— Нимфадора, я не маленькая опасность! Ты хоть представляешь, на что способно такое существо, как я? Я могу пробивать двери и стены своей силой! Я могу выследить тебя за километры, я могу услышать что угодно почти за десять километров. Посмотри на меня! — взорвался он, сердито оттолкнув ее и хлопнув руками по голой груди. — Это я сделал! Я! Я запер себя в доме, и если я не принимаю зелье Волчьего отвара, когда мне не на что охотиться или убивать, я царапаю себя когтями; царапаю свою кожу, царапаю себя когтями в отчаянии! Это чудовище живет во мне! Волк все время внутри меня! Я все время волк! Маска человека лишь скрывает мое истинное лицо. Ты понимаешь? Какого хрена ты не сходишь с ума?
Она осторожно придвинулась к нему. Его глаза были широко раскрыты и янтарны, волосы растрепались от рук. Он выглядел запаниковавшим, подумала она, и еще больше похожим на сексуально озадаченного профессора, который ей нравился. Она положила руки на его пресс, скользя ладонями по грудной клетке, по груди и плечам.
— Я думаю, что ты достаточно напуган для нас обоих, если честно, — сказала она дразняще, целуя кожу под его ухом. — Мне нравится твоя маска, но я думаю, что сейчас тебе пора ее снять.
Римус уставился на нее в замешательстве.
— Нимфадора, ты даже не слушаешь меня!
Тонкс закрыла ему рот рукой.
— Нет, ты не слушаешь, и я уверена, что это серьезный недостаток твоей личности. Ты действительно стоишь здесь и ждешь, когда я изменю свое мнение о тебе? — В его глазах мелькнула боль, прежде чем он скрыл ее, и ее собственные глаза сузились. — Я неуклюжая, полная дурочка, если быть честной с собой. Я надеялся, что вырасту из этого, но, очевидно, это то, что является частью меня, что бы я ни делала. Волк — это часть тебя, и я думаю, что тебе пора слезть со своей высокой лошади и перестать так стыдиться этого.
Римус открыл рот, чтобы возразить, но она просто крепче сжала руку.
— Тебя укусили в детстве, ну бу-бу-бу, — сердито сказала она. — Жалко ли мне этого ребенка? Да! Болит ли у меня сердце при мысли о том, что ты, маленький мальчик, должен проходить болезненную трансформацию в каждое полнолуние? Конечно, да! Мое сердце разрывается из-за тебя, — сказала она, в ее глазах стояли слезы. — И когда ты говоришь мне это, ненависть в твоем голосе, ненависть к самому себе, которую ты испытываешь к волку, не может быть и речи. Ты не вызываешь у меня отвращения, Римус Люпин. Ты не вызываешь у меня ужаса. Волк — это ты, Ремус, и ты одновременно человек и волк, и носить маску, чтобы скрыть, кто ты есть, это не только оскорбление для многих людей, которые любят тебя, но и для тебя самого. Человек — это не маска, и тот факт, что ты думал, что скрывать от меня этот секрет для моего же блага, оскорбляет меня и позорит тебя. Я безумно люблю тебя, Ремус Люпин, и я знаю, что я твоя половинка — неужели ты думал, что я тоже не могу этого почувствовать?
Она отдернула руку и стянула рубашку через голову, бросив ее на пол в кухне. Затем ее руки переместились к лифчику, и глаза Ремуса расширились, когда она расстегнула застежку и ее грудь оказалась перед ним.
— Что... что ты делаешь? — пролепетал он, растерянно глядя на нее. Он только что признался ей, что он оборотень, а она уже снимает с себя одежду.
— Я собираюсь закончить раздеваться, — сказала она, выходя из туфель. — А затем я собираюсь устроиться поудобнее и раздеться на твоей кровати, — продолжала она, расстегивая брюки. — У тебя есть два варианта, мистер Люпин. Первое: ты можешь сидеть здесь и хандрить, как идиот, которым ты себя считаешь. Или второе: ты можешь пойти за мной в спальню, перегнуть меня через кровать и трахнуть меня как животное, которым ты являешься, а затем ублажить меня как мужчина, прежде чем сделать меня своей. Понятно?
У Ремуса открылся рот, когда он увидел, как она ушла в его спальню в одних голубых хлопчатобумажных трусиках. Она опустила их за дверью его спальни, и он успел взглянуть на ее красивую и вполне кусачую задницу, прежде чем она скрылась в его комнате.
Он стоял там целую минуту, его эрекция болезненно ощущалась в джинсах, а затем он ворвался в свою спальню, захлопнув за собой дверь.
Тонкс лежала на боку, ее ногти нежно касались левого соска.
— Я надеялась, что ты достаточно умен, чтобы сделать правильный выбор.
Ремус практически рычал, двигаясь к кровати.
— Ты хочешь, чтобы я взял тебя как животное? Ты этого хочешь? — прорычал он, шлепая ее сзади, прежде чем глубоко ввести в нее два пальца. — Ты хочешь, чтобы я нагнул тебя и позволил тебе оседлать меня, так что ли?
Тонкс задыхалась, когда он добавил третий палец.
— Да!
— Ты хочешь, чтобы я укусил тебя достаточно сильно, чтобы пустить кровь? Чтобы пометить тебя как мою подругу? Моя, Нимфадора; моя и только моя? Ты этого хочешь? — потребовал он, его пальцы яростно входили и выходили из нее в быстром и требовательном темпе.
Тонкс задыхалась, ее голова откинулась назад в наслаждении.
— Да! Сделай меня своей, Ремус, будь моим.
Ремус навалился на нее, удерживая ее за шею, его пальцы оставили ее достаточно долго, чтобы снять джинсы, а затем он оказался внутри нее, глубоко и грубо, и она выкрикнула его имя, когда он оседлал ее, прислонившись к нему спиной и задыхаясь от удовольствия, когда она скакала на нем, и он снова и снова попадал в эту сладкую точку. Когда оргазм пронзил ее, его зубы впились ей в шею, и тогда он вырвался, перевернул ее и продолжил глубоко скакать на ней. Она снова кончила, выкрикивая его имя, и он, наконец, кончил, зарывшись лицом в ее грудь.
Тонкс запустила влажную руку в его волосы.
— Мерлин, это было охуенно!
Ремус озорно усмехнулся, выскользнув из нее и прижав ее к себе.
— Ты такая красивая, — сказал он, целуя ее грудь.
Она улыбнулась в ответ.
— Это называется посткоитальное блаженство. Я восхитительно средненькая в плане внешности. Но я приму комплимент.
Ремус продолжал обрабатывать ее грудь.
— Ты покоряешь меня, Нимфадора, целиком и полностью.
Тонкс улыбнулась ему.
— Я могу сказать то же самое, — она провела пальцами по его волосам, широко улыбаясь. — Я люблю тебя.
Его золотистые глаза встретились с ее глазами, и от его взгляда, полного недоумения и удивления, у нее разрывалось сердце.
Она обхватила его щеки и притянула его лицо к своему, глубоко целуя его.
— Я полностью влюблена в тебя, Ремус Джон Люпин. Я люблю в тебе все. Даже это упрямство. Я люблю волчью часть тебя так же сильно, как и мужскую.
Ремус закрыл глаза и поцеловал ее, прижавшись губами к ее губам.
— Я тоже полностью влюблен в тебя, Нимфадора. Я не знаю, что я сделал, чтобы заслужить тебя, но это так.
Тонкс нежно поцеловала его.
— Я могу сказать то же самое, — пробормотала она.
Он крепче прижался к ней, и желание укусить ее, пометить ее как свою подругу заставило его кожу гудеть, а кровь стучать.
— Я хочу, чтобы ты была моей.
Тонкс улыбнулась ему.
— Я и есть твоя. Я всегда была твоей. Пометь меня.
Он покачал головой.
— Ты... ты не знаешь, о чем я прошу, Дора.
Тонкс прижалась губами к его губам.
— Да, я знаю. Пометь меня, Ремус.
Ремус смотрел на нее целую минуту. Кровь стучала в его ушах, а сердце колотилось в груди.
— Ты уверена?
Тонкс придвинулась к нему, задыхаясь, когда она осторожно опустилась на его эрекцию, принимая его глубоко в себя, ощущая биение его сердца между своими грудями.
— Я никогда не была так уверена в чем-либо в своей жизни, Ремус. Пометь меня.
Ее бедра качались на нем, когда он двигался глубоко внутри нее, давление нарастало внутри него, а затем он приподнялся, двигаясь глубже в ней, и она вскрикнула от удовольствия. Его глаза были устремлены на нее, пока она скакала на нем, приближая ее все ближе и ближе к пику. Она выкрикивала его имя, запустив руки в его волосы и отчаянно двигая бедрами, а он наклонил голову к ее груди, сомкнул рот вокруг соска и засосал его так сильно, что она выгнулась. Он нежно поцеловал ее левый сосок, а затем его зубы пронзили кожу нижней части ее груди.
При укусе она почувствовала легкое сжатие, но затем наступило такое наслаждение, какого она никогда не могла себе представить.
Как будто он подарил ей что-то от себя. Она чувствовала, как его член глубоко проникает в нее, выталкивая и доставляя ей удовольствие, но в то же время она ощущала, как трепещет ее тугое тепло, обхватывая его, когда он входил в нее. Совокупного удовольствия было достаточно, чтобы она выкрикнула его имя, и оргазм обрушился на них обоих снова, снова и снова.
Когда его язык прошелся по укусу, запечатывая его, ее тело рухнуло на него с облегчением. Она прижалась к нему, полностью насытившись, и могла слышать биение его сердца у своего уха, как чувствовала его в ожерелье, расположенном между ее грудей. Она провела рукой по его груди, почувствовала, как его кожа покрывается мурашками, и улыбнулась.
— Ты укусил меня, и мне это понравилось, — с ухмылкой сказала она, целуя его грудь.
Ремус потрепал ее по волосам.
— Ты моя подруга, Нимфадора, и теперь я сделал тебя своей.
— Я всегда была твоей, — сказала она с небольшой улыбкой. — И ты, Ремус Люпин, такой же мой друг, как и я твой. Я очень счастливая женщина.
Он улыбнулся ей в волосы.
— Только ты могла так думать.
— Ремус?
— Хм, — спросил он, проводя губами по ее шее.
— Я догадался об оборотне некоторое время назад. Мне никогда не было стыдно за тебя. И я полагаю, что зелье, о котором говорил Сириус, это Волчье зелье?
Ремус кивнул, не сводя с нее глаз.
— Да. Снейп варит его для меня каждый месяц.
Тонкс провела пальцами по его волнистым локонам.
— Я думаю, что ты должен извиниться перед Сириусом, профессор Люпин, потому что ты принимаешь эту должность.
— Дора... если кто-нибудь из родителей узнает, что оборотень обучает их детей, они...
— Придется отвечать передо мной, — умно сказала она, целуя его губы. — Я знаю, что ты хочешь этого. Если ты отказываешься, потому что не хочешь быть учителем, это другое дело, но я наблюдала за тобой, когда ты учил Гарри, и ты был в своей стихии. Это работа для тебя. Соглашайся.
Ремус нежно поцеловал ее.
— Мне, наверное, придется остаться в замке.
Она лукаво усмехнулась.
— Только представь, на какие озорные штучки мы там можем пойти.
Он хихикнул, а затем испустил долгий вздох.
— Я действительно люблю преподавать, — признался он.
Она улыбнулась.
— Так что соглашайся, Римус.
Он прикусил губу, его глаза цвета виски смотрели на нее, прежде чем он кивнул.
— Хорошо, я согласен. Я буду новым профессором Защиты от темных искусств в Хогвартсе.
Тонкс протянула руку, чтобы сжать его задницу.
— Хороший выбор, профессор. — Она провела пальцем по его заднице и спустилась между ног. — А теперь, почему бы вам не показать мне, насколько хорош метаболизм оборотня?
Римус просто усмехнулся.
— Во-первых, я лучше пойду проверю свиные отбивные, потому что, кажется, я испортил наш ужин.
Тонкс широко улыбнулась.
— Ничего страшного, я все равно хочу чего-нибудь другого.
Римус рассмеялся и впервые за десять лет почувствовал себя легким, счастливым и в мире с самим собой.
Глава 96: Та, в которой Фред слышит имя Бродяга
Примечание автора:
Ну, вот оно и началось... дайте мне знать ваши мысли, пожалуйста.
Будет ли Ремус постоянным учителем защиты или только на один год? Что ж, вам придется подождать и посмотреть, так как у меня много планов. да, Ремусу пора было перестать вести себя как идиот. Я тоже думаю, что реакция Тонкс была идеальной. Очевидно, он подумал бы о худшем, и ему нужно, чтобы она вбила в него хоть немного здравого смысла. Это было горячо, и я думаю, что ожидание того стоило. Спасибо! Мы должны увидеть, как они уволят Локхарта.
текст:
К середине января Гарри обнаружил, что еще больше разочаровался в Локхарте. Каждый раз, когда тот открывал рот, ему хотелось швырнуть в него чем-нибудь. Когда он сказал об этом Рону, его друг только кивнул и упомянул еще какую-нибудь глупость, которую они видели, как тот делал в последнее время. Ему хотелось, чтобы Римус был их учителем, но от Сириуса по-прежнему не было никаких новостей на этот счет, и Гарри уже начал думать, что его надежды рухнули.
Он отправился на поле для квиддича на свою первую тренировку в новом году, перекинув метлу через плечо. Он провел утро, обучаясь сглазам и проклятиям, которые записал на уроке Локхарта, и был доволен тем, что уже освоил восемь из них. Ему не терпелось опробовать некоторые из них, но пока не было возможности.
Холодный зимний ветер со свистом пронесся мимо его головы, когда он открыл дверь в раздевалку и направился по коридору в секцию Гриффиндора. Он остановился, увидев обнимающихся Оливера и Алисию. Оливер держал свою ногу между ее, а Алисия прислонилась к своему шкафчику, ее руки обвились вокруг его шеи, его руки лежали на ее бедрах, и они целовались. В его голове промелькнуло воспоминание о том, как они занимались чем-то другим, и он издал неловкий кашляющий звук, чтобы дать им знать, что он пришел.
Оливер усмехнулся, когда он отстранился.
— О, прости, Гарри.
Алисия тепло улыбнулась ему, повернулась, чтобы взять свой джемпер и натянуть его на водолазку.
— Привет, Гарри. Хорошо провел каникулы?
Он кивнул.
— Да, а ты?
— Да, спасибо.
Фред, Джордж и Анджелина вошли вместе, смеясь и разговаривая, а Гарри направился в свою кабинку, чтобы переодеться, размышляя, что делать с тем фактом, что у него теперь эрекция. Он вспомнил слова Сириуса: Снейп, подумал он, представь себе Снейпа. И не успела эта мысль сформироваться в его голове, как он почувствовал, что его тело повинуется. Он быстро оделся в свои теплые красные треники и носки, затем натянул нижнюю рубашку и толстовку Гриффиндора для квиддича. Он добавил к этому токи и надел свои новые перчатки, улыбнулся Кэти, когда она спешила в дом, и закатил глаза на Оливера, который объявил, что она опоздала на минуту.
Затем они отправились на поле.
Вуд хотел хорошенько их потренировать, чтобы избавиться от праздничной лени, как он утверждал. Он начал тренировку с того, что заставил их держать метлы, перекинутые через плечо, и бежать вверх по ступенькам трибуны для квиддича. Гарри запыхался уже на второй раз и рассмеялся, когда Алисия назвала своего парня садистом.
Они сделали десять кругов вверх и вниз по трибунам, после чего Оливер разрешил им медленно пробежаться вокруг поля. Пять кругов вокруг поля, затем они сели на метлы для полета (пятнадцать кругов), затем они передали кваффл (двадцать минут), и наконец он выпустил снитч и бладжеры для тренировки команды.
Два часа спустя Гарри, волоча ноги, возвращался в общую комнату, измученный, но в хорошем смысле этого слова. Он быстро принял душ в раздевалке, положил свои вещи обратно в кабинку и переоделся в синие джинсы и новый вязаный джемпер от миссис Уизли. Он был уже на полпути к общей комнате Гриффиндора, когда столкнулся с Гермионой.
