Ир меня изнасиловал. Конечно, в самом переносном смысле из всех возможных. Но именно из-за мерцающего я так быстро пожалел, что сдуру брякнул, что фильм, который я им вчера показывал, вообще-то снят по книге. В общем, кроме того, что я едва отбился от Ира, возжелавшего в обход общественных просмотров узнать, чем там все дело кончилось, сидя вечером у меня дома, мне пришлось искать специально для него старенькие, потрепанные временем и десятком рук печатные версии 'Властелина колец' в трех томах. Как ни странно, книги я нашел, хоть и читал их когда-то, туеву кучу времени назад. И только тогда, когда они оказались в цепких лапках мерцающего, я, наконец, смог вздохнуть спокойно. Да, не думал, что кино, которое, как я вначале предполагал, должно было показаться моим эльфам как минимум смешным, как максимум гомерически неправдоподобным, настолько им понравится. Почему так, я понял только утром в понедельник, так как, наконец, получил возможность расспросить моих колокольчиков, что же им запомнилось в этом фильме. Узнал много нового. Нет, честно.
Оказывается, они все дружно, даже не сговариваясь, постановили про себя, что на правдоподобность не стоит обращать внимание, дескать, у них в фольклоре тоже каких только несуразных сказок не встречается. Дальше еще интереснее: путешествия в иные миры у них тут не новость, поэтому они все, да-да, все без исключения решили, что вполне вероятно, что в одном из миров эльфы именно такие, какими их изобразили наши киношники. Так что с этим тоже проблем не возникло. И, знаете, что заинтересовало их больше всего? Не приключения, нет. Не великая миссия и даже не охрененные, на мой скромный взгляд, спецэффекты. Чувства — вот, оказывается, на что они смотрели. На дружбу, на любовь, на то, какие у героев Толкиена представления о чести и достоинстве.
Отвечая на мои вопросы, колокольчики дружно отметили, что с моей стороны это был просто идеальный ход — выбрать именно этот фильм для первого показа. Доходчивее всех на сей счет выразился Машка, который правильно понял причину ошеломленной мины на моей лице и громогласно воскликнул: 'Да у них там даже гном был!'. Ага. Был. Это он про Гимли. Причем всех дружно особо интересовали отношения данного представителя гномьего племени с эльфом Леголасом. Но не о том речь.
Оказывается, несмотря на то, что внешность актеров, обряженных в тех или иных представителей волшебных народов, оставляла желать лучшего, местные эльфы были весьма заинтригованы дальнейшим развитием сюжета. Так что мне пришлось прилюдно пообещать, что в конце все будет хорошо, и все будут счастливы. И даже по секрету признаться, что никто из главных героев не умрет. Собственно, именно на этой позитивной ноте из-за двери, ведущей в мою квартиру, выполз помятый и не выспавшийся Ир. Да, взгляды, которыми его наградили колокольчики, нужно было видеть.
— Стесняюсь спросить, — пропел как всегда неугомонный Машка, — чем это ты занимался всю ночь? — все же задал вопрос он, обращаясь к Иру и выразительно глянул на меня.
Я сам не заметил, как расплылся в интригующей улыбке. Даже в глазах Или светился неподдельный интерес. Ир с недосыпу понял намек не сразу. Но когда до бедняги дошло... О, это был взрыв! Точнее, мог бы быть, если бы Ира, стоило ему только рот открыть, не прервали. Причем, как!
Дверь открылась с ноги, по крайней мере, нам всем так показалось, и в наш класс влетел разъяренный светлый эльф. Вот это был номер!
Кто он такой и что у нас забыл, я понял только минут через десять сосредоточенного ора. Причем, орал он отчего-то на Ира, поэтому было не так-то просто понять, с чего весь сыр-бор. Но, когда смысл экспрессивных высказываний эльфа дошел до меня, разумеется, смолчать я не мог.
— А ну, цыц! — воскликнул я и, воскресив в памяти картинку из моих собственных школьных годов, со всей дури хлопнул раскрытой ладонью по столешнице — у нас в школе так многие учителя делали, правда, толку было мало, а тут неожиданно помогло.
Руку отбил. Эльфы в лице незнакомца и Ира, прозорливо додумавшегося на этот раз выползти в класс уже в мерцании, как ни странно, заткнулись и уставились на меня с непередаваемым изумлением в глазах, которое я идентифицировал, как удивление тому, что какой-то человек посмел прервать их — светлоликих и перворожденных. А дальше меня понесло. Обращаясь к незнакомцу, я выдал целую тираду, которой не особо горжусь, так как многое было сказано чисто на эмоциях и обдумать свои слова я просто не успел, и все же я рад, что она каким-то чудом возымела действие.
— Не к лицу вам, сударь, на моем уроке балаган устраивать, — зашипел я в сторону эльфа, все отчетливей понимая, что еще немного — и просто сорвусь. Я даже самому себе ответить не мог, откуда во мне взялось это высокопарное 'сударь'. И все равно продолжал давить на опешившего от такого обращения взрослого эльфа. — И нечего косить на Ира, или у вас нервный тик? А вообще, если вы тут из-за дочери, как я понял из ваших слов, то уж Ирирган точно к ней никакого отношения не имеет, что бы вам там доброхоты не наговорили, так что нечего наезжать на нашего секретаря почем зря. И его непотребный, как вы рискнули выразиться, внешний вид, уж никак вас не касается. Настолько уверены, что сможете достойно ответить ему, если он, наконец, проснется, и решит вас за оскорбление в бараний рог согнуть? Что-то я сомневаюсь.
Эльф стал похож на рыбу. Несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, а потом, от негодования краснея ушами, выдал громко и зло:
— Мне сказали, что моя единственная дочь дружна с темным!
И тут Остапа (я за него) понесло...
— Только дружна? — с ехидцей осведомился я, выразительно, как надеюсь, играя глазами. — Вряд ли вы примчались бы сюда раньше срока и начали вопить, как оголтелый, если бы дело было только в дружбе.
У эльфа зашевелились уши. Да, похоже, данная часть тела при общении несла у них весьма выразительную невербальную функцию.
— Мне сказали... — начал он.
И тут со стороны притихших колокольчиков раздался спокойный и уверенный голос:
— Да, мы встречаемся, — конечно же, это был Кар, поднявшийся со своего места рядом с Лией и смотревший на её отца холодно и отстраненно. Как человек, прошу прощения, эльф, который для себя уже все решил.
Очень интересно. Похоже, я что-то пропустил. Ведь Лия только вчера мне по секрету жаловалась, что неприступный Кар хоть и отвечает на её приглашения прогуляться, хоть и заботится, хоть и смотрит порой, как она выразилась, с тоской и любовью, но даже на поцелуй ни разу не расщедрился. И Лия, чуть не плача, призналась, что больше не может так. Что, наверное, она ему совсем не нравится, и он просто позволяет ей приставать к себе, так как обидеть не хочет, вот и всё. Разумеется, мне пришлось её разубеждать.
— И у тебя хватает наглости... — осмыслив сказанное темным и негодуя, начал светлый эльф. Но я его перебил, так как решил, что лучше прояснить все прямо тут без проволочек и многочасовых консилиумов.
— Так-так-так, — протянул я, внимательно глядя на Кара, — похоже, мы с Иром вчера ушли слишком рано и что-то явно пропустили, — и тут же обратился к нашему бессменному секретарю. — Ты как считаешь?
— Считаю, что ты маньяк, — с совершенно серьезной рожей выдало это мерцающее недоразумение, зевнуло, прикрыв рот рукой, и, недолго думая, плюхнулось за мой учительский стол, за который я редко садился, так как предпочитал во время наших классных часов сидеть на нем, а не за ним.
— Ты так думаешь? — всерьез заинтересовался я. — Интересно, и как ты не боишься при таком раскладе со мной под одной крышей ночевать?
Ир уже рот открыл, чтобы прилюдно объяснить мне, как, когда взвился окончательно доведенный до ручки светлый.
— Ваши личные взаимоотношения меня не волнуют! Антилия, мы идем забирать документы!
Ага, как же. Уже побежали.
— Нет, — тихо и окончательно отрезала Лия и встала с Каром плечом к плечу.
Снова встрял я, не испытывая и десятой доли той уверенности, которую пытался продемонстрировать.
— Никуда вы не пойдете. До звонка ваша дочь находится в этом классе исключительно под моей юрисдикцией, — разумеется, в правомерности этого заявления я был совсем не уверен, но, как известно, если блефуешь, то блефуй до конца, чтобы комар носа подточить не смог. Поэтому с невозмутимым видом я продолжил, — Так что встаньте в очередь, многоуважаемый родитель, — глянул на эльфа, прочел всю степень его презрения по глазам и с подчеркнутой ленцой в голосе добавил. — И нечего тут стрекотанием ушей страх на меня нагонять.
— Стрекотанием?! — даже если он и хотел сказать что-то другое, после моего последнего выпада все слова вылетели у него из головы напрочь. Это хорошо.
И тут у меня, наконец, появились союзники.
— Все-таки у тебя какие-то дикие представления об эльфах, — обронил Алый, словно между прочим.
— И уши наши тебе явно покоя не дают, — поддержал светлого сидящий рядом с ним Машка.
— Да ладно вам! — Том подал голос с последней парты, — Ведь сами вчера видели, какие у них там эльфы, — и тут же многозначительно добавил. — Без жалости не взглянешь!
Я даже обиделся слегка. Чем это им наши эльфы из 'Властелина колец' не понравились? Приличные такие эльфы. Все на лицо светлые, как один. Поэтому я и вопросил у Рутберга с ехидцей, совсем забыв про пыхтящего от возмущения отца семейства Визария.
— Ты их за отсутствие повышенной длинноухости, что ли, пожалеть решил?
— И кто теперь превращает все в балаган и фарс? — негодуя, вопросил у нас всех папа Лии.
Мы все уставились на него так, словно и думать забыли о том, что он все еще тут, с нами. И именно в этот момент неожиданно хихикнула Лия и тут же закрыла рот ладошкой. Но её глаза, что были обращены к отцу, смеялись. Гордый родитель уставился на юную дочурку так, словно первый раз в жизни увидел. Поэтому, пока они вдвоем были заняты друг другом, я все же решил под шумок дожать Кара.
— Так что произошло, что ты решил позволить вашим отношениям двигаться в самом правильном направлении? — поинтересовался у темного я.
И вот тут встала Иля. Изящно так встала, по-темному. Папочка-эльф в миг про дочурку думать забыл. Наша великолепная Владычица полностью завладела его вниманием. Правда, отвечая на вопрос, изначально адресованный Кару, она смотрела только на меня, подчеркнуто игнорируя отца-скандалиста.
— Я официально разрешила ему делать свой выбор самому.
— За то, что он будет тебе подсуживать на предстоящем матче? — тут же отреагировал я с дальним прицелом.
Разумеется, у всех моих колокольчиков без исключения вытянулись лица. Конечно, они ведь тут все такие благородные, что мне, с циничностью нашего мира, порой делается страшно и неуютно. Они кажутся мне идеальными, а я рядом с ними так — отрыжка маленькой вселенной, которой правят лишь деньги и похоть. Не всегда, но чаще всего. Кто с этим поспорит?
— Андрей! — общее мнение выразил Ир, укоризненно вскрикнувший у меня за спиной. Пришлось повиниться, правда, и этими моими словами ребята остались недовольны.
— Я же по себе сужу, — просто сказал я.
— По себе?! — а вот это вскочила уже Ира, точнее Ника, но кто об этом знает?
Пришлось пожать плечами.
— У нас там, где замешано соперничество, частенько ведется грязная игра.
— Не учи детей плохому, — строго потребовал Ир, обходя стол и становясь справа от меня, в то время как папа-эльф все еще переминался с ноги на ногу слева.
Пришлось снова пожать плечами.
— Кто-то мне еще неделю назад утверждал, что они уже не дети.
— И все равно! — встряла Гарри. Они с Улькой смотрели на меня одинаково возмущенно, — Ты не такой, — зардевшись, сообщила всем наша крылатая.
Насмешливо фыркнув, я попытался всем своим видом показать, что наоборот, именно такой, но быстро спохватился. Вроде как получалось, что я тем самым на комплименты напрашиваюсь, поэтому я поспешил в очередной раз сменить тему и решительно повернулся в сторону недовольного родителя. Тот взирал на меня с неприкрытым изумлением. Интересно, что из всего услышанного удивило его больше всего?
— Ну что, — спросил я эльфа, — вернемся к вопросу об отчислении?
Его брови тут же сошлись на переносице домиком. Забавный мужик, ушастик тот еще, но явно взрослый. На лицах моих колокольчиков, не важно, светлые они там или темные, все еще присутствует некая детскость. Коммандос, по-моему, в большинстве своем из той категории лю... эльфов, которые до скончания века остаются мальчишками. Поэтому мне было так легко перетянуть их на свою сторону. А вот папа Лии, имя которого я, конечно, читал в личном деле, но, убей Бог, сейчас никогда бы не вспомнил, выглядел на фоне виденных мной ранее представителей ушастого народа заматеревшим и, как я уже сказал, взрослым. Это сразу бросалось в глаза. А еще он был рыжим. Но без веснушек, как и Лия. Только глаза у него были голубыми, в то время как наша юная Вейла была зеленоглазой. И все-таки, внимательно рассмотрев её папочку, я пришел к выводу, что маминых черт в Лии больше. Не знаю, почему. Просто так подумал, хотя матери семейства я еще не видел.
— Угомонились? — прошипел в нашу с Иром сторону грозный эльф. — Теперь можем поговорить нормально?
— Если продолжите шипеть и кипятиться, как чайник, не-а. Не сможем, — легкомысленно сообщил я.
Эльф скрипнул зубами, и на этом его терпение, похоже, кончилось. Матерная фраза была короткой, но прозвучала очень емко. Вот только мне от его волшебства было ни тепло, ни холодно. На этой высокой ноте эльф спал с лица, когда обнаружил, что его магия на меня не действует, и тут же перевел взгляд на стоящего рядом со мной Ира.
— Андрей наш новый психолог, — пояснил тот с подчеркнуто вежливой улыбкой.
— И уже такое себе позволяет? — с неподдельным удивлением выдохнул в ответ взрослый эльф.
— Ир, — заканючил я. — Может быть, ты нас, наконец, познакомишь?
— Лучше я, — не дав мерцающему сказать ни слова, вызвалась Лия.
Вышла из-за парты и приблизилась к нам с Иром.
— Отец, познакомься. Андрей Игоревич Рахманин — наш классный руководитель, — пропела эльфийка, всячески демонстрируя, что грозное сопение папочки ей нипочем. Действительно, о каком отце может быть речь, когда в жизни появился мужчина, свой, собственный, да к тому же еще и любимый, — А это — мой папа, — обращаясь уже ко мне, обронила наша зеленоокая эльфийка. 'Ура, я, наконец-то, услышу его имя' — пронеслось у меня в голове, и я услышал. — Лукерель Акикай Таинственный.
И почему мне вдруг сделалось так смешно? Разумеется, все три эльфа (считая Ира в мерцании) посмотрели на меня, как на больного. А я все силился справиться с лицом, но безрезультатно. Смех так и норовил прорваться. Хотя, что может быть самобытнее старинного русского женского имени Лукерья или памятного имечки серого человека из рассказа 'Шинель', входящего в обязательную школьную программу, — Акакий? Я больной, да?
Самое удивительное, что первым догадался о причине моей веселости Алый. Вот никогда бы не подумал. Но, судя по всему, нашему светлому зазнайке тесное общение с темными на пользу идет.
