— Это стихи не мои, я лишь их собиратель и популяризатор. Мне хочется, чтобы и другие могли познакомиться с этими песнями.
— Это очень интересно, очень! Я вхож в дом Олениных, моя матушка, урожденная Шишкова, дальняя родственница жены хозяина дома — Елизаветы Марковны. Если позволите, я покажу ваш сборник Алексею Николаевичу, я думаю, он им заинтересуется. В его доме часто собираются литераторы, историки, художники. Вы согласны?
Я киваю, не в силах выговорить ни слова — дыхание мое захватило. Ещё бы мне не согласиться! Салон семьи Олениных по праву считался одним из самых знаменитых салонов Петербурга.
В доме под 101 номером на Фонтанке собирались знаменитые люди того времени. Привлекала их терпимость хозяина к разным взглядам на искусство, недаром салон называли 'Ноевым ковчегом', подчеркивая многочисленность его участников и различие их взглядов. Там не только читали стихи, но и разыгрывали пьесы, музицировали, делились мнением по всем вопросам. И, конечно, побывать в этом доме было бы просто замечательно.
Анатоль, к моему счастью, долго не задержался, он ушел, унося сборник стихов и обещание сегодня же переговорить с родственниками и просить их позволения пригласить меня в их дом.
Интересно, чопорное петербургское общество заинтересуется провинциальной вдовой-дворянкой, которая путешествует одна, без сопровождения мужчины, без определённого штата прислуги, в компании молодого неженатого купца?
По крайней мере я надеюсь, что необычные тексты стихов привлекут их внимание и любопытство победит. К тому же я помню, что семья была достаточно либеральной и в их гостеприимном доме бывали люди разных взглядов и положения.
А пока есть время и возможность, надо мне все-таки побывать в будущем — срок моего больничного кончался, надо его закрыть да и появиться на работе хоть не надолго. Вот интересно — долгое прибытие в прошлом настолько стало действовать на меня, что мне уже не так интересны мои дела в школе, отношения с директором, хотя за детей я переживаю по прежнему.
Да и Миша попросил меня на остатки денег с его карточек приобрести какой-нибудь подарок для Полины. Надо бы его самого перенести, но как объяснить его отсутствие на месте? Это мне с моей заместительницей— двойником Барыней это сделать легче, а вот как быть с ним?
Но мы придумали, как убить двух зайцев— сначала Миша поехал в книжную лавку, все-таки решив попробовать продать часть сборников песен и рецептов и разрешить допечатать их еще для продажи.
А я тем временем, отправив Никиту и Дашу отдыхать и сказав, что и сама хочу отдохнуть, решила, чтобы зря время не терять, перенестись в будущее и решить проблему с больничным. На мое счастье, в этот раз очереди я ждала недолго и все сделала, да еще и знакомая врач передала еще книги по истории медицины с подробным описанием открытий лекарств и методов лечения. Отличное приобретение, пригодится ни раз!
Далее я забежала в школу — детей уже моих отпустили, но я предупредила, что появлюсь завтра, как обычно. Боюсь, мое долгое отсутствие и не совсем обычное поведение уже стало подозрительным. Но как я уже отвыкла от запахов, звуков, яркого света будущего! Как меня уже раздражает это мелькание людей и их поведение, движение машин, грохот музыки из кафе! Вот что значит полное погружение в прошлое! Интересно, а как Барыня чувствует себя в прошлой жизни, отвыкла ли она от нее, как я уже отвыкла от своего времени? Как знать, как знать?
Затем я быстро оббежала близлежащие магазины и купила еще лекарств, мелкие игрушки, сувениры, еще серебро в слитках в каком-то банке, затем несколько камней в ювелирном магазине, короче, старалась за небольшое время поймать нескольких зайцев. Все купленное пока оставляю в своей квартире, вернее, уже у Барыни, чтобы забрать позже.
Появилась я как раз во время — вернулся довольный Миша — сделка состоялась и цену дали хорошую. А Миша растет над собой — как в шутку говорили в будущем, видно, что торговля — его призвание.
Теперь надо быстро перенести его. Снова в номере трактира Миша переодевается в одежду будущего, которая хранилась у нас как раз для такого случая. И мы быстро переносимся вместе, и он рысцой бежит в ювелирный, затем в галантерейный магазин, заканчивая магазином сувениров, полностью закрывая свои карточки. Его покупки мы также пока оставляем — не стоит их показывать.
Остался перенос Варвары. Одежда из будущего тоже с нами и мы быстро переодеваемся.
Мгновенно перенеслись и вместе пробежались теперь по аптекам. Опять закупили много антибиотиков, самых простых лекарств, взяли одноразовые шприцы и иглы к ним, случайно обнаружили и старый традиционный стеклянный шприц вместе со стерилизатором и также забираем и его.
Варвара вспомнила о своей пенсионной карточке, на которую у неё остались накопления и до сих пор идут переводы — юридически она же жива в этом мире, и решила воспользоваться ею для закупки камней и серебра по моей подсказке. Покупает она и красивый набор из серебра из колье, сережек и красивого браслета для подарка на свадьбу Миши и Полины. Уж очень ей хочется быть самостоятельной в тратах и я не хочу ей в этом мешать.
Опять мгновенный переход и мы на месте — кажется, никто нас не хватился, но уже голова кружится от всех этих перелетов. Теперь отдых и приведение в порядок всех перенесенных вещей, чтобы их не увидели наши и чужие слуги. Правда, ни Никита, ни Дашутка никогда не показывают своего не нужного интереса к делам, полностью доверяя нам.
Следующий день прошел спокойно, в мелких заботах и хлопотах, а к вечеру я получила приглашение быть через три дня на скромном домашнем приеме в семье у Олениных. Быстро же они среагировали, даже не ожидала, но, естественно, это приглашение только для меня одной— ни Мишу— купца, ни Варвару— компаньонку даже эти очень прогрессивные люди не могли пригласить в гости, увы. Но, на мое счастье, они ни сколько не высказывают обиду и уверяют меня, что у них и так занятий достаточно.
Время до приема прошло в мелких делах и переходах в будущее. А сегодня надо собираться в гости. Поскольку заявлено о небольшом семейном приеме, я решаю остановиться на скромном платье, сшитом мне Полиной по моим идеям. Оно скорее похоже на офисный костюм — строгая черная юбка в пол, жакет и белоснежная блузка с жабо и красивыми манжетами — очень элегантно и необычно, но думаю, дамы оценят. Такие наряды войдут в моду чуть позже, во второй половине века и повторится в наше время, Варвара в шутку назвала меня в этом наряде "Депутатом Верховного Совета, который идёт на прием в Смольный".
Анатоль, который заехал за мной, тоже с большим интересом оглядел мой наряд, видно, он не ожидал увидеть нечто необычное у провинциальной дамы. Но и мы не лыком шиты.
Я очень сильно волновалась — не столько от того, что это будет мой первый прием в столичном кругу, сколько от того, выслушают ли меня и мои идеи — а я хотела именно здесь прорепетировать свои идеи о Женском обществе в частности и о расширении роли женщины в обществе. Я понимала, что до идей эмансипации и феминизма ещё очень далеко, но начинать — то потихоньку надо.
Дорогу до дома Олениных я почти и не заметила, как зашли — тоже, но первый, кого я увидела в комнате среди сидящих людей, с любопытством меня оглядывавших, был Иван Андреевич Крылов, или дедушка Крылов, как привыкли его называть в будущем. Но он явно не выглядел дедушкой — ему сейчас всего сорок три года, он еще достаточно моложав, но уже очень полный, грузный.
Когда мужчины встали при моем появлении, он лишь немного приподнялся, но это меня нисколько не обидело. Увидеть Крылова я никак не ожидала, хотя знала, что он был другом этой семьи, подолгу жил в их доме, именно Оленин устроит Крылова на должность в Императорскую Публичную библиотеку, директором которой он стал совсем недавно, чуть меньше года назад. Да, вот бы была сенсация среди моих деток, если бы я сказала, что видела автора знаменитых басен, которые мы так любили разыгрывать на уроках — " Вороны и Лисицы", " Волка и Ягненка", " Музыкантов" и многих других.
Эта мысль заставила меня улыбнуться и я уже спокойно слушала представление Анатоля, который назвал меня поэтессой и автором сборника стихов, который он держал в руках. Я спокойно поправила его:
— Увы, но это не я автор всех этих текстов, я всего лишь их собирательница. Эти тесты сочинили совсем другие люди, но я решила их показать широкой публике.
— Да, это скорее так,— вдруг сказал Иван Андреевич,— все тексты слишком разные как по стилю написания, так и по структуре. И потом, многие явно написаны мужчинами и для мужчин, а другие — дамами или для дам.
Я с интересом посмотрела на него и подивилась проницательности профессионального литератора.
Пока присутствовавшие украдкой осматривали меня, я также украдкой смотрела на обстановку дома. Оленин был поклонником искусства древней Эллады, поэтому комнаты его дома украшали предметы античности, стояли маленькие столики, накрытые для ужина. Угощение было достаточно скромным, но все было свежим и вкусным.
Поразил меня и внешний облик хозяина дома— Алексей Николаевич был очень маленького роста, почти как карлик, худое вытянутое лиццо казалось бы невыразительным, если бы не пронзительные черные глаза, внимательно меня осматривающие. Говорят, именно он был прототипом Митрофанушки из комедии Дениса Фонвизина, но устыдившись написанного, стал учиться и значительно исправился, да так, что стал академиком и знаменитым ученым и чиновником высокого ранга.
За столом все разговаривали по-русски, в карты не играли, зато играли в разные занимательные игры и преимущественно в шарады. Я пожалела, что не сообразила прихватить с собой наше лото и домино, но решила послать его потом в подарок за прием.
В шараде мне выпал фант, по которому, я, естественно, должна была что-то исполнить. Я растерялась и решила не петь, а прочитать одну из первых басен Ивана Андреевича Крылова "Недовольный гостьми стихотворец", которую я как-то нашла и выучила ради интереса:
У Рифмохвата
Случилося гостей полна палата;
Но он, имея много дум,
На прозе и стихах помешанный свой ум,
И быв душей немного болен,
Гостьми не очень был доволен;
И спрашивал меня: 'Как горю пособить,
Чтоб их скорее проводить?
Взбеситься надобно, коль в доме их оставить,
А честно их нельзя отправить
Из дома вон'.
Но только зачал лишь читать свою он оду,
Не стало вмиг народу,
И при втором стихе один остался он.
Все рассмеялись и я почувствовала себя намного спокойнее. Разговор перешел на литературу и творчество поэтов и писателей. В это время как раз активно шел спор о языке. Это был спор 'архаистов' и 'новаторов' — 'шишковистов' с 'карамзинистами'. Адмирал и литератор Александр Семенович Шишков, основатель литературного общества 'Беседа любителей российского слова', резко выступал против тех, кто, по его словам, 'заражен неисцелимою и лишающею всякого рассудка страстию к Французскому языку'.
К таковым им причислялись не только литераторы сентименталистского направления, главой которых тогда был Николай Михайлович Карамзин, и которые задались целью усвоить западную словесность, по преимуществу французскую, создав в литературе сентиментальный 'новый слог', но и значительная часть русского высшего дворянского общества, которая была полностью или частично ориентирована на французскую культуру и поведение людей.
Захотели узнать и мое мнение и я, вспомнив о засилье англицизмов и американизмов в русском языке, сказала, что во многом Александр Семенович прав — надо стараться сохранять русский язык как основу души народа, изучать и записывать фольклор и даже похвасталась, что также начала собирать русские народные сказки и пообещала прислать Олениным свои наборы сказок, которые у нас остались. Но в тоже время и от заимствования оойтись нельзя— ведь слова приходят вместе с предметами из других стран. Так обогащается наш "живой как жизнь", по выражению Корнея Чуковского, русский язык. Я видела, что мои высказывания заинтересовали гостей и они переглядывались с интересом, не ожидая такой смелости от тихой провинциалки.
Вспомнив о своем желании предупредить Мусина — Пушкина о пожаре Москвы и сохранении " Слова о полку Игореве", я стала искренне восхищаться этим бессмертным памятником древнерусской культуры и посоветовала Алексею Николаевичу просить передать список "Слова" в Публичную библиотеку, чтобы литераторы имели возможность изучать это произведение. И я обрадовалась, когда он пообещал подумать над этой идеей.
Так, потихоньку — полегоньку и длился этот разговор, но как-то не выходил на нужную мне тему. Помог опять Крылов, он все это время с интересом листал мой сборник. Он начал несколько издалека:
— Да, стихи интересные, особенно стихи дам-поэтесс, вот это— "Вы, чьи широкие шинели
Hапоминали паруса", это явно девушка написала о героях всех войн. Это так?
— Так, Иван Андреевич,— и я снова поражаюсь его поэтической чуткости.
И решаюсь выйти как раз на интересующую меня тему:
— Чуткая женская душа прочувствовала не только прошлые, но и будущие войны. Вы знаете, что разговоры о войне с Наполеоном давно ходят в свете. Я также думаю, скорее, я уверена, что Бонапарту скоро тесно станет в Европе и он расширит свои военные действия. Вот и надо заранее приготовиться к ним, а для этого мы у себя и организовали Женское общество. Оно только начало работу, мы успели провести благотворительный вечер и ярмарку и на собранные деньги закупить вещи для гусарского полка, который стоял у нас в уезде.
Мои слова заинтересовали дам и я, обрадованная возможностью поделиться своими идеями, стала говорить о роли женщин в обществе, о том, что давно пора расширить рамки участия женщин в жизни страны, о том, что надо учить не только ведению хозяйства, но и медицине, педагогике, другим наукам. Стояла тишина и я поняла, что несколько увлеклась — как бы ни были люди, здесь присутствующие, прогрессивными и либеральными, идеи, мною изложенные, все-таки несколько опережали время. Я смутилась и сказала:
— Простите, я несколько увлеклась. Это — дело будущего, но начинать надо уже сейчас.
И я решила перевести тему разговора на другие проблемы. Помня, что Елизавета Марковна в девичестве носила фамилию Полторацкая и являлась родной сестрой Петра Марковича Полторацкого, который являлся прародителем сухих бульонных кубиков, о которых я уже вспоминала, я со смехом начала этот разговор:
— Вы знаете, Елизавета Марковна, мой управляющий довольно прогрессивный человек и вот от каких-то купцов он услышал об изобретении вашим братом сухого бульона, которым возможно заменить бульон обычный, особенно в путешествии или в иных подобных обстоятельствах. Я пообещала узнать подробности. Если можно, разрешите ему написать управляющему вашего брата и узнать технологию изготовления этого бульона?
— Я думаю, это возможно, — переглянувшись с мужем, сказала Елизавета Марковна.
Остаток вечера я уже скромно сидела в уголке и только слушала разговоры других — и так я достаточно потрясла общество. Они ожидали увидеть скромную провинциалку, которая будет сидеть и не отсвечивать, с открытым ртом слушая разговоры именитых гостей, а тут — и наряд у дамы необычный, и высказывания, да и все поведение явно выходит из рамок, так что поразила я их знатно. Через какое-то время гости стали прощаться, и, пообещав прислать сборники сказок, я покинула гостеприимное общество.
