— Нет, Патрик...Но почему ты спрашиваешь?..
— Я просто волновался, — всё ещё держа Её в своих руках, я прижался губами к кончику Её носика и только после этого начал отпускать.
— Ах, — Молли погладила меня по щеке и обеими руками взялась за моё запястье. — Ты ведь всё ещё голодный, да?
Умилённо улыбаясь, я кивнул. Она, поцеловав меня в щёку, взяла в руки сумку и принялась доставать из неё хлеб и зелень...
Погладив Её по спине пальцами, я положил ладони на колени и, не без тревоги в душе, посмотрел по сторонам, стараясь вслушиваться в каждый шорох, вглядываться в каждую тень...
Какое, всё-таки, тяжелое чувство, ответственность. Судьба... Да какая там судьба?! Жизнь Молли, не побоюсь сказать, была в моих руках. Я чувствовал, что на моей совести будет всё то, что случится с Ней, вне зависимости от того, что это будет... Быть может, не стоило так резко отвечать тому мерзавцу, но...
Нет, это не имело бы значения. Эти люди готовы наплевать на всё, лишь бы получить от своего вожака лакомый кусочек. Не смею даже представлять себе, будто я отдал им Молли, это ни в коем случае невозможно!.. Но, как бы то не было, и будь на моём месте некто другой, его в любом случае уже подстерегал бы нож, направленный в спину, я уверен!..
И надо учитывать тот факт, что банда некого Брира где-то неподалёку. Быть может, они уже знают, где мы встали на ночлег, и готовятся в любую минуту напасть... Или, пользуясь особенностями ландшафта, двигаются дальше, готовя нам засаду... Нет, прочь из головы!.. Да, я буду начеку, но не смею больше думать о подобном!..
Просто чуть сменим направление... По карте дальше должны быть холмы, мы их просто обогнём с запада или востока, в то время, как нас будут ждать непосредственно на них. Просто доберёмся до Лайра и забудем это, как страшный сон...
Всю ночь ветер уныло и тревожно завывал за стеной кустов, что закрывала нас. К счастью, это ни капельки не помешало Молли преспокойно уснуть на моих руках. Вплоть до рассвета на Её лице сохранялась блаженствующая улыбка, похоже, Она видела хорошие сны...
Приняв решение простоять ночную вахту, я не смыкал глаз. Да, охранять чей-то сон дело тяжёлое, но, должен сообщить, к концу ночи не почувствовал ни капли усталости или недостатка сна. Чувство выполненного долга окрыляло и вселяло в тело столь необходимые силы и энергию!.. Нам ещё идти и идти...
— Доброе утро, Милая, — я поцеловал Её в щёку. Она приоткрыла глаза и, ничего не говоря, обняла меня...
Утро обрадовало нас густым туманом, укутавшим кусты и нас вместе с ними. Выпала крупная роса, в которой мы умылись, прежде чем отправиться в путь. Начало дня казалось мирным и спокойным, разве что до костей пробирала дрожь утренней свежести...
— Ты опять не спал всю ночь, — Молли чуть подтолкнула меня локтём в бок. Ничего не оставалось поделать, как пожать плечами и кивнуть.
— Почему? — Она удивлённо посмотрела на меня.
— Я охранял наш сон, — мои губы прижались к Её макушке.
— Наш?.. Но ведь ты же не спал! — и в мои уши влетел Её звонкий смех...
Туман вскоре рассеялся, воздух наполнился негромким и отдалённым птичьим пением. В полумиле от нас высились бледные и угрюмые на вид холмы...
— Я их помню, — сказала Молли, чуть прибавляя шаг. — Лайр стоит как раз за ними в маленькой влажной низине. А если мы пойдём дальше, то на одном из холмов будет заброшенная таверна, где мы можем остановиться до следующего утра...
— Молли, подожди, — я крепче сжал Её руку.
— Что такое?..
— Я думаю, лучше обойти холмы...
— Но мы так сделаем крюк! Ты же тоже хочешь добраться дотуда быстрее! Идём! Это займёт всего пару дней!..
— Просто, так бы могли сбить наших преследователей со следа...
— Милый, — Она взяла меня за обе руки — если бы нас всё-таки преследовали, то они бы нас уже нагнали! Идём!..
Я же Ей не сказал о той ночной встрече... Не ищу себе оправдания, но я не хотел лишний раз тревожить Её в столь неспокойный момент...
— Идём, — я кивнул, и буквально через полчаса мы стояли у подножия холмов, оставив кустистую полосу за спиной. Пологий склон, укрытый высушенной солнцем чахлой травой, не вселял в меня особенно радостных ощущений. Он выглядел не до конца живым... будто его слепили из папье-маше, покрыли монотонной жёлтой охрой, выцветшей по прошествии какого-то времени...
— А дальше будет больше камней, — вздохнула Молли.
— Полагаю, местный пейзаж — ничто по сравнению с теми горами?
— Да, — Она радостно кивнула и, держа меня за руку, повела вверх по склону. Спустя пять минут мы уже стояли на верхушки холма, взирая на не очень приятную глазу картину: всё те же высушенные солнцем склоны, но уже усыпанные разного размера валунами. Кое-где виднелись трещины в земле и чахлые останки кустов. А кое-где можно было найти и неплохую позицию для засады...
Я должен сейчас же крепко взять Её за руку, развернуться на запад или восток и во что бы то ни стало обойти эти холмы стороной. Вон тот камень, вдруг за ним притаился тот человек с арбалетом? А вон в том развале — вся остальная банда? Ничего хорошего в этом месте нет...
— Смотри! — Молли вскинула руку, указывая на горизонт. — Отсюда можно увидеть ту таверну! Не думала, что она так близко!..
Я прищурился и всмотрелся вдаль. Действительно, примерно в трёх милях от нас чуть в стороне от вершины холмы виднелось что-то тёмное и невнятное. По телу пробежалась лёгкая дрожь...
— Идём! — Молли сделала шаг вниз по склону. — Мы доберёмся за пару часов!..
— Молли, — я сжал ладонь и встал, как вкопанный.
— Милый?..
— Я думаю, всё-таки, лучше обойти...
— Милый, — Она вернулась ко мне и обняла. — Мы переночуем в той таверне, на следующий день, ближе к вечеру, будем в Лайре, и всё... Всё будет хорошо...
Она приподнялась на мысках и поцеловала меня в губы.
— Я прекрасно тебя понимаю, и мне очень тепло, когда ты обо мне заботишься и волнуешься... Но, пожалуйста, пойдём... Ты просто не представляешь, сколько я уже ношу на своих плечах этот груз... идём...
Я заглянул в Её небесно-голубые глаза и понял... любой мой довод "против" просто утонет в них, я ни за что в жизни не смогу Её переубедить... Пат, будь начеку...
Кивок, и вот мы уже рука за руку топаем вниз по склону навстречу массивному каменному развалу, что казался подобием ворот, в проёме которых стояла таверна...
Почему я не могу спокойно смотреть по сторонам? Почему в душе довольно хмыкают страх и тревога? Почему каждый подозрительный блик слева или справа, каждый наклон травинок под редкими порыва ветра заставляет мышцы рук и ног еле заметно (для Молли) напрягаться, готовясь незамедлительно отреагировать на возможную угрозу?..
Буду ли я снова делить с Ней ту беззаботную ангельскую улыбку? А камни, как и Она силой фантазии менять в форме и даровать им свободу движения?.. Надо просто поскорее добраться до этого проклятого города...
Обшарпанные стены, выцветшие и потрескавшиеся доски перекрытий и кровли, останки каких-то небольших построек по обе стороны. Части окон не было, кое-где и самих рам, удивительно, что дверь казалась сохранившейся в приличном состоянии... Собственно, таверна собой представляла двухэтажное каменное здание с покосившейся и провисшей крышей. Где-то на ней даже осталась черепица. Прямо перед дверями плешивым пятном "красовался" участок голой земли, похоже, бывший когда-то дорогой или её ответвлением.
А фоном над горизонтом клубились дождевые тучи, явно двигающиеся в нашем направлении. Будет дождь... и как бы меня не пугала эта таверна, в этом плане, здесь она оказалась весьма кстати...
— Нам сюда! — Молли ускорила шаг и потянула меня за собой, мои ноги никак не хотели идти...
— Я здесь была давно, но, если мне не изменяет память, наверху осталась милая кровать... как раз на нас с тобой, — Она приоткрыла дверь, но я остановил Её.
— Милая, я пойду первым...
Она удивлённо посмотрела на меня, но тут же с кивком ответила:
— Да, Милый, хорошо...
В моей правой руке тут же оказался взведённый пистоль, мы осторожно вошли внутрь. Довольно тесное помещение, стояло несколько сохранившихся столов и стульев, в правом углу под своеобразным балкончиком на уровне второго этажа — несколько бочек.
— Нам туда, — прошептала Она, кивая в сторону лестницы, что была слева от нас. Я повёл глазами по сторонам, никого не увидел, и мы начали осторожно пробираться к подъёму...
Даже не знаю, что хуже скрипело, ступеньки или половицы, но, клянусь, от этого звука я готов был сойти с ума! Надеюсь, "балкон" будет куда менее "мелодичным"... Мы зашагали в сторону приоткрытой двери на противоположном конце, что выходила на торец...
— Патрик! — прокричала Молли, и я расслышал громкий щелчок, за которым последовал звук лёгкого удара. Развернувшись, я наугад выстрелил из пистолета, и неожиданно обнаружил, что Она спиной падает на меня. Не было времени, чтобы разбираться, ибо краем глаза заметил, что внутри уже было несколько человек (помимо стрелка), и они рвались к лестнице.
— Молли! — я схватил Её свободной рукой за талию и затащил в комнату, дверь в которую закрыл по ходу и, продолжая держать Её, запер на два имеющихся засова. Молли не двигалась, мне показалось, что Она стала чуть холоднее, но Она дышала... хрипло, но всё же...
— Молли, Милая, что с Тобой? — я бросил пистолет на пол, взял Её двумя руками и, придёрживая Её голову, опустил на пол. Дальше... Чёрт возьми... моя душа готовилась разорваться в клочки и начала кровоточить слезами, а разум отключился, не сумев растолковать то, что произошло...
В Её груди торчала арбалетный болт, из-под него сочилась кровь, которая уже нагло расползлась по её рубашке, уже была на Её пальцах и тонкой струйкой начинала стекать с уголка рта. Её губы дрожали, еле слышно что-то выговаривая, в широко открытых глазах была боль и тоска...
— Молли... — я крепко взялся за Её холодеющие ладони. Она... Она закрыла меня от стрелы... Закрыла собой... Зачем?..
— Молли... Молли, Ты... Молли, не уходи... Молли, зачем?.. — по моим щекам текли ручьи слёз, изнутри вырывалась дрожь, и в голове кто-то "выключил питание".
— П... Патрик... — проговорила Она.
— Молли, нет, не надо было... Молли... Скоро же будет дождик... Ты же так любишь дождик... Молли, не уходи... Молли...
Это бессилие... при виде прекрасной, подобно ангелу, девушки, которая так целеустремлённо двигалась вперёд, которая дала мне тепло... которой я отдал сердце... и которая билась сейчас в агонии... на моих руках... И я не в состоянии что-либо сделать... И удары в дверь, и крики из-за неё...
— Патрик... — может быть, мне показалось, что она попыталась улыбнуться, но Её рука точно хотела достичь моей щеки. Я схватил Её ладонь и прижал к ней.
— Молли... не надо было... Это... это была стрела не для Тебя... Не уходи, Ты не должна... Чёрт возьми, это неправильно... Молли... нет... не надо...
— Патрик... прости... Я...
— Молли...
— Патрик... Пат... — уголки Её рта всё-таки немного заострились. — Пат... прости...
— Молли... нет... — я сильнее сжал Её ладонь.
— Патрик... люблю...
Она выдохнула, снова попыталась улыбнуться, и в ту секунду Её не стало...
Я прижался своими губами к Её, только через минуту разжал ладонь, в которой была Её рука, ею же закрыл Молли веки и положил Её на пол. Как же так? Как такое могло произойти? И почему Она меня собой закрыла?.. Я же этого не заслужил... совсем... Скажите, ведь этого не должно было случиться... Ведь на Её месте должен был быть я...
— Эй вы! Мы дадим вам немного времен — может, одумаетесь! — раздалось из-за двери. — Потом мы ворвёмся внутрь!
Я посмотрел на потемневшие доски, за которыми стояли люди Брира, потом на лежащий рядом пистолет, рука легла на нож...
Кровь на моей руке, кровь на полу, кровь и на моей рубашке, кровь, заливающая глаза...
Я зарядил пистолет, снял с плеча сумку и флягу, взял в руки второй и подошёл к двери. Мой взгляд, сохраняя пока тоску, печаль и скорбь, на пару секунд пал на Её тело, но потом снова вернулся на дверь, уже занавешенный красным.
Она открывается наружу... Засовы в удивительно неплохом состоянии...
Они были открыты почти без шума, и, как я решил, никакого внимания с той стороны ничто не привлекло. Лихо, большими пальцами я взвёл курки, сделал глубокий вдох и негромко сказал:
— За Тебя... Да хранит нас Господь...
Сильным пинком я открыл дверь, своей кромкой она пришлась прямо в лоб одному из мерзавцев, который, как и все остальные, подобного не ожидал. Два продолговатых блестящих цилиндра перед глазами, потом вспышка, одна, вторая. В ушах звон от выстрелов, передо мной в дымном облаке дыма корчатся двое, держась за грудь, и на их пальцах красное...
Пистолеты брошены на пол, и в правой руке нож. Левая ладонь оказывается на воротнике того, по кому попало дверью, и он в ту же секунду падает, схватившись за живот. Здесь ещё один, у него меч... Я сделал шаг к нему, надавил под подбородок и ударил ниже левой руки. Сверкая пятками, он катится вниз по лестнице, прямо к тому, который вооружён арбалетом, и он снова целится в меня...
Присмотревшись, я спрыгнул на стол, до которого было не так высоко, и во время полёта услышал, как над головой просвистел болт. Стрелок сделал шаг назад... но, чёрта с два, ему-то точно не жить!.. Моя память оборвалась тогда, когда я перехватил нож лезвием вниз, и просветлилась на том моменте, когда я вытаскивал из его ножен меч. На руках стало больше красного, ещё больше на ноже. И крик с улицы:
— Вы слишком долго с ними возитесь, болваны! Не за это вам платят!..
— Брир... — хрипло и хищно процедил я и, вытерев с лица что-то тёплое, направился к двери...
Толстый, неповоротливый тип в слишком богатой для дороги одежде. На его груди поблескивал медальон, а лицо с огромными щеками напоминало рыло борова...
Он стоял в трёх ярдах от входа и, увидев меня, был крайне удивлён. Думаю, не меньшее удивление он испытал, когда его медальон со звоном упал на землю вместе с разрубленными звеньями цепочки. Хороший сигнал для старта... Я наносил удар за ударом, удар за ударом, удар... Он уже давно лежал на земле, но над ним ещё долго сверкал клинок...
И холмы южнее города Лайра огласились диким, почти звериным криком.
— Сволочи! НЕНАВИЖУ!!! — в ушах снова раздался свист клинка, разрубающего воздух, и на лицо брызнуло несколько капель. — НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!...
Я оставил меч воткнутым в Брира и на шатающихся ногах поплёлся к дверям. Я опустошён. Внутри — вакуум, который рвёт всё на части: тело, душу, сердце... Гнев вышел, забрав с собой силы, осталась пустота... Рука впилась в дверной косяк и приняла на себя тяжёлую голову... Пустота начала кровоточить слезами...
На изуродованном лице стрелка скользнула ухмылка, обычное выражение лица мертвеца... когда можно разглядеть его сжатые зубы...
Почему?.. За что?.. Как может прихоть влиятельного мерзавца оборвать жизнь?.. Две жизни: Молли и моего сердца... То, что от него осталось, сейчас металось в грудной клетке, ударяясь о сжавшиеся до размера кулака лёгкие...
