— Хочешь сказать, что уже сейчас придумал, как будешь его называть? — протянул он со всевозрастающим подозрением.
Я как-то совсем истерично хихикнул, не иначе как от переизбытка чувств, и кивнул.
— Что значит, называть? — эльф спросил это на удивление мирно. Похоже, свой диагноз всем нам он уже поставил. И сил спорить и злиться на блаженных у бедолаги уже не осталось. Это он зря. Мы ведь с колокольчиками кого угодно довести можем, если этот кто-то против нас ласты навострит.
— Андрей из другого мира, папа, ему трудно запомнить наши имена. Для него они слишком длинные. Поэтому он всем нам дает прозвища.
— И этот человек с плохой памятью учит вас тут неизвестно чему? Не ожидал, не ожидал, — протянул Лукерья, глядя почему-то на Ира, но следующая фраза легко объяснила, почему именно на него. — Неужели Ви'Хольм позволит такому престижному учебному заведению настолько снизить планку?
Разумеется, от улыбки на лице Ира не осталось и следа. Зато я все еще ощущал в груди удивительную легкость, которой не преминул воспользоваться.
— Так из-за чего весь сыр-бор? Только из-за того, что ваша дочь посмела влюбиться в темного?
— Не думаю, что вы, — он почти выплюнул это слово, — понимаете всю глубину проблемы, — и тут же решительно схватил не успевшую сориентироваться Лию за локоть, дернул к себе. Кар в одно мгновение оказался рядом.
Уж не знаю, как темным удается так незаметно для глаз перемещаться из пункта 'А' в пункт 'Б', но факт остается фактом. Он схватил девушку за другой локоть, и взгляд, которым наш славный Кар, обычно спокойный и сдержанный, прожег Лукерью, говорил о многом.
Чем бы кончились эти их гляделки, не знаю, но снова без спроса влез я.
— Уважаемый папочка, а вы сюда в каком качестве заявились?
Он неожиданно моргнул и медленно-медленно повернул голову в мою сторону.
— Качестве? — спросил он отстраненно.
Мне ничего не оставалось, как подарить ему широкую улыбку.
— Как отец семейства, оскорбленный самим фактом связи вашей дочери с темным, или как любящий отец, который искренне желает дочурке счастья?
Эльф растерялся от такой постановки вопроса. Зато быстро нашелся Ир.
Фыркнул где-то совсем рядом со мной и тихо обронил, хотя в тишине, что повисла в классе, даже это было прекрасно всем слышно.
— Умеешь ты правильные вопросы задавать.
— И что же в нем правильного? — ощетинился эльф, 'на гора' прозванный мною Лукерьей.
— Если бы вы подошли к вопросу, как любящий отец, то поняли бы, что делаете дочери больно и задумались бы, стоят ли ваши амбиции её истерзанной души, — получилось высокопарно, знаю, но в тот момент мне неожиданно показалось, что только так можно достучаться до него. И, как ни странно, я не ошибся. Чутье не подвело.
Эльф задумался. Сильно задумался. Вот только руку дочери так и не отпустил. Правда, потом он снова уже куда более осмысленным взглядом посмотрел на Кара. Тот выдержал осмотр стоически, поэтому Лукерья повернулся ко мне.
— Моя дочь слишком юна и неопытна, чтобы понять, что...
— Вам не кажется, что это невежливо: говорить о Лие в третьем лице? — неожиданно вмешалась Иля и вышла из-за парты.
О, конечно, такое отношение к женщине, определенно, должно претить нашей Владычице. Светлый резко повернулся к ней, но тут снова наступил момент для моего соло.
— Позвольте уточнить, это вы сейчас сказали о девушке с прозвищем Вейла? Вы считаете, что она не способна видеть все: и ваши и его, — я кивнул на Кара, — причуды насквозь?
Лия смутилась, потому что в этот момент встретилась взглядом с Каром. Похоже, наш отважный темный как-то подзабыл, в чем она призналась всем нам на экскурсии по Холёбаску. Да, Кар, девушка-предсказательница — это, как мне думается, тот еще подарок. Так, стоп. Если она может видеть будущее, тогда зачем она вчера ко мне плакаться приходила. И тут до меня дошло.
— Иля, — сладко протянул я, пока никто из окружающих меня светлых не успел опомниться.
Темная тут же просекла, что до меня, наконец, дотекло. И отчаянно по-светлому захлопала ресницами. Ага. Так я ей, плутовке, и поверил.
— Твоя школа?
Она готова была солгать. Я видел это по её глазам. Но в последний момент отчего-то решила сказать мне правду.
— А что, я не могу дать совет девушке моего клана?
— Какого еще клана? — выдохнул Лукерья, тихо шизея в нашем зоопарке.
Слово снова взяла Лия.
— Мне правда хотелось выговориться, — тихо сказала она, и кончики ушей у нее покраснели. Потом девушка вскинула на меня глаза и объявила. — Я знала, что все так будет. И что ты нам поможешь, тоже знала. Поэтому хотела морально подготовить тебя... вчера. Просто, я ведь вижу не конечный вариант будущего, я вижу много возможностей. Если бы прямо сказала тебе, что так будет, скорей всего, такого уже не случилось бы. Ты бы не сумел...
— Отреагировать так, как отреагировал, — закончил за светлую Ир. Тяжело вздохнул и посмотрел на Лукерью. — Вы все еще считаете, что ваша дочь настолько несамостоятельна, что не способна разобраться, что к чему?
— Дело не в этом, — набрав в грудь воздуха, выдохнул тот, все еще протестуя, но уже не так убежденно в своей правоте, как раньше.
Снова взял слово я.
— А чем вы, собственно, недовольны? Если трезво взглянуть, вам даже выгодно заиметь в коллекции такого зятя.
— И чем же? — неожиданно вместо опешившего от моей наглости Лукерьи заинтересовалась Иля и на мой удивленный взгляд пояснила. — Должна же я знать, как в случае чего другим светлым объяснять преимущества союза с нами?
— Ну, — взлохматив волосы на затылке и подспудно ощущая, как к горлу начинает подкатывать неизвестно откуда взявшаяся тошнота, я вздохнул и принялся перечислять, — Давайте считать. Во-первых, в лице темного зятя вы обретаете для своей дочери мужчину, который всегда будет относиться к ней, как к главе своего маленького клана. Надеюсь, вам не надо напоминать, что у темных матриархат и особое отношение к женщинам? Во-вторых, стоит сразу задуматься о том, что смешанные гены порой дают просто обалденные результаты. Вы ведь не будете со мной спорить, что темный парень, еще и маг, еще и воин — это весьма привлекательный генофонд для будущих внуков. В-третьих, темноэльфийские кланы никогда не бросают своих, я правильно понимаю? — посмотрев на Илю, я дождался её улыбки. И темная ответила:
— Если не было совершено преступление, повлекшее изгнание, своих мы не бросаем никогда, — и она посмотрела на Лукерью, легко и непринужденно подхватив мою игру, — К тому же, вчера мы с Лией мило поболтали, — я тут же попытался себе представить эту картину. Воображение спасовало. Судя по лицам окружающих меня мужиков — у них тоже. И, тем не менее, светлая и темная переглянулись как заправские подружки и Иля продолжила гнуть свою линию, — Ваша семья всегда славилась умением в особых изысканных деликатесах сочетать не сочетаемое. Вам не приходило в голову, что на подземных плантациях мы выращиваем такие ингредиенты, о которых в ваших семейных поваренных книгах нет ни слова? Так трудно сделать открытие в кулинарном искусстве, когда твоя семья занимается этим множество поколений, и все было открыто до тебя... — а дальше мы все отчетливо услышали в конце этой фразы многоточие. Она смотрела на светлого, светлый переваривал услышанное. И знаковым стал момент, когда его пальцы на локте дочери, наконец, разжались, а Лия тут же прижалась к Кару. Тот обнял её, привлекая к себе.
— Вы меня заинтриговали, — протянул Лукерья. И я понял, что все, светлого можно брать тепленьким.
— Поэтому я предлагаю вам лично в приватной обстановке пообщаться с дочкой и Каром, — вмешался я.
— Я надеюсь, — покосившись на меня и снова посмотрев на темного, протянул Лукерья с сомнением. — Это не твое настоящее имя.
Темный неожиданно улыбнулся. Хмыкнул и сказал:
— Меня зовут Карунд Каппеле Иль-Янь, а Кар — это сокращение для Андрея.
— А меня ты, значит, тоже как-то по-особому сократил? — прищурившись, поинтересовался эльф у меня.
— Лукерья, — бесхитростно ответил я.
С задней парты тут же раздался голос Тома, который все это время был подозрительно тих.
— Вау! А вы, похоже, у нас первый светлый, которому такую честь оказали.
— Э? — растерялся Лукерья.
Я пристыжено ковырнул пол носком ботинка. Темные переглянулись, Лия посмотрела на Ира. Мерцающий разобрался, что к чему так же быстро, как и Том. Именно он пояснил все старшему эльфу:
— Вы первый светлый, которого он назвал женским именем.
— Что?!
— Зря кричите, — вмешалась Иля. — Нашего Мурзяса он Муркой зовет. Это вообще кошачья кличка, но командор не жалуется.
— А светлый у нас — Барсик, — тут же поддакнул Кар.
— А что на все это говорит Ви'Хольм? — обращаясь к Ире, спросил все еще не отошедший от услышанного Лукерья.
— Он пока только про Барсика и Мурку знает. Еще про колокольчиков, — протянул я с сомнением. До меня только сейчас дошло, что мы с Иром оба придурки. Давно пора было до Карла дойти и все ему рассказать. А мы всё заняты по самое не балуйся. Блин! Даже мысли не возникло. Беда. Надо срочно...
— Ладно, — Лукерья неожиданно по-человечески махнул рукой, — Я сам к нему зайду. А вы, — он посмотрел на Лию и Кара, — подождите меня в парке. Там еще сохранилась Беседка Одухотворения?
— Нынешнее поколение переименовало её в Беседку Шух-Дух, — ответил вместо ребят Ир.
Смутились и Кар, и Лия.
— Как, — искренне возмутился Лукерья, — вы до сих пор не знаете этой беседки?
— Вы, кажется, к ректору собирались? — напомнил эльфу Ир.
— А ты, что же, не пойдешь со мной?
— У меня академический отпуск, — сладко пропел Ир. — Планирую защититься до Праздника Середины Года.
— О! — протянул Лукерья. И мне показалось, что удивление его было искренним. Похоже, Ир даже в сроках своей защиты перегнул палку и в очередной раз подчеркнул, какой он весь из себя гениальный, — Хорошо. Ждите меня там, — сказал старший эльф дочери и её парню и быстро покинул аудиторию.
У меня вырвался вздох облегчения. Только в этот момент я осознал, насколько на самом деле меня напрягала вся эта ситуация, а потом... я раньше никогда не терял сознания, только однажды как-то лишился чувств и не приходил в себя довольно долго. Но это был вовсе не обморок. Я помню, как долго и обстоятельно доктор объяснял мне принципиальную разницу. Это была кома. Но я не хочу об этом. Сейчас, нет, вообще никогда, — не хочу.
Очнулся я уже на руках у Ира. Нет, конечно же, он не нес меня куда-то, как сказочную принцессу. Просто я всем телом висел на нем, а он, обхватив меня руками, с нескрываемым беспокойством всматривался в мое лицо. Я попробовал скосить глаза, и как-то неожиданно обнаружил для себя, что весь обзор мне загораживает впечатляющая такая грудь нашей Или, обтянутая в черный бархат или ткань наподобие его. Темная стояла сбоку от нас с Иром. И только после этого я понял, что её рука у меня в волосах. И, наконец, услышал тихие слова, слетающие с почти не шевелящихся губ. Это не было похоже на мат, каковым раньше мне казались все местные заклинания. Это было другое. Наверное, совсем другая магия.
Облизнув губы, я попытался тверже встать на ноги. Ир тут же прикрыл глаза, словно он на самом деле перепугался до чертиков, а потом испытал облегчение, когда увидел, что я очнулся. Попытавшись вывернуться из его рук, я проворчал:
— Что, не натискался в общей постели, решил при всех руки распустить? — да, я знаю, что прозвучало грубо. Очень грубо.
Я почувствовал, как мерцающий, к которому я все еще прижимался, вздрогнул. Но мне нужно было вырваться. Нужно было сбежать. Да, я понимал, что это трусость. Но и не думал, что мои демоны, давно засевшие где-то глубоко внутри, так неожиданно вырвутся наружу. Пять лет уже прошло. Целых пять. Для моего мира — это целая жизнь. Это у них тут время измеряется столетиями, а дни рождения празднуют раз в десять лет.
Но тут глаза открыла Иля. Когда она успела их закрыть, я не заметил.
— Ир, его надо в кровать. Сейчас.
— Да, хорошо, — и он попытался подтолкнуть меня в сторону двери лаборантской. Чтобы добраться до нее, нам надо было пересечь весь класс.
Но я уже пришел в себя, поэтому дернулся. Вот только вырваться так и не сумел. Ир вцепился в меня как сумасшедший и, наконец, сорвался.
— Я сам тебя придушу, если ты еще раз меня так напугаешь! — прошипел мерцающий мне в лицо. Я даже опешил. Причем настолько, что не сразу нашел, что сказать. Так и стоял напротив него и смотрел в глаза, быстро принимающие свой истинный цвет. Зрачки вытягивались и отчего-то у меня в глазах двоились.
Рвано выдохнув, я вскинул руку к лицу и на мгновение зажмурился, потом с нажимом провел по волосам. Вздохнул и посмотрел на класс. Все ребята были на ногах. На их лицах читалось неприкрытое беспокойство. Только Лии с Каром тут не было. Хорошо, что они успели уйти в ту беседку раньше. И как они её найдут? Хотя, помня о местных поисковых заклинаниях, наверное, можно еще и не такое найти.
— Ребят, это просто...
— В кровать, быстро, — рыкнул кто-то сбоку. Я думал Ир. Честно, думал. А оказалось — Иля.
Я хотел возмутиться. Честно, хотел. Но меня, в буквальном смысле слова, взяли под белые ручки Том и Улька. Причем так споро, что я пикнуть не успел, как меня уже вводили в мою квартиру. Ир шел следом. Потом Том и Улька, так ничего мне и не сказав, усадили меня на кровать в спальне и ушли. Ир остался со мной.
Мне было стыдно поднять на него глаза. Навалилась смертельная усталость. Как был — в ботинках, в одежде, я медленно завалился на бок и вытянулся на кровати. Мерцающий, стоящий у двери, не спеша подошел. Мне стало себя жалко. Впервые за пять лет по-настоящему жалко. Как тогда. Да что же это! Почему именно сейчас воспоминания накинулись на меня, как свора оголодавших за пять лет псов. Не могу.
Зажмуриваюсь, зарываюсь лицом в подушку и, кажется, всхлипываю. Хотя это больше похоже на приглушенный стон. Кто-то обнимает со спины. Ир. Я осознаю это не сразу. Просто в голове всплывает образ черноволосого парня с неестественными глазами, словно он линзы новомодные на вечеринку в честь Хеллоуина надел. Сам поражаюсь свом ассоциациям. Замираю. Пытаюсь считать секунды на вдохе и выдохе. Получается плохо, сбиваюсь. Одно радует: он все еще обнимает меня. Почему радует, когда еще секунду назад жег стыд за то, что он видит меня таким? Не знаю. Просто это Ир. Просто он уже друг, как бы я вначале не артачился и отказывался признавать очевидное.
Ворочаюсь. Ир, чуткий и, как ни странно, понимающий Ир тут же ослабляет хватку, а потом начинает говорить:
— Я так испугался за тебя. Не думал, что могу так испугаться за кого-то постороннего.
— Ага, — бурчу, а самому, как ни парадоксально, хочется улыбаться. — Такого же постороннего, как тогда, когда я сказал, что ты мне не друг. И даже попытался поверить в это.
— Только попытался?
— Угу.
— Значит... — он недоговаривает. Я вздыхаю. Беру его за руку, которой он обнимает меня поперек груди и сжимаю.
