И тут мои мозги перекрутились снова. Если предыдущий удар у Терры я могла бы сравнить с ударом мокрой тряпкой по морде, то теперь мозг сам стал тряпкой, которую кто-то неведомый скручивал и отжимал от содержимого. А ничего себе вы тут отжигаете, сказал Моби Дик, с удивлением оглядывая вырванные с корнем деревья, ошметки кустарника, расколотые булыжники и еще побулькивающие озерца лавы. У вас тут тусовка, что ли, а, подруга? Смотри, сколько жаб с гадюками набежало. Кажется, пора их дустом, а то вконец задолбали.
— Ты... Моби? — удивленно спросила я. — Откуда ты тут?..
— Да я тут по жизни, — тот удивленно посмотрел на меня, почесывая сначала плечо, потом волосатое бедро, потом пятку. — Вот ты как сюда попала? Слушай, ты точно не Белая Королева? Та тоже вот так любит внезапно появляться и весь кайф ломать.
— Но... но я же не брала дозу... — Я чувствовала, что мозги у меня выкручиваются еще сильнее. Внезапно я сообразила: я и в самом деле не принимала "сок лотоса" и не включала музыку! И мысли у меня вполне контролируются. И окружающий пейзаж в стиле "после Тунгусского метеорита" какой-то зыбкий, неустойчивый и готовый вот-вот растаять. И Моби Дик больше не представлялся мне одновременно белым кашалотом и перекачанным культуристом, а выглядел обычным мужиком в шортах и майке-алкоголичке, уже в годах, начинающим лысеть, с небольшим пивным пузом и легкой небритостью физиономии. Таким, как многие обитатели наших бараков в Иркутске. Еще несколько мужиков похожего вида хмуро смотрели на меня из-за косоногого деревянного стола, на котором стояли бутылки водки и вскрытые консервные банки и лежали засаленные карты. Парочка парней помоложе весьма подозрительного вида, в спортивных костюмах и кроссовках, сидела на корточках в канонической позе правильного пацана — с плотно прижатыми к асфальту пятками. Они щелкали сёмки, заплевав кожурой все вокруг, и недобро зыркали в мою сторону. — Погоди... погоди секунду. Дай сообразить...
Моби Дик посмотрел на меня, приподняв бровь.
— Как-то хреново вы выглядишь, подруга, — озабоченно сказал он. — С бодуна, что ли? Когда успела надраться? Только что же базарили.
— Слушай, Моби... — пробормотала я, собираясь с мыслями и пытаясь понять, что делать. — Понимаешь... Понимаешь, все не так, как кажется. Ты ведь Санду, да? Коллективный разум Санду... или как там у вас?
— Ничё не понял, — Моби Дик пожал плечами. — Я это я. По крайней мере, только что был. Не, ты реально хреново выглядишь. Ты бы... ну, не знаю, прилегла, что ли. А то неотложки в наших краях не водится, станцию "скорой" уже год как закрыли.
— Моби, слушай меня! Я не знаю, сколько еще смогу с тобой разговаривать! Я — человек! Представитель разумного биологического вида на планете, рядом с которой мы сейчас находимся... находились недавно. Те, кого ты называешь жабами, корабли другой разумной расы, а гадюки — корабли нашей расы. Кроличья Нора — ее жабы, тьфу, та раса использует для перемещения в пространстве. Они не знали, что это кому-то проблемы создает! Пожалуйста, не гоняй никого! Мы не хотим проблем!
— Эк тебя штырит, — пробормотал Моби Дик, озабоченно наморщивая лоб. — Натурально, такую пургу гонишь, что я ни хрена не вкуриваю. Еще раз повтори. Медленно и по буквам. В варианте для тупых, понимаешь?
Я набрала в грудь воздуху и медленно выдохнула. Воздух казался на вкус откровенно металлическим и каким-то опилочным.
— Послушай, — медленно сказала я. — Я не знаю, сколько еще с тобой смогу говорить. Я вообще не понимаю, как с тобой говорю.
— Ротом, — с готовностью подсказал собеседник.
— Не перебивай. Моби, мы не хотим причинять вреда. Никому. Ни тебе. Ни тем... как их... паханам. Но и ты нам зла не делай, ладно? Не трогай жаб, хорошо? И Белую Королеву тоже.
— Ну ты в натуре первая баба, которая жаб любит, — изумленно ответил Моби. — Слушай, подруга. Если подумать, не вдупляю, откуда я вообще тебя знаю. Странная ты какая-то, с крышей не в ладах. Ну ладно, ладно, только не хнычь! — махнул он рукой, заметив, как у меня на глазах выступают слезы. — Не тронем мы твоих жаб, уговорила. Только пусть от Кроличьей Норы подальше держатся, ясно? Туда не пустим, хоть уревись.
— Спасибо! Слушай, нам надо всерьез поговорить. Обязательно надо. Но не знаю, сколько я еще так выдержу. Моби, мне срочно помощь нужна. Те гадюки... они меня обижают. Снова пристают. Можешь их подальше от меня подержать?
— Дустом их, что ли?
— Да! То есть нет! Просто подальше, как раньше. Моби, не надо дуста. Все очень, очень сложно. Мы обязательно поговорим, я очень хочу с тобой поговорить. Только сейчас мне реально хреново. Боюсь, что вырублюсь сейчас...
— Ага, выглядишь бледно, — согласился Моби. — Ну, щас мы...
Он бросил взгляд на двух парней в трениках. Те поднялись и лениво, вразвалочку подошли к нам. Один из них сплюнул и окинул меня задумчивым взглядом, но ничего не сказал. Парни встали у меня по бокам и синхронно топнули ногами.
И тут гадюки наконец показались на глаза. Всполошенные топотом, они подпрыгивали тут и там в жухлой траве, достигавшей мне до пояса. Одетые в балетные пачки головастики-переростки с акульими зубами потешными скачками улепетывали вдаль. На мгновение у меня перед глазами замельтешил рой игральных карт, по большей части дам червей, и тут же сгинул. "Аматтэрасу, Аматтэрасу, дэттэкой, дэттэкой!" — послышалось ритмичное пение под барабанный звук где-то страшно далеко... или не барабанный? Меня начало мутить. Нет, не барабан, а сердце колотилось в груди так, слово намеревалось взорваться, а еще я отчетливо ощущала, что оно начало пропускать удары. Картинка перед глазами поплыла и закружилась в новом водовороте.
— Эй, подруга, ты там держись! Спиртяги дать? — донесся до меня озабоченный голос Моби, и мир взорвался снова.
А когда вернулся, оказалось, что сердце в груди колотится все так же сильно, как в альтернативной реальности, а в ушах ревет Ниагарский водопад. Только окружала меня не тайга после Тунгусского метеорита, а уже привычный гермоконтур нашего "Фантома".
— Оки! — Павел тряс меня за плечи. — Оки! Очнись! Сейчас еще дозу вколю!
Он на секунду отпустил меня и потянулся за плавающей рядом аптечкой. Я тихо зашипела и приоткрыла рот. Язык казался твердым, сухим и шершавым, словно сделанным из занозистой деревяшки. Удивительно, как от него не крошились зубы.
— Не... надо... — на грани слышимости прошептала я. — Пить...
Из-за края поля зрения протянулась бутылка с водой, сжимаемая тремя когтями-лезвиями в предохранительных чехлах. Я впилась зубами в сосок и долго глотала небесное наслаждение. Потом меня скрутила желудочная судорога, и Павел едва успел подставить рвотный пакет.
— Ей нельзя много пить, — сказал на нихонго незнакомый мужской голос. — Ограничьтесь смачиванием губ и ротовой полости.
— Что с ней? — встревоженно спросил Павел, нащупывая у меня пульс на шее.
— Полагаю, то же самое, что и с остальными. Реакция на... на то, что творится вокруг. Только почему-то гораздо хуже, чем у остальных.
— Мано может проверить ее состояние детально?
— Здесь — нет. У меня нет никакого диагностического оборудования. Однако...
В поле зрения вплыло незнакомое лицо, и в глаз ударил болезненно-яркий луч света из его наглазников.
— Однако ее зрачки уже реагируют на свет практически нормально. Еще несколько минут назад складывалось впечатление, что она под действием сильного наркотика, но сейчас уже много лучше.
— Доигрались с веществами... — с досадой пробормотал Павел. — И до нормального врача как до центра Галактики пешком. Прошу прощения, Хигумоно-сан, я не имел тебя в виду.
— Все в порядке. Я ведь и в самом деле не врач, не профессиональный уж точно. Армейский полевой опыт двадцатилетней давности. Боюсь, я мало чем могу помочь.
— Я... уже в порядке... — пробормотала я. Язык слушался все лучше. — Павел... что происходит? Где Санду? Они помогают?
— Ты общалась с Санду? — поинтересовался Павел.
— Говорила с ними... только что...
— Но ты же не вкалывала себе ту гадость.
— Не знаю... как-то получилось. Объясни... что произошло. Что сейчас...
— Я объясню, — сказала в наглазниках Хина. — Нас снова атаковали неизвестными средствами глушения. Каким-то образом один из новых терранских кораблей сблизился с нами на расстояние эффективной атаки. У "Игрушки" взорвался один из движков, второй поврежден, но я смогу компенсировать. Хаотические вибрации пространства вырубили всех людей и Стремительных на наших кораблях. Я положила транспорты в дрейф, боевые корабли унесло дальше. Нас окружили несколько экспериментальных терранских кораблей и приказали сдаться. Я отказалась. Мне дали минуту на размышление и пригрозили расстрелять, если не соглашусь. Тут появились Санду, окружили нас роем, каким-то образом растолкали терранские корабли в стороны, как у Терры, и теперь нас пасут. Сейчас здесь находится та эскадра, что пыталась захватить нас у Терры, экспериментальные корабли терран, а также полтора десятка боевых кораблей Стражей. Мы не можем бежать, а терране не намерены нас отпускать. Оки, ты меня поняла?
— Я все понимаю... говорить только тяжело... тело как ватное...
— Оки, после атаки ты впала в странное состояние. Около восемнадцати секунд ты громко разговаривала сама с собой, зрачки под опущенными веками двигались, словно в фазе быстрого сна. Потом ты впала в летаргическое состояние с частотой пульса менее двадцати ударов в вминуту. Практически все люди и Стремительные пришли в себя в течение пяти вминут, но тебя пробудить не удавалось. Потом у тебя начался коллапс — пульс упал до трех ударов в вминуту. Мы с Мисси посовещались с Хигумоно-сан, она порекомендовала Павлу использовать содержимое аптечки. Не самые ядерные средства, но близкие к тому. Постарайся не напрягаться.
— Интересно... мне казалось, что я с Моби болтала... не знаю... вминуту. Или меньше...
— У всех жены как жены, — пожаловался в общем канале Алекс, — и лишь у меня одна живородящая, а другая вообще телепатка. Оки, когда очухаешься, обязательно расскажешь, как ты умудрилась без кайфа и музыки с Санду договориться. Я тоже так хочу научиться, иначе у меня комплекс неполноценности разовьется.
— Понятия не имею... просто поболтала... попросила без дуста... лишь гадюк отогнать... жаб не трогать...
— Она бредит, — озабоченно сказал Хигумоно, щупая лоб. — Температуры нет. Возможно, остаточное влияние наркотиков.
— Нет, все в порядке, — успокоил его Бернардо через динамик скафандра. — Я понял, о чем она. Оки, я тебя люблю. Ты нас спасла. Ну, пока, по крайней мере. Интересно только, надолго ли. Боюсь, что Санду скоро отправятся восвояси. Но ты посмотри, что снаружи творится!
Мускулы лица казались одеревеневшими, так что мне пришлось прибегнуть к помощи дрожащих пальцев для включения в канал с внешних камер. Руки тряслись так, что я даже слегка сбила наглазники, пока манипулировала микрокнопками. Увиденное меня, мягко говоря, не успокоило, а наоборот — вызвало острое желание свернуться клубком, закрыться с головой условным одеялом и вырубиться на пару часов. Или вдней. Или влет — до тех пор, пока ситуация не устаканится без моего участия.
Мы снова висели в центре гигантского шарообразного роя Санду, включавшего не только нас, но и все поселение, а также два первых кольца разгонной трассы. Визуально Санду различить я не могла, но система любезно помечала их положение соответствующими значками. Если на глаз, их было несколько сотен. Или тысяч. Где-то за внешней границей роя практически терялись терранские корабли, которых насчитывалось по крайней мере две сотни. Наши три транспорта и полтора десятка боевых кораблей Стражей сгрудились в кучу посреди всего этого безобразия. Мозги у меня тоже слегка одеревенели, но даже так я отчетливо понимала: исчезни сейчас Санду (а они исчезнут, поскольку рано или поздно всегда теряют интерес к происходящему), и у нас не останется вообще никаких шансов. Наверное, здесь собралась половина, если не две трети кораблей терранских боевых флотов, оборудованных безынерциальными двигателями.
— Ух... — только и смогла сказать я.
— Точно, — согласился Бернардо. — Оки, я понимаю, что ты в плохом состоянии. Не хочу на тебя давить, так что не отвечай, если нет сил. Но все-таки — о чем ты говорила с Санду? И можешь ли говорить с ними и дальше?
— Не могу, — выдавила я из себя. — С Санду не могу. Но я попросила Моби Дика отогнать гадюк...
На то, чтобы пересказать разговор, преодолевая мощное сердцебиение и головокружение, мне потребовалось минут впять. Плюсом ситуации, однако, являлось то, что я отчетливо его помнила — каждую реплику с точностью почти до слова. На сей раз не появлялось никакого ощущения исчезающего цветного сна. Воспоминания воспроизводились в оттенках серого, но ясно и четко, словно на экране старого кинескопного телевизора у нас в бараке, каким-то чудом прожившего больше ста лет. Я даже вспомнила потертости и дырки на потрепанных шортах Моби.
— Интересная ситуация, — подытожила Вероника. Для Стремительных моя медленная запинающаяся речь наверняка являлась мучительной, но никто из них ни разу не перебил. — Оки, тебе уже говорили, что ты выдающаяся личность? Если нет, я первый. Аж завидно — я бы тоже хотела с ними поболтать. Но о том позднее. Окихиро-сан, мы тебя слушаем.
— Хай, — откликнулся Окихиро. Я отыскала его взглядом среди прочих пассажиров: сейчас он казался страшно старым и усталым. — Я скажу. Я обсудил ситуацию со своими советниками. Нас предали, и я не думаю, что в сложившейся ситуации мы сумеем спрятаться в Поясе. Наш план базировался на секретности. На предположении, что в САД не узнают, в каких поселениях мы находимся. Но нам не позволят скрыться. Даже если вы развезете нас по поселениям в соответствии с планом, туда быстро явятся десантные корабли САД. Нас захватят, попутно нанеся ущерб внезам и их станциям. Возможно, многих внезов убьют. Мы не можем отплатить таким способом за великодушие.
— Не нравится мне, в каком направлении идут его мысли, — пробормотал Павел над ухом.
— А потому, — закончил глава сепаратистов, — мы расторгаем заключенный контракт. Я принял решение. Просим Стражей передать захватчикам, что мы сдаемся. Мы добровольно выдадим всех, кто принимал участие в перевороте, и согласимся публично подтвердить любые версии, в обмен на жизнь наших семей и родственников.
— Вас убьют, Окихиро-сан, — спокойно сказал Кен. — С вами не станут торговаться. Убьют всех, чтобы гарантировать отсутствие утечек. Цифровые аватары говорят лишь то, что нужно, с гарантией отсутствия неожиданностей, вы не нужны.
— Мы заплатили вам за доставку. Могу я рассчитывать, что часть денег пойдет на оплату роли гарантов сделки? Вы можете рассказать правду, если нас убьют.
— Сожалею, Окихиро-сан. Стражи больше не вмешиваются в терранскую политику, мы дали слово. Совет прайдов не согласится на такую масштабную конфронтацию с САД. Даже если наша информация поможет свергнуть путчистов, наша репутация пострадает слишком серьезно, чтобы это можно было компенсировать любыми деньгами. Нас обвинят во вмешательстве во внутренние дела человечества в нарушение всех договоренностей. Долгосрочные последствия для Стражей станут... фатальными.
