Там было почти темно, только кровать освещалась чуть тусклым светом, но этого было достаточно, чтобы видеть лежащую на кровати девушку. Лицо Гермионы было ужасно бледным. Гарри дотащился до кровати, сел на край, но, поняв, что отдал все силы, осторожно лег на бок, не поднимая ног на кровать.
— Мио, ты должна проснуться, — прошептал он. — Что бы ни происходило, кто бы ни появился в моей жизни из прошлого, роднее тебя у меня никого нет. Северус не прав, говоря, что ты — мой якорь в этом мире, все совсем не так. Я за последнее время многое понял, но без тебя мне будет трудно совершить все то, что я хочу. Мы ведь с тобой две половинки одно целого. Гоблины были правы — у нас просто нет другого будущего, как быть вместе. Мы самой судьбой предназначены друг другу. — Ты не якорь, ты — моя душа. Мио, не уходи. Я теперь знаю, что люблю тебя не как сестру или подругу. Ты — единственная в моей жизни. Вернись ко мне...
Гарри сел, протянул руку и погладил девушку по щеке.
— Мио, вернись, — прошептал он.
Гарри еще долго сидел на краю кровати, глядя на Гермиону, словно ждал и надеялся, что она вот-вот откроет глаза и улыбнется ему, и все будет хорошо. Его немного удивляло то, что рядом с девушкой никого нет, но это, в принципе, можно было списать на то, что на нее были наложены следящие чары. Но вот почему после его появления здесь никто не пришел? Странно это было.
Понимая, что чувствует себя не лучшим образом, Гарри поднялся на ноги и, стараясь идти ровно, двинулся к двери. Там он обернулся и прошептал.
— Возвращайся поскорее, Мио, — затем выскользнул за дверь, если так можно было описать его не слишком уж уверенные движения. Небольшое расстояние снова забрало большую часть его сил. Закрыв глаза, Гарри привалился к стене. Ужасно хотелось съехать по ней спиной и сесть на пол. "Надо добраться до моей комнаты и лечь", — решил Гарри. Он открыл глаза и замер. Напротив него у стены, через проход, стояла Беллатрикс Лестрейндж и внимательно его изучала. Как относиться к этой женщине, Гарри не имел никакого понятия. Обвинять ее в смерти Сириуса? Смысл, если тот жив и здоров? Правда, с этим еще тоже нужно было разобраться. Сейчас стоящая перед ним женщина совершенно не напоминала сумасшедшую: нормально одета, со вкусом, можно сказать, красивая прическа, легкий макияж, причем цветовая гамма не черная — темная, но совсем не черная. Гарри только сейчас обратил внимание, что глаза у нее такого же глубокого синего цвета, как у крестного.
— Тебе помочь? — спросила Белла. — Ты не очень хорошо выглядишь.
Гарри молчал, но глаз с женщины не спускал. Белла вздохнула. "Ну, и как с ним разговаривать? Он же меня ненавидит. Или не ненавидит... Вон как зыркает своими зелеными глазищами, а магия-то от него какая исходит, аж до дрожи пробирает", — про себя рассуждала она.
— Я не собираюсь тебе вредить, — примирительно произнесла Белла. — Это не в моих интересах.
— И почему же? — наконец, подал голос Гарри.
— Ты сильнее Лорда, — вдруг сказала Белла. — Может, другие этого и не видят, но я вижу и чувствую. Ты, как только меня увидел сейчас, сразу же выпустил свою магию, она тебя окутывает, как кокон. Я о таком только читала. Говорят, на такое способны только истинные Лорды.
— Что тебе нужно? — Гарри жутко хотелось закрыть глаза, но делать это сейчас он считал опасным для себя.
— Я могу лишь повторить, что тебе не стоит меня опасаться, — Белла улыбнулась, и это казалось таким чудом, что Гарри захотелось встряхнуться и понять, сон это или нет.
— Странно это, — Гарри подозрительно смотрел на женщину.
— В этом нет ничего странного, — пожала плечам Белла. — В том, что я сейчас такая адекватная, только твоя заслуга. Неужели ты думаешь, что я не знала, что двинулась умом в Азкабане? Я — не Сириус, у меня не было возможности спасаться от дементоров, перекидываясь в свою анимагическую форму. А так — там ужасно, не лишиться ума невозможно.
— Ты знала, что Сириус анимаг? — уточнил Гарри.
— Ты не против поговорить, например, в этой комнате? — Белла указала на дверь рядом с комнатой Гермионы. Гарри прищурился, и Белла вздохнула. Она понимала, что у него есть все основания ей не доверять. — Я, Беллатрикс Элеонора Лестрейндж, в девичестве Блек, даю клятву верности Гарри Джеймсу Поттеру как своему Милорду и обещаю идти с ним по тому пути, что он выберет, до самого конца и с теми, кто встанет в его ряды. Кем бы они ни были.
Белла даже испытала удовлетворение, глядя, насколько сильные эмоции проступили на лице юноши: тот был не просто удивлен, он бы ошеломлен. Гарри почувствовал, как внутри него что-то стало подниматься, прося, шепча, чтобы он принял клятву.
— Я, Гарри Джеймс Поттер, лорд Слизерин, принимаю твою клятву, Беллатрикс Элеонора Лестрейндж, урожденная Блек, — произнес Гарри. Между ними запела магия, подтверждая новый союз. Немного придя в себя, Гарри озадаченно пробубнил себе под нос: — И что это было?
— Ты сильно отличаешься от многих, кто сейчас живет на этом свете, — произнесла Белла. — И все-таки, тут не место для таких разговоров. Тебе помочь?
— Если не трудно, — Гарри наплевал на свою гордость, понимая, что сам никуда дойти не сможет. Белла подошла к нему, осторожно обняла за талию и, взяв на себя основной вес, повела его к выбранной для разговора комнате. Там она устроила своего сюзерена на кровати, подложив под спину подушки. Гарри оставалось только удивляться таким изменениям в поведении и психическом здоровье женщины. Белла словно поняла, о чем он думает.
— Это только твоя заслуга, — произнесла она, расположившись в кресле рядом с кроватью. — Ты меня вылечил. Как? Думаю, это в тебе заговорил Слизерин, смешавшийся с твоей индивидуальностью. По-видимому, ты уже не так меня ненавидел, как раньше, раз решил дать мне второй шанс. Ты также влияешь и на Лорда, но..., — Белла замолкла. — Милорд...
Гарри поморщился, Белла тихонько рассмеялась.
— Тебя еще всему надо учить, Милорд. Неужели, ты никогда не обращал внимания, что лорда называют Мой Лорд, и никогда Милорд, по крайней мере, не посвященные? Все довольно просто на самом деле. Милордом могут величать только королей, князей и Лордов по праву рождения, то есть Темных и Светлых Лордов или Леди. Многие забыли о том, что Лорды всегда стояли на страже равновесия. Когда-то магия была единой, она не разделялась на виды и подвиды, никому не приходило в голову что-то запрещать. Все существовало в гармонии.
— Почему аристократы пошли за Волдемортом? — когда Белла сделала передышку, спросил Гарри.
— Почему? — задумалась Белла. — У тебя самого есть какие-нибудь предположения?
— Есть, конечно, — кивнул Гарри. — Мне кажется, что политика, когда все общество ориентируется на заведомо слабых магов, приводит к деградации...
— Да, ты всего одним предложением точно определил политику Министерства и следствие из нее, — усмехнулась Белла. — И Лорд это прекрасно видел, понимал и хотел изменить. Только в его планы затесались еще и личные мотивы, мстительные. Возможно, если бы он пошел другим путем, все было бы иначе. Не было бы этого пророчества о тебе и Лорде.
— Я сомневаюсь, что это пророчество обо мне и Волдеморте, — произнес Гарри. — Дамблдор вообще не считает меня героем этого пророчества, готовили все время Лонгботтома, который разыгрывал перед всеми этакого увальня, ничего не знающего и не понимающего. А я — так, пушечное мясо, которое никому не будет жалко.
— ЧТО?! — воскликнула Белла. — Ты... О, Моргана и Мордред, я, конечно, знала, что Дамблдор тот еще старикашка, но чтобы такое...
— О, он у нас любит изображать из себя доброго дедушку, но он какой угодно, только не добрый, — произнес Гарри. Сейчас, говоря с посторонним вроде бы человеком о своей жизни и не только, Гарри почувствовал, как уходит из сердца тяжесть, становится легче и спокойнее.
— Клятва позволяет тебе понимать, что я никогда не причиню тебе вреда, — опять угадала его мысли Белла. — Нет, я тебя не читаю, разум у тебя закрыт очень хорошо, а вот на лице у тебя все написано очень красноречиво.
— Понятно, — скривился Гарри.
— Не беспокойся, ты еще научишься владеть собой, как надо, — улыбнулась Белла. Улыбнулась по-настоящему, светло и добро.
— Почему ты сейчас приняла мою сторону? Я ведь могу пожелать убить Волдеморта, — произнес Гарри.
— Во-первых, ты — истинный Слизерин, причем из всех его потомков ты — первый, кто смог сделать то же, что и он: превратить свою магию в живое воплощение, — произнесла Белла.
— Откуда ты столько знаешь? — удивился Гарри. Ему было интересно слушать эту женщину. Казалось, она была кладезем старинных знаний.
— У Белков очень большая библиотека, там собраны такие книги и свитки, которым даже Хогвартс и Министерство могут позавидовать, — сказала Белла. — Меня всегда интересовала Темная магия и все, что с ней связано. В своих поисках я нашла несколько фолиантов, в которых говорилось о Темном и Светлом Лордах, то есть Милордах или Миледи. Если на одной стороне стоял мужчина, то на другой — всегда женщина. Никогда не было такого, чтобы и Светлый, и Темный были магами одного пола. Самое интересное в этой ситуации то, что после Салазара Темные Лорды всегда имели отношение к Слизеринам, а вот до него кем они только ни были. Казалось, что Салазар каким-то образом закрепил за своей фамилией право на Темное Лордство, но и со Светлым Лордством произошло то же самое, только тут родство идет от самого Годрика...
— Но ты же говорила, что Лорды никогда..., — начал Гарри.
— Да, но я не говорила, что Годрик был Светлым Лордом. Леди была Ровена, и так получилось, что родила ребенка она от Годрика, — усмехнулась Белла. — Именно эта девочка и стала следующим Светлым лордом. Светлый и Темный лорды всегда являются парой, которая образует крепкий союз, основанный на любви и уважении друг к другу.
— Подожди, — замотал головой Гарри. — Но тогда вот уже тысячу лет это — внутренние браки, и дети...
— Как ты думаешь, почему у Лордов есть терсаго? — улыбнулась Белла. — У тебя и твоей Гермионы могут быть дети, но они не будут Светлым или Темным лордом.
— Почему? — удивился Гарри.
— Тайна за семью печатями, — улыбнулась Белла. — Шучу, конечно. На самом деле, очень редко, когда законные дети становятся Светлыми и Темными лордами, особенно наследники рода, как получилось у тебя и Гермионы, — Белла замолкла, давая юноше время осмыслить услышанное. Тому не понадобилось много времени.
— Гермиона?..
— Да, твоя девушка никто иная, как Светлая Леди, Миледи, — подтвердила Белла.
— Но..., — мыслей в голове не было. Гарри никак не мог осознать информацию до конца. — А кто тогда станет Лордами после нас?
— Твой ребенок и ребенок Гермионы, но не ваши общие дети, — Белла еле сдерживала смех.
— А чьи они будут тогда?— удивился Гарри.
— Ну, думаю, Светлым Лордом станет сын или дочь Драко Малфоя, поскольку именно он является твоим терсаго, — поведала Белла.
— Ммм? — безмерное удивление застыло на лице Гарри. Ему понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя. — А кто будет Темным лордом?
— Ну, твой ребенок от терсаго Гермионы, — рассмеялась Белла. — Думаю, Лорд не совсем понимает значение терсаго при Лорде Слизерине. И неправильно интерпретирует всю создавшуюся ситуацию.
— Но у Мио нет терсаго, — возразил Гарри.
— Пока нет, — усмехнулась Белла. — Поверь, она появится в ближайшее время и будет хорошим другом и тебе, и твоим друзьям.
— Стоп, но если дочь Годрика Гриффиндора стала Светлым Лордом, то, значит, он был...
— Терсаго Салазара, а Ровена была женой Слизерина, о чем мало кто знает, — закончила за Гарри Белла.
— У меня уже голова идет кругом от этих непонятностей, — вздохнул юноша. — Все так запутанно. — Получается, что Темными и Светлыми Лордами становятся в основном внебрачные дети Лордов и терсаго их супругов, реже свои дети и наследники рода.
— Да, и терсаго между собой чаще всего являются супругами, — кивнула Белла.
— Почему так запутанно? — нахмурился Гарри. За этим довольно-таки интересным разговором Гарри забыл и о своей слабости, и о том, что где-то тут в замке находится Волдеморт.
— Не знаю, — покачала головой Белла. — Подозреваю, что когда-то такую ситуацию создала сама магия, а затем уже это было закреплено в традицию. После Гриндевальда Темных Лордов не было, а о Светлых вообще никто не слышал уже столетий пять. Думаю, что последним Темной Леди все-таки была твоя мама, а вот со стороны Гермионы — не могу сказать.
— Гриндевальд был Слизерином? — нахмурился Гарри.
— Да, но родство очень дальнее, — кивнула Белла. — А вот наш Лорд сразу стал твоим регентом, наместником, поскольку твое рождение магия уже предвкушала. Но ты оказался первым, кто выпустил магию из себя и позволил ей воплотиться. Такое было много тысячелетий назад. Последним, кто смог такое совершить, как я уже говорила, был Салазар Слизерин. Возможно, это какая-то традиция, что раз в тысячелетие к Лордству приходит прямой наследник рода .
— Значит, Салазар был не просто Основателем? Он был тем, кто через тысячу лет пришел к лордству, чтобы обновить кровь? — уточнил Гарри.
— Думаю, да, — кивнула Белла. — У каждого лорда — свой двор, свой круг. Наставник, Посредник, Хранитель и Советник. У тебя это Северус, Люциус, Сириус и я соответственно. Терсаго — это Драко. Остальные — это круг: друзья, единомышленники. С ними ты совещаешься, обсуждаешь дела и живешь. Они все будут жить в твоем замке, это традиция. Насколько я могу судить, резиденцией Лордов станет замок Слизеринов, родовой замок. Почему-то у тебя уже сложился круг, а вот у твоей невесты его все еще нет. Более того, у тебя есть Наместник и Мать, еще две составляющие. Из этой среды только выпадает Ремус Люпин, но, думаю, он войдет в круг твоей Невесты и займет при ней роль Посредника.
— Мерлин, как же все это трудно запомнить и понять, — вздохнул Гарри, но тут же встрепенулся. — Подожди, ты все это знаешь потому, что ты мой Советник? Знания пришли откуда-то из глубины, да? И что за Посредник? Я думал, он нужен только между мной и регентом.
— Ответ на твой первый вопрос — думаю, магия выбрала меня потому, что я в свое время была увлечена поисками всей информации о Лордах, — произнесла Белла. — Мне кажется, все, что я в свое время подзабыла, теперь всплыло и стало неотъемлемой частью меня. Насчет второго, я думаю, не совсем правильно говорить о посреднике между тобой и регентом, тут другое. Посредник же чем-то похож на Советника, только в отличие от последнего именно Посредник от твоего имени говорить с некоторыми группами магов и магических существ. Милорд и Миледи не всегда должны решать вопросы, которые могут быть решены без их прямого участия. Правильнее было бы назвать Посредника твоим Голосом.
— И что теперь? — спросил Гарри.
— Теперь, — задумчиво протянула Белла. — Ваша с Гермионой задача — вернуть мир магии к равновесию. Оправдать тех, кто был незаслуженно оболган, обнародовать истинные исторические события вместо той псевдоистории, которую напридумывали в свое время маги, лишь бы объяснить некоторые события.
