Разбудили герцога внезапно, растолкав за плечо. Юноша поднял глаза вверх и узнал в свете факела герцога Эдуарда.
— Идем, — тихо шепнул тот, — вставай и одевайся. Тебя хочет видеть король.
Луис сглотнул. Он откинул одеяло, укутывая принцессу, которая завозилась во сне, и потянул на ноги сапоги, затем поднялся и одел поверх нательной рубахи пелиссон. Всю дорогу юноша молчал. Но пока они шли между шатрами, юноша заметил присутствие гвардейцев Фернандо и других незнакомых, но ярко одетых лиц.
— Сюда, — мужчина кивнул на шатер и откинул полог шатра, пропуская юношу внутрь.
В шатре было жарко натоплено. В центре горел уже потухающий костер, по углам были расставлены жаровни с углями, отсвечивающие бордово-красным цветом. В шатре царила полутьма и пахло какими-то благовониями. Земля была устлана шкурами, на которых были разбросаны расшитые подушки. От всего оставалось ощущение, что находишься в
пещере какого-то недоброго волшебника или джинна.
Фернандо сидел спиной ко входу. Было видно, что его только закончили приводить в порядок с дороги. Он был одет только в рубаху и штаны. На белой рубашке тонкого льна виднелось несколько мокрых дорожек от воды. В этих местах она слегка прилипала к телу мужчины, обрисовывая красивый рельеф мышц. Один из слуг как раз заканчивал заниматься волосами короля.
Услышав шорох открывающегося полога, Фернандо слегка повернул голову и тут же легким кивком головы отправил слугу прочь. Король встал и повернулся к Луису. В его руках блеснула серебром тонкая, длиной в локоть, палка, украшенная искусной резьбой и россыпью красных камней. Лицо мужчины было абсолютно бесстрастным, как будто
перед ним был не юноша, на поиски которого он отрядил огромное количество солдат и егерей, встречи с которым он так добивался во время переговоров с послами, а кто-то абсолютно незнакомый.
Мягким шагом Фернандо обошел костер, приблизился к юноше и внимательно вгляделся в него.
— Скажи мне, Луис, что ты сейчас чувствуешь? Не как правитель Атальи, не как герцог, не как вассал. Как юноша по имени Луис.
Cпросонья юный Сильвурсонни поднял глаза к королю. Следы избиений уже сошли с лица, лишь душа испуганно забилась. Не ожидал юноша увидеть здесь короля. Он вообще не думал, что предстоит новая беседа.
— Я удивлен вашему визиту, ваше величество. Неужели вам есть еще что-то сказать Луису — не вассалу и не герцогу?
— Мальчик мой, ты опять не ответил на вопрос, — Фернандо продолжал наблюдать за Луисом, вертя в руках серебряную палку. Камни на ней периодически вспыхивали, ловя отблески костра. Лицо юноши ему было хорошо видно, сам же он стоял спиной к костру, оставаясь в полумраке.
— Я не умею отвечать на ваши вопросы, — пожал плечами Луис. — Вероятно, мои ответы не вполне вас удовлетворяют. — скрывать напряжение теперь было гораздо проще, потому что герцог сознавал, что за один прыжок преодолел несколько клеток и теперь стал не просто вассалом. Но вассалом, который обладает немалой властью. Пусть и призрачной, но которая сохранить ему жизнь и свободу. — Юноша по имени Луис был достаточно вами унижен, чтобы при этом не сделать ничего дурного в ответ на зло. И теперь он вернется к жене.
Фернандо подошел к Луису и приподнял ему палкой голову за подбородок. Камень в навершии слегка царапнул кожу юноши. Король посмотрел в глаза герцога, а потом вдруг мягко улыбнулся.
— Ну, хоть что-то.
Зайдя за спину Луиса, мужчина вдруг наклонился к его уху и прошептал:
— Вернешься к жене и?.. И что дальше?
— Ваше величество, — близость мужчины была столь очевидным знаком, что герцог сразу вспомнил слова Легрэ, утверждавшего... Хотя юноша и сам понимал, что проявления страсти уже настигали его, когда Фернандо позволял себе чуть больше, чем разговоры. По спине пробежали мурашки, — я не понимаю... зачем вы позвали меня?
— Я? — из-за спины Луиса раздался смешок. — Я хочу показать тебе твое будущее, которое мне очень не хочется для тебя.
Король обошел юношу и сел у костра.
— Садись, — Фернандо указал рукой на подушку напротив себя и начал задумчиво ворошить угли костра. В разгорающемся пламени лицо его казалось странно задумчивым.
— Ты вернешься к жене... А дальше, Луис? Что будет через год, через два?
— Я не знаю, — юноша неуверенно приблизился, чтобы сесть на предложенное место. — Я не заглядываю так далеко, ваше величество. Я знаю, что должен сделать за этот год. Тогда я буду свободен от возложенных обязательств и смогу заниматься тем, что больше всего люблю. — руки легли на колени, тонкие пальцы на темной алой ткани шосс, облегающих стройные ноги были довершением общей картины.
День ото дня расцветала красота. День ото дня смущала она окружающих все больше. Даже Алисия иной раз не могла оторвать задумчивого взгляда с герцога и выразила мысль пригласить лучшего живописца, чтобы запечатлеть такой редкий дар.
— Как только появится наследник, тебя убьют, — просто ответил Фернандо, глядя на огонь. Он его успокаивал. — Сейчас тебя и в грош не ставят, даже твой духовник. Но если ты захочешь, ты начнешь набирать силу, может быть, даже найдешь союзников, хотя дядя твоей жены вряд ли тебе это позволит. В любом случае, ему придется тебя убить. А если вдруг наследник задержится, то просто подберут подходящего отца для него, а тебя все равно убьют. Меня это не радует, Луис.
Король перевел задумчивый взгляд на сидящего напротив юношу.
— Безрадостная судьба. Согласен. — кинул юноша. — На все воля Господа. Мне остается только смириться, ваше величество, и уповать на то, что я найду себе союзников, как вы изволили выразиться.
Луис опустил взгляд, задумчиво начал рисовать пальцем узор по ткани. Ему столько раз угрожали за последние дни, что смерть казалась радостным событием. И теперь слова Фернандо не пугали, а даже внушали некоторую надежду.
— Вы хотите дать мне совет, ваше величество?
"На все воля Господа" — дьявол в короле снова вскинулся и ощерился. Неужели мальчишка так ничего и не понял?
— Да, хочу... — Фернандо встал и кинул несколько поленьев в огонь. — Но прежде... Скажи мне, мальчик мой, что ты вынес из наших разговоров?
Он остался стоять, глядя с болезненным любопытством на склонившуюся белокурую голову герцога.
Тот некоторое время молчал. Ощущал рядом охватывающий плечи мрак. Задрожал от внутреннего холода.
— Наверное, я очень глуп, ваше величество, — тихо произнес. — Я не заслуживаю такого вашего пристального внимания и добиваетесь от меня выводов наших бесед напрасно. Я не умею танцевать по тонкому лезвию. У меня нет желания орошать кровью жизни других и испытывать боль самому. Мне достаточно просто быть собой. Простите, что не оправдал ваших надежд.
Фернандо стоял, глядел, как огонь пожирает скудное подношение, данное им некоторое время назад. Лепестки пламени в очаге, радостно взметнувшиеся несколько минут назад, начали опадать. В душе же мужчины огонь, подбадриваемый дьяволом, только разгорался.
Он спокойно прошелся босыми ступнями по кострищу, сел перед юношей и запустил пальцы в коротко остриженные волосы герцога, нежно гладя того по голове.
— А кто ты, Луис? Чтобы быть собой, нужно знать кто ты.
Тот поднял глаза к Фернандо. Вопрос этот он и сам себе задавал не раз и всегда неутешительными были ответы.
— Тот, кто пытается выжить. Зверь в ловушке. — герцог не мигал и не сводил взгляда с темных глаз мужчины. — Удовлетворены?
— Нет, — ответ был жестким и однозначным. Ладонь Фернандо сместилась легкой лаской на щеку юноши. — Тот, кто пытается выжить, дерется. Ты же это делаешь, только когда тебя довести до края. И тогда это бывает уже поздно. Зачем ты позволяешь себя толкать в пропасть?
В глазах короля плясали красноватые блики. От костра? Костер был у него за спиной, да к тому он почти погас. От камней на серебряной палке, которую он положил себе на колени? Фернандо не смотрел на нее.
— Если бы все обстоятельства и деяния зависели от меня, я бы никогда не поехал к вашему двору, а предпочел проводить время с книгами, с которыми привык быть на равных. Некоторым легко бороться, ваше величество, другие созданы, чтобы созерцать и переосмысливать этот мир. Каким бы ни казалось вам это глупым, но это именно так. — принимая ласку, Луис чувствовал, как горяча ладонь Фернандо. Если действительно хочется услышать правду, то она произнесена. — Мы с вами слишком разные. Вы — воин, господин, охотник. А я — жертвенный барашек, который может сопротивляться лишь если чувствует смерть слишком близко.
— Насколько близко? — Фернандо наклонялся все ближе к юноше, не отрывая взгляда от его глаз. Вопрос он задал, почти коснувшись его губами. — Это достаточно близко?
— Слишком близко, — дыхание, огонь в глубине зрачков. — Вы думаете, смерть выглядит, как поцелуй или близость?
— Смерть... — Мужчина мечтательно улыбнулся, не отстраняясь от Луиса. Тот почувствовал улыбку на губах по изменению тепла, дыхания, блеска в глазах короля. — Она бывает разная. Та, о которой ты говоришь, самая милосердная. Самая красивая. Если, конечно, она убивает тело. Ты считаешь, мой поцелуй будет для тебя смертью?
Вторую руку Фернандо положил на затылок Луису, перебирая волосы, нежа, лаская.
— Смерть... — Мужчина мечтательно улыбнулся, не отстраняясь от Луиса. Тот почувствовал улыбку на губах по изменению тепла, дыхания, блеска в глазах короля. — Она бывает разная. Та, о которой ты говоришь, самая милосердная. Самая красивая. Если, конечно, она убивает тело. Ты считаешь, мой поцелуй будет для тебя смертью?
Вторую руку Фернандо положил на затылок Луису, перебирая волосы, нежа, лаская.
— В некотором смысле, — уклончиво ответил герцог. — Отношения такового рода не для меня. Я воспитан иначе.
Небеса! Слишком горячее дыхание. Слишком близко. Смертельно близко, чтобы не понимать знаков, не чувствовать, как новая игра еще опаснее предыдущих.
— И в каком же именно смысле? — король не двигался, не приближался, но и не отдалялся, и не отпускал. Не отпускал глаза Луиса, продолжая искать в них что-то. Не отпускал тело юноши медленной, тягучей, как патока, манящей, и в тоже время невесомой лаской.
— Я не хочу быть кем-то еще. Мне нравится моя свобода. — отозвался герцог, пугаясь манящего черного огня, что был жесток, а теперь стал столь же нежен. — Мне нравится отсутствие страстей и... — ангел заставил отвести глаза Луиса, ибо ведал о той телесной страсти, которую заставил познать бывший стражник. Теперь никто не посмеет. Рука в волосах испытывала и искушала, по спине пробегали волны мурашек, — и сладкой смерти.
— Луис, смотри на меня, — сказал Фернандо мягко, но настойчиво. — Смотри... Отсутствие страстей — это не свобода. Это клетка, тюрьма, в которую ты себя пытаешься загонять. И когда то, что ты пытаешься сейчас спрятать, вырвется, ты потеряешь контроль даже над тем, чем сейчас можешь управлять. Свобода — это умение управлять своими страстями. Иногда отпускать, иногда загонять внутрь. Что ты сейчас во мне видишь?
Рука, ласкавшая щеку, опустилась ниже, очертила подбородок, нежно прошлась по шее юноши, пальцы легко погладили ямочку между ключиц и там же почти застыли. Касания, как крылья бабочки, трепещущие, зовущие.
— Что ты видишь?
— Вижу... — там, в глубине Фернандо, герцог отчетливо видел... Боялся этого, как в первую ночь на балу. Поцелуи и объятия... — Зачем я вам нужен? — дыхание сбилось. — Это невыносимо! Я больше так не могу. — в глазах появились слезы.
— Можешь, — губы мужчины нежно подобрали одинокую соленую каплю. И опять взгляд прямо в глаза, прямо в душу. — Скажи мне, Луис.
Внутри Фернандо бесновался дьявол в огне страсти и чего-то еще, чего-то странного, непонятного, безумного.
— Вы... я... Боже! — юношу трясло от новых поцелуев. — Вы ко мне неравнодушны. Пожалуйста... Я не могу... Фернандо, прошу... — губы короля собирали слезы, рука удерживала голову.
"Фернандо" — и дьявол короля начал захватывать власть.
— Это еще не все, что ты можешь там увидеть, Луис, — мужчина смотрел уже черными глазами на юношу. — Я редко кому делаю подарки, мальчик мой. Ты один из немногих. Ты достоин.
Легкие поцелуи по щекам, в уголки глаз, из которых катятся слезы. И опять глаза в глаза.
— Я научу тебя быть сильным. Я научу тебя выживать. Ты сам сказал, что хочешь жить. И быть свободным. Ты почти не изменишься, но это почти даст тебе силу.
— Почему? Почему я? — губы коснулись губ, уйти от их власти, от того, что сводит с ума и... не принимать поцелуев, которые настойчиво преодолевали преграды и приближали, и завораживали. — Хочу жить... Как? Не надо, прошу... Фернандо, зачем?..
— Зачем? — мужчина на мгновение остановился. — Я не хочу, чтобы ты умер. Так или иначе. Тебя убьют или физически, или превратят в ничто. Это намного страшнее, мальчик мой, поверь мне.
Загнать дьявола внутрь, отпустить его бесноваться там, а здесь... Здесь смотреть, упиваться, чувствовать. Забирать страх, дрожь, впитывать их, поглощать, кормя дьявола. Вести за собой.
Луис согласно кивнул. Подпустил еще ближе. Позволил поцеловать в губы. Еще раз. Нежно, глубже... Его отпускали и вновь ласкали. Сбившееся дыхание выдавало волнение. Фернандо приехал с переговоров... не к себе... сюда, чтобы сразу позвать... Скользил рукой в волосах, лишая рассудка.
— Что я должен сделать? Что ты хочешь? — забормотал он между поцелуями.
— Все просто, мой мальчик, очень просто. Нужно узнать себя. И принять себя, принять полностью, таким, какой ты есть на самом деле, а не таким, как тебя хотят видеть другие, — король еле сдерживал дрожь. Желания невыразимо крутили все тело, грозя унести все самообладание, всю твердость и осознанность решений. Этого Фернандо себе позволить не мог. И не позволит, пока рядом желанный, но такой запутавшийся мальчик.
— Мне бы и жизни на это не хватило. Все... Хватит... Как есть уже. Мне достаточно того, что я есть, — ладони соскользнули с колен и уперлись в грудь Фернандо. — Мне пора. Я ухожу. Убьют — значит так надо... — бешеное сердце пустилось вскачь. Надо бежать пока не поздно. Слишком близко.
— Недостаточно, — абсолютно черные глаза короля буквально пригвоздили к месту юношу. — Ты хочешь жить, значит, недостаточно.
Он аккуратно провел пальцами по левой кисти Луиса, по внутренней стороне предплечья и на несколько долгих мгновений задержался лаской на трепещущей в такт с сердцем вене. Фернандо прошелся пальцами обратно, поднес к губам и стал целовать тонкие пальчики юноши, не отрывая взгляда от небесной лазури глаз своего мальчика. Тот правой рукой продолжал упираться ему в грудь, чувствуя каждый удар сердца. Губы мужчины сместились на ладонь, продолжая медленно рисовать поцелуи. Огонь перемешивался с тьмой.
Луису казалось, он забывает дышать. Каждый раз, когда его касался король, каждый раз, когда он дотрагивался — губами ли, рукой ли — все плыло, а в животе горел пожар. Сердце Фернандо билось гулко, яростно, выражало сильное желание, а лицо его было спокойным и даже отрешенным. Несоответствие, способное запутать в паутину предубеждений и непонимания. Желание? Есть ли что-то иное, кроме демонов, что пробуждаются, когда Луис появляется.
