Где легендарные драконы, о которых писали легенды, бессмертные боги и ждущие своего часа герои — где невиданные страны, могущественные артефакты и скрытые тайные рощи? Маги современности прекрасно знали о том, что легенды прошлого существовали и в реальности — но если Авалон действительно существовал — почему до него не смог доплыть ни один из кораблей человечества?
Потому, что этим вещам не было места на Земле. Когда Эпоха Богов прошла и более для легенд не было места на Земле — никто не сказал, что они погибли полностью. Авалон до сих пор существовал — великая магия, древние драконы — все они продолжали свою жизнь — на Обратной Стороне Мира.
Место, где до сих пор сохранялась магия легенд, создания времен и бессмертные боги прошлого — место, связанное с миром, как и полагается его Обратной Стороне. Однако, пусть и Обратная Сторона — у монеты, помимо двух сторон, существовало ребро, связывающее их между собой. У мира существовал Ронгоминияд — башня, являющаяся единственным путем с одной стороны мира на иную и якорь, обеспечивающий существование двух сторон в неразрывной связи между другими. А также — копье в руках Короля Артура, Богини Камелота.
В конце концов Король Артур был парадоксальным созданием — будучи королем Эпохи Людей, рожденным после величайших легендарных свершений и битв — тот все равно окунулся в легендарные распри Британии — столкнувшись с драконами, магами, ведьмами — и остался "Королем, что был обещан" — единственным, что был признан достойным "Мечом Избранника" — Калибурном — и единственным, кто по праву носил святой клинок Экскалибур — будучи королем Эпохи Людей его свершения ничуть не отставали от свершений Эпохи Богов. Сражавшийся с врагом и погибший в легендарном битве, отдав последнюю почесть Леди Озера, чтобы вернуться на Авалон и спать в том вечным сном, ожидая, когда Британии вновь понадобится ее легендарный король...
Но что случится, если история Короля Артура не обретет своего финала? Если клинок, Экскалибур, так и не будет сброшен в воду озера, если легендарный король не вернется на Авалон для своего вечного сна, если эпос так и не сможет завершится в конце концов, оставив Короля Артура в вечном ожидании собственного конца? Что, если Король Артур — Артурия Пендрагон — окажется заперта в вечном лимбе, разрываемая между двумя непреложными прописными истинами — "Король Артур вернулся на Авалон, ибо его история окончена" и "Король Артур жив и его повесть не окончена, ибо последний шаг, возвращения Экскалибура в озеро, так и не был совершен"? Сотни лет скитаний Артура, существующего подобного коту Шредингера — в состоянии между жизнью и смертью — в бесконечной неопределенности, до тех пор, пока два буксующих колеса истории не смогут сделать шаг вперед — пока зубцы этих колес не выломают друг друга с болью и кровью, прежде чем продолжить свой бег.
В конце концов Артория Пендрагон оказалась заперта — разделенная на две части — легендарный Король Артур, покоящийся на Авалоне, что так и не был рожден — потому, что история Короля Артура так и не была окончена — и самый настоящий, живой Король Артур, что безусловно погиб в сражении на проклятом холме из тел — скитаясь вечно по миру, который был для нее родным и вместе с тем теперь и навечно чуждым — неприкаянным духом на границе жизни и смерти, вымысла и реальности — между Миром и его Обратной Стороной.
Так Артория Пендрагон, запертая на границе, столкнулась с Ронгоминиядом. В конце концов Ронгоминияд было якорем не больше, чем он был башней, состоянием или способом — и говоря о "разделительной черте ушедших легендарных эпох и миром людей" — кто лучше подходил на эту роль, чем запертая в вечном лимбе душа Короля Артура?
И вот, Благородный Фантазм Артории Пендрагон сработал в свою полную силу. Башня, способ, якорь, копье — вся мощь, держащая в вечном неразрешимом противоречии и вместе с ним — тонком балансе ушедшую эпоху великой магии и мир современных людей, воплощенная в одном ударе.
Небо над Сингулярностью, над территорией Камелота, подернулось рябью, а в черной непроглядной тьме разрушенных территорий вокруг, которым не повезло оказаться вне территорий правителей Сингулярности, проступило сияние, которое можно было назвать ангельским — словно от рассветного Солнца на недостижимо далеком горизонте. Золотой свет, пронзающий небосвод и землю, и в нем — словно райские врата, высокая сиятельная башня, уходящая ступенями вверх. Ронгоминияд.
Воплощенная мощь Обратной Стороны Мира, привнесенная в место, где она никогда не должна была появляться вновь — в мир людей. Разрушенные города, страны, горы — все это было мелочной целью для подобной мощи. Гибель всего мира была совсем недалека от исполнения, если Ронгоминияд был направлен против него.
И эта мощь была направлена Богиней Камелота против своего противника.
Артория знала, кем являлся ее противник — точнее, знала его настолько, насколько было возможно знать непознаваемый ужас из-за грани этого мира. Вознесенная благодаря своим страданиям и запертая в качестве Богини Ронгоминияда, она знала, что произошедший кризис Сингулярностей, столкновение с Гранд Кастером, Соломоном — или тем, кто назвал себя так — означало конце всего конец истории, конец мира, конец человечества... Не меньше, чем столкновение с ужасом из-за грани.
И все же она избрала путь сражения, а не позорную капитуляцию.
Артория Пендрагон едва помнила, кем она была ранее. Прошедшие века скитаний, разрываемая на части двумя непримиримыми фактами ее существования, живая и мертвая, Артория давно забыла, кем она была прежде, чем оказаться в этом состоянии — клятвы, улыбки, слезы, радости,печали — все это вымыло из ее души словно прибоем, оставив ей лишь скудный набор воспоминаний. Воспоминаний о ее рыцарях, о Круглом Столе Камелота, о сражениях пережитых — и о стремлении, которое когда-то вело ее по этой жизни.
"Любой ценой, я спасу свой народ!"
И Артория Пендрагон, призванная благодаря лишь обычной случайности, парадоксальная Слуга, пришедшая в мир, где ей не было места, решилась вновь сражаться за свой народ — спасти тех, кого еще можно было спасти. Использовав Ронгоминияд, Артория возвела Камелот вновь — призвала своих верных рыцарей — и предоставила им возможность вновь преклонить колено в службе ей — все с той же целью. Спасти ее народ. Спасти ее человечество.
Совместно с ее рыцарями Богиня Камелота подняла свое копье, после чего направила то вперед — человечество должно было быть спасено от надвигающихся угроз, от Соломона и от существа из-за грани. Каждому их людей было представлен шанс на спасение — каждый мог прийти к вратам Камелота и быть сужденным, достойным спасения или нет — после чего достойным было позволено занять место в камелоте, в физическом воплощении воли Артории, в отображенной оболочке Ронгоминияда — и быть спасенным в момент гибели Сингулярности.
Артория, в конце концов, сражалась ради спасения человечества — но не в бессмысленных войнах. Ей было недостаточно ее сил для того, чтобы сражаться с Соломоном или ужасами из-за грани бытия — и потому та предпочла спасти то, что она могла еще спасти. Каждый достойный из людей был бы сохранен в Ронгоминияде — подобно ей оказавшись на вечной грани между миром, обреченным на смерть, и его Обратной Стороной, существующей вне пределов всех угроз. И когда Озимандия и Семирамида вернулись бы для того, чтобы захватить остатки умирающей истории — она бы просто... Отдала их, как отдают ненужный мусор просящим. Она бы просто покинула цикл человеческой истории вовсе.
Безусловно, это привело бы к обрушению логической цепочки самой человеческой истории — ни одна сила не смогла бы скрыть появление новой богини, ответственной за связь самого человечества с магией, особенно во времена крестовых походов, времена, что даже самые неуверенные из историков не относили к Эпохе Богов — не говоря уже о ее отбытии с сотнями отобранных достойных вместе со святым городом, Камелотом, собранными навечно под ее защиту и в качестве парадоксальных созданий на границе жизни и смерти — но что с того? Если история была уже обречена — разве не был ее долг как короля в том, чтобы защитить тех, кого она могла защитить от их неминуемой гибели?
Однако, как и следовало ожидать, существо из-за грани не желало так просто отступать от своей добычи. Направив безумную слугу Черной Козы, создание прибыло на встречу с ней — вместе со своей свитой, созданием иллюзий, подобное благородным фае ее практически забытого прошлого — вместе с тем несущим на себе клеймо существ из-за грани, как и следовало ожидать Артории.
Потому Артории и пришлось использовать эту силу, свой Благородный Фантазм. Изначально Артория надеялась на то, что ей не придется прибегать к мощи Ронгоминияда — мощи всей древней магии и всем легендам прошлого, что она хранила — либо же использовать ту для того, чтобы отставить от своего пути сошедший с ума "клинок Господа", первого Ассасина, не понимавшего то, что лишь действия и план Артории еще могли спасти хотя бы остатки человечества — однако ситуация не позволяла ей сдерживать себя в этот раз.
Ее копье, светящееся подобно столпу света, направилось в сторону ее противника — хотя сама идея "направления" или "дистанции" для оружия подобного калибра была смехотворна. Воплощенная мощь Обратной Стороны Мира — одна ее активация заставила Сингулярность вздрогнуть — а после применения той начатый процесс был бы окончен. Действие Ронгоминияда уничтожило бы остатки Сингулярности полностью, прерывая историю человечества, позволив Артории и избранным ею людям уйти на границу существования, уберегая их от взгляда ужасов, правящих отныне руинами мира. Ее рыцари погибли бы вне пределов ее Камелота — однако такова была судьба верных последователей. Каждый из ее рыцарей знал, на что он шел — и если однажды они готовы были пожертвовать своей жизнью ради Короля Артура — значит они должны были быть готовы пожертвовать той вновь.
Для всего этого Артории требовалось лишь активировать мощь Ронгоминияда в полную силу...
И потому, когда копье в ее руках, сияющее золотым светом, врезалось в противника — Артория возрадовалась, ощутив столкновение с тяжелой, кажущейся почти непробиваемой броней врага. Ведь это означало, что ее план был исполнен.
Копье Артории вонзилось в ее врага, столкнувшись с практически непреодолимой преградой — магия и воля поддерживали ее противника — даже всей мощи ушедших во время легенд не хватило бы для того, чтобы уничтожить существо из-за грани, но Артории не требовалось этого. Ей не требовалось даже ранить своего противника или секундного отвлечения того — сам факт того, что Ронгоминияд был использован означал, что она победила — если башня между Миром и его Обратной Стороной была распечатана, использовав полную силу — Артория уже победила — ее план был исполнен. Возможно, не столь идеально, как надеялась на то сама Артория — но столкнувшись с существом из-за грани та не собиралась быть жадной и была готова отступить с той победой, что была уже одержана ей. Для этого было необходимо только активировать ее Благородный ФАнтазм — что Артория и сделала.
Мгновение за мгновением — хотя для любого наблюдателя незаметно прошла бы сотня тысяч подобных мгновений — для Артории время растянулось в бесконечную линию, движущуюся с непередаваемо медленной скоростью — будто бы в каждом мгновении заключались тысячелетия. Будто бы медленно, словно просыпающийся от векового сна гигант, мощь Ронгоминияда, связывалась с ее сутью, медленно наполняя ее силой, пока ее копье, мгновение за мгновением, продолжало давить на защиту ее противника, пока... Все не остановилось.
На мгновение Артория даже ощутила облегчение, ощутив, как действие ее Благородного Фантазма остановилось — поскольку это означало, что тот пришел в полную силу и теперь ее план действительно сработал... Прежде чем осознать, что что-то было не так.
Ее Благородный Фантазм... Не активировался в полной силе. Не дошел до конца. Башня не смогла проявиться в реальности полностью.
Словно бы ее Благородный Фантазм врезался в стену, не смог проявить свою мощь в полную силу, словно бы что-то встало на его пути — и, воплощенная мощь и магия всех предыдущих веков... Просто не смогла преодолеть возникшую на ее пути преграду.
Ее копье продолжило сиять, но мгновенно Артория ощутила, как будто бы натянутая в ее разуме, душе, теле струна просто... Оборвалась, не сумев выдержать натяжения.
А затем последовала вторая. Третья. Четвертая. Десять. Двадцать.
Одна за одной невидимые нити, связывающие Богиню Камелота и Ронгоминияд, ее башню, ее Благородный Фантазм, словно бы начали рваться, одна за одной, словно бы пытавшаяся забраться на гору с разбега Артория вдруг ощутила, что ей не хватает сил. Что она просто не могла преодолеть препятствием перед ней — будто бы ее Благородный Фантазм не смог активироваться просто потому... Что он не смог это сделать. Будто бы что-то просто остановило его действие и не дало тому развиться.
Мгновение за мучительным мгновением Артория ощутила, как ее Благородный Фантазм перестает действовать — возвращаясь в свою запечатанную форму, прежде чем сияние ее копья померкло вновь и Артурия, все еще направляющая свое копье на своего противника осталась одна, стоя в глупой позе, будто бы угрожая игрушечным оружием, направив то в центр груди врага.
На что, медленно, тот произнес слова, что Артория не смогла понять логически, но чью мощь и заложенный смысл она ощутила без всяческих подсказок.
"Предметы Мирового Класса не действуют на других носителей Предметов Мирового Класса."
* * *
Проявление мощи Ронгоминияда, не успевшего активироваться в свою полную силу, произошло бесшумно, однако спустя мгновение, казалось, по всей Сингулярности прокатился грохот — волна сотрясла землю, будто бы разгневанный гигант решил оставить на той отпечаток своей подошвы — и скрежет поглотил на долгую минуту все окрестности.
Висячие Сады Семирамиды, ее парящий дворец, пал на землю и взорвался небольшой пылевой бурей, поглотившей мгновение километры вокруг себя.
И все же Семирамида не позволила себе свалиться из своего павшего замка, вместо этого, допустив гневную гримасу на своем лице, ухватившись за свой трон, выдержав удар о землю... Чего нельзя было сказать о Санзанг — не сообразив о необходимости держаться за что-нибудь в момент жесткой посадки, та с удивленным и возмущенным восклицанием оказалась сметена с места, после чего, описав большую арку в полете, приземлилась на покосившуюся стену, превратившуюся из-за удара Садов о землю, в пол, прежде чем издать нерадостный стон,— Ай... Я ударилась...
Семирамида даже не отреагировала на эти слова, потратив несколько мгновений на то, чтобы найти подходящую опору для себя и принять более регальную позу, подходящую ее титулу, и, найдя ту, поднять взгляд для того, чтобы поприветствовать своего противника,— Ричард Львиное Сердце... Немногим было позволено стоять в моем присутствии — и меньше еще добивались того, чтобы низвергнуть мой парящий дворец с небес. Полагаю, ты гордишься своими достижениями...
