Часть вооружения затащили на какую-то дальнюю долину и оттуда периодически слышались выстрелы и взрывы. Вход в долину сторожил наряд, не пуская никого на полигон. Всегда найдется какой-нибудь умник, который полезет под пули, хотя ему до этого полчаса вдалбливали, что туда ходить не надо. И откуда они только берутся, такие тупые? Загадка природы просто какая-то...
Весь этот бедлам угомонился только глубоко ночью. Однако доброе начальство заботливо предупредило, что это еще не все, и завтра будет продолжение.
За все этим никто не заметил, как несколько машин — и свежеокрашенных, и нет — находящихся в тупичке, тихо выехали на дорогу и направились в сторону Михайловска. Четыре ховера со свеженанесенной символикой '501 легиона', четыре БТРа, напоминающие коробки на гусеницах, и маленький развозной грузовичок. Тот самый, на котором приехал к центру управления курьер с посылкой, и который легионеры прихватили при эвакуации вместе с транспортом напавших на центр наемников. Загружен несчастный грузовик был по полной — амортизаторы просели почти до конца.
Вся эти разномастная колонна не спеша двинулась к столице. Легкая облачность прикрывала их от взгляда с орбиты, а активность на базе позволила им уехать, не привлекая лишнего внимания на земле. Первая фаза плана началась.
(Hildor)
Двигалась колонна чудовищно медленно. Ховеры могли разогнаться и прибыть на указанный рубеж очень быстро: для воздушной подушки неровности дороги были несущественны. Гусеничные БТРы, в которых любой земной военный сразу бы узнал американские М113, тоже могли бы двигаться побыстрее. Но скорость любой колонны определяется по самой медленной машине, и такой машиной сейчас был грузовик. Тяжело загруженный, он едва-едва мог выдать километров 20-25 в час. И то при этом его раскачивало, а мотор работал почти на пределе. Хотя машину основательно перебрали в мастерских и усилили все, что смогли. И именно на эту машину была основная надежда. Любая военная техника на улицах города сразу же привлекла бы внимание, тем более такая нестандартная, как земная или хельская. А вот такая гражданская машина вполне могла проехать, не привлекая внимания.
Колонна двигалась большую часть ночи и весь последующий день. Синоптики не соврали, и небо закрывали облака. Оставался, правда, риск нарваться на вражеский патрульный АКИ. Тут вся надежда была на страх вражеских пилотов и несколько ПЗРК, лежащих в каждом ховере. И еще — на удачу.
Надежды сбылись, и к Михайловску техника подошла в сумерках следующего дня. Почти вовремя. Укрывшись под небольшим скальным уступом, машины встали. Из них тут же посыпались люди. Через несколько минут десять человек в камуфляже и с большими рюкзаками, разбившись на пары, потрусили дальше по дороге. Пять человек колдовали вокруг грузовика, проверяя все, что можно. Остальные, усевшись около своих машин, проверяли оружие и броню, перекусывали, кто-то завалился подремать. До начала было еще несколько часов.
Этот блокпост, перекрывающий одну из второстепенных дорог, был выбран после долгих споров. Он обладал тремя особенностями, которые были важны для предстоящей операции: он находился почти в пригороде Михайловска, к нему можно было подойти незамеченным почти на четыре километра, и последнее — отходить пришлось бы по узкой извилистой дороге, зажатой между высоких скал. Минусом же было то, что этот блокпост был очень серьезно укреплен. Четыре бетонных ДОТа стояли уступом вперед, прикрывая дорогу и стоящий позади них город. Они простреливали все пространство вокруг себя и могли прикрыть огнем друг друга. Из бойниц торчали стволы крупнокалиберных пулеметов и автопушек, раструбы огнеметов, трубы пусковых установок. Блокпост был в состоянии сковать боем взвод легких мехов и продержаться до прихода тревожной группы, а это около пяти — семи минут. И для выполнения поставленной задачи необходимо было очень желательно уложиться в этот промежуток времени. Иначе вся операция теряла смысл.
Машины вышли на позиции вечером, почти ночью. Четыре гусеничные БТРа встали в ряд за скалами. Два ховера застыли на дороге, готовые по первому же сигналу рвануться вперед. За ними стоял грузовик. Третий ховер стоял далеко позади, там, где саперы готовили ловушки тем, кто решит преследовать удирающие машины легиона. Четвертый, последний ховер был командным. Все стояли и ждали приказа.
А приказ запаздывал. Все упиралось в саперов и наблюдателей. Первые должны были прикрыть отход при помощи минных ловушек, вторые были глазами всего отряда. Наконец пришли два сообщения — саперы закончили все проверки и теперь грузились в свой ховер, а наблюдатели заняли позиции и наладили связь. Ну, понеслась!
Первая команда! Наблюдатели одновременно запустили секундомеры. Бумхх! Крайний М113, точнее — самоходный миномет на его базе, сделал свой первый выстрел. Через пять секунд выстрелил второй. Затем третий, и затем четвертый.
Среди наблюдателей четверо были землянами. Специалисты в своем деле, корректировщики от бога. Они напряженно всматривались в пока еще тихий блокпост. Затем раздался вой летящей мины, и где-то за линий ДОТов встал подсвеченный внутренним огнем султан взрыва.
— Дальше, на два меньше — прошептал наблюдатель в микрофон, не отрывая глаз от бинокля.
Через пять секунд раздался второй взрыв, на этот раз почти перед одним из дотов. Затем третий — этот почему-то ушел куда-то в сторону, вызвав в эфире целую бурю эмоций и указаний, а затем отметился и четвертый. Из-за сдвига между выстрелами наблюдатели четко определяли, где чей взрыв. Свой персональный наблюдатель был у каждой машины, что сильно упрощало пристрелку. Уже второй залп пришел точно — все мины легли точно перед дотами. И минометы стали швырять мины с максимальной скорострельностью, какую могли обеспечить их заряжающие. Перед дотами, за ними, между ними — везде в небо взлетала земля и камни, раскаленные стальные осколки впивались в бетон; то тут, то там вспухали огненные шары и во все стороны разлетались огненные капли; вой подлетающих мин и грохот взрывов наверняка слышали в городе. Расчеты в предельном темпе швыряли в минометы то обычные фугасные мины, то зажигательные. Дважды в эфире раздавались радостные вопли наблюдателей — благодаря удаче мины попадали в крыши дотов, без особого, правда, эффекта. Гарнизон пришел в себя, и ДОТы огрызнулись огнем. Бестолковым, неприцельным, во все стороны разом. Не столько надеясь кого-то зацепить, сколько для собственного самоуспокоения. Но это было только начало.
Вторая команда! Замешкавшись на несколько секунд, расчет минометов продолжил стрельбу, но сейчас вместе с взрывами около дотов стали вспухать облака дыма, затягивая все белой пеленой. Через полминуты вся территория блокпоста была надежно укрыта непроницаемой черно-белой мутью, в которой перемешались дым от горящего напалма с искусственным дымом дымовых составов. И тогда прозвучала команда на выдвижение.
Мины с дымом, кстати, в каргоплан не входили. Однако при разгрузке на Заимке несколько ящиков (ну хорошо, не несколько, а малость побольше) непонятным образом оказались в трюме дропшипа. Совершенно непонятным, так же как и личное оружие землян, авиационный 'Вулкан' с нехилым боезапасом и прочими, не менее интересными вещами.
Двигатели взревели почти одновременно. Ховеры рванули по дороге с максимальной скоростью. За ними двинулся грузовик. Его двигатель ревел на высокой ноте, словно протестуя против такой запредельной нагрузки; сама машина опасно раскачивалась на выбоинах, ежесекундно рискуя опрокинуться; водитель судорожно вцепился в руль, пытаясь удержать грузовик на дороге. Перегруженная машина развила максимально возможную скорость, рискуя остаться на этой дороге навсегда. Но она упорно продолжала двигаться вперед.
В небо в размеренном, неторопливом темпе — всего пара выстрелов в минуту — выпускаются только дымовые мины. Около дотов все изрыто воронками и залито огнем, дым застилает все вокруг. Однако обстрел все же не смог повредить или ослепить все сенсоры. Суматошный огонь из дотов во все стороны прекратился, и все четыре ДОТа начали обстреливать дорогу.
Тем временем ховеры преодолели половину пути до блокпоста и свернули с дороги, обходя ДОТы с флангов. И именно на них сконцентрировался огонь защитников. На движущийся где-то там, вдали, по дороге грузовик пока никто не обращал внимания.
Ховеры завиляли, сбивая прицел. В их сторону потянулись огненные трассы малокалиберных пушек и разрозненные залпы ракет. Складывалось впечатление, что стрелки определяют положение противника примерно и стреляют 'в направлении', почти наугад. Но чем ближе ховеры подлетали к ДОТам, тем более плотным и точным становился огонь.
Тем временем оба ховера приблизились к ДОТам. Ожили турели, отвечая на огонь с блокпоста. Большого вреда они принести не могли, так как стрелки ничего не видели в застилавшем все дыму, да и ДОТы были сделаны в расчете на куда более сильный и мощный обстрел, но просто так сидеть под обстрелом и не стрелять в ответ стрелки ховеров просто не могли. Подлетев почти вплотную, ховеры слегка сбавили ход. Началась самая рискованная часть операции. У обеих ховеров открылись люки, и на землю стал спрыгивать десант. В легкой броне, с минимумом оружия, с парой гранат на поясе, но с объемистыми рюкзаками за спиной. Спрыгнув, они сразу же залегали, стараясь укрыться за любым укрытием. Через несколько секунд ховеры покинули два отделения — двадцать человек, и теперь они лежали на земле, стараясь слиться с ландшафтом и не попасть под огонь. Если бы хотя в один рюкзак попал снаряд или осколок, то у десантников появились бы огромные проблемы, а операция оказалась на грани провала — содержимое рюкзаков было весьма взрывоопасно. Тем временем двигатели ховеров снова взревели на повышенных оборотах, разгоняя машины до максимума.
Однако эта секундная задержка сыграла свою роль. По одному ховеру хлестнула очередь из автопушки, превратив бок машины в решето и зацепив двигатели. Около второй расцвели несколько взрывов от РБД, оставив на броне несколько вмятин от осколков, повредив турель и отбросив парящую в воздухе машину в сторону. Оба ховера завиляли, выписывая совершенно невозможные виражи, рискуя перевернуться, но водители все же смогли справились с управлением. Через несколько секунд обе машины продолжили движение в сторону пригорода, обойдя блокпост, а вдогон им неслись ракеты и снаряды. Тем временем отчаянно воющий и раскачивающийся грузовик преодолел почти полпути до ближайшего ДОТа, и кое-кто из канониров с блокпоста уже обратил на него внимание. Но тут свое слово сказали высадившиеся и до поры не видимые в дыму десантники.
Дождавшись, когда огонь сместится вслед за убегающими прочь ховерами, высадившийся десант начал движение. Где ползком, где перебежками все высадившиеся достигли стен ближайших ДОТов, оказавшись в мертвой зоне основного вооружения. А достигнув стен — поднялись и полезли в рюкзаки, доставая их опасное содержимое.
Каждый спрыгнувший с ховера десантник отличался прямо-таки богатырским ростом и разворотом плеч, и у каждого за спиной в рюкзаке находилось двадцать килограмм взрывчатки. Сорок один полукилограммовый брикет военной взрывчатки, снабженных хитрым детанатором, который мог сработать по радиосигналу, по таймеру или при попытке снять заряд — привет от ландграфа, сумевшего списать все это добро как утерянное в ходе учений и в тихую передать его своему старому другу. Несмотря на груз за спиной и немалый вес бронежилета, каждый десантник двигался легко, быстро и изящно, словно не замечая изрядного груза. И все они были женщинами. Уроженками Хеля.
Почти сутки назад, на базе "Борогоза", этот момент вызвал множество споров. Слишком уж он был рискованным, слишком много "если" было в нем, и слишком большие могли быть потери в случае неудачи. И наибольшую роль в споре сыграло убеждение землян, согласно которому на войне женщинам было не место! Донахью на пару с Соколовым предлагали просто прорваться тремя ховерами под прикрытием дымов, оставив блокпост в покое. Дракх хотел преподать наглядный урок. Ворнер колебался. В результате их спор разрешил Мазур, с которым они не поленились связаться, и окончательно закрыла вопрос Томская — штурмовая группа должна была состоять из хельцев. Майор сказала "Да", и командование начало прорабатывать именно этот вариант — со сбросом десанта, а прапорщику Акатову и капитану Ворону пришлось перетрясать закрома базы в поисках необходимого количества взрывчатки и средств взрывания.
Эта операция выгребла почти всю С-34 с базы — абы что тут не подходило. Взрывчатка для горных работ или земная пластиковая были слабы, и для десантников отобрали только военнную, которая была в разы мощнее и на порядок дороже. И сейчас каждый десантник оббегал крайние ДОТы по периметру, лепя брикеты с цветочным запахом на все, что попадалось на пути: стволы орудий и пулеметов, ракетные установки, заслонки, приборы наблюдения, косяки дверей... Расчет времени оказался точен — ховеры успели улететь за предельный радиус огня, а грузовик еще не успел подъехать настолько близко, так что огонь с блокпоста на какое-то время прекратился.
Через минуту все двадцать десантников, подхватив свои вдвое полегчавшие рюкзаки, стали перебегать от уже заминированных крайних ДОТов к центральным, но тут их везение кончилось. Кто и где перепутал мины — неизвестно, но одна из мин, прилетевшая на территорию блокпоста, оказалась не дымовой, осколочно-фугасной. Взрыв не принес никакого вреда укреплениям, но изрядно оглушил десантников и, что гораздо хуже, вызвал преждевременный подрыв нескольких уже установленных зарядов.
Пока оглушенные и контуженные десантники приходили в себя, кто-то внутри укреплений смог сделать правильные выводы из происшедшего. И все четыре ДОТа огрызнулись огнем. И стреляли они не куда-то, а вокруг себя и друг по другу. Крупнокалиберные пулеметы и огнеметы не представляли опасности для укреплений, но для пехоты их огонь был смертелен, даже не смотря на то, что стрельба велась наугад из-за дыма.
Четвертый ховер носил название гордое название командного, так там были наспех установлена куча электронной аппаратуры, за которой сидели два радиста, два медика и майор Томская. С помощью нескольких пультов они могли слышать всех: пилотов ховеров, наводчиков минометов, наблюдателей, водителя грузовика. И десантников-хельцев — то же. Отдельный пульт около левой руки майора показывал двадцать цифр — пульс каждого десантника. А тумблеры под индикаторами могли взорвать всю взрывчатку у любого десантника — или у все разом. 'Ни одно тело уроженца Хеля не должно попасть в руки противника' — таково было жесткое условие Томской, и земляне его выполнили. В своей манере. Мол, ты командир, тебе и решать судьбу подчиненных. Страшное решение, но справедливое. Полкило взрывчатки было укреплено у каждой хельки под бронежилетом. И по команде с пульта или при попытке снять броню этот заряд превратил бы тело человека в кровавые брызги. Или в воронку весьма немаленьких размеров, если десантник перед смертью не успел установить свой взрывоопасный груз.
