Мир лежал, как на ладони, почти необитаемый, притихший, но прекрасный, словно диковинная жемчужина редкого сине-зелёного оттенка. С помощью Оракула я смогла увидеть рождение Плеяды, что теперь для меня крошечная Мотейра? Она лишь один из тысяч миров, даже не самый большой. Я вернулась с Эбилла другой и мне опять предстоит учиться соизмерять желания с новыми возможностями.
Но открывшиеся горизонты не отменяют нестерпимого желания соскрести с себя слой зловонных струпьев и слизи. Пока этого не сделано, нормально и спокойно обдумать новые реалии не получится. Встав на ноги, я продолжила путь, но уже внимательно глядя под ноги. Перед дверью в ванную меня просто трусило от нетерпения, и я открыла её ударом ноги. В комнате ничего не изменилось: те же две купели, полные воды, кушетки у стен, пол из тёплого камня. Я впилась в себя ногтями с дрожью и брезгливостью, сдирая мерзкую старую оболочку. К ногам падала отмершая плоть, хлюпала липкая слизь. А когда с этим было покончено, в руках появилась жёсткая мочалка и большая банка с гелем для душа. Я с остервенением намыливалась и смывала пену с остатками струпьев, а потом повторяла процедуру снова и снова, не в силах остановиться. Кожа горела от усердного растирания. Но останавливаться не хотелось, казалось, что обновлённая оболочка хранит тошнотворный запах. Было принято решение спалить старую кожу, но снова не рассчитала сил и вызвала пламя до потолка.
Да, сил действительно прибавилось и существенно. Прислушавшись к себе более внимательно, я ощутила, что теперь сильней Хегельга и Аиреля, сильней их вместе взятых! А вот это действительно сюрприз. Большое напольное зеркало отразило юную нагую девушку в капельках воды. Следы былых ран исчезли бесследно. Тонкие пальчики гладили ровную розовую кожу на шее, плечах и животе, лишь шрамы в форме родового клейма Кейб выделялись на груди. Мокрые волосы закручивались колечками, с которых стекали струйки воды. Каждая капля отражала живое яркое пламя, бежавшее по локонам. Обновлённая суть почти не изменила внешность: ни человеческие черты, ни истинные, магические.
— Ты по-прежнему Паулина Кейб, — тихо повторила я слова Оракула.
Внешне всё осталось неизменным, но внутренне Паулина постепенно превращалась в Душу — одну из трёх основных фигур мироздания. Что сделал со мной бог? Что за огонь горит в глубине души, зовущий переступить через себя вновь. Я смотрела в большое зеркало и чувствовала себя змеёй, сбросившей старую шкуру. Новая шкурка непривычна и удивительна. И дело не только в обновлении тела, нет. В этот раз я выросла из старого, закостенелого сознания, из человеческих стереотипов и догм, делавших жизнь привычной и понятной. А теперь перед ногами появилась следующая ступень и смогу ли на неё подняться зависит только от меня. Дилемма решится утром нового дня, и рассвет Мотейры расставит всё по своим местам.
Солнце уплыло за горизонт, впустив в мир вечерние сумерки, предвещающие тени ночи. Осталось всего несколько часов до рассвета, до того момента, когда клятва Терроны, так или иначе исполнится. Никого не хотелось видеть, ни с кем разговаривать и пытаться объясниться. Я надела удобные шорты, майку и поднялась в свою спальню. Дом погрузился в тревожную тишину, нарушаемую лишь моими шагами.
Над усадьбой распростёрлась невидимая длань духа-хранителя Мотейры, и сонное марево витало в каждой комнате, клубилось в коридорах и утекало далеко за пределы дома. Никто не проснётся, пока им не позволят. Я склонилась над спящими, заглянула в родные лица и попросила прощение, за всё, что собиралась сделать. А потом протянула невидимые нити из тонкого мира и опутала каждое тело. Аяна, Хегельг, Аирель, даже Пряник воспарили над полом и безвольными фигурами поплыли прочь из комнаты. Они покинут пределы дома и опустятся в мягкую траву на большой площадке посреди парка.
— Простите, но так будет лучше, — прошептала я, провожая глазами удаляющиеся тела.
Савия лежала вокруг кровати бурыми переплетениями. Она теперь мертва, но дело уже не в этом. Безжизненные ростки пропитаны моей силой и плотью, они часть меня, а значит, полностью подвластны. Хватило простого импульса желания и то, что раньше безжалостно высасывало жизнь, послушно изменило форму и легло в руки длинной верёвкой. Ничего нет прочнее в Плеяде, чем безжизненная савия, обвившая мои пальцы. Сделка совершена. Савия вдоволь накормилась на доноре и выпустила в тонкий мир семена, а я получила средство удержать в мире тело Аморана, чтобы превозмочь силу Проклятья. Несколько метров верёвки, за которую оплачено самой дорогой ценой. Пожалуй, ничто так не стоило мне, как она.
Дверь в спальню напротив открыта настежь. Я зашла внутрь и оттолкнула её ногой от стены, она с грохотом захлопнулась за спиной. Нет никакой необходимости запираться. Но сейчас нужно маленькое камерное пространство, убежище от внешнего мира и оно нашлось в комнате с огромным ложем и магической библиотекой в углу. В центре кровати на смятом покрывале лежал Аморан. Пришло его время заменить вампира. Я сжала кулаки, чтобы не разреветься и не дать себе впасть в тоску. Не сейчас, Паулина, только не сейчас!
Дрожащие пальцы прикоснулись к сомкнутым векам, провели по волосам, дотронулись клейма на груди. Аморан — мой мужчина, возлюбленный, друг и у меня нет права ошибиться. Именно сейчас нет права на слабость или трусость. Я прилегла рядом, положив голову на широкое мужское плечо, и закрыла глаза. Магические светильники потухли, их свет раздражал. Вокруг раскрылся зеркальный щит, в мощь которого никогда не вкладывалось столько сил. Для всех я исчезла, даже от взгляда богов и хранителя Мотейры.
Тишина и темнота, а ещё едва слышное дыхание любимого человека — вот и всё, что нужно сейчас. Вдох-выдох. Утихло волнение и неуверенность, горькая тоска умолкла. Вдох-выдох. Осталась только собранность и хладнокровное спокойствие. Мысли понеслись стремительно, но удивительно чётко. Думай, Паулина! Снова и снова я прокручивала в голове клятву Терроны, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Оракул не зря сказал, что выход заключён в самих словах, что лазейка есть. Но она ускользала от меня вновь.
— Я, Террона, клянусь добровольно разорвать связь со своими созданиями, магами, и передать их Водящей души, Паулине Кейб, живыми, полными сил, — вспоминала я клятву богини, — в здравом уме и памяти, в обмен на жизнь человека по имени Аморан Кейб.
Интуиция кричала, разгадка совсем рядом. Если хочу выиграть у Терроны и не только у неё, то должна забыть всё, чему учили. Оракул называл меня неопределённостью в самом центре порядка и предрешённости. Всё, чему я научилась — это и есть предопределённость, и теперь поступать согласно правилам претит новой сущности. Я столько шла по выбранному для меня пути, столько пережила, столько познала и теперь стою перед выбором: идти дальше или встать на совершенно новый, но неизвестный никому путь?
Все ждут от меня конкретного и определённого: человек, маги, Террона, Оракул и даже кукловод. И каждый следующий шаг обдуман сотни раз, даже оговорён многократно. Я отлично знаю, как отец и Аирель видят наше с Гнеком сражение и, признаться, до этой минуты пребывала в уверенности, что так и поступлю. Но в душе всколыхнулась гигантская волна против этого. Меня подвели к поединку с вампиром и прилежно учили, а я лезла из кожи вон, пытаясь успеть, запомнить и научиться любым способом. Предопределённость или неизвестность? Что выбрать?
Савия прочно свяжет меня с Амораном и Аяной. Придёт рассвет и в руках возникнут магические плети. Вампир явится из небытия, и мы вцепимся друг в друга, обрушивая заклинания, отгораживаясь щитами. Наши манёвры мы обговаривали с магами десятки раз, меня готовили сражаться по определённым правилам. Но я теперь гораздо сильнее, и смогу убить противника очень быстро. В миг его смерти предстоит вырвать душу человека и вернуть истинному владельцу. Чудовище умрёт, а человек останется в этом мире, свободный, цельный и невредимый, преодолев Проклятье. А потом придётся либо убить самого Аморана, либо смотреть на трупы своего народа. Это произойдёт, если я ввяжусь в поединок и сделаю то, что от меня ждут. Каждый прожитый день новой жизни — это лишь подготовка к грядущей на рассвете битве. Цепь разорвётся, если посмею изменить ход событий. Если посмею!
Щека касалась тёплой кожи на груди Аморана, но мысли крутились вокруг другого существа. Я думала о Гнеке, и впервые не тряслась от злости и кровожадных намерений. Постаралась не обвинять, а посмотреть на него с другой стороны. Так или иначе, он всё ещё маг, пусть искажённый до неузнаваемости. Внутри вампира живёт магический источник. Я уже некоторое время знаю, что и он отвергнут Терроной, так же, как случилось с Акиром. Богиня, пользуясь случаем, избавилась от тяжкого балласта в первую очередь.
Когда-то давно Гнек был сильным магом, лучшим учеником Хегельга. Почему никто не удивился, что маг такого уровня, так нелепо и быстро пошёл на заведомо проигрышную авантюру с Проклятием? Соплеменники с непонятным упрямством придерживались варианта о якобы непреодолимом соблазне вечной жизни, с которым и не смог справиться Гнек. Шито белыми нитками, никем в упор не замечаемыми. Но, во-первых, маги и так могут поддерживать жизнь оболочек довольно долго, а во-вторых, все знают о необратимых последствиях запрещённой магии и Проклятий. Гнек знал о них, но почему-то пренебрёг здравым смыслом. А вот это заставляет задуматься над тем, что же произошло на самом деле. Как я раньше об этом не подумала? А не подумала, потому что ещё не знала, как тонко может работать кукловод, да и его существование — тайна для большинства. Теперь открывается совсем другая картина.
Каким он был, молодой, амбициозный маг по имени Гнек? Из воспоминаний Аморана я выудила образ высокого красивого мужчины, но к тому времени уже охваченного Проклятьем. Все смотрели на него сквозь призму чудовища, но ведь когда-то он совершенно не походил на монстра, ни снаружи, ни внутри. Кукловод выбрал его на роль, жестокую и кровавую, скорей всего он поселил в молодую горячую голову навязчивую идею о бессмертии. Что творилось в сознании Гнека, пока он не решился на безумный поступок? А Хегельг, движимый жаждой мести к Аморану, вдруг решил исподволь искушать и подвести своего же лучшего ученика к опасной черте. Уверена, что не случайно. Никто их не остановил, никто не усомнился потом. Они словно укрыты пеленой ото всех пытливых умов и доводов разума. Я даже знаю, кто её сплёл — отвратительный и хладнокровный паук, что опутал сетями многие судьбы.
И эту тварь мне нужно привести в Плеяду!? Ну почему именно он одна из трёх ключевых фигур мироздания, Плоть? Сейчас я искренне и яро желаю его уничтожить, освободить себя и других от паутины "случайностей". Но это означает — отобрать у Плеяды шанс на жизнь, впервые такой реальный. А может плюнуть на обстоятельства? Мироздание сгенерирует новую фигуру и всё начнётся заново. Но на это может просто не хватить времени. Катастрофы захлестнут миры, агония вселенной сожжет жизни всех. Как же поступить?
Время на раздумье истекло, первые признаки приближающегося рассвета поползли по ночному парку. Я медленно поднялась и снова внимательно посмотрела на Аморана. А потом отвернулась и широким шагом вышла из комнаты. За мной плыло неподвижное мужское тело. Мы покинули дом, и очутились на площадке, где до сих пор спали беспробудным сном Аирель, Хегельг и Аяна. Тело Аморана плавно опустилось во влажную от утренней росы траву, а я подошла к спящей мессиаде. Хранитель развеял над ней морок, и девушка тут же открыла глаза.
— Время пришло, Аяна, — просто сказала я и протянула конец верёвки. Невысказанные слова замерли на губах подруги, она пожирала меня глазами, пытаясь проникнуть в мысли.
— Не сейчас, — покачала я головой. Единорог впервые не могла прочесть меня и преодолеть щиты.
— Кто ты? — прошептала девушка, подскакивая на ноги.
— Я по-прежнему Паулина Кейб, — эта фраза звучала уже в третий раз, и я чувствовала, что в последний.— Ты со мной?
— Да, — не медля, ответила Аяна.
Ирония, любопытство и радость встречи ушли на задний план, их место заняли холодная решимость и собранность. Это создание умело мгновенно реагировать на ситуацию. Даже сейчас подруга поняла без слов и долгих объяснений, просто приняв мою волю, как необходимость. Свечение окутало маленькую девичью фигурку, на миг нахлынуло очарование от чуда превращения. Аяна приняла любимую форму мессиад — передо мной нетерпеливо переминался с ноги на ногу огромный тёмный единорог. Я набросила на лошадиную шею верёвку из савии и завязала узел. Вместе мы вышли к центру площадки, туда, где лежал Аморан. Я склонилась над ним и без труда обвязала верёвкой, второй конец которой закрепила у себя на талии. По переплетённым волокнам прошла дрожь, цепь замкнулась, связав нас в единое целое. Мы освободимся, только когда этого пожелает хозяйка — я.
Первый луч необычно бледного рассвета, будто природа боялась показывать краски. Выцветшая зелень, как на старой фотографии, грязно-серое небо, поблёкшие звёзды и тусклая истончившаяся луна, уступающая место солнцу. Ночные тени ещё прятались под раскидистыми кронами старых деревьев, но свет уже подбирался к ним вплотную. Тревожные минуты, когда ночь встречается с утром. Укрытое мраком становится чётким, обретает ясные формы и цвет. Ветер утих совсем, умолки птицы и насекомые, ни один лист не шелохнётся на деревьях, влажный воздух замер сонным утренним туманом. Тишина давила на уши. Мотейра затаилась, не спешила пробуждаться от ночной дрёмы и встречать новый день.
В мир вползала сила возвращающегося вампира. Но не это послужило причиной оцепенения. Сюда прикованы взгляды Великих бессмертных духов, чувствовалось незримое присутствие всех оставшихся в Плеяде богов, в том числе Терроны и Оракула. Обычный срединный мир удостоился столь высокой публики из-за связанных в одну цепь: мага, человека и единорога. Но никто из Великих не знал, что случится в следующую минуту, не ведала этого и я. Есть ли у меня план? Решила ли я, как поступлю с клятвой Терроны? Нет! Но знала, чего точно не стану делать — сражаться, нападать, следовать правилам, которым так сурово учили.
— Выбираю неизвестность, — в небо проговорила я, опустила голову и больше не глянула вверх, потому что настал момент, к которому так тяжело шла.
В мире появлялся Гнек. Тело Аморана постепенно тяжелело, веревка из савии натянулась и задрожала. Сила Проклятья пыталась забрать плоть человека и впервые встретила сопротивление. Но появлению вампира никто не препятствовал. Не сговариваясь, мы с единорогом сделали шаг назад, быть может, самый тяжёлый шаг в наших жизнях, потому что пришлось тащить неподъёмную для одного ношу. Я закусила губу до крови, в глазах потемнело от прикладываемых усилий, рядом фыркала единорог, с неимоверным трудом преодолевая маленькое расстояние в один единственный шаг. Но он позволил нам разъединить в реальном мире тела человека и вампира. Одного взгляда на Аяну хватило, чтобы дать ей понять — теперь главное удержать и львиная доля тяжести ляжет на неё.