— Ну, суки!!! Держитесь теперь — я на вас разозлился!
Барон на время оставил намерение прирезать Му-му и, первым решил прирезать меня. Ненавижу, когда меня режут!
— Шёл бы ты своей дорогой, барин! — предложил мне Барон, поигрывая своей "приблудой".
Но, во мне уже клюкатала холодная боевая ярость:
— Куда, куда ты меня послал, убогий?!
Тем временем, откуда ни возьмись, набежала ещё человек пять нищих и что, сцуко, характерно — все достали из своих лохмотьев свои свинорезы!
— Катись, сказал! — Барон, получив поддержку, не по-детски осмелел, — мы тут не в бирюльки играем...
— Конечно, нет. Какие, такие "бирюльки"? Всё по-взрослому: сношаться будем без трусов!
Пока Барон осмысливал мною сказанное, выхватил "Осу" и выстрелил тому два раза в правое плечо. Нож из руки вывалился... Боковой подсечкой свалив Борона на землю, я подобрал с земли его "перо" и, с каким-то смачным хрустом, всадил его — по самую рукоятку, тому в ...раку.
Дальше произошло нечто очевидное-невероятное: по всем законам физики, Барон должен быть надёжно и надолго обездвижен! Тот, же — наоборот! С визгом, переходящим в турбореактивный рёв, соскочил и ломанулся куда-то вдаль... В сторону горизонта. Однако, железные люди живут в этом столетии: с ножом в ...опе и, так быстро бегать! Должно быть, жизненно важные органы не задеты.
Разбежались и "подданные". Правда, некоторые недалеко... Остановились и, за нами с Му-му наблюдали. Послышался полицейский свист, где-то совсем рядом... В те времена полицейские — во время большого атаса, в специальный свиток свистели. Очень забавно, когда тебя не касается!
Хотел и, я уйти знакомым маршрутом — по которому сюда пришёл, но Му-му повёл меня куда-то в сторону, потянув за рукав. Может, он прав? Надо уходить огородами, кто знает, сколько этих утырков, ещё подтянется, очухавшись... А, в толпе легче лёгкого какому-нибудь отморозку, мне нож в спину воткнуть.
Долго мы шли, пока вообще, в каких-то трущобах не оказались...
— Ну и, зачем ты меня сюда притащил?
Ну, спрашивать бесполезно — мычит что-то и, настойчиво приглашает за собой следовать.
Хотел уж послать его и, идти своей дорогой, да одна мысль сверкнула — как метеор на ночном небе: а, мужик, то весьма здоров! Вот бы откормить его, да приручить... Очень бы мне в кой-каких делах пригодился. Например, мой хабар из погребка таскать. Немой, вот ещё... Это, вообще — хорошо! Прости меня, Господи!
Если ещё и, неграмотный — а, скорее всего это так — то и, не расскажет и, не напишет ничего и никому. Очень полезным для меня может быть... Ну, уж очень полезным!
Короче, иду за ним. Ну, не убивать же, в самом деле, он меня тащит — после того, как я его жизнь спас! Таких людей не бывает — длительный промежуток должен быть, между спасением и попыткой убийства своего спасителя... Это однозначно!
Долго ли, коротко, но Му-му привёл в какие-то развалины с подвалом... Ничего себе! Тут, что? Люди живут?! Однако, живут... Множество глаз уставилось на меня, как будто бы — если б, к серым мышам в нору залетел разноцветный попугай... И, причём, много людей здесь... Живут. И, не только живут, но ещё и плодятся... Судя по количеству бледных, худосочных детей. И... ...Умирают! В подвале стоял весьма специфический запах тления человеческого труппа. Подрабатывая санитаром на "скорой", приходилось бывать в моргах... Вот — то же, самое... Ни с чем не перепутаешь!
В одной из комнатёнок этого подвала, отделённой от остального подвала только подвешенной к потолку дерюжкой, с подслеповатым крохотным окошком на самом верху, находилась худющая бледная женщина и трое её, по ходу, дочерей, тоже очень обесцвеченных и обезжиренных, на вскидку — от восьми до двенадцати лет:
— Принёс? — поднявшись с какого-то лежака, заваленного разнообразным тряпьём, с надеждой спросила эта женщина у Му-му.
Жена, что ли? Ну, а кто же ещё?!
Тот, что-то замычал угрюмо и протянул женщине горсточку медяков. Взяв деньги, та подошла к широкой лавке у стены — откуда шёл запах мертвечины и откинула нечто вроде одеяла... На лавке лежал труп девочки-подростка лет четырнадцати. Положив на глаза покойнице по медяку, она тихонечко крикнула вглубь подвала:
— Тихоновна! Подойди-ка, сюда!
Через минуту из темноты, как дружелюбное приведение, возникла какая-то невзрачная бабка. Сунув той мелочь, жена Му-му сказала:
— Вот деньги, делай что надо...
Получив деньги, бабка куда-то шмыганула. Я осмотрелся. Обстановка напоминала декорации к книге Гиляровского "Трущобные люди", прочитанную мною в детстве. Это, не бедность и, даже, не нищета! Это... Я не знаю, как "это" называется... Что б, понять и описать, надо увидеть своими глазами!
Тем временем, женщина посмотрела на меня, как будто только что увидела.
— Егор, кто этот господин? — спросила она у Му-му.
Не успел я ответить, как тот что-то замычал.
— Спасибо большое, господин...
— Стерлихов Дмитрий Павлович..., — представился я.
— Спаси Вас Христос, что помогли нашему горю... Третий день, как Наташеньку — нашу первеницу похоронить не можем — денег нет... Вон, уже крысы обглодали ноженьку моей доченьке..., — слёз у женщины, похоже не осталось.
— Да как, такое может быть?! Как можно дойти до такой жизни?!
— Вот, так — видно, можно... Видать, прогневали чем-то, мы Господа нашего..., — и женщина вполголоса начала неторопливый рассказ.
Егор, в смысле — Му-му, был кучером у одного богатого купца. Причём, потомственным кучером. Она — у этого же купца, служанкой. Всё было хорошо, до поры и до времени... Ну конечно, не совсем гладко: купчиха, по какой-то причине ревновала купца к ней... Ну, это так — мелочь!
Потом, ранней зимой — три года назад, всё перевернулось, всё пошло наперекосяк! Всего один лишь случай и, ВСЁ!!! Несчастный случай — когда Егор переезжал реку по тонкому льду, тот не выдержал и купеческая коляска, вместе с лошадьми, им самим и купцом, провалилась под лёд...
— Купец, как угорелый, носился повсюду на своих рысаках..., — Му-му, подтверждающе замычал, — ни Бога не боялся, ни... Погубил и, себя и нас!
Купец не смог выплыть, хоть Егор и нырял за ним в ледяную воду. Не получилось купца спасти — утянула того на дно тяжёлая шуба, да унесло течение. Но, от купания Егор тяжело заболел и потерял голос... Так значит, это у него не врождённая немота! Это ж, вроде лечится... Только наверное, не методами этого времени.
Купчиха подала на Егора в суд. Типа, купец "погуливал" с его женой и, тот — узнав, из ревности утопил купца... Ну, а чё? Женщина — настоящая красавица... Была. Могла и погуливать. Вот только, Егор навряд ли, догадался бы... Сам, по крайней мере. Ибо, природа редко даёт одновременно и, силу и ум... Не совсем дурак, конечно! Но, туповат и простодушен — это, даже не разговаривая с ним можно понять. Цинично, конечно звучит, но мне то — как раз именно такой он и, нужен!
Так что, болел Му-му уже в тюрьме... Больше года по судам мурыжили, ничего доказать не смогли — только все накопленные деньги ушли на адвокатов, да на судейских... Да, ещё отец Егора с горя умер. Больше никого из родственников не осталось.
Выйдя на волю, Му-му ни кучером, ни извозчиком, естественно, устроиться уже не мог. Кому нужен немой кучер! Тем более, с такой репутацией...
Как это кому? МНЕ! Внезапно, мне в голову пришла ещё одна умная мысля. Если я на "Хрени" буду хабар возить, то в момент её угроблю. Болт рулевой тяги, однозначно — от перегруза лопнул... Я заказывал Автопрому легковушку, а не грузовик! Вот он мне легковушку и сделал.
Значит, надо на ломовой телеге возить — хоть и, медленно, но зато верно! Тем более с бензином такая фигня — если, я хабар в Нижний на своей машине буду возить, то или, мало буду ездить здесь, или мало буду хабара возить "оттуда"... А, мне же ещё и, на продажу бензин нужен — пока производство своего не налажу!
Как мне повезло — одним выстрелом двух зайцев! Му-му и, выносит хабар из погребка и возит его в Нижний... И, как рыба молчит при этом!
После тюрьмы, Му-му смог устроиться только на стройку грузчиком — кирпичи таскать. Её же, купчиха сразу на улицу выгнала — как только про смерть купца узнала. В тот же день!
Служанкой, без рекомендательного письма, никуда не брали — выкручивалась, как могла: то шитьём на дому, то — чаще всего, стиркой или уборкой. Но, за такое много не платили. Пока деньги были, снимали вполне приличную квартиру, потом всё ниже и ниже...
— Егорушка, то мой — здоровый, сильный, да глупенький, — с любовью глядя на мужа, продолжала рассказывать женщина, — ну, прям как ребёнок! Силой Бог не обидел, а вот умишком... За работу схватился так, что и вчетвером не под силу. А десятник, видя такое дело, взял — да троих рабочих и, рассчитал! Ну, те — подговорив дружков, подкараулили Егорушку в подворотне...
Короче, за малым, Му-му не убили... Пока от побоев лечился, семья ещё ниже просела — в ночлежках ночевать приходилось. В ночлежки перестали пускать после того, как Му-му хозяину зубы пересчитал — за приставания к своей жене.
Во второй раз удалось устроиться на стройку... С полгода работал, пока до Му-му не дошло, что десятник его внаглую наё...ывает. По-любовному "раскидать" не получилось и десятник получил от всей души в репу:
— Нет, уж! Ну, совсем безбожно обманывал! Самому Егору на еду не хватало, вон как исхудал...
После этого случая, Егору был выписан "белый билет". То есть, по негласному договору в этом городе никто его на работу не брал... Хотели в Сызрань перебраться, да Наташенька заболела...
— От чего она умерла?
— От чахотки... Кровью с полгода похаркала и всё...
Оно и, неудивительно! В таком сыром подвале, даже с хорошим питанием — от чего-нибудь, да стопудово, помрёшь... Представляю, что здесь зимой твориться!
Я посмотрел на остальных дочерей Му-му... Да! Тубик на лицо. Уже покашливают. Эту зиму они не переживут...
Тем временем явилась Тихоновна, с ней двое мужиков, принесшие с собой деревянный гроб из необструганных сосновых досок. Деловито и привычно, они положили тельце девочки в него и спросили:
— Если оплакали, то мы выносим?! Дух, уж очень здесь от покойницы тяжёлый...
— Выносите... Пойдёмте, девочки, проводим в последний путь нашу Наташеньку...
На улице уже поджидала убитая телега с впряжённой клячей и, слегка трезвый попик. Положив гробик на телегу, мужики отошли. Попик несколько минут бубнил что-то на старославянском, вяло махая кадилом, потом получил от Тихоновны копейки и, не прощаясь, слинял.
И, похоронная процессия тронулась в свой скорбный путь... Частенько приходилось бывать на похоронах, но на таких впервые! Меня, до какой-то, парализующей мысли холодной дрожи, поразил сюрреализм происходящего: такое ощущение, что я где-то в фильме ужасов и самое "интересное" ещё впереди...
За телегой с гробом шли Му-му с женой и дочерьми, Тихоновна и я. Могильщики шли последними. К "счастью", кладбище было неподалёку... Если, конечно, это можно было назвать кладбищем... Скорее, скотомогильник. Даю об заклад мою "Хрень", но лет через десять, на этом месте что-нибудь построят, а кости "обитателей" втихушку, где-нибудь кучей зароют... Не везло людям при жизни и, после смерти не повезёт!
Надо пройти до конца, если уж влез в эту историю и, я остался на поминки... Даже, дал ещё три рубля Тихоновне, на поминальный обед.
У дверей подвала местные бомжики расставили какие-то колченогие столы и, скамьи из досок положенных просто на деревянные чурки... Женщины чего-то там наготовили. Ну, народ-то больше на водку налегал. Попробовал, за упокой и, я... Да! Китайская "Урумчи", которую мне как-то раз довелось отведать — по сравнению с этой гадостью, показалась бы многозвёздночным коньяком...
Как я понял, народ, что живёт здесь — это, самое "дно". Ниже не бывает. Даже, нищие, которых мы с Му-му отмудохали, по сравнению с этими — состоятельные и уважаемые люди... Даже, обитатели ночлежек и, те имеют хоть какоё-то шанс оттуда выбраться... Эти же — всё!
После поминального обеда — если, "это" можно так назвать, когда взрослые обитатели этого гадюшника — употребив приличное количество местной палёной водки, расползлись кто куда, я приступил к делу:
— Как Вас зовут? — спросил я у женщины.
— Полина...
— А по отчеству?
— Андреевна...
— Собирайтесь, Полина Андреевна, поедем ко мне...
Полина Андреевна растерялась:
— А, семья?!
— С семьёй собирайтесь..., — Му-му вопросительно посмотрел на меня, — сначала на Постоялый Двор, потом, как отъедитесь, ко мне в поместье. Ты, Егор, будешь работать возчиком, ну а... Найдём работу, тоже. Много платить не обещаю... Первое время. Но, питание и проживание за мой счёт.
Егор медленно опустился на колени. По щекам его текли слёзы... Полина Андреевна плакала стоя, не веря своему счастью.
Вообще, я заметил, люди этого времени очень чувственны и не стеснятся при посторонних плакать. Не то, что мы — их чёрствые потомки... Вспомнил про епископа Владимира, который тоже плакал от моего рассказа про свои "мучения"... Боже! Какой, я всё же подонок!
— Вы здесь никому ничего не должны?
— Нет...
— Ну, тогда вперёд. Егор, веди нас туда, где извозчика поймать можно...
Ага, не успели... Налетела стайка худосочных детишек, ходящих скелетиков — практически, уже покойничков:
— И, нас к себе забери, барин!
— Да куда же я вас всех заберу?! КУДА?!
Кинул в толпу остатки мелочи, вперемежку с мелкими купюрами. Началась дикая свалка...
— Всё, всё! Уходим!
Я схватил на руки одну из девочек — самую младшую и, мы практически побежали — так быстро, как только могли...
...Карп таращился на меня с видом, типа, ты что? Всю гапоту решил здесь у меня поселить?
— Кормить... Понемногу, но через каждые три часа. Обязательно молоко детям. Одеть во всё приличное. Можно ношенное, но чистое и целое. Помыть в бане... Ничего, растопите! Мыло у меня возьмёте... Денег нет? Возьмите, вот десять рублей... Хватит? Ну, вот ещё... Теперь достаточно? Ну, тогда исполнять! Как отъедятся, да в себя придут, заберу их всех — вместе с той женщиной, к себе в имение... Кстати, Поликарп Матвеевич... Где можно купить хороших лошадей и ломовую телегу? А лучше, крытый фургон?
...Лошадей и фургон, оказывается, можно купить всё на той же Нижегородской Ярмарке, куда мы с Му-му через неделю — в субботу, на извозчике и отправились.
Му-му, уже довольно-таки отъелся. Я разрешил Карпу кормить их вдоволь и, тот теперь постоянно жаловался на его аппетит... Да, действительно — жрёт, как лошадь. Надеюсь, что так же — как лошадь, будет работать! Одет Му-му был в хороший, так называемый "народный городской" костюм — в каких в это время ходят городские простолюдины. Новый, крепкий и хорошего шитья... Ношеного на его габариты во всём городе не нашлось, уверял меня Карп. Вот и, пришлось пошить Му-му новый костюм за свой счёт.
Так, как на Ярмарке была вероятность встречи с нашими "знакомыми", то я был вооружён и настороже. Му-му, тоже внимательно зыркал по сторонам, сжимая в рукам свой кнут — который, у него один только от прежней жизни остался... Этим кнутом влёгкую лошадь можно было убить, а владеть им Му-му умел! Что как-то раз и, продемонстрировал на пустыре за Постоялым Двором, по моей просьбе отбивая горлышки у пустых бутылок. Короче, очень полезного работника я приобрёл! Очень полезного...
