англичан из страны?

— Конечно, отец. Ты всегда меня учил, что надо рисковать, и я никогда не забуду твоих уроков.

— Я сегодня же поговорю с Саири. Наверняка он будет не против поменяться со мной местами. И ещё займёмся подбором людей. А также я хочу, чтобы ты меня проводил до Тумбеса — очень может быть, что я там тебе что-нибудь подскажу на месте. Встретимся там со Старым Ягуаром и Якорем. Они язык за зубами держать умеют, так что тайна англичанам известна не станет. А до момента отъезда я лучше буду ночевать не дома, а ты знаешь тайное место... Только дай мне отчёты по Тумбесу посмотреть, я там может найду ошибки, которые ты не заметил.

— Хорошо, отец.

Саири был мрачен:

— Не хочу я в этом деле участвовать. После того, как моих сыновей не стало, мне всё уже стало всё равно.

— Я понимаю твоё состояние, Саири. Но разве тебе не хотелось бы, чтобы твои сыновья были отомщены?

— Инти, мне кажется, что это — кара за то, что я много обманывал, помогая тебе. Ты сам знаешь, что обманывать нехорошо...

— Не говори глупостей, Саири. Ни мне, ни тебе нечего опасаться загробного суда. А теперь я прошу помочь мне в последний раз: пожить вместо меня в моём замке, тебя там будет лечить лекарь, создавший такое лекарство, которое поставило меня на ноги. А я тем временем отомщу за твоих сыновей.

— У меня есть ощущение, что всё это дурно кончится.

— Дурно для кого? Для Ловкого Змея это и должно кончиться дурно.

— Нет, для всех нас.

— А тебе-то что грозит? Разве что разоблачат... ну так Горный Ветер объяснит, что тебя тут наказывать не за что...

— Не знаю. Чувствую только, что скоро переселюсь на тот свет.

— В тебе так говорит недуг. Когда я был болен, меня тоже мучили такие мысли, но как только болезнь отступила, они ушли. И от тебя недуг отступит, а ты своей дочери и внукам нужен.

— Хорошо, я согласен. Поживу месяцок в твоём замке. Только не задерживайся за границей.

— Не бойся, не задержусь.

Дорога в Тумбес прошла без особенных происшествий. Ехали отец и сын под чужими именами, а письма своим людям с предложением принять участие в экспедиции Горный Ветер по спецпочте отправил заранее. Даже если кто-то из них по каким-то причинам не сможет, то не страшно. Готовый корабль Старый Ягуар точно предоставит, и на Альбатроса в качестве капитана рассчитывать вполне можно, тот никогда не отказывался от любых заданий, которые бы дал ему Инти, и даже как-то сожалел, что в прошлый раз не ему случилось участвовать в ликвидации Ловкого Змея, так как был уверен, что и ошибки покойного капитана привели к провалу.

Инти, Горный Ветер и Старый Ягуар сидели за столом в доме Инти за заказанным из столовой ужином. Тому факту, что Инти сейчас настолько здоров, что готов помчаться за границу, чтобы покрошить Ловкого Змея, не сильно удивил старика.

— Знаешь, если бы он также оскорбил меня, как когда-то оскорбил тебя, то я бы, даже будучи одной ногой в могиле, встал бы, чтобы ему отомстить, — сказал он, — корабль я уже приготовил, только вот с капитаном проблема.

— Разве Альбатрос не согласен отправиться на такое дело? — спросил Инти. — Он же Ловкого Змея на дух не переносит...

— Не переносит, это верно. Но вот только принять участие в вашей экспедиции он всё равно не сможет, — ответил Старый Ягуар, — потому что сейчас он находится в госпитале, и лекаря даже опасаются за его жизнь.

— Но ведь всего пять дней назад ты написал мне, что из последнего плавания они вернулись благополучно... — сказал удивлённо Горный Ветер. — Что с ним могло случиться здесь, на родной земле?

— На него напали и пытались убить. Это случилось не в городе, а по дороге к аквафермам, куда он решил сходить пешком, чтобы навестить своего младшего брата. По дороге обратно на него напали из-за кустов. Лиц нападавших он не видел, они были в шлемах. Он отбился и даже смог раненым добраться до города, но уж очень много крови он потерял. Все теряются в догадках.

— Ну, допустим, точно ничего не известно, но у тебя какие соображения? — спросил Инти. — У него были личные враги?

— К сожалению, были. Во время его плавания случился один пренеприятный эпизод. Несколько его матросиков решили тайком сходить в бордель. Но дело раскрылось, и вышел скандал. Нарушителей он запер, и вскоре их должны предать суду, но вот их родичи могли отомстить...

— Ничего себе у вас дела, — сказал Инти. — Во дни моей юности, я помню, закон о запрете на посещение борделей соблюдался неукоснительно. Всё-таки это вопрос здоровья и безопасности. Из общего котла же на корабле едят, один подхватит сифилис — другие заразятся.

— Я тебе скажу больше: теперь моего сына за соблюдение закона иные порицают. Другие капитаны, мол, глаза на это закрывают, и ты закрой. Но вот только его на такое не подобьёшь никак, он же бордель узаконенным надругательством считает. Мол, сначала юноша привыкает в борделях к насилию над женщинами, а потом и просто так беззащитных хватать и насиловать начнёт. Мне самому теперь страшно, куда Тумбес катится. Многие оправдывают посещение борделей тем, что раз мы нелегально торгуем, то нас по непосещению оных легко вычислить — но по мне, лучше чуть бСльший риск, чем развращение и сифилис. А ты что скажешь на это, Инти?