Луис застонал. Откинул назад голову. Белые волосы, кудрявые, густые, обласканные постоянными поглаживаниями, короткими ручьями заструились по подушке.
Жадные поцелуи-укусы зацеловывали шею и плечи. Герцог падал в бездну опять. Он обещал себе никогда не искать близости с мужчинами. Он выгибался вновь и вновь навстречу Фернандо, дрожа, как капелька росы на листе.
Мужчина опускался поцелуями все ниже и ниже. Нежное трепещущее тело под губами, под руками сводило его судорогой желания. Оно жадными змеями оплетало короля, сосредотачивая на одном — обладать, познать, подчинить.
Фернандо быстро избавил Луиса от остатков одежды. Руку под талию, подтянуть, приподнять желанного ближе к себе и легкой лаской пробежать языком по животу, по плоти. Пока легкой.
Герцог прикусил губы. В угасающих отблесках костра он был прозрачным ангелом, трепещущим в тисках мощного зверя, который поймал свою жертву и теперь готов познать ее целиком.
Он ощущал, как губы спустились мокрыми дорожками по животу, язык провел по краю светлых волос. И новая дрожь побежала к ногам, сменяясь жарким пламенем.
— Пожалуйста... — выдохнул Луис... — Пощадите... Прошу, Фернандо.
Просьба послужила последней каплей, прорвавшей барьер самообладания мужчины. Он остановился, потом приподнялся и, глядя с недоброй улыбкой на мальчика, нарочито медленно стал прижиматься к нему.
— Еще... Еще проси...
Тяжелая вышивка золотом рубашки короля стала царапать кожу юноши.
— Умоляю, — чресла мужчины касались бедер, терлись о Луиса, его лихорадочный блеск в глазах пугал и завораживал. Король больше не скрывал дьявола. Тот опутывал жертву и не собирался отпускать. — Не могу, не надо... — между раздвинутых в стороны ног тело мужчины, его жестокая игра с сопротивляющимся глупцом. — Не надо, Фернандо, — капля крови появилась на губе.
Король слизнул капельку крови. Ее вкус толкнулся в тело странным желанием. Мужчина облизал губы. Прекрасно. Дьявол просил, умолял дать еще. Позже... После...
Фернандо склонил голову на бок и стал изучать заново раскрывающиеся чувства своего мальчика. Рука легкой негой по лицу, по шее, по телу. Расслабить, запутать.
— Почему?
— Я обещал... — Луиса трясло от продолжающихся ласок. — Я себе дал слово... Прошу... — пальцы короля рисовали узоры на предплечьях, проводили по груди, задевая соски. — Слово, что не буду... спать с мужчинами... Прошу... — дрожь и жар желания. Член, налившийся похотью. Пляска бесов в чреве.
— Мальчик мой, чем больше ты самому себе сопротивляешься, тем потом тебе будет хуже. — Ласка все чувствительнее, все жестче. Не нежить, а давать чувствовать власть, силу. — Милый, зачем ты себе это обещал?
Король смотрел черными глазами с алыми отблесками дьявола. Губы чуть подрагивали, складываясь то в странную улыбку, то в легкую усмешку. Рука перемещалась все ниже, гладила бедренные косточки, пах, дразнила.
— О небо! — Луис снизошел на новые стоны от дразнящих ласк. — Я не хочу потом себя корить... Прошу... ах... — пальцы, скользнувшие на внутреннюю сторону бедер. — Фернандо, я... больше не могу... прошу... пожалуйста... — юноша замотал головой из стороны в сторону.
— Милый, ты не ответил на вопрос, — король склонился к лицу Луиса. — Помнишь, что за это бывает? — Пальцы прикоснулись к колечку мышц. — Наказание, мальчик мой.
Фернандо жестко поцеловал юношу, одновременно втолкнув сразу два пальца в его тело.
Юноша задрожал еще сильнее — от боли, от резкого движения внутри, от ударившей в голову крови, что теперь стучала в висках.
— Умоляю. Я скажу... Пожалуйста... а-а-а, — герцога пробила судорога. Губы короля не давали говорить, его пальцы двигались внутри тела.
— Говори, — Фернандо продолжал нависать над юношей, ловя губами его стоны, слова, вздохи. Пальцами он продолжал готовить мальчика, возбуждать, брать.
Дьявол вместе с ним с восторгом изучал тело, которое так долго желал.
Легкие поцелуи в противовес достаточно грубым движениям.
— Говори.
— Я мужеложец. Таких, как я... — алые губы, глаза, полные слез от боли и возбуждения, от невыносимой похоти, управляющей юношей, — их убивают. Пожаааалуйста, — стон перешел во вскрики от толкающихся пальцев. Юношу толкало на них. Лишь бы мука продолжилась. Еще сделай так... Еще...
Усмешка исказила губы короля.
— Таких, как ты не убивают... — третий палец. — Таких, как я, не убивают... Поговори со своим духовником... — бьющееся почти в экстазе тело под руками.
Внезапно Фернандо остановился и перевернул юношу на живот. Пальцами провел по оставшимся от розг следам. Дьявол вожделением, огнем растворился в теле. Мужчина склонился к Луису, языком обозначил самый яркий из следов, оставшихся на теле мальчика.
— Еще... прошу... — юноша и сам не сознавал, что просит вслух, что плавится под губами и языком Фернандо. Сдается и грубости, и одновременно нежности. Влажные поцелуи по коже спины, между лопаток, по линии позвоночника. Истома, пронизывающая вспышками.
Мужчина остановился и стиснул зубы. Выдохнуть, отпустить чуть себя. Или наоборот, сжать. Не получается, почему в этот раз совсем не получается. Он развязал руки Луиса, повернул к себе лицом и стал целовать.
Герцог обвил его руками и ногами отчаянно, отвечая с нежностью и мягкостью. Губы его были сладкими, влажными, мягкими. Руки скользили по плечам. Грудью Луис льнул к королю, сам прижимался, сам терся и ранился о узоры на рубахе.
— Раздень меня, — хрипло приказал Фернандо. Доверчивость мальчика сводила с ума не только его самого.
Потянуть с мужчины рубашку, продолжая целовать и держать ногами, что обвивают и дрожат. Прикасаться к коже. Запутаться пальцами в темных волосах. Утонуть в черноте глаз. Затем просунуть руку между телами, нащупать завязку и дернуть, развязывая. Задохнуться вновь от близости возбужденного члена короля.
Юноша случайно коснулся головки, но отпустить уже не захотел. Тонкие пальчики обвили плоть.
— Держи чуть крепче, — прошептал Фернандо Луису и поцеловал за ушком, нежно, чувственно. Почувствовал, как мальчик выполнил приказ. — Молодец.
Король накрыл руку юноши своей и начал медленно двигаться, показывая, поправляя, обучая.
— Теперь ты сам, — отпустил руку мальчика Фернандо. Глазами, полными страсти и огня, он ловил взгляд Луиса.
Подчинившись, тот продолжил. Пальцы скользили от основания к головке и обратно, ощущая, запоминая, исследуя. Мужчина нависал над юным телом, целовал Луиса. Бедра короля медленно двигались навстречу ласке, заводя все сильнее.
'Опять ты переступи через запреты. Опять...' Новые поцелуи и новые ласки. Герцог отвечал на поцелуи, и глаза — две черные звезды — ни на секунду не отпускали его.
Фернандо остановился, собрал выступившее у себя семя, коснулся входа в Луиса, смазывая, опять раскрывая.
— Согни ноги в коленях и раздвинь как можно шире, — голос, взгляд требовали подчинения, не подразумевали отказа или чего-то другого. Тьма и огонь в короле хотели одного. Жаждали, желали, вели.
Дрожь пробила Луиса. Он никогда не показывал себя, не позволял даже мысли... Колени дрожа раздвинулись. Еще шире. Взгляд короля не позволял отвернуться или закрыть глаза. Юноша забывал дышать, когда ощутил, что сейчас произойдет, но губы Фернандо вновь стали целовать его. И тело сдалось.
— Молодец, — не разрывая поцелуев, не отпуская мальчика, король подтолкнул под него подушку, открывая себе еще больший доступ. Он отстранился и посмотрел на юношу. Тот был безумно прекрасен в своем желании. В юном герцоге слились в немыслимый клубок похоть и душевная невинность, которой его так и не смогли лишить. И это было видно во взгляде, в теле, в реакциях. Фернандо закусил губу. Остыть, остыть, приструнить себя чуть-чуть... Невозможно... Такой взгляд предназначен только для одного — сводить с ума. Мужчина прикоснулся головкой к колечку мышц мальчика и чуть надавил. Поцелуй, губы в губы, сладкий, долгий, до стона, до дрожи в теле.
— Дальше сам, мальчик мой. Ты же хочешь? — руки поддерживают и удерживают, помогают и не дают убежать. Взгляд так же давит, не отпускает.
— Боже, боже, пожалуйста, — в Луиса все глубже проникал член. Медленно, мучительно, расширяя мышцы, пробивая себе дорогу в тело. Юноша пытался успокоить дыхание, но ему не удавалось. Руки короля подхватили бедра и толкали на себя, заставляя двигаться. Еще толчок — еще глубже. Выгнуться от невыносимого жара, тягучего меда, боли... Слишком велик... — Пусти... — еще одно толкание на себя, чтобы погрузиться наполовину. Герцог застонал в голос, но его призыв — такой страстный и долгий — поглотил новый поцелуй, за которым член вошел до упора.
Фернандо остановился. Можно чуть-чуть отпустить дьявола. Глянуть глазами с красными всполохами огней ада. Провести раздвоенным языком по шее, задержаться на судорожно бьющейся жилке. Прикусить чуть ее. Почувствовать страх, судорожно пробивающийся через затуманенный мозг мальчика. Отпустить его. Еще раз попробовать место, где была капелька рубиновой крови. Дьявол чувствует даже незаметный для других вкус и запах. Заглянуть в глаза, душу мальчика. Поманить, позвать за собой. И начать двигаться. Медленно, держа того, кого сейчас хочется больше жизни. Помогая ему и приучая его. Не отпуская.
— Луис, — проникновенный шепот, слегка соленый поцелуй.
А в ответ стоны и трепетание, которое захватывает внутренности. Голодный зверь лишь начал игру. И он доволен. Он держит. Он направляет: руками, которые продолжают толкать на себя, движениями бедер, пока еще медленными и приучающими к себе, мягкими поцелуями по шее, по плечам... В губы... Шепот. Имя, произнесенное на выдохе, что зарождает новые ответы тела.
Герцог обхватил торс мужчины ногами, обвил шею, потянулся за новыми ласками губами. Он сомневался, боялся, двигался навстречу... Боль уходила, за ней стремительно заполнялось все бытие наслаждением — таким запретным и неминуемым.
Фернандо жадно отвечал. Он видел, чувствовал, знал, что его мальчик чувственный, но не ожидал, что настолько. Медленные движения, уносящие разум за грань, жесткие поцелуи, возвращающие обратно. Нежная ласка, переходящая в легкую боль, которая тут же отступала, как будто боялась, возвращаясь в нежность. Дьявол толкался, требовал крови, но пока была не его очередь. Пусть мальчик сам попросит. Сам...
— Пожалуйста, — от медленных движений Луис пробивал горячий пот. Жаркое пламя в животе расширялось, двигалось, требуя подчиняться... слишком медленно... Еще... Бедра толкнулись к Фернандо резче, ища ответа. Юноша начал страстно целовать плечи короля. — Умоляю, не мучь меня.
Красный туман застил глаза мужчины. Ему безумно хотелось сорваться, брать так, как привык, слушать крики, стоны, проклятия. Но он просто схватил Луиса за волосы, не давая прикасаться к себе губами. Сам дразнил, касаясь легкими поцелуями, покусываниями, второй рукой касался спины, легко водил, только изредка посильнее ласкал в чувствительных местах. И продолжал так же медленно двигаться. Мальчик еще не дошел до нужной грани, еще мало.
— Боги, — слезы брызнули из глаз. — Я не могу больше... Пусти... Нет... — глубокие толчки лишали рассудка. Пальцы короля тянули за волосы, вызывая боль, оттягивали назад, чтобы открывать доступ к шее. Поцелуи перемежались с легкими укусами.
Ноги дрожали от того, что, немного освобождая, мужчина берет все сильнее и настойчивее.
— Пустиииии...
Кричи, мой мальчик, кричи... Тебе это нужно. Только так ты освободишься, раскроешься, перестанешь все время смотреть вниз.
— Не пущу, — выдох сквозь зубы, медленные движения. — Кричи, милый, кричи... Кричи! — утробный рык.
Луис дернулся. Вырваться не удалось. Сладкая пытка становилась все невыносимее. Юноша уже не мог сдерживать криков, постепенно сдавался, утрачивал связь с реальностью. Существовал лишь Фернандо и его сильное тело, желающее обладать.
— Луис... Мальчик мой... — Фернандо чувствовал, что состояние юноши изменилось, и чуть ускорился. Собирал губами соленые дорожки с щек — слабая замена, но она помогала сдерживаться. Целовал в искусанные губы. И чувствовал, как изменяется тело его мальчика, его состояние, его желание. Не прерываясь, укусил себя за запястье. Больно, до крови, лишь бы согнать кровавый туман, в котором он мог сделать что угодно. И оставить кровавый узор на груди Луиса. Пусть не его кровь, но хоть что-то. Двигался, ускоряясь, слизывая кровь, прикусывая грудь, соски своего мальчика. Помогая ему дойти до грани. Большего юноша пока не выдержит, не поймет.
Бедра сами толкались навстречу члену Фернандо. Укусы били по нервам. Луис чувствовал, что скоро кончит, и теперь мужчина двигался в нем мощными толчками, доводя до финала. Продолжал ласкать. Стремительно, безумно...
Протяжно застонав, юноша кончил. Теплая жидкость разлилась по его животу. В это время язык короля хозяйничал во рту. А член совершал жесткие фрикции. Пока не остановился глубоко внутри.
Мужчина замер, глядя на Луиса. На блестевшее бисеринками пота обессиленное тело, на взмокшие волосы, закрытые глаза, беспомощно приоткрытые губы, лунную дорожку семени. Его передернуло от желания продолжать. Но пока нельзя. Скрутить себя, загнать, свернуть в бараний рог... Фернандо не помнил, чтобы он когда-либо останавливался в такой момент, но сейчас действовать дальше казалось неправильным. Нежно поцеловав мальчика, он вышел из него, с некоторым трудом встал и отошел в угол шатра. Вернувшись через минуту с влажным полотенцем, он начал аккуратно вытирать Луиса — от пота, своей крови, семени. Почувствовав, как юноша слабо дернулся, сел рядом, устроил у себя на коленях и протянул бокал:
— Пей.
Луис пил жадно. Во рту все пересохло. Несколько глотков, и вот сосуд пуст, а он опять лежит в объятиях мужчины. И не знает, как на того смотреть. Как объяснить себе, что сейчас делал, почему поступил так глупо?
Как его страхи превращаются в страсть? Как его тело из холода становится огнем? Ответов нет. Душа? Она вся вывернута наизнанку, и в голове лишь одно — он мужеложец. Грешник, который сам... О небеса святые! Он желает близости... Иначе бы не пошел на поводу у Фернандо сейчас.
— Теперь я могу уйти? — Луис дернулся встать. — Уже светает. И мне пора.
— Зачем? — король продолжал перебирать волосы юноши, прижимая его к себе. Сегодня он окончательно понял, что не отпустит мальчика. Не даст его убить или превратить в бездушную марионетку.
— Я должен вернуться к себе. К жене, — невнятное бормотание в ответ на очередную ласку, желание ответить на нее. Потянуться целоваться и раствориться в мягких руках, что перебирают пряди. — Нельзя, чтобы... Все поймут, что я... — Луис бессильно прижался к мужчине и закрыл глаза.
— Отдыхай, — поцелуй в волосы, — с остальным я разберусь сам. Спи.
Фернандо, не отпуская юношу, дотянулся до покрывала и укрыл им мальчика и себя.
— Спи, — еще один нежный поцелуй в волосы.
Рука герцога на груди сводила с ума, не давала расслабиться. Но ему и нельзя сейчас заснуть, слишком много дел сегодня предстоит. А мальчик пусть спит. Как только он заснет, нужно будет идти. И обязательно стоит поговорить с падре Себастьяном, или как там его сейчас зовут? Главное, чтобы он выбил дурь из головы Луиса. Фернандо усмехнулся — вот ведь хитрая лиса этот падре.
