— Ты у меня сейчас сам так пойдешь... — негромко, но угрожающе произнесла молодая женщина, и бригадир по ее тону как-то сразу догадался, что дальше препираться не следует.

— Почему канал не оставили? — напирала она.

— Какой канал? — совершенно искренне удивился здоровяк. Видя его непонимание, Аня сформулировала вопрос иначе:

— Кто приказал так опалубку ставить?

— Да никто, — пожал плечами бригадир. — Мы везде так бетонировали, и ничо...

— Везде? — ахнула военинженер Коновалова. — Так, здесь работу до моего распоряжения прекратить! — и она бегом кинулась к главному корпусу.

Мама родная! Осмотр корпуса показал, что нигде каналы для труб и проводки оставлены не были! Покраснев от возмущения, Аня понеслась в контору к начальнику строительства. После сбивчивого доклада об обнаруженных огрехах она сделала безапелляционный вывод:

— Надо ломать и бетонировать заново!

— Надо — так ломайте! — с какой-то даже ленцой в голосе отозвался начальник. — Только учти: цемента у нас и так не хватает, и ни одного лишнего мешка я тебе не дам!

— А как же тогда... — смешалась Анна.

— Это ты у нас инженер. Вот и думай — как! — подвел черту начальник. — Все, свободна! Иди и работай! — напутствовал он ее.

Чуть не в слезах новый начальник стройучастка пытался сообразить, что же делать дальше. Однако слезами делу не поможешь, а исправлять положение как-то надо. И через полчаса военинженер Коновалова созвала общее собрание рабочих стройки:

— Слушайте все сюда! — во весь голос обратилась она к рабочим, машинально поглаживая по голове маленькую Эрнестину, которую усадила на какой-то ящик. — Работы на стройке прекращаем. Все вооружаются ломами, и будем долбить отверстия для электропроводки и водопроводных труб. Бригадиры через час собираются здесь и получают у меня схемы прокладки отверстий...

— Так у нас ломов столько, поди, и не наберется! — раздался выкрик из толпы.

— Точно, не наберется! — поддержал его другой.

— Не хватит ломов — вооружитесь обрезками арматуры! — тут же нашлась Аня.

— Так она ж легонькая! — тут же возмутился кто-то.

— Ломами будете долбить дырки, арматурой аккуратненько ровнять края! — не подвела инженерная смекалка. — Учтите, отверстия надо проделать точно по схеме, а не тяп-ляп. Заново бетонировать нам никто не даст!

Едва разобравшись с этой проблемой, новоиспеченная начальница наткнулась на другую. Хорошо, за несколько дней промах с бетонированием удастся как-то разгрести, и надо будет начинать монтаж внутренних коммуникаций. На всякий случай надо переговорить с представителем электромонтажного треста. Разговор начался с простого сообщения:

— Через несколько дней передаем вам корпус под монтаж электропроводки.

Представитель треста, естественно возмутился:

— Через несколько дней? А должны были — два месяца назад!

Анну было смутить довольно сложно:

— Что есть, то есть, — пожала она плечами. — Вы-то не подведете?

— Монтаж можем начать... — протянул электрик. Но в таком ответе чутье сразу уловило неуверенность.

— Что, какие-то проблемы? — лучше сразу выяснить, чем потом с размаху лбом об стену.

— Да какие там проблемы... — снова промямлил представитель электромонтажного треста. — Кабель уже завезли, разводку можем начинать.

Аня сразу зацепилась за два слова — 'кабель' и 'начинать':

— Начинать? А закончите когда? — спросила она с недоверием в голосе. — Кабель, значит, есть. А все прочее?

— Ты что, первый день на стройке? — взорвался ее собеседник. — Будто не знаешь, как по фондам материалы получать. Фонды, вон они, выделены честь по чести. А разводных коробок не поставили, выключателей, розеток, оборудования для щитовой — не поставили! Мы поставщикам телеграмму за телеграммой шлем. У них же вечные отговорки — то у самих чего-то там недопоставка, то наряды не так оформлены! — он в сердцах махнул рукой.

После такого разговора Анна уже с тревожно бьющимся сердцем разыскивала инженера-сантехника. Беспокоилась она не напрасно.

— Унитазы есть, — 'успокоил' ее сантехник. — А больше ничего нету. Водопроводных труб нету, чугунных для канализации — нету, запорной арматуры — нету...

— Ты что, первый день на стройке? — набросилась на него молодая начальница стройучастка, воспользовавшись оборотом, который только что применили к ней самой. — Не знаешь, что фонды сами в руки не прибегут? Выбивать надо!

— Так выбиваем! — перешел в защиту коллега-строитель, по возрасту годившийся ей в ровесники. — Сколько денег на телеграммы извели! Даже представитель наш на трубном сидит, да толку что? Не дают трубы, говорят, поважнее заказчики есть.

С этими неутешительными известиями, вся разгоряченная, прибежала Аня к начальнику стройки. Начальник, выслушав ее претензии, в сердцах бросил:

— Все я знаю, Коновалова! Думаешь, у меня от этого голова не болит? Сколько докладных подавал — и все без толку! — несколько успокоившись, он смягчил тон. — Вот скоро приедет представитель заказчика, мы ему все и обскажем, с бумажками в руках. Это же все-таки ОГПУ, им вряд ли посмеют отказать — а то живо в саботажниках или вредителях окажешься.

Ладно, эту заботу пока можно выкинуть из головы. Но через неделю Анна стала ощущать в стройке какую-то неправильность. Вроде бы чего-то не хватает — понять бы только, чего именно? Долго это ощущение не давало ей покоя, пока однажды над Кисловодском не разразилась гроза, и по склону не потекли бурные потоки дождевой воды. 'Дренаж!' — мысль ударила как молния. — 'Почему не сделан дренаж?'.

Пришлось зарыться в проектную документацию. Оказалось, что проектировщики эту малость не упустили: дренаж горного склона был предусмотрен. Все чин по чину — вот и схема прокладки керамических труб...

Начальник стройки, вздрогнул, увидев ворвавшуюся в его кабинет молодую женщину с девочкой на руках и в неизменном комбинезоне, впрочем, извазюканном не так уж и сильно, как можно было бы ожидать на стройке — все-таки она каждый день на ночь стирала свою рабочую одежку.

— Ну, что там у тебя опять, Коновалова?

— По проекту должен был быть выполнен дренаж склона, так? — она бросила на стол кипу бумаг с синеватыми линиями схем. — И где же он?

— Ты документацию смотрела? — с деланным спокойствием поинтересовался начальник стройки.

— Смотрела, — кивнула Анна.

— Так, и из чего же этот дренаж нам надо городить?

— Из керамических труб... — с некоторой неуверенностью в голосе, чуя какой-то подвох, ответила она.

— Вот-вот, из керамических труб, — со вздохом подтвердил начальник. — И где же их взять прикажешь?

— Но фонды-то должны были выделить?

— Фонды выделили! — мужчина внезапно грохнул ладонью по столу. — А толку? Завод, который их должен поставить, еще не построен! И когда войдет в строй — неизвестно! Тут даже ОГПУ не поможет... — его голос, в котором прорезалась усталость, перешел на пониженный тон. — Из бетона лотки можно было бы сделать, так нету больше цемента. Все, что могли, выцарапали. Да обойдется как-нибудь и без дренажа, — добавил он.

— Обойдется? — Аня аж задохнулась от возмущения. — Да следующей же весной, того и гляди, усадка превысит расчетную! Трещины в стенах пойдут. Тогда уж нас с вами точно во вредители запишут!

Вскоре с Кисловодского телеграфа ушла в Москву телеграмма:

'ОГПУ СССР

Начальнику инженерно-строительного отдела А.Я.Лурье

Строительство санатория Кисловодске стоит отсутствием цемента электрической арматуры водопроводных труб

Коновалова'.

Телеграмма возымела действие — через две недели в адрес стройки прибыла партия цемента. Вскоре нашлись и трубы, и электрическая арматура. Теперь большую часть рабочих пришлось мобилизовать на рытье траншей для прокладки дренажа. Однако вскоре молодому инженеру пришлось разбираться с рабочими, которые остановили земляные работы, собрались большими группами и что-то горячо обсуждали. Завидев подходящего к ним начальника стройучастка, один из рабочих выкрикнул:

— Эй, начальник! Прямо скажи — как наряды закрывать будешь?

— А в чем дело? — поинтересовалась Аня.

— В чем дело? Как это — в чем дело? — разом загалдело несколько рабочих. — Ты смотри, грунты здесь какие: это тебе не песочек, это же настоящая скала!

— Ну, положим, до скалы еще докопаться надо, — резонно возразила она.

— Да ты сама-то глянь — ведь сплошной камень! — снова раздались выкрики.

Сплошной не сплошной, а в вынутом грунте действительно виднелось немало камней.

— Нам с голодухи такой камень ковырять несподручно! — продолжали наседать на нее рабочие. — Нормы по карточкам против прошлого года урезали, и то не всегда получишь! — неслось со всех сторон. — В столовке щи такие дают, что только выливай! А больше и нету ничего!

— Что я вам, ОРС, что ли? — пыталась защищаться Анна. — Это вы их пытайте, почему щи такие.

— ОРС ты, или не ОРС, а работу мы тебе сдаем, — не отставали мужики. — А много ли с тех харчей наработаешь?

— Знаете что, — рассердилась молодая женщина, — я вас с ложечки кормить не буду. Тоже мне, здоровенные мужики, мамку себе нашли! Сама каштаны с голодухи лопаю! А наряды закрою как положено, в обиде не останетесь.

Вот ведь еще дело — прораба-то у нее нет, так и не прислали до сих пор. Так что и за прораба тоже отдуваться приходится, с нарядами этими разбираться...

Едва успела она кое-как отбояриться от толпы землекопов, как от главного корпуса, кто-то заорал:

— Начальница! Эй, начальница! Там тебя штукатуры на четвертый этаж кличут!

Штукатуры сейчас работали на отделке наружных стен, и потому Анна стала карабкаться вверх по лесам от одного шаткого мостка к другому. Вот и мостки на четвертый этаж. Косые они какие-то, и верхний конец, кажется, едва касается лесов. А перила, похоже вот-вот отвалятся...

Качнув рукой перила, она убедилась, что ее предположение было верно — они тут же завалились набок. А сами мостки? Аня с силой топнула ногой по доскам, верхний конец мостков сорвался, они с грохотом рухнули и, отскочив от лесов, полетели вниз...

— Берегись! — запоздало заорала молодая начальница, но, к счастью, внизу в этот момент никого не было.

После короткого разбирательства, во-первых, выяснилось, что никакие штукатуры ее на четвертый этаж не звали — тут произошла какая-то путаница. Во-вторых, нашлась бригада, что ладила эти мостки.

— Вы что же делаете! — с жаром втолковывала Анна. — Лучше уж никакого ограждения не делать, чем этакое убожество. Вот подумает человек, что можно опереться, прислонится — и шею себе свернет. Кто будет отвечать? А почему верхний конец мостков позабыли закрепить? Это что за разгильдяйство?

Но злобный, с прищуром исподлобья, взгляд одного из рабочих заставлял подозревать, что не все так просто с этими мостками и с вызовом к штукатурам, и что, может статься, вовсе это не ошибка и не разгильдяйство...

Да, голодуха могла довести и не до такого. Время и впрямь было голодное — даже курсантский паек в Москве не слишком радовал величиной и разнообразием. А тут, на стройке, снабжение вовсе подкачало — хлеб-то по карточкам ей, принадлежащей к начальствующему составу РККА, доставался регулярно, а вот со всем остальным было плохо донельзя. Но на одном хлебе и себя-то поддержать не очень получалось, а уж вместе с дочкой... Приходилось добирать единственным более или менее доступным в этих местах видом продовольствия — съедобными каштанами. К концу строительства Анна их уже видеть не могла — большую часть своего пайка она отдавала Эрнестине, и поэтому каштаны составляли основную часть ее рациона. Детский организм все же справился со скудостью питания, и девочка росла более или менее здоровой. Лишь с зубами было неважно — сказался недостаток кальция в рационе. Кости сформировались нормально, а вот на зубы уже толком не хватило.

4. Пропавшая груша

К концу года объект был все-таки сдан: несмотря на постоянные нехватки, грозная аббревиатура 'ОГПУ' возымела свое действие, и стройку удалось с грехом пополам довести до конца. Санаторий вышел на загляденье — он и по нынешним временам смотрелся бы вполне современно, а тогда этот изыск конструктивизма производил очень сильное впечатление. Архитектор Мирон Иванович Мержанов был не чета тем подражателям, которые взяли от конструктивизма только примитивные прямые и плоскости. Здание было решено в нескольких уровнях, с непрерывными линиями лоджий вдоль всех этажей, с плавными изгибами торцов, и выпуклой конструкцией фасада центральной части здания. Флигеля с прогулочными площадками спускались от главного здания вниз по склону, обрамляя парадную лестницу. В общем, Мержанов не зря ел свой хлеб, и недаром ему довелось вскоре превратиться в личного архитектора И.В.Сталина.

Внутренняя отделка контрастировала с конструктивистским замыслом автора проекта — хотя железобетонный каркас здания опирался на строгие квадратные в сечении прямоугольные колонны, интерьер был решен скорее в духе купеческого шика. Там присутствовали лепные розетки на потолках, и пилястры, увенчанные коринфскими капителями, имитации арочных проемов на стенах, украшенные лепниной, изображающей цветочные гирлянды, и соответствующая роспись стен и потолков. Что поделаешь — не всегда удается противостоять вкусам заказчика, тем более столь весомого.

С окончанием строительства наконец-то стало можно вздохнуть с некоторым облегчением. До этого Анне Коноваловой приходилось в основном лишь мимолетно оглядываться на курортные красоты, которых в Кисловодске хватало: и величественная природа Кавказских гор, и весьма привлекательная архитектура построек еще дореволюционного времени — Нарзанные ванны, Зеркальный пруд и Стеклянная струя, колоннада в центре города, многочисленные особняки и целые дворцы прежней знати и купечества. Впрочем, надо отдать Ане должное — женщина она была молодая, жизнерадостная, и в те немногочисленные выходные, которые все-таки выпадали на ее долю, обязательно выбиралась в город. Сменив запыленную рабочую гимнастерку на выходное платье, немного пухленькая девушка с короткой прической сливалась с праздной толпой курортников, спускаясь в Нижний парк: либо просто погулять, либо, если было соответствующее настроение (а обычно оно появлялось), посетить танцплощадку, где у колоннады в музыкальной раковине играл оркестр. Успела она и разок порадовать дочку, сводив ее в летний цирк-шапито Гомеца и Гуц, появившийся в Кисловодске как раз в этом году. Но вот кому цирковое представление понравилось больше — маме или дочке — сказать трудно...

Ах, как хорошо было бы пройтись среди всех этих красот под ручку с Яковом! Но их разделяют тысячи километров, Каспий, пустыня... Как он там? Аня хорошо знала — в Средней Азии неспокойно, хотя в газетах ничего об этом и не писали. Правда, муж уже не гоняет басмачей по горам и безводным пескам, но ведь с него станется — он и на штабной работе может отыскать возможность ввязаться в какое-нибудь опасное дело. Как же ей тут не хватает его крепкой руки, его надежного плеча, его организованности и обстоятельности! А каково изо дня в день, из месяца в месяц возвращаться в свою каморку в бараке, зная, что ждет ее там одинокая постель на грубо сколоченном топчане?