Вика все еще спала. Я тихонько вымыла руки и умылась над вчерашней тарелкой. Потом крадучись выбралась в коридор, выплеснула содержимое в маленькое окошко и бегом вернулась обратно.
Так, с гигиеническими процедурами покончено, теперь надо бы поесть и отправиться решать наши проблемы.
Вика наконец-таки подала признаки жизни. Повернулась, сладко чмокая губами, потянулась, блаженно улыбнулась и открыла глаза.
В тот же миг ее милое лицо вытянулось, глаза округлились, и она резко села.
-Привет, -я помахала ручкой, -с пробуждением, спящая красавица.
— Да-да, я такая,— проворчала подруга, поднимаясь на ноги, -тут туалет— то есть?
-О, да,— я мечтательно прикрыла глаза, -во дворе.
Вика метнула на меня подозрительный взгляд и направилась к двери.
-Веревочка в углу, — крикнула ее в след.
-Что за веревочка?— не поняла подруга.
-Потом узнаешь, — не смогла сдержать злорадной мелкопакостной гадкой улыбочки.
Викуля вернулась минут через двадцать, с кувшином воды и словами "я ненавижу тебя, Лаврова". Я лишь философски хмыкнула, и принялась неторопливо собираться. Хотя чего тут собираться? Мы никаких вещей и не доставали.
Спустившись вниз, позавтракали какой-то бурой кашей, напоминающей нашу гречку. Может, она и была вкусной, но на тарелке выглядела так, словно ее уже кто-то пожевал, а потом передумал и выплюнул обратно.
Затем пришло время выселяться из апартаментов. Мы заплатили за ночь, порцию макарон, скудный завтрак и аттракцион "достань веревочку" столько, что могли продуктов на неделю закупить. Я опять получила неласковый взгляд от подруги и развела руками. А, что делать?
Дальше начались наши блуждания по городу в поисках ювелирной лавки, где можно было бы продать медальон. Нашли одну, но у нее был такой неказистый вид, что прошли мимо, справедливо решив, что если хозяева не могут починить вывеску, то достойных денег за драгоценность тоже не дадут.
Следующим нам попался антикварный магазин "У Эрнеста". Решили зайти, поинтересоваться, может здесь покупают не только старину, но и фамильные ценности.
За прилавком стоял пузатый мужичок в ярких одеждах, который слащавым голосом спросил, чем может быть нам полезен Я так полагаю, он и был Эрнестом. Извлекла из потайного кармашка амулет и выложила его на деревянную, испещренную временем столешницу. Маленькие глазки масленым, жадным взглядом впились в красивую штучку. Я прямо чувствовала, как у него в голове калькулятор заработал, подсчитывая возможную прибыль. Затем, этот хитрый старый котяра, сделал скорбное лицо и заунывным голосом завел разговор о том, что это никчемная побрякушка, которую можно смело выкинуть, но сегодня он настолько щедр, что готов за нее заплатить. И он назвал такую сумму, что на нее разве что подкову купишь. Мы с Викой скептично переглянулись и, не сговариваясь, развернувшись, направились прочь, не обращая никакого внимания на вопли торгаша, обещающего поднять цену в два раза. Ага, что бы на две подковы хватило. А, что каждой по одной, на удачу.
Отчаявшиеся мы долго и упорно бродили по городу. Очарование и романтика другого мира давно уже сошли на нет, и мы, сердито ворча друг на друга, продолжали поиски, не обращая ни малейшего внимания на то, что творилось вокруг.
А вокруг было весело и празднично, народ во всю готовился к ярмарке. Ставили цветастые шатры и палатки, раскладывали всевозможный товар на прилавках, зычными криками призывали попробовать деликатесы.
Не удержавшись, взяли по румяной, сочной сосиске на шпажке, по кружке пенистого терпкого кваса и один на двоих огромный крендель, посыпанный сахарной пудрой. Вкуснятина.
Как-то незаметно для себя забрели в дорогой квартал. Дома здесь стояли аккуратные, красиво отделанные, с ухоженными разноцветными клумбами.
Мы шли по чистым, не просто подметенным, а, казалось, промытым дорожкам, разглядывая блестящие на солнце витрины.
Потом набрели еще на одну ювелирную лавку. Симпатичная вывеска, чистые окна, аккуратный коврик на крыльце. Здесь нам понравилось.
Мы зашли внутрь, и мелодичный перезвон колокольчика сообщил о нашем прибытии. Тот час из-за темно-бордовых нитяных штор вынырнул пожилой человек с аккуратной серебристой бородкой:
-Добрый день. Меня зовут Мадив. Чем могу быть полезен?— его не смутил наш походный, потрепанный вид. Профессиональная выправка у него что надо.
— Хотим продать украшение,— я положила перед ним медальон.
В отличие от Эрнеста, Мадив не стал жадно его хватать. Он достал откуда-то из-под прилавка кожаный чехол, разложил его, представив нашим любопытным глазам, множество блестящих инструментов, о назначении которых оставалось только гадать. Выбрал какой-то кристалл в металлической оправе и, подойдя к свету, стал через него рассматривать драгоценность.
Процесс затянулся на столько, что мы с Викой уже переминались с ноги на ногу и тоскливо поглядывали на часы. Мы вроде как в бегах, нам бы лошадей поскорее купить и уехать отсюда подальше.
Мадив тем временем вернулся к нам, убрал инструмент, положил медальон на прилавок и заговорил, серьезно поглядывая то на меня, то на Викторию:
— Прежде чем обсуждать возможность покупки данного медальона, я должен прояснить одну вещь.
-Какую?— настороженно спросила подруга.
-На нем стоит родовое клеймо. Это фамильные драгоценности Куэйлов. И мне интересно, как такая вещь попала к вам?
-Мне подарил ее Кастор,— ответила напряженно.
— Вы же понимаете, что в данном случае я не могу верить на слово. И так же надеюсь, понимаете, в случае если выяснится, что украшение краденное, то я вынужден буду сообщить настоящему хозяину. Поэтому у нас два варианта. Либо я проверяю эту вещь на чистоту, либо вы сейчас разворачиваетесь и уходите, словно вас тут никогда и не было.
— Проверяйте,— равнодушно пожала плечами,— нам нечего скрывать.
-Хорошо,— согласился он и достал другой кристалл, на длинной цепочке. Поднес его к медальону, произвел какие то пасы, держа волшебный камень на вытянутой руке, и стал ждать. Я даже задержала дыхание, не смотря на то, что это действительно подарок. Внутри шевелилась тревога. Кастор ведь подарил его, стиснув зубы, потому что неудобно было требовать вещь обратно. Вдруг кристалл покажет, что я как бы принудительно его забрала?
Тем временем камень засветился, а потом окрасился яркими разводами, словно в него впрыснули зеленую краску. Мы с подругой тревожно переглянулись, а Мадив удовлетворенно хмыкнул:
— Все в порядке,— в его голос снова вернулось прежнее радушие. Убрав свои чудо -приспособления, он сцепил руки на груди и заговорил:
— Вещь хорошая, дорогая. Я могу дать вам за него большую сумму,— и он ее назвал. Действительно большая. Нам на долго хватит,— но, если вы согласитесь подождать, когда найдется реальный покупатель, то ваша выгода может возрасти раза в два.
Вот тут мы задумались. Что же делать? Взять деньги сразу или ждать неизвестно сколько более выгодного покупателя? Сегодня купить лошадей и отправиться дальше или проторчать здесь, в опасной близости от Нерлиша и его хозяина? Жадность боролась с желанием спрятать. Я в растерянности закусила губу, не зная, что решить, но тут вмешалась Вика:
— Мы берем деньги сейчас,— твердо сказала она.
-Хорошо,— без колебаний согласился Мадив и попросил нас немного подождать, пока он подготовит необходимую сумму.
-Уверена?— просила у нее шепотом,— может, стоит подождать?
-Может и стоит,— развела руками подруга,— а может, стоит вспомнить про сероглазого тирана, который будет очень сильно зол, когда обнаружит наш побег. Не знаю как ты, а я предпочитаю безопасность, а не денежную выгоду.
Я согласилась, чувствуя, что это действительно правильное решение.
Глава 18. Золотые пески
Когда мы пришли в торговые ряды, где громогласные продавцы предлагали покупателям лошадей всех пород и мастей, то растерялись от суматохи, какофонии звуков и тонкого аромата свежего навоза. Покупку четырехногого транспорта я решила доверить подруге. Пускай сама выбирает очередную головную боль для меня. На то, что с новой скотиной у меня сложатся теплые, дружеские отношения, даже и не рассчитывала. Мы бродили между бесчисленных загонов, коновязей в поисках подходящих вариантов, только успевая отмахиваться от назойливых продавцов.
Нет, нам не нужен скакун самых горячих кровей, который и двух секунд не может спокойно постоять!
Точно так же, как и тяжеловоз, способный сдвинуть с место гигантскую, груженую камнями повозку!
А уж своего мохноногого пони вообще можете затолкать куда подальше!
Вика по-деловому сноровисто шныряла по рядам, а я с глубоко несчастным видом плелась за ней, мечтая об удобном салоне Васятки.
Через пару часов мы уже покидали город, восседая на своих собственных лошадях. Две обычные спокойные гнедые кобылки, бодро семенили по дороге, уводящей нас от Багита.
Хотя спокойной можно назвать Викину Марусю, как она ее назвала. Моя же была просто флегматичной. Эдакая Мисс Невозмутимость. Цокает копытами по плотной, укатанной почти до состояния асфальта земле, поднимая жидкие облачка пыли, а из угла рта травинка торчит. И ей глубоко фиолетово, что мимо, грохоча оружием и доспехами, пронесся конный отряд, что практически из-под ног выскочила лисица, рыжим всполохом переметнувшаяся на другую сторону дороги, а уж на неумелую наездницу, перетекающую с одного бока на другой ей вообще глубоко плевать. Только травинку в другой уголок рта перекинет и дальше шлепает. Просто необузданный дикий мустанг! Я назвала ее Шляпа.
Дорогу мы держали на север, придерживаясь узкой полоски нейтральных земель, между владениями Хромвортов и Реймаров. Конечную цель этого безумного путешествия ни я, ни Вика не видели. Забраться в какую-нибудь глухую деревеньку, купить там домушку и превратиться в крестьянок? Или кочевать с места на место? Не знаю. Пока мы были настолько ошарашены самим фактом своего собственного побега, что о будущем думать, просто не получалось.
Я тешила себя надеждой, что надо пережить всего две недели. Храм откроется, Хромов получит то, о чем мечтал столько времени, и ему будет не до меня. Мысли о том, что он может проиграть, я предпочитала гнать подальше. Ибо в таком случае ничего хорошего меня не ждет.
Как же меня порой бесит эта мужская целеустремленность, тщеславие, стремление быть первым во всем, способность делать выбор и без раздумий жертвовать ради него всем второстепенным!
Блин, голова опять болеть начинает. Я уж порадовалась, что простуда отступила, но оказывается рано. Просто небольшое улучшение после отдыха.
Тяжело вздохнула, представляя, как будет ворчать Вика, когда я снова выдам температуру и начну самозабвенно шмыгать красным носом.
Ближе к вечеру перед нами встал острый вопрос с ночлегом. Мы пытались решить, что делать. Или обустраиваться под открытым небом, тогда останавливаться надо уже сейчас, подготавливать к ночи наш маленький лагерь, заниматься приготовлением еды. Или ехать вперед. Если верить карте, то скоро на нашем пути встретится маленькая деревушка под названием золотые пески. Хотя, как скоро? Еще часа два пути.
Может, так остро эта дилемма бы и не стояла, будь я в нормальной форме. Болезнь, дав мне небольшую передышку, вернулась обратно еще более яростной и злой. Меня лихорадило, а перед глазами то и дело мельтешили пестрые мушки. К тому же, мне казалось, что вдали у самого горизонта, все покрыто белой пеленой, которая медленно, клубясь и извиваясь, двигается в мою сторону. Если честно, именно эта пелена и пугала меня больше всего. В ней было что-то неправильное, пугающее меня до зубного скрежета.
Так что приходилось решать, или мне из последних сил держаться в седле, что с каждой минутой становилось все труднее, или спать под открытым небом. Ночи к середине августа стали уже прохладными, порой чувствовалось дыхание неотвратимо приближающейся осени. Поэтому вариант сна на открытом воздухе тоже не из приятных, даже не смотря на то, что сил у меня не было совсем, и я мечтала поскорее сползти с лошади, рухнуть на землю и уснуть мертвым сном.
После долгих обсуждений и препираний победила Вика, желающая добраться до нормального ночлега. Подруга справедливо опасалась, что после ночи, проведенной, на остывающей земле, мое состояние станет еще более плачевным, поэтому, не обращая внимания на мои причитания, она с решительным видом направила Марусю вперед по дороге, и мне ни оставалось ничего иного, кроме как следовать за ней.
На улице было уже совсем темно, когда дорога вывела нас к Золотым Пескам. Маленькая деревушка, насчитывающая несколько десятков избушек, хаотично наставленных посреди поля. Ничего особенного. Мы с Викулей устало переглянулись и направились к ближайшему дому, чтобы узнать про ночлег.
Через полчаса выяснилась еще одна не очень приятная вещь. В деревню мы приехали поздно вечером, в полной темноте. Как известно добропорядочные граждане в такое время дома спят, а по улицам только жулье всякое слоняется. Именно поэтому никто не спешил гостеприимно распахивать перед нами двери, предлагая кров и еду. Чаще всего нам открывал хмурый мужик, за плечами которого виднелось встревоженное семейство, не особо вежливо спрашивал, что нам надо, и, выслушав нашу просьбу о ночлеге, без колебаний отказывал, равнодушно закрывая двери у нас перед носом.
И так раз за разом. Да, что за люди такие черствые?
Мы с Викой не прекращали своих отчаянных попыток, хотя с каждой захлопнутой перед нами дверью, надежды становилось все меньше и меньше. Не ужели так и придется на улице спать? Обидно, с таким же успехом можно было обосноваться в лесу. Уже бы давно поели и спать легли.
Очередную дверь перед нами распахнула дородная женщина, из тех, что слона на скаку остановит, и хобот ему оторвет. За ее плечами виднелся большой дубовый стол, за которым сидели несколько ребятишек и тщедушного вида мужичок. Тетя прошлась по нам тяжелым взглядом из-под неаккуратных бровей, и раскатистым голосом, сильно окая спросила:
-ЧавО надОбнО?
-Ищем, где бы переночевать, — немного растерявшись, ответила подруга.
Женщина еще раз перевела взгляд с одной на другую и ответила:
— Можете не стараться. Никто вас не пустит. У нас чужаков не любят,— она взглянула на мой болезненный видок, и ее взгляд чуточку смягчился, — но вы можете остановиться в заброшенном доме на краю деревни.
При этих словах она махнула рукой, указывая направление, и закрыла дверь.
Делать нечего, отправились искать наше новое пристанище.
Покосившаяся, полуобвалившаяся домушка стояла с самого края деревни, на отшибе. Вика достала из рюкзака фонарик, включила и теперь освещала наши хоромы:
— Е
* * *
* * *
от,— протянула она, с открытым ртом поглядывая на развалюху,— я уже говорила, что ненавижу тебя?
-Да, раз сто за сегодняшний день,— буркнула я, со стоном сползая из седла на землю. Едва ноги коснулись земли, покачнулась, и если бы не держалась за Шляпу, непременно бы упала.
-По сравнению с этим, наше тайное убежище было царскими палатами,— не унималась подруга, то тут то там выхватывая световым лучом унылые подробности: висящая на одной петле дырявая дверь, отогнувшееся покрытие на крыше, разбитые окна, с острыми клыками осколков, обломившийся конек.
