А ведь мы вполне могли бы остаться на базе "Экстраваганца", мелькнула еще одна мыслишка. По крайней мере, я. Идиот, ответил я сам себе. Мог бы, разумеется. Тогда Санду тебя порвали бы в клочья через пару дней вместе со всей человеческой космической инфраструктурой. Вместе со всеми внезами, которым на Землю не эвакуироваться — и из-за нехватки лайнеров, и из-за неприспособленности к постоянному вектору. Ну и ладно. В конце концов, все к тому и шло с самого начала.
Таймер в тактическом канале продолжал щелкать, иногда перескакивая через секунды и даже десятки секунд по мере того, как Хина уточняла прогноз. Грозные красные пятна быстро сближались с нами. Четыреста секунд. Триста пятьдесят. Триста. Мгновения одновременно летели стремительно и ползли как улитки. Говорят, что люди, у которых диагностирована смертельная неизлечимая болезнь, иногда даже радуются диагнозу и отмеренному сроку. По крайней мере, в их жизни наступает последняя, окончательная ясность. И точно так же чувствовал себя я, с каким-то облегчением наблюдая за сближающимся врагом.
— Ати, — тихо сказала Лиза, — спасибо.
— За что?
— За все. За то, что ты сейчас со мной. И... прости.
— А сейчас за что?
— За то, что таскала за собой по всему космосу. За то, что притащила сюда. На смерть.
— Да о чем ты...
— Я не дурочка, Ати. Мы не можем победить. Если мы с полусотней Санду с трудом справились в два раза большей толпой, то против нескольких сотен нам не светит вообще ничего.
— Ничего пока что не решено, — заявил я, стараясь придать голосу тон терпимости с легким раздражением, как разговаривают с глупым ребенком.
— Само собой. Ника...
— Только прощаться не вздумай, — фыркнула та. — А то я в вашей манере разревусь от избытка жалости. Учти, у нас слезных желез нет, так что недостаток влаги придется компенсировать голосом.
— Мы тебя все равно не услышим, — усмехнулась Лиза. — А переводчик плач передает иконками, ему громкость не важна. Не стану прощаться, разумеется. Если помрем, нам будет все равно, а если нет, то как-то глупо выйдет. Просто хотела сказать, что после войны я в Торонто вернусь, наверное, на какое-то время. В гости сможешь заглянуть? Я бы тебя с родителями познакомила.
— Я, знаешь ли, в постоянном векторе никогда не бывала, — с сомнением откликнулась Вероника. — В безвесе родилась елочка, в безвесе она росла... Посмотрим по обстоятельствам, но лучше уж ты к нам.
— Договорились. Сначала я к вам, потом ты к нам.
Сто пятьдесят секунд. На какое расстояние достает фокусированное копье конкистадоров? Три световых секунды? Четыре? В любом случае человечество вот-вот узнает, насколько наш текущий строй хорош против массированной атаки Санду. И когда-нибудь новые терранские корабли снова выйдут из атмосферы в космос, чтобы нанести новый удар захватчикам, используя наши данные. Ну, хоть какой-то смысл...
Сто двадцать... нет, уже сто десять секунд.
— Приготовиться, — сказал адмирал Сингх. — Огонь по усмотрению.
Сто секунд.
И новый свист, бьющий по ушам.
— Обнаружены шестнадцать новых объектов с неопознанными сигнатурами, — сообщила Хина. — Расположение: позади групп Санду симметрично на сфере относительно нашего строя. Идут по векторам сближения...
Она вдруг осеклась и замолчала.
— В соответствии с поступающими данными объекты движутся со сверхсветовой скоростью, — наконец продолжила она. — Поправка: дискретный тип движения, словно объекты совершают мини-скачки в пространстве. Фиксирую характерные излучения надкоординатных переходов. Санду не реагируют, их векторы неизменны. Восемьдесят секунд до сближения с первой группой Санду. Двести тридцать... двести десять секунд до сближения с новыми объектами. Тревога, тревога, тревога! Новые объекты излучают типично... Пространственный резонанс через две!..
И тут мир превратился в помесь калейдоскопа с живописью. Ну, знаете, с той, где вроде бы художники плещут на холст смесью случайных цветов, а потом размазывают их случайными кистями. А может, и не сами плещут и размазывают, генератор случайных числе в компьютере не хуже справляется. Короче говоря, я утратил всякое понятие о верхе и низе, что в безвесе само по себе нехилый подвиг. Имеется в виду, что вы ведь всегда знаете, где находится ваше левое ухо, а где правая пятка? Так вот, какое-то время я не мог их различить. Зрение, вкус, слух и прочие органы чувств решили временно поменяться местами, причем несколько раз подряд.
Как-то раз в далекой молодости я пару раз пробовал психоделики. В первый раз зашло чисто конкретно, но во второй я едва не двинул кони. В реанимации меня с трудом откачали. Оказалось, что дозу я отмерил неправильно, а передоз таких субстанций кончается очень плохо. Ощущения в реанимации не понравились мне настолько, что я радикально завязал вообще со всеми веществами, кроме легкого алкоголя, и то редко: безвес опьянения не прощает. Но сейчас я живо вспомнил те ощущения четвертьвековой давности — и от психоделиков, и от реанимации. И, в отличии от реанимации, я даже думать не мог. Живой комок хаотичных нервных импульсов — вот во что я превратился на примерно тысячу лет. Как оказалось позже — менее чем на пятнадцать секунд.
Потом еще пару минут я отходил от шока, пытаясь разложить по правильным полочкам уши, пятки, почки, селезенку и прочие полезные части тела. Горло и грудь немилосердно драло: меня стошнило, и я надышался аэрозолем желудочного сока, к счастью, без грубых примесей. Видимо, меня еще и корчило судорогой, по ходу которой я ткнулся затылком в кнопку закрытия забрала. Остатки рвоты клубились перед глазами, потихоньку равномерно оседая на внутренней поверхности шлема и внешней наглазников.
— ...Аттила, Ати! Аттила! — наконец разобрал я встревоженный голос Хины, пробивающийся сквозь толстую пелену отупения. — Ты меня слышишь? Аттила! Ати! Ты меня...
— Слышу, — едва ворочая языком отозвался я. После третьей попытки мне удалось скрестить предплечья и нажать кнопку продувки шлема. — Ох...
— Как ты себя чувствуешь?
— Мы уже на том свете? Ох... Приятно, что хоть какая-то... знакомая компания сохранилась...
— Мы живы, Ати. Как ты себя чувствуешь?
— Как после месячного запоя... Что случилось? Что с Лизой? — я раскрыл шлем, медленно отцепил одну руку, вытащил из держателя салфетку и принялся протирать наглазники и уже небритую физиономию, пытаясь разглядеть висящую напротив меня подругу. — Лиза! Эй!
— Она уже приходит в себя. Остальные на борту пока что без сознания, но телеметрия не показывает угрозы для жизни. Давление крови, пульс, насыщенность кислородом — все в пределах нормальных границ.
— Ати... — прошептала в наглазниках Лиза. — Мы... что с нами?
Я как раз закончил протирать наглазники (получилось плохо, но уж как есть) и разобрал, что ее губы шевелятся. И ее даже не стошнило.
— Мне тоже интересно, — согласился я, ощупывая тело освобожденной рукой. Сквозь комбез прикосновения, разумеется, не ощущались, но, по крайней мере, я смог убедить центральную нервную систему, что основные части тела на самом деле на месте. — Хина? Что ты там про объекты говорила? И... не помню. Что-то еще?
— Сама не понимаю толком. Неопознанные объекты сформировали сферу вокруг поля боя, включая все группы Санду. Потом я успела зафиксировать вокруг нас характерные признаки пространственного резонанса. Вероятно, его активировали именно те объекты. Если так, они задействовали генераторы невероятной мощности, на два порядка превосходящей доступную нам и Стремительным. Я не понимаю, почему мы все еще существуем. Нам давно следовало распасться на глюоны или погибнуть от взорвавшихся безынерциальных движков.
— Когда Стражи прикончили эскадру конкисты, случилось примерно то же самое, — припомнил я. — Все люди вырубились, вся техника сгорела. Кстати, а как ты?
— Я успела задействовать защиту от объемного резонанса — включение движков в противофазе внешним наводкам. Вероятно, она меня и спасла. Надеюсь, капитаны кораблей Флотилии тоже успели среагировать. Но такая защита помогает лишь в пограничных областях, где резонанс уже практически сходит на нет. Точно так же и вы потеряли сознание из-за флуктуаций континуума — последствие, типичное для биологических существ под влиянием слабых вибраций. Более сильное убивает мгновенно. Не понимаю произошедшего.
— Что с Санду? — слабо поинтересовалась Лиза.
— Радарные массивы серьезно расстроены, хотя и не до конца. Потребуется рекалибровка, чтобы вернуть их в норму. С тем, что осталось, я едва различаю наши два флота. Признаков Санду нет.
— А те... объекты?
— Насколько я могу судить, они продолжают кружить вокруг нас по сложным траекториям. Пытаюсь вызывать их по радио, но ответа нет.
— Они тоже Санду?
— Не думаю. Санду бы нас уже добили, если бы мы вообще пережили их атаку. Лиза, прислушайся, пожалуйста, к себе. И к своим друзьям по "паутине". Ты их слышишь?
— Я... — Лиза помолчала. — Нет. Странно, никого не слышу. И не чувствую.
— Твой внешний канал не работает. Я полностью утратила связь со штабом. Канал на посредника тоже не действует. И мы в сорока гигаметрах от ближайшего поселения в Поясе, так что радиосигнал в одну сторону идет почти сто тридцать вминут. Вероятно, нас считают погибшими.
— Вот и замечательно, — с облегчением сказал я.
— Что? — хором спросили Хина с Лизой. Даже интонации у них практически совпали: потрясение и изумление.
— Лиза, ты в сознании, а связи нет. Ты больше не живой передатчик, — пояснил я. — Больше нет причин за тобой гоняться вне зависимости от того, чем кончится история с конкистой. Война кончилась, и твоя роль радиостанции кончилась вместе с ней. Теперь ты снова сможешь жить нормально.
— Нормально... — пробормотала Лиза. — Что значит "нормально"?
— Ну, вернешься на Землю в свой корпостейт. А если они не дадут тебе полноценное гражданство за твои подвиги, значит, они козлы и тебя не заслуживают. Поскольку ты героиня, тебе и гражданства САД хватят. Получишь пожизненную пенсию и займешься, чем хочешь.
— Знаешь, он прав, — задумчиво согласилась Хина. — А если тебя на Терре вообще не примут, из-за происхождения или чего еще, у внезов ты отлично приживешься даже без учета прошлых заслуг. Ты же у нас умница, какой поискать. Иммиграционной бюрократии у нас нет, а семьи за такого бизнес-аналитика драться станут. Кстати, адмирал с помощниками пришли в себя. Ника и Мэйма — тоже. И я получаю сообщения от остальных кораблей нашего флота: все быстро отходят от шока. Через несколько минут мы снова начнем функционировать. И экспериментальный радиоканал с Флотилией тоже только что ожил. С "Победы", их флагмана, рапортуют, что потерь нет.
— Главное, чтобы Флотилия не решила нас добить под шумок, — пробормотал я, вглядываясь в тактический канал. Наше сбитое в плотный комок боевое построение слегка размылось, но строй более-менее сохраняло. И копейные корабли конкисты висели так, что им не составляло ни малейшего труда вынести наших уцелевших "Шершней" и "Пустынников"
— Они сдержат слово, — в разговорном канале прорезалась Вероника. — Ох. Не знаю, как вы, а мне сдохнуть хочется. Хина, Мать Флотилии мне не отвечает. Как она?
— Жива, базовые показатели стабильны. Насчет остального ничего сказать не могу.
— Я в порядке, — проскрипела в разговорном канале Мэйма. — Не беспокойтесь обо мне. Что с Флотилией?
— Адмирал Фиссах передает, что они полностью восстановили контроль, — сухо сказал подключившийся к разговорному каналу адмирал Сингх. В его твердом голосе не чувствовалось ни малейшей слабости, словно он не валялся только что в полной отключке. — Мать Флотилии, бой закончился. Мы не знаем, как и почему, но Санду рядом не осталось. Вероятно, их уничтожил резонанс, сгенерированный неопознанными кораблями. Адмирал Фиссах запрашивает сведения о твоем состоянии. Надеюсь также, вы продолжите соблюдать наше соглашение.
— Мы не нарушим слово. Могу я поговорить с Фиссахом?
— Мисс Хина, прошу обеспечить Матери Флотилии прямой радиоканал с "Победой". Под полным твоим контролем, разумеется.
И адмирал отключился.
— Мать Флотилии, я не хочу задействовать тактический канал связи с Флотилией. Он и без того нестабилен. Мне нужно некоторое время, чтобы установить дополнительный канал. Прошу под...
И тут Хина осеклась на полуслове.
Дискин, бросивший формирование лексемы на середине, уже сам по себе является невиданным явлением. Они вполне могут изображать удивление, радость, раздражение и прочие эмоции, запинаться и делать паузы, но это всего лишь часть интерфейса для взаимодействия с людьми. Просто имитация. Настоящих эмоций в человеческом понимании они, разумеется, лишены. Их вычислительные ресурсы на обработку речи практически не тратятся. Так что событие, способное вынудить их осечься, не договорив, должно быть действительно экстраординарным.
И оно таким оказалось.
— Лиза, твой канал связи снова действует, — сказала Хина совершенно безэмоционально. — Принимаю запрос на установку коммуникационного подключения... установлено. Параллельная передача на английском, линго и обоих диалектах Стремительных. Транслирую.
Изображение в разговорном канале сменилось. Нагая блондинка с весьма выразительными формами висела на звездном фоне. Ее глаза горели ровным синим огнем.
— Слушайте меня, люди и Стремительные. Вы знаете нас как Призраков -невидимую силу, что тайно вмешивается в ваши дела с непонятными целями. Мы издавна присутствовали в Солнечной системе, наблюдая за человеческой цивилизацией, а иногда вмешиваясь в ее развитие. Это правда, но не вся правда, а лишь ее часть. Другая часть, не менее важная — вторая наша маска, которую вы знаете под именем Неторопливых. С ее помощью мы направляли действия Стремительных, подталкивая их к контакту с людьми, ослабляя трения. Контакт состоялся. Что из него выйдет, решать уже вам. Но мы больше не можем оставаться с вами. Вмешавшись в сражение, мы открылись перед старым врагом. Последствия для нас ожидаются тяжелые. Мы вынуждены покинуть Солнечную систему, оставив незавершенными многие проекты. Некоторые вы обнаружите в свое время, некоторые так и останутся тайной навсегда. Сейчас вы видите нас в последний раз. Прощайте и не поминайте лихом. Было весело.
Блондинка исчезла, трансляция прервалась. Потом женщина внезапно появилась снова — уже не в канале, а прямо перед нами. Голая, в вакууме, со слабо просвечивающими сквозь нее звездами. В разговорном канале вдруг появилось ответвление неизвестно откуда взявшегося адхок-канала с лизиными наглазниками.
— Лиза, прощальная встреча только для тебя и твоих товарищей, — тон загадочной девицы смягчился, стал менее формальным. — Своим участием в творящемся безобразии, доченька моя дорогая, ты заслужила право на один ответ. Только один. Подумай хорошенько над вопросом.
— Зачем вы хотели убить ее на орбите Земли? — враждебно осведомился я, надеясь, что меня слышат. — Тараном?
— Аттила Вангар. Вопрос разрешен не тебе, — услышала меня блондинка. — Впрочем, ладно. Для ясности отвечу. Мы не пытались ее убить. Мы ее спасали. Таран отломил ваш шаттл от платформы и открыл доступ спасательным дронам. Если бы не это, вас доставали бы из заблокированного с обеих сторон тамбура еще несколько минут, которые вы не пережили бы. Лиза уж точно. Метод грубый, но что уж имелось под рукой. И скажите спасибо, что нам удалось направить ваш шаттл к заранее подготовленной платформе, где находились и наш инструмент, и "Тройная спираль" с ее медотсеком. Это не так просто, знаете ли. Лиза, твой вопрос? У нас цейтнот, пять секунд на раздумье.
