— Я никогда раньше не видал таких высоких гор, — заметил Ланс, когда друзья собрались около огня, чтобы подкрепиться едой перед вступлением на узкую тропу, уводившую в проход меж двух почти соприкасавшихся друг с другом горных кряжей. — Пелессы и Рудные горы не уступят Синим Вершинам в красоте снежных шапок, но мне не доводилось так глубоко заходить в их владения.
Друзья усмехнулись словам Ланса, который за долгие дни странствий хорошо изучил их родной язык и теперь высказывал восхищения каменным преградам, что были неведомы также многим униатам, ибо лишь кривличи проживали у их границ, а прочие племена союзников не знали иных просторов, чем раздольные луга да темные леса.
— Хотя довелось мне мельком заглянуть в глубокие шахты рудокопов, что спускаются в глубины недр, — после раздумий продолжил Ланс, вспоминая прежние путешествия, которые вновь ожили в голове, пусть их образы были не столь ясны и ярки, как нынешняя жизнь в молодом теле. А то, что было до бестелесного бытия так и оставалось в неизвестности, о давнишних чудесах, что мог повидать колдун, де Терро лишь терялся в догадках. — Но еще более великолепными оказались существа, которые их населяют... крошечные номы. Правда, карлики эти были очень привязаны к своим владениям, и, не думаю, что они обитают в глубинах других гор. В Рудниках номы оберегают рудокопов-людей, живущих в тех горах и предгорных холмах, Синие Вершины же пустынны и молчаливы.
— Здесь горы встают строем, тесня друг друга размерами, гулким эхом и частыми впадинами, что образуются от их столкновений, — ответил Елизар. — Кривличи испокон веков заполонили восточные склоны Вершин, а в недрах гор не найти раздольных пастбищ и зеленых косогоров, лишь натолкнешься на ужасных тварей и голодное зверье.
— Колдуны из Деревни рассказывали, что в этих краях обитают снежные великаны, перекидывающиеся огромными глыбами ради собственной потехи, и от этого сотрясаются все земли в округе. А еще я слыхал, что у великанов есть младшие братья, более низкие и не столь могущественные громадины, которые походят на медведей, лишь ходят они на задних лапах, и шкура у них светлого цвета.
— Так то и есть белые медведи, только живут они за краями сиригов, за пещерами на снежных островах, где открываются тайны и видения Вещунам, служителям Ледяного Света, — сказал Ведимир. — Но в горах кривличей живет не меньшее зло, чем великаны, о которых твердят древние легенды. Драконы, — склонившись к своему найденному брату по матери, чуть слышно добавил велеский княжич.
— Мабу? Драконы? — переспросил изумленный Ланс. — Но ведь они остались лишь в сказаниях... Однако, я помню одного детеныша дракона, которого сохранили в болотных землях люди.
— Не знаю, как в болотных землях, а Синие Вершины всегда были логовом для драконов. Только за долгие столетия наши предки сумели одолеть гигантских ящеров в яростной борьбе. Точнее, великие герои, о которых сказители распевают на народных празднествах, сразили всех до единой огнедышащих тварей.
— И то не всех, — после ответа Ведимира заметил его молочный брат Ратмир. — Разве не правдивы слухи, Елизар, о появлении в последние годы над столицей крылатого змея с длинным хвостом и огромной пастью?
— Я сам его видал, — воскликнул кривлич. — Уже лет десять как появляется к началу лета, а бывало и в другое время. Настоящий дракон. Из пасти клычища торчат да огонь полыхает. Он на стада возле Кичени нападал, но людей еще не утащил в свои пещеры, гралы уберегли. А однажды, когда я еще совсем юнцом был, поговаривают, что дракон вынес с горы одного непутевого охотника, что сорвался со скалы. Вот с тех пор, даже если и появляется он над городом или деревнями, люди считают это за благой знак, и даже не сетуют на пропавший скот или сожженный урожай, тем паче, что случается это редко.
Чем выше путники поднимались в горы, тем явственнее ощущалось возвращение зимы. Всё больше снега покрывало гладкие каменные выступы, по которым приходилось осторожно ступать, чтобы не соскользнуть на острые глыбы внизу, всё глубже становились сугробы на ровных отрезках пути, всё холоднее были стоянки, устраиваемые в небольших глубинных пещерах. В середине второго дня перехода, когда солнечные лучи были самыми яркими, но тем не менее лишь отражались на снежном покрове, не в силах его растопить, пятеро друзей вышли на широкую площадку, ведущую к остроконечному утесу, с края которого открывался вид на высокие пики, что стояли на страже южных границ Синих Вершин, и на более низкие горы, что окружали низину на дне широкой пропасти. Вереница гор возвышалась со всех сторон, а в нескольких шагах впереди от любопытных пешеходов по краям узкой тропы на другой конец расщелины разверзла белую пасть снежная бездна.
— Мабу! Мабу! — внезапно закричал Салимар, самый младший из спутников Ведимира. Парень указывал вытянутой рукой на черное, быстро приближавшееся пятно в небе, что появилось от противоположных ледяных шапок. Казалось, что в воздухе парит большая птица, но она очень быстро увеличивалась в размерах, а вскоре можно было расслышать гул и ощутить ветер от взмаха огромных перепончатых крыльев.
Мужчины отскочили от края утеса под защиту кряжа, Ратмир и Ведимир мгновенно зарядили луки, собираясь выпустить стрелы, едва животное приблизится на расстояние удара. Лишь Елизар восхищенно наблюдал за полетом гигантской твари, а Ланс строго предупредил:
— Не смейте стрелять. Я сумею остановить его, даже если он вздумает причинить нам зло.
Колдун бросил безоговорочный взгляд в сторону товарищей и ступил на край утеса. Дракон подлетал к выступу над пропастью, где в одиночестве стоял Ланс. С приближением чудища чародей рассмотрел его черты, которые были ему уже знакомы: темно-зеленый окрас длинного туловища размером в три человеческих роста, большая голова с вытянутым носом, над которым сверкали круглые глаза, крепкая чешуя, покрывавшая спину и длинный хвост, который оканчивался острым трезубцем, короткие толстые лапы. Дракон долетел до утеса и изверг в сторону одинокой фигуры поток рыжего пламени. Огонь не был столь мощным, чтобы достичь и обжечь человека, но даже вылетевшая из пасти струя невероятно изменила свое течение, как будто порыв ураганного ветра мгновенно унес её прочь. Ящер сделал разворот в воздухе, поднялся в высоту, несколько минут парил в пространстве, вглядываясь большими желто-красными зрачками в незнакомцев, забредших в его владения, а после вновь налетел на человека, но лишь для того, чтобы опуститься возле него на землю.
— Драконыш? — первый раз неуверенно спросил Ланс, успевший отскочить от животного, занявшего почти весь край выступа. Он сделал пару шагов вперед, вновь обращаясь к ящеру, надеясь, что тот понимал его речь. — Ныш, это ты? Я Ланс. Это можешь быть только ты, столь молод еще, а также шаловлив! Ныш! — Он говорил на морийском языке, надеясь, что животное различит прежде знакомые звуки и слова.
Дракон отвернул в бок свою голову, издав горловинный рык, при этом из его ноздрей вновь вылетели струи огня. Ланс подошел вплотную к животному и осторожно дотронулся до жесткого маленького уха на макушке. Он уже не сомневался, что повстречал молодого дракона, которого много лет назад его родители и друзья вытащили из змеиных болот. И хотя он не видел никогда прежде столь большого летающего ящера, ибо маленький Ныш лишь забавно подпрыгивал над землей, размахивая короткими лапами, именно таким Мабу он и должен был стать со временем.
— Ныш! То-то же будет рад Дуглас, когда услышит от меня о том, каким здоровенным ты стал, дружище! — Ланс уже совершенно безбоязненно похлопал дракона по морде, отчего тот лишь довольно завертел головой в разные стороны, все еще попыхивая дымом. — Как хорошо, что ты не потерялся в Рудниках! Ныш! — повторял колдун, по-дружески поглаживая шершавую чешую громадного летуна.
Хвост дракона поднялся в воздух с земли и слегка подтолкнул человека в спину, так что Ланс врезался в могучую тушу зверя, распластавшуюся на утесе.
— Эй, полегче, малыш! — вскрикнул слегка озадаченный граф. Но кончик хвоста еще настойчивее направлял его в сторону крупной спины. — Ты желаешь меня прокатить? Разве не великолепно ты плавал по реке, теперь хозяйничаешь в воздушных просторах?
— Ланс, будь осторожен, — выкрикнул Ведимир. Униаты, заметив спокойный прирученный нрав дракона, также приблизились к ящеру на краю пропасти. — Не хочешь же ты оседлать этого монстра?!
— По-моему, он сам непротив, — усмехнулся де Терро в ответ. — Жаль только, у меня нет подходящего седла! — Он забрался на спину Ныша у самого изголовья и вцепился руками в жесткие отростки по бокам драконьей шеи.
Хвост слегка покачался в сторону спутников Ланса, отгоняя их прочь, а после дракон плавно поднялся в воздух, распрямив крылья, едва ступив за пределы утеса. Колдун с восхищением поглядел вниз в глубины впадины, развернувшейся под парящей в небе парой. Ныш поднялся еще выше в облака, набирая скорость, ветер в ушах крепчал, и Ланс закрыл глаза от мороза, что впивался в его открытое лицо. Он чувствовал, как быстро застучало сердце в груди от испытанного восторга. Ему хотелось закричать от нахлынувшего потока радости и удивления, но холодный воздух залепил открытый рот, и граф лишь сильнее прижался к спине крылатого друга.
Они совершили над снежными покровами один круг, а после Ныш взял курс на далекие вершины, что лежали впереди выбранной странниками дороги. Ланс уже привык к обжигавшему покалыванию льдинок воздушной стихии, он с любопытством вглядывался в земли, что дракон оставлял позади, и осматривал те горы, к которым мчался крылатый ящер. Дракон замедлил ход и медленно закружил над чистой нетронутой следами ни зверя, ни человека пустошью на вершине пологого холма. Ланс спрыгнул в сугроб, озирая незнакомые просторы. Он не знал, зачем Ныш принес его в эти места, но ожидать от дракона ответа было бесполезно. Дара номов понимать зверей и птиц колдуну было не дано. К тому же Ныш тут же поднялся над землей и, не обращая внимания на недоуменные окрики человека, оставшегося в полном одиночестве, скрылся за вершинами, из-за которых прилетел сюда со своим наездником.
Некоторое время Ланс ждал возвращения ящера, но кругом было тихо. Колдун, увязнув в снегу, решил разведать местность. Он спустился с холма в неглубокую долину, на другом краю которой вновь поднимались горы, только не такие высокие и зловещие. Между двумя соседними нагромождениями из скал и свисавших снежных комьев, готовых обрушиться вниз беспощадной лавиной, виднелся широкий проход. Граф посчитал, что до него можно добраться за полдня пути, но сперва ему предстояло вновь обрести покинутых друзей. Он возвратился на вершину холма с намерением исследовать возможный путь обратно через высокие пики, но далекий свист разрезаемого широкими крыльями воздуха раздался в безмолвии белой пустыни, и Ланс с надеждой закинул голову в голубое небо.
На спине дракона сидели двое. Ныш легко уселся на просторный холм, и в объятия Ланса попали Ведимир и Салимар, которые переводили дух после воздушного путешествия. Дракон вновь скрылся в вышине, а друзья обменивались восторженными впечатлениями от пережитых потрясений.
— Да это же прямая дорога на Кичень, — воскликнул Ведимир, вглядываясь в скалы на горизонте. — Мы должны были добираться до этих мест еще целый день, а теперь мы почти дома!
Вскоре Ныш принес оставшихся по ту сторону пиков Ратмира и Елизара. Униаты склонили головы до самой земли перед драконом, благодаря его за дорогу и удачу, что без сомнений он должен был сулить им в неоконченном еще пути, а Ланс вновь потрепал чешуйчатого друга-великана по носу. Колдун прошептал Нышу на прощание добрые слова, а также очертил непонятные для окружающих круги вокруг ушей ящера.
— До встречи, Ныш! — крикнул Ланс дракону, вновь поднявшемуся над снегами. Игриво размахивая хвостом, зверь скрылся в горных лабиринтах. — Теперь ты сможешь всегда услышать призыв друга или позвать на помощь, за которую мы у тебя в долгу.
По пологому заснеженному спуску и широкой тропе путники добрались к закату до расщелины между двумя горами-великанами, за которой взору предстали массивные заросшие лесом отроги. Еще одну ночь друзья провели под темным звездным небом, согреваясь пламенем яркого костра, а с утренними лучами солнца вновь продолжили путь. Ельник редел, и вскоре до слуха скитальцев донесся стук топора дровосека. Они поспешили на резкие звуки, раздававшиеся в лесной округе, и выбрались к просторной поляне. Посреди неё стояла худая кляча, впряженная в низкие сани, на которые пожилой кривлич укладывал срубленные ветки.
— Будьте здравыми, да не потревожите вы гралов! — приветствовал работника Ведимир. Он поклонился до земли, отдавая уважение почтенному возрасту человека. — Давно не видали мы людей, а на родных землях не бывали и того дольше! Как выйти нам к Кичени, уважаемый, и что слышно в униатах?
Старик подозрительно осматривал незнакомцев, имевших потрепанный вид, чьи лица заросли жесткими волосами, а острое оружие сразу бросалось в глаза. Но разобрав дружелюбные интонации в обращении чужаков, также учтиво ответил им после низкого поклона:
— И вам не навлечь на себя гнев гралов, хотя ныне их милостей уж давно не видно в союзнических племенах. Вижу, что идете издалека — никак завела вас охота в дальние края, но известия за уходящую зиму не стали более светлыми и радостными. Полоры по-прежнему хозяйничают среди велесов, уж вскоре дризы преклонят колени перед тингольскими поганцами, а наш князь останется одним воином в поле, ибо покинули его прежние други.
— Но разве не установлен еще с лета мир между городами по оба берега Пенной реки, разве не соблюдает соглашения Хааматан, взявший в жены Милару, княжну велесов? — с тревогой спросил Ведимир.
— Ох, давно не заглядывали вы, сынки, в отчие дома, — сокрушенно закачал головой в разные стороны дровосек, устало присев на сани. — О каком мире можно говорить?! Стал после смерти Хаама владыкой у тинголов Атубатан, злобный шакал, что привел в земли велесов несметные войска. Под стенами Дерявы погиб один из моих сыновей, там же нашел покой великий князь Ведимир, а после и княгиню Изу конники сожгли на костре в наказание за убийство своего атана, ибо посчитали, что именно она умертвила его своими дарами. Да, много чего произошло за последнее время, темные дни пережили униаты, и не видно в них просвета.
— Ты никак ополоумел, дед! — воскликнул ошеломленный Ратмир. — Какими вестями ты встречаешь велеского княжича Ведимира?! Положено свернуть шею за наветы о гибели родных, хотя гралы сами отплатят тебе подобной же скорбной монетой!
— Истину я молвлю, — печально ответил старик, исподлобья вглядываясь в молодых странников, что повстречались ему в лесу. — Если и ваши слова правдивы, то, наконец, объявится воин, что поднимет свой народ против полорских захватчиков и воров! А ежели не верите мне, то поспешите в город, чтобы услышать те же слова от славного нашего князя Лякорича.
С темными думами и предчувствиями продолжили друзья дорогу по лесу. Очень скоро они вышли на его окраину, с которой виднелась груда домишек, окружавших высокую стену стольного града. Подобно небольшой крепости был выстроен Кичень у подножия Синих Вершин, но сам город давно разросся вокруг княжеского круга, как называли городище внутри каменных преград, где селились подле князя его дружинники и влиятельные бояре. В безмолвии поспешили путники к высоким стенам, в княжеский терем. Знакомые дружинники, бывшие на страже, встретили их около распахнутых ворот, но не радость отражалась на их лицах, а печаль, хотя в глазах, казалось, заполыхали искры надежды. Ведимира и его спутников тут же провели извилистыми тропами среди многочисленных строений к самому высокому из них — двухэтажному белому терему.
