Расписной арбалетик я беру с собой, но... Там, в зале, два тяжелых арбалета. Если не тащить их, а сидеть на одном месте, и стрелять почти в упор, то даже из них можно пулями... Ладно. Сам сообразит. Найдет, из чего.

— Ну а если уж никак...

Я покосился на ножны на его поясе. Его любимый нож. Мой подарок.

Он тоже опустил взгляд на нож — почти бессмысленный.

— Теперь все назад! — гаркнул Зик.

Петли больше не визжали. Проход был открыт. Толкавшие дверь быстро отступили за латников.

Подхватив арбалет, я двинулся туда — через угрюмо затихших солдат. Нарочно задевая всех, кто были на пути. Собирая злые взгляды и приглушенные проклятия, — но это лучше, чем тишина. Ели не отвага, то пусть хотя бы злость!

— Стрелять во все, что движется! Если кто начнет чудить, сразу валите его на землю. Держать так, чтоб не вырвался! И делайте то, что я вам скажу. Только то, что скажу!

Четверо латников свиньей выстроились перед входом. Первым, на острие, Вальд.

За раскрытой дверью чернела решетка.

Каменный мешок за ней — такой же, как и был. Все шесть факелов на стенах горели.

Дальше переходит в обычный проход. Там пылал еще один факел.

Я оглянулся на виконта и кивнул.

— Поднимайте, — сказал виконт.

— Поднимайте! — гаркнул Зик.

Команда, как эхо, еще пару раз повторилась в глубине донжона, и решетка дрогнула. Застучали невидимые барабаны в глубине стены. Решетка пошла вверх.

Я стоял на пороге первым.

127

Полуприкрыв глаза, — если что-то...

В ушах, в висках, в груди тяжело отдавалось сердце. Но впереди ничего не происходило.

Грохот затих. Решетка была поднята.

Все так же горели факелы на стенах, и ни звука. Я слышал только сопение людей сзади. Поскрипывание натянутых струн. Звяканье доспехов при неосторожном движении.

И все.

Словно там, впереди, ничего и нет...

Я посторонился, давая латникам выбраться в проход.

Потом, поскрипывая тетивой натянутого лука, обдав мне щеку жаром от пылающей зажигалки, через порог прокрался Сова. За ним, снова опалив мне шею зажигалкой, Джок.

— Не давайте им прикоснуться, — тихо бросил я. — Уже не оторвете.

Стискивая в ладонях по кристаллу, я перешагнул порог.

Сзади за мной Шептун, с факелом в руке, другой вцепившись в шею...

Латники, снова встав свиньей, застыли, перегородив проход.

Сова проскользнул мимо них и был уже в конце, на повороте. Замер там, нацелив лук за угол.

За ним крался Джок.

— Пока здесь, — прошипел я латникам и тоже протиснулся вперед.

Когда я нагнал, лучники двинулись дальше. Теперь первым Джок.

Позади я слышал осторожные шаги солдат. Кто-то звякнул доспехом, и его тут же засыпали шипящими проклятиями.

Следующий изгиб коридора тонул в тенях. Там уже должен быть и проход вбок? Факел тут был, но едва горел. То ли его забыли поменять, то ли...

— Там! — вдруг просипел Шептун, выбросив из-за моего плеча горящий факел как меч.

Щелкнул лук Джока. Зажигалка ударила в стену под факелом, выбросив сноп искр. Отлетела за поворот, запрыгала там по каменным плитам...

Затихло.

Джок уже положил на тетиву новую зажигалку. Сова мазнул по ней концом своей, запалив.

— Что там! — прошипел виконт.

Сзади то и дело доносились приглушенные шаги и звон доспехов. Солдаты перебирались из донжона в коридоры.

Джок и Сова, беззвучно переступая, семенили к повороту.

Перед самым изгибом стены Сова чуть отстал. Остановился. Джок, прижимаясь к противоположной стене, резко рванул вперед. Выскочил на угол. Дернул луком в одну сторону, в другую — туда, где был второй проход.

Судорожно прижался спиной к стене.

Теперь он был лицом к нам, зажигалка в луке прямо на Сову...

Глаза Джока быстро бегали из стороны в сторону, — удерживая оба прохода, невидимые нам.

— Никого, вроде...

Следующий проход тоже был пуст.

Мы были уже у лестницы, в жилой части замка. Здесь тоже было пусто и тихо — только потрескивали факелы.

— Все горят, — прошептал Сова. — Если бы они были здесь, они бы их загасили?

— Или оставили, чтобы ты решил, что их тут нет, — просипел Шептун.

— Серой не пахнет, — сказал я.

Вроде бы...

Или выветрилось?

Впереди, где начиналась лестница, свет дрожал. Огонь факелов плясал на сквозняке.

Теперь первым шел Сова. Лестница вилась спиралью, пряча то, что под нами.

Сова жался к середине — в наружной стене была ниша, идущая к бойнице. На стене горел факел, освещая лестницу. Но в саму нишу свет почти не попадал.

Когда делали крепление для факела, думали о том, что придется вести бой с арбалетчиками, наступающими по двору... Никто не думал, что придется иметь дело не со стрелками внизу — а с теми, кто может вскарабкаться по внешней стене к самой бойнице, и проползти через не внутрь...

Огонь факела только слепил, сгущая тень в глубине ниши.

— Что там? — едва слышно позвал Джок.

Он сам выцеливал внутренний изгиб лестницы — туда, где прятались невидимые отсюда ступени.

Сова шагнул к нише — и шарахнулся назад. Щелкнула тетива, всадив огонь в нишу.

Я невольно сжался, вжав голову в плечи. Почти прикрыв глаза, потянув из кристалла...

Не потянул.

Звук от удара стрелы внутри ниши был жесткий. Дерево?

Теперь в нише дрожал свет. Пылающий конец уткнулся в ставень бойницы. Здесь было пусто.

Шептун, выставив вперед факел, прокрался к самой бойнице. Ткнул в ставень. Тот не шелохнулся. Попробовал запор. Просипел:

— Нет, не было никого. Все на месте.

— Дверь на месте! — бросил Сова.

Он был уже ниже. Я быстро сбежал следом.

В зале перед входом все было по-прежнему.

Пока Джок и Сова держали дверь под прицелом, с грохотом спустились латники. Выстроились перед входом. Вальд ткнул топором в дверь.

— Здесь все заперто!

— Никто не трогал... — прогудел Дирк.

Оглянулся. Виконт кивнул.

Они с Вальдом сбросили брус. Толкнули дверь.

Факелы снаружи перед входом горели. И в дальнем конце двора, перед воротами, тоже.

Справа, где должна была быть казарма — чернота.

Когда мы уходили, там горели два факела над входом. И над воротами конюшни. Сейчас, где полагалось быть конюшне, была лишь тьма...

Латники медленно выбрались наружу.

В совершенной тишине каждый их шаг был как грохот.

Полная, совершенная тишина во дворе...

Из конюшни не доносилось ни звука.

Мерин в середине двора был едва различимой тенью.

— Стойте!

Я вцепился в плечо Вальду, не давая идти дальше.

Мерин стоял неподвижно. Чуть повернув к нам голову, будто внимательно следил. В его выпуклых глазах отражалось пламя факелов.

Я вдруг понял, почему никто не сталкивался с таким оплетуном — со жгутом, которым он гоняет демонов, как каких-то хобов...

128

Не в оплетуне дело.

Оплетун-то самый обычный. Только в нашем мире — его таким не видят.

Этот жгут — часть его настоящего вида. Когда он в своем мире.

Они начали стаскивать нас к себе еще раньше, чем мы заперлись в донжоне.

Еще когда делали вылазку...

И здесь оплетун иной. Здесь он может то, на что не способен в нашем мире.

В нашем мире так управлять демонами невозможно. Не под силу ни магу, ни лучшему из шаманов. Самое большее — можно заставить идти куда-то вставшего мертвеца. Если когтем взять гохла, сидящего в мертвеце, и потянуть — но не до конца, не вырвать сразу, а аккуратно, — гохл заставит его шевелиться, чтобы ослабить натяг. Мертвеца можно так тащить, словно ленивого пса на поводке... Но не демона. Не демона.

Пока в нашем мире...

А выползни? Рохурлуры? На что они способны в своем родном мире?

Здесь...

Мерин стоял неподвижно. Его блестящие черные глаза пялились на нас.

— Джок, — шепнул я.

Звякнула тетива. Конскую голову дернуло от удара — и с истошным ржанием мерин взвился на дыбы. Зажигалка вошла точно в глазницу.

Натянувшиеся на шестах веревки рванули его назад. И тут же защелкали луки остальных. Огненные стрелы посыпались со всех сторон — в морду, в грудь, брюхо...

Я замер, весь дрожа, как еще одна до предела натянутая тетива.

Стиснув в каждом кулаке по кристаллу, прикрыв глаза...

Тянуть?

Сквозь лошадиный хрип звякали луки, бросая новые стрелы. Мерин бился на плитах двора. С треском обламывались концы зажигалок. Огонь облепил его со всех сторон, сыпались искры, клочья горящей пакли... Среди огненных концов мелькнула обычная стрела. Вошла глубоко в шею, и кровь толчками била из-под нее.

Завалившись на бок, он застывал. Хрипел, скаля тупые зубы. Пузырились кровавая пена.

Утыканный зажигалками, как огромная жаровня он осветил двор — выхватив из темноты и казарму, и конюшню. Теперь там дико ржали кони, грохотали копыта.

Я почти закрыл глаза, стискивая кристаллы — чтобы по малейшему знаку...

Его морда совсем опустилась на землю. Ноги вытянулись, подрагивая. Из-под зажигалок, застрявших в шкуре, струился черный дымок.

Больше не стреляли.

Люди вокруг меня тоже замерли, вслушиваясь и вглядываясь. В воздухе тянуло паленым.

Из конюшни, приглушенное толстыми стенами и наглухо закрытыми воротами, неслось дикое ржание. Там хрипели, бились, рвались, удавливая себя на привязях...

Мерин лежал неподвижно.

Язычки пламени на его боку горели ровно и спокойно, как свечи на огромном канделябре. Мерин — или что бы это ни было на самом деле — не двигался. Не пытался скидывать с себя огонь.

— Ну? — разлепил губы виконт.

Использовать кристалл?

— Уйди!

Толкнув меня окованным плечом, вперед шагнул Було.

Скособочившись, он задрал вбок свой огромный топор — и ухнул, только сверкнула сталь, размазавшись в сверкающую полосу. Вспорол от передних ног до задних. Из разреза, клубками толстых змей, поползли потроха, осклизлые, сизо-зеленоватые...

Кристаллы впивались мне в ладони. Я готов был потянуть в любой миг.

Несколько горящих стрел ударили в распоротое брюхо, там зашипело, пламя на стрелах запрыгало, почти погаснув. Но и там ничего не двигалось. Ничто не пыталось избежать огня.

От потрохов поднимался пар, струился над кровью, расползавшейся по плитам двора.

— Проверить конюшню, — бросил виконт.

Грохнул засов, заскрипели двери...

Я рискнул совсем прикрыть глаза. Попытался созерцать так, без маны. Если что-то сильное — я же замечу?

Должен же заметить! Даже без маны.

Особенно там — на востоке, где за стеной, за рвом, за валом было...

— В конюшне никого, милорд! Лошади целы, милорд!

Но передо мной была тьма. За веками угадывались лишь колыхания света от факелов.

— Казарма — пусто, милорд!

Я приподнял руки перед собой, не открывая глаз. Два голубовато светящихся светляка. Мои кристаллы.

Теперь я четко созерцал их даже без маны.

Это из-за того, сколько кристаллов я тут вытянул за последние дни? Или просто потому, что здесь оно так?

Мне на плечо легла рука.

— Где они, Бример? — спросил виконт.

— Почему они не лезут? — пробасил Зик. — Они же были здесь!

— Убрались обратно за стену? — спросил Джок. — Они нас опять выманивают?

— Время работает на них... — просипел Шептун. — Они утягивают нас все глубже...

Где им будет все легче...

Этого я не сказал. Это говорить не надо.

И этому бы глотку заткнуть, чтобы не сипел.

Хотя... Есть ли разница? Теперь?

— Мост, — глухо приказал виконт.

Я открыл глаза.

Все, кто мог держать оружие, были уже здесь. Факелы плыли по двору, чадила обгоревшая туша, несколько лучников показались между зубцов на надвратной башне. Оттуда взмыли зажигалки — за стену, за ров...

Люди суетились. Они делали что-то — что привыкли делать, когда имели дело с привычным врагом, будто и сейчас перед ними был такой же враг, который ясно, как будет действовать. И которого можно одолеть...

Лучники с надвратной башни посылали все новые зажигалки за ров. На каменный выступ перед мостом? Или на то место, где ему полагалось бы быть...

Из-за стены не доносилось ни воплей, ни визгов, ничего.

Вся эта возня там, на стене... И беготня по двору... Горячечные обыски конюшни и казармы, и в темных углах двора... Как билась на прилавке рыба, пытаясь спастись этими судорожными ударами хвоста, — потому что привыкла так спасаться. Будто вокруг, совсем рядом, вода, а не сухой воздух и твердый прилавок...Но рыба все бьется — будто камлает своим рыбьим богам в безумной надежде, что вдруг нахлынет море, и ее спасет, и все будет так, как было всегда прежде...

Если бы кто-то из магов смог вернуться после того, как демоны опустили его в свои миры... Где эти арканы? О таком нельзя забыть. Нельзя не упомянуть...

Обязательно записали бы.

Если бы кто-то выбрался.

Воздух был холодный. Без плаща я дрожал — но словно не мое это тело, а чужое, будто слежу за всем этим со стороны...

Потому что уже ничего нельзя изменить...

За стеной с грохотом опустился мост. Поднялась решетка. Разошлись ворота.

Перед открывшимся зевом каменного мешка замер виконт — широко расставив ноги, по-бычьи пригнув голову, стискивая меч.

Люди собирались вокруг него.

Первыми двинулись Дирк и Вальда. За ними Було и Малой.

Потом лучники.

Они жались к середине моста, ощетинившись огненными стрелами и вперед, и в стороны.

— Кажется, туман редеет... — шепнул кто-то.

Редеет?.

Может быть. Только не уверен, что теперь это обнадеживающий знак.

Когда они приходят к нам, с ними туман. Но если они у себя... Тут...

Стискивая в кулаках кристаллы, я крался по мосту, вглядываясь в доски под ногами — будет миг, когда то, к чему я привык там — вдруг сменится на что-то совсем другое...

Дирк и Вальд были уже на каменном выступе.

На земле вокруг горели зажигалки. Никто их не гасил. В тумане — ни движения.

— Они будто попрятались... — проговорил виконт. — Они нас боятся, Бример?

Боятся?

Нас?..

— Когда шакалы разбегаются, это не всегда хороший знак, — пробормотал Джок. — Возможно, они почуяли льва...

— Там! — выдохнул Сова.

Лучники справа дали залп.

Стрелы проткнули туман над краем рва — и унеслись дальше, превратившись в смутные пятнышки света, застыли там, воткнувшись в землю...

Были тени, колыхнувшиеся прочь от огня?

Или это игра завихрившегося от стрел тумана?

— Вон! — гаркнуло за спиной.