И тогда я в полной мере познала, что такое на самом деле бесконечная пустота, потому что это именно то, где мы двигались, не имея направления. Но даже понять, что мы именно двигались, причём с непредставимой скоростью, я смогла, только с помощью Оракула, который сделал для меня поправку на ограниченность смертного разума. А потом возник свет, и мы устремились к нему.
События разворачивались стремительно, в гипер ускоренном темпе. Из крошечной песчинки, похожей на зародыш, пробуждалось чудо и это самое захватывающее зрелище, которое мне доводилось видеть. В пустоте пробуждался цветок из энергии и материи. Они непрерывно поглощали друг друга, изменяли и сливались в один бесконечно прекрасный лик. Вряд ли что-то сможет сравниться с красотой рождения бессчётных звёзд и миров, столкновений и буйства стихий, когда тонкий мир энергий ещё не разделён с физическим миром. Но постепенно в безумстве материи и хаоса энергий возникал некий порядок и разделение миров по планам бытия. Яростный, кипящий и нестабильный нижний план. Изменяющийся, более спокойный и привычный средний пояс жизни. Великолепный, сотканный из полуразумных миров высший план.
— Это Плеяда? — мысленно задала я вопрос.
— Да, такой я увидел её когда-то, увидел и принял всей душой, — ответил Оракул.
В этот момент мы понимали друг друга, как никогда. Потому что теперь и мне ведомо это недоступное смертным чувство — любить целую вселенную, как единое целое, как живое существо, бесконечно прекрасное и сильное. Бессмертный дух и смертная разделили эту любовь, которая связала нас отныне крепче любых уз. Невероятное ощущение, на грани возможного восприятия, но моя душа приняла его. Теперь вопрос о высшей цели отпал сам собой, потому что я знала, ради чего можно пойти на смерть, на муки, на всё!
— Ты хочешь увидеть, как умирают подобные Плеяде скопления миров? — произнёс знакомый голос Аморана и умоляющие нотки тронули душу. — Пожалуйста, не надо. Мне тяжело снова вспоминать эти кошмары. А ты сейчас в таком состоянии, что возможно и не сможешь пережить подобное зрелище, оставаясь в своем уме.
— Нет, наверно лучше это не видеть, — уступила я.
Оракул просто сжалился надо мной и предпочел показать вместо агонии смерти бесконечно прекрасное чудо рождения. Вокруг снова возникли белые чертоги дворца, а я это время так и просидела, вцепившись в орлиные перья.
— Что же делать дальше, Оракул? Мой путь в темноте и неизвестности, я двигаюсь на ощупь, разбиваясь в кровь об острые углы. Но впервые всем сердцем хочу дойти до конца и достигнуть цели сама, без понуканий. Как стать той, о ком только и слышу в последнее время?
— Просто жить, Паулина, — произнесли из-за спины.
Я не удержалась от неожиданности и скатилась вниз. Но меня успели подхватить и прижать к себе. Передо мной вновь появился Аморан, улыбающийся и надёжный.— Твой путь только начался, милая, но на нём ты теперь не одна. Тебе столько ещё предстоит постичь, стольким пожертвовать и найти. Сотни раз переступить через себя, идя по краю, и, в конце концов, овладеть тайной появления и движения душ.
— А разве не боги создают их?
— Нет, не боги. Открою тебе ещё одну большую тайну. Мы лишь скульпторы, которые лепят из готового материала новые формы, облекая их в плоть.
— А..., — но новый вопрос так и остался не высказанным, потому что ладонь накрыла мои губы. Аморан покачал головой.
— Не сейчас, для этого ещё не пришло время. Сначала нужно привести сюда третьего и это должна сделать именно ты, Осень миров.
— Так меня называли Яван и Акир, а теперь ты.
— Мы знали, что ты появишься, когда Плеяда вступит в период зрелости и увядания. Осень придёт в миры и решит, каков будет исход, вернётся ли мироздание к стабильной жизни или канет в небытие. На самом деле, так тебя первыми назвали не эльф или маг, а тот, кого ты ищешь — Плоть. Для него ты единственная ценность, самое большое желание. Плоть одержим Душой, как только ты окажешься с ним рядом, сама поймёшь, насколько сильно вас тянет друг к другу, даже буквально.
— Сомневаюсь, что смогу ответить ему. Я многое узнала и поняла, но не простила! Хочу плюнуть в лицо этому загадочному кукловоду, а может и дать хорошенько ногой под дых! — в голове рождались сотни самых кровожадных способов расплаты, но Аморан лишь рассмеялся и, утирая слёзы, сообщил:
— Пока не получится, у него нет ни лица, ни тела вообще, так что плевать некуда.
— А имя то хоть у него есть?
— Его знаешь только ты, — давясь от смеха, огорошил Аморан.
— Ты уверен? Что-то не припоминаю. Минуточку, ты что издеваешься? — воинственно подбоченясь, предположила я, чем вызвала новый приступ смеха.
— Наше время истекло. Послушай внимательно! Он находится за гранью, но был рождён в Плеяде. Чтобы попасть на нашу сторону ему нужно, чтобы ты назвала имя и позвала. Душа призовёт Плоть и лишь тогда они воссоединятся с Магией как триединство. Прости, но сказать более этого не в моей воле.
— Как это всё? Напустил тумана, а теперь сообщаешь, что снова до всего придётся доходить самой! Ну что за дурацкая привычка!
— Тебе нужно возвращаться на Мотейру. Прямо сейчас или остаться тут навсегда. Я разрываюсь между желанием и необходимостью, — вдруг грустно сказал Оракул.
В зелени родных глаз застыла такая тоска, что я кинулась к нему на шею, позабыв о вопросах. Резкие слова застряли в горле, а им на смену пришёл страх. Я до паники боялась возвращаться в своё растерзанное тело!
— Снова боль! Аморан, пожалуйста, не гони меня!
Я забилась в истерике, сжимаемая стальными объятьями. В глубине души мы оба знали, что никуда не деться и возвращение неизбежно. Но я продолжала малодушно цепляться за шею Аморана и боялась разжать руки. Сердце уходило в пятки от перспективы снова в полной мере ощутить себя полумёртвым скелетом.
— Тебе нужно просто сделать первый вдох, Паулина, — попытались успокоить меня, но безрезультатно. Паника накручивала обороты, и я находилась на грани исступления.
— А потом что?!
— Ты мне веришь? — обхватив заплаканное лицо ладонями, строго спросил Аморан, и я застыла, как кролик перед удавом, потерявшись в его взгляде.
— Да, — выдавила я.
— Тогда смелее! Всё будет хорошо, просто сделай первый вздох.
— Мы ведь увидимся? Скажи это, — как сомнамбула прошептала рыжеволосая девчонка.
Мне известен ответ, но отчаянно необходимо его услышать. Губ коснулся нежный поцелуй, но и он растаял. Мы прощались, снова расставались, чтобы продолжать свой путь друг к другу. Голова шла кругом от безумия вокруг нас.
— Наша следующая встреча будет последней, чтобы уже никогда не расставаться. Слышишь меня, Душа? Мы расстаёмся в последний раз! Я всегда тебя жду, сладкая тайна. А теперь беги от меня, девочка! Сейчас!
Аморан отступил на шаг и громко хлопнул в ладоши. Звук, подобный раскату грома, разорвал реальность, сердце подскочило от неожиданности. Я резко развернулась, задев разлетевшимися и ярко вспыхнувшими волосами мужчину, и побежала прочь из белых чертогов, словно меня подгоняли плетьми. Массивная дверь распахнулась, я почувствовала, что пол уходит из-под ног и рухнула в разверзшуюся пропасть. Но на сей раз одна.
Душа покинула сосуд плоти и устремилась прочь из Эбилла, в одно мгновение пронзая огромное расстояние. Но что такое пространство для бесплотного духа — лишь миг полёта. Только сейчас я смогла почувствовать слабый зов брошенного в другом мире тела и понять, что меня бесповоротно притягивает к нему.
Пересекая пределы Мотейры, полёт замедлился, появились чёткие детали. И вот снова приближается моя усадьба, ставшая гораздо ухоженней и чище. По парку деловито сновали слуги с лопатами и тачками, полными земли. Яркие лучи полуденного солнца отражались в чистых восстановленных окнах старого дома, и я поняла, что соскучилась за этим. Меня влекло вперёд сквозь стены, пока я не остановилась под потолком своей спальни, никому не видимая.
Зато мне было прекрасно видно бледного Аиреля. Маг задумчиво замер у окна, и как всегда прекрасно выглядел в безупречных чёрных одеждах. Так же отчётливо я видела накрытую сохранным куполом кровать, которую решили не трогать, так и оставив изодранной, пропитанной моей болью и коровью. И конечно никуда не деться от зрелища сплошного жуткого месива — моего тела. Под потолком вместе со мной витало что-то ещё — мелкая и почти прозрачная пыльца висела незаметным облаком. Я сразу почувствовала её происхождение и мысленно застонала. Ну, пожалуйста, только не это! Только не опять эта гадкая пыльца! Ну почему снова обязательно должна появиться эта дрянь? Её выбросила в воздух савия, перед тем, как я покинула этот мир, не в силах больше выдерживать пытку. Вот кстати и сама виновница "торжества" лежит вокруг тела, но уже неподвижная, мёртвая. Только сейчас от этого не легче, потому что мелкие частички собирались вокруг витающей души, и непроизвольно опускали вниз.
— Нет, не хочу! Не хочу снова! Нет! — упиралась я, но неумолимо приближалась к телу.
Зов плоти оказался так силён, что сопротивление рухнуло. Ко мне потянулись невидимые нити, восстанавливая прочную связь души с телом, они втягивали внутрь. Источник почуял появление хозяйки и встревожено всколыхнулся, окатив холодными потоками. Аирель что-то почувствовал и обернулся. Он подскочил к постели, снимая защитный покров, и призвал Хегельга с Аяной. Я чувствовала его надежду и радость, но продолжала биться в паническом страхе.
— Просто сделай первый вздох, — всплыли в памяти слова Оракула.
Не осталось ничего другого, как смириться с возвращением и громко, судорожно вдохнуть роящуюся вокруг лица пыльцу савии. И в этот самый миг вернулась чувствительность, спазмы скрутили внутренности. Пыльца вошла внутрь, забила нос и гортань, проникла в лёгкие, облепила каждый кусочек открытых ран. Прикосновения вызвали нестерпимое жжение и удушье. Последний привет от савии оказался довольно странным, потому что боль мгновенно стихла. Я застыла в оцепенении.
В комнату ворвались отец и Аяна, даже Пряник прошмыгнул в дверь, путаясь под ногами. Но никто так и не смог приблизиться к кровати. Яркое, выжигающее глаза сияние ослепило всех. Я успела заметить, как отпрянули к стенам маги и единорог, пытаясь закрыться руками от нестерпимого света. Но мои глаза могли видеть и замечать, что сияние не однородно. Из него появились огромные ладони и накрыли меня, как невесомое одеяло. Из сотканных светом и энергией пальцев стекало тепло. Пыльца растворилась в крови и удушье прекратилось. С телом что-то происходило, но вот что именно, мешало разобраться пристальное внимание посетившего меня духа-хранителя Мотейры. Теперь без труда удалось понять, кто почтил своим присутствием.
— Достаточна ли цена? — горько крикнула я, обращаясь мысленно к гостю.
— Вполне. Твоя душа принята, маг, — холодно ответили, но я чувствовала интерес и даже знала его причину.
— Теперь ты всегда найдёшь дорогу сюда, — между тем продолжал хранитель.
— Но? — перебила я торжественную речь, и без неё поняв, что теперь у меня есть якорь для путешествий между мирами, — всегда ведь есть какое-то "но"?
— Человек, Аморан Кейб, должен остаться здесь и основать королевскую династию, которая объединит оставшихся людей Мотейры. Он сможет возродить этот мир.
— Террона не желает этого. Она требует, чтобы человек погиб или засеет твою землю трупами, — пространство вокруг задрожало от едва сдерживаемого гнева духа-хранителя, но я продолжала.— Мне ведомо, что это она заставила тебя развязать войну. Сожалею.
— Мне не нужны твои сожаления! Нужен только Аморан.
— Знаешь, не тебе одному! Я и без всяких условий буду сражаться за него до последнего, но твоя помощь пришлась бы кстати. Ведь сейчас любые ограничения с меня сняты? Никаких правил больше нет?
— Нет. Я помогу тебе, маг. Ты не отступишь и снимешь Проклятье?
— Попытаюсь, — давать твёрдые обещания было бы безумием в моём положении, — как только смогу хоть чуть-чуть исцелить тело. У меня всего полтора дня до срока, назначенного Терроной, многое нужно обдумать и найти выход.
— Пыльца, что проникла в плоть, отдаст то, что забрала савия. Сейчас ты уснёшь, глубоко и без снов. А когда проснёшься...
Что же будет, когда проснусь я так и не расслышала, потому что в голове словно выключили свет и навалился внезапный сон. Хорошо поговорили, душевно.
Глава 27
Я проснулась внезапно, как будто от сильного толчка. Тело невыносимо зудело. Вокруг витал отвратительный, тошнотворный запах, словно рядом примостился труп двухмесячной давности и выгребная яма за компанию. Я не выдержала и потянулась почесать ногу, а потом резко села на кровати и открыла глаза. С пальцев капала зеленоватая слизь, под ногтями набилось что-то серо-синюшное и липкое. Но происхождение струпьев под ногтями выяснилось тут же. Кожа на теле вздулась и потемнела. Жуткий синюшный оттенок с чёрными пятнами совсем не прибавлял оптимизма.
Зато появился неуместный сарказм, не иначе на нервной почве. Похоже, что с Гнеком теперь сражаться не придётся. Нужно дать ему очнуться, дождаться пока он посмотрит на меня, и умрёт от разрыва сердца со страху. Ну, на обморок вампира точно можно рассчитывать. В таком виде я ещё не была, что ж это по-своему разнообразие. И этот жуткий запах шёл тоже именно от меня. Отлично, и по "благоуханию" я теперь Гнека переплюну, газовая атака зловонием лишь придаст изюминки моей стратегии нападения.
Только вот для разлагающегося трупа слишком хорошее самочувствие. Не выдержав зуда и переборов брезгливость, я почесалась вновь. Под слоями вздувшейся, как верхушка пирога, кожи и слизи обнаружилась розовая кожица, тоненькая и чувствительная. Ванна! Мне нужна моя ванна с замечательными купелями, полными чистой воды и много-много шампуня и геля! Не медля ни секунды, подскочила с кровати и бросилась к двери. Но остановилась, наткнувшись на спящие тела Хегельга, Аиреля и Аяны. И тут, наконец, включилось нормальное соображение и восприятие реальности.
В доме отчётливо чувствовалось присутствие хранителя Мотейры. Когда он погружал меня в сон, то решил не мелочиться и усыпить за компанию всех вокруг. Гнеку, дух-хранитель тоже не дал возможности пошевелить и пальцем. Беспробудный сон настиг кого где и подкосил на месте. Белым пушистым ковриком замер Пряник, забавно распластав лапы в разные стороны. Хегельга и Аиреля откинуло к стене, по которой они и сползли на пол. Аяна лежала, перегораживая распахнутую дверь, но даже в таком быстро навалившимся сне, она умудрилась подложить ладошки под щёчки. Я перешагнула через подругу, не собираясь будить, и помчалась в ванную комнату на первом этаже.
Пока бежала по лестнице, решила прислушаться, что происходит за пределами дома в парке. Но вдруг оступилась от неожиданного открытия и покатилась кубарем вниз, больно ударившись головой о ступеньку. Привычный импульс внутреннего зрения, позволяющий видеть в доме и окрестностях мельчайшие детали, оказался теперь слишком силён. Вместо комнат и парка, передо мной послушно развернулась картина с лесом вокруг усадьбы, рукава извилистых рек, сверкающих в закатных лучах, а потом и весь остров Селеш. Мой взор летел дальше, охватывал материки с разрушенными городами, цепи гор, болота, степи, ледяную пустыню на полюсах. И, конечно, бескрайний океан с россыпью островов, безлюдных и поглощённых лесами.
