Стартап "Русь" (написанные главы вместе)

Гончар приперся к Олегу ни свет, ни заря, но тот уже был на ногах, осматривал конструкцию крыши своей избы на предмет возможного ремонта и усовершенствования. Осенние дожди не за горами, а в избе у Светлого течет — непорядок. Другим избы обещал ставить, а сам в худой живет.

В руках у Трофима была обычная крынка. Не бог весть, какая вещь, но, по сравнению с тем, что выходило из рук гончара раньше, она была просто произведением искусства — ровная, гладкая, устойчивая.

Олег придирчиво осмотрел продукт первой внедренной им в этом мире технологии и остался доволен.

— А главное, быстро как. Не в сравнение с прежним. Теперь много хорошего товара делать. Менять хорошо будет, — радовался Трофим.

— Погоди менять. Пока запас делай, но никому не отдавай. Есть задумка у меня. Да не бойся, своей выгоды не упустишь.

Практически полное отсутствие денежного обращения сильно удручало Олега и ставило крест на быстром развитии даже самых простейших технологий. Меновая торговля была неудобна и неэффективна. Как он понял из разрозненных сведений, собранных понемногу, централизованного государства тут не было. По крайней мере, на территории, куда его занесло. Были какие-то местные князьки, но те находились под полной властью казар и использовались теми для минимального поддержания порядка и частично для сбора дани. Имелись какие-то заморские монеты, но популярностью они не пользовались. Если и ходили, то только в городищах, да и там их брали скорее за ценный металл, содержащийся в них, а не как деньги.

Начеканить монет из взятого в добыче серебра сейчас ничто не мешало. Только вот никому эти монеты были не нужны. И Олег подозревал, что если они на них и станут что-то менять, то только затем, чтобы перелить обратно в металл. Поэтому, чтобы ввести деньги в оборот, нужно создать на них спрос. Еще в той, прошлой жизни его как-то заинтересовала странная зависимость курса доллара от состояния фондового рынка: если акции на бирже падали, курс доллара рос. Казалось бы, все должно быть наоборот — раз акции национальных предприятий обесцениваются, то же самое должно происходить и с национальной валютой. Но, как оказалось, возрастающая в таких случаях активность биржевой торговли приводила к повышенному спросу на доллары. Что нужно, чтобы создать спрос на деньги? Открыть магазин, где продавать товар только за монеты по выгодным для покупателя ценам.

Серебра, взятого в казарском обозе, было не так, чтобы много, но и не мало. Содержалось оно в каких-то кусках и обрезках. Олег долго втолковывал членам деревенского совета в лице попа и старосты, что такое кредит и зачем он ему нужен. Серебро из общака он брал в долг на год, обязуясь вернуть тем же металлом или товаром, плюс десятину сверху. Его попытались было уверить, что слова в присутствии двух свидетелей будет достаточно, но он настоял на расписке, выполненной Афанасием на куске бересты, где заемщик накарябал стилом кривую подпись: Олег Светлый.

Вечером Олег вывалил на верстак в кузне кусок металла:

— Иван, сколько в серебре кунья шкурка стоит?

— Так ведь, какая шкурка, смотреть надо.

— Средняя, по сезону.

— На глаз показать.

— Идет, руби.

Кузнец отхватил зубилом небольшую часть.

— Вот под такой кусок надо сделать круглую форму и отлить две дюжины...

Олег взял уголь и начертил на стене рисунок с надписью "1 рубль".

— С другой стороны должно быть примерно так...

Рядом с первым рисунком появился второй круг.

— А курица зачем? — удивился Иван.

— Это двухглавый орел.

Кузнец задумчиво всматривался в рисунок, потом перевел взгляд на Олега. Хотел было что-то сказать, но промолчал.

— Еще нужно две дюжины в половину размером, — на стене появился рисунок с надписью "Полрубля". — И четыре дюжины четвертушек.

— Формы долго делать, — покачал головой Иван.

— Не тороплю. Платой не обижу.

Уже выходя, Олег обернулся:

— Льешь рубли только по моему заказу. Формы после отливки мне. Свои не делай, не надо.

Сказал вроде спокойно, но у Ивана от его голоса мороз прошел по коже. Когда Олег вышел, кузнец перекрестился.

Глава 10

Глина, разбитая на мелкие комки, сохла на скупом сентябрьском солнце, заняв всю площадь вокруг избы Олега. По хорошему, как разъяснил Трофим, глину на изделия надо брать зимой, мерзлую, а сушить в теплой избе. Но времени на это не было. Олег тем временем готовил небольшую печь для обжига будущих жерновов. Сделав несколько ходок с телегой к реке, навез крупного и мелкого камня, вырыл за деревней круглую яму диаметром метра два и в рост глубиной. Отступив от стенок, принялся выкладывать сооружение из булыжников, обмазывая их глиной. Глину на обмазку брал сырую, чуть разводя ее водой и добавляя песок. Понимал, что делает наверняка все неправильно, но других идей не было, а знаний в этой области он не имел.

За работой пришла вдруг идея. Если дерево выжигают для угля, который дает более высокую температуру, то почему нельзя то же самое делать с торфом? Снова взял телегу и направился к двум мужикам, которые занимались в селении углежогным промыслом. Разъяснил им, что требуется. Мужики почесали в затылках, подивились идее палить жирную грязь, но спорить не стали. Вместе поехали к краю болота, где Олега нашли после его встречи с нечистью, и он показал им, как снимать пласт, резать сырье на куски и сушить. Яму для обжига наказал рыть большую, потому как те объемы, с которыми до этого работали углежоги, были пустым переводом дров. Объяснил мужикам основы логистики и экологии. Дым от их ям был настоящим бедствием для крайних домов, особенно, когда ветер дул в сторону деревни. С логистикой тоже дела обстояли не лучшим образом. Ближайший лес давно вырубили, поэтому дрова приходилось возить издалека. Олегу удалось убедить мужиков, что новую яму выкопать легче, чем таскать дрова к старой. Разница, вроде, и не велика, но такие лишние трудозатраты тут и там складывались в общую большую экономическую неэффективность.

Сложив в первый день нижнюю топку с поддувалом, на следующее утро Олег принялся за стены печи. Тут его поджидала еще одна трудность — кверху своды печи сходились, а класть арку без армирования он опасался. Пришлось снова привлекать Трофима, который имел хоть какое-то представление о режимах сушки и обжига глины. Вместе с ним и был выработан примерный поэтапный план кладки, сушки и обжигания самой печи.

Тем временем, обхозники принялись за постройку большого скотного двора. К удивлению Олега, строили здесь довольно быстро, несмотря на примитивный инструмент. Правда ему пришлось вмешаться, когда выбирали место под строительство. Во-первых, он вынес ферму подальше за околицу ниже по течению реки. Кроме того, наказал рыть отстойник под сточные воды хотя бы для минимальной их очистки.

* * *

Минуло три дня, отведенных ультиматумом соседям. Вестей от них не было, как, впрочем, и ожидалось. С утра, взяв с собой Добра, Кузьму и еще несколько мужиков, хорошо показавших себя в стычке с казарами, Олег отправился за ответом. В седле он держался пока не очень уверенно, поэтому, не долго думая, уселся в обхозную телегу. Рядом крутилась Дара, которую Олег решил взять с собой. Он уже имел возможность убедиться, какое впечатление производит невиданный в этом мире зверь с голубыми глазами, и не собирался отказываться от этого статусного ресурса в предстоящей операции.

— Побьют вас насмерть, — сказал перед отъездом Афанасий. — Не спустит вам Степан с сынками такой обиды.

— Даст бог, не побьют, — благочестиво ответил Олег.

Но, как говорится, на бога надейся, но семь раз отмерь. Потому сразу после отъезда Степана, Олег послал ему вслед Кузьму с целью провести разведку на местности. Вернулся тот только этой ночью и рассказал много интересного. Собственно, деревни стояли неподалеку друг от друга, жители часто меняли товар. Две семьи даже были в родстве. Так что информация о соседях имелась. В Нижнем Мокрово Степан с сыновьями фактически узурпировал власть и творил, что хотел. Селяне безбожно обирались, девок портили для потехи. Поговаривали, что и лихим делом соседские сынки промышляли на дорогах. Терпеть эту клоаку у себя под боком Олег не собирался. Но главное — это люди, которые нужны ему сейчас позарез.

Кузьма в ходе разведки как бы случайно повстречался в лесу с двумя охотниками. Те рассказали, что у них в Нижнем уже несколько дней гостят пять человек. По виду не простые, все верхами, скорее всего, из лихих людишек. А сам Степан что-то злоумышляет. Понаблюдав, разведчик определил и избу, где квартировали гости. Днем туда таскали жратву и медовуху, а по вечерам девок. Эту точку, согласно разработанному и доведенному до личного состава плану, предстояло блокировать в первую очередь.

К соседям прибыли к обеду. Отряд расположился в рощице на пригорке, отведя лошадей назад, чтобы не выдать себя раньше времени. По словам Кузьмы, у пришлых бойцов была привычка спать после обеда, изрядно приложившись к медовухе. Вот на этот тихий час и был запланирован захват.

Олег лежал в кустах на небольшом пригорке возле края деревни, жевал травинку и наблюдал, как бабы заносят в избу с наемниками горшки с едой и выпивкой. Даже отсюда были слышны веселые крики из этого дома. В остальном жизнь в деревеньке протекала сонно и обыденно. Он выплюнул травинку и повернулся к лежащему рядом Кузьме:

— Ждем, пока уснут, и начинаем. Сначала эти, валить сразу наглухо.

— Как?

— Насмерть. Потом Степан с сынками, брать живыми. После сгоняете всех жителей вон к той избе, там места побольше.

— Баб тоже?

— Обязательно. Баба, она ведь вроде слова и не имеет, но ночью мужа в чем хочешь убедит. На них главный расчет.

* * *

Наемников взяли в ножи без шума. Проснуться и вскочить успел только один, да и того Добр сразу сшиб мощным ударом и заколол. Олег внимательно осмотрел трупы, но того, который вышел на них с гончаром несколько дней назад у реки, не нашел. А вот со старостой пришлось повозиться. Сыновья его дрались хорошо, и пока их повалили и связали, успели ранить двоих. За что и были сильно биты.

Народ собрали довольно быстро. Всего с бабами и детишками набралось под сотню человек. Олег стоял на телеге и молча смотрел на селян, а те, в свою очередь, пялились на Дару, сидевшую возле тележного колеса с важным видом. Добр с парой человек выволокли связанных Степана и сыновей, по толпе прошел ропот.

— Земляки, — начал Олег, — сейчас суд учиним над вашим старостой и его, значит, выводком. У кого есть, что сказать худого про этих людей? Кто на них обиды имеет, несправедливость какую знает? Может, чьих дочерей и жен спортили?

Толпа молчала. Олег выдержал паузу, потом спрыгнул с телеги и прошелся вдоль первых рядов людей. Остановился он возле чумазого босоного мальчишки лет десяти, одетого в какую-то рванину. Присел перед ним на корточки.

— Есть хочешь?

Мальчик молча кивнул.

— Почему голодный?

Мальчонка молчал, испуганно глядя на собаку. Стоявшая рядом женщина, судя по всему, мать мальчика, положила руку тому на плечо и подчеркнуто смело сказала:

— Откуда еда у нас? Отдавать много.

— Кому отдаете? — поднялся на ноги Олег.

Женщина кивнула в сторону связанного Степана.

— По своей воле?

— Да кто по своей воле еду отдавать, если свои дети голодать, — раздался из толпы угрюмый мужской голос.

Олег отыскал говорившего взглядом и подошел к нему. Люди расступались.

— То есть выходит, что Степан с сыновьями вынуждали вас отдавать хлеб и другую еду свыше десятины?

— Выходит, так, — буркнул мужик.

— Подтверждаете? — обратился Олег к толпе.

Несколько голосов подтвердили.

— А были такие, кто отказывался давать сверху десятины?

— Василий три седьмицы назад отказаться, — сказал все тот же мужик.

— Где он?

— Забить его до смерти прямо тут, где ты стоять. А жену и дочек его того... утопить их после потехи вот эти.

Олег повернулся к Степану:

— Было такое?

Тот только злобно зыркнул исподлобья и сплюнул.

— Гости у вас были лихие. Знаю, девок к ним насильничать водили. Кого?

Люди не отвечали.

— Девки, нет в том вашего позора. Позор молчать, когда богопротивные дела творят. Тем более, что про то все равно люди знают.

Одна женщина в годах выступила вперед:

— Марфу, дочку мою, не один раз таскать. Очень она их главный приглянуться. Понесла девка-то, что делать теперь? Да и других тож.

— Эти таскали? — уточнил Олег, указывая на старосту.

— По их слову.

Олег вернулся к телеге, снова влез на нее:

— Вы знаете, кто я такой?

— Сказывать, Светлый ты, — ответил мужик, рассказавший об убиенном Василии.

— Я — Светлый. Огнем и серебром моя кровь проверена, вот они свидетели.

Кузьма и Добр в подтверждение перекрестились. Толпа зашумела.

— Слово мое такое, — повысил голос Олег, — этих троих за насилие и душегубство, а также за то, что свой долг перед людьми не исполняли, повесить.

Приговор был исполнен быстро прямо на липе, росшей неподалеку. Степан в процессе казни еще как-то держался, а вот сынки его поплыли, запричитали, чем вызвали неподдельную радость у жителей селенья. Когда было закончено, Олег вновь обратился к людям:

— До заката выберете старшего. Только смотрите, не ошибитесь теперь, мужики.

— А чего думать? Макара старшим делать, — крикнул кто-то.

Толпа одобрительно зашумела. Вперед вытолкнули того самого мужика, который не побоялся ответить.

— Одобряю, — сказал Олег. — Из имущества семьи Степана взять десятую часть и отдать тем, кто пострадал от насилия и мерзостей его. Остальное на ваше общее, про это потом Макару растолкую.

Народ вновь одобрительно загудел.

— А теперь самое главное, — поднял руку Олег, призывая к вниманию. — Нельзя вам тут оставаться. Мало вас, да и место здесь, чувствую я, худое. По весне, как дороги станут, казары придут. По отдельности перебьют, а вместе, даст бог, отобьемся. Один раз уже отбились. С переездом поможем, у кого добрые избы — перевезем, у кого худые, новые поставим. На год от десятины всех освобождаю, только на посадских работах придется помочь — городище ставить будем. А от меня вам защита и покровительство. Захотите остаться, неволить никого не стану. Только, как раньше, жизни уже не будет. Не удержаться вам здесь. Долго не тяните, на днях Макара с ответом ждать буду. Все сказал.

Олег опустился в телегу и дал знак трогаться в обратный путь.

Глава 11

Первый жернов при обжиге дал большую трещину. Трофим почесал в затылке, походил вокруг печи и высказался в том смысле, что жечь надо медленнее, хоть и баловство все это. Процесс обжига Олег все-таки закончил, извлек порченное изделие, расколол в глиняный щебень и добавил крошку в новый замес. Подумав, сыпанул туда же рубленой соломы, читал когда-то, что вроде так делали. Сформировал изделие и поставил на первичную просушку.

Через день после их возвращения приехал с ответом Макар. Нижнее Мокрово в полном составе готово было перебраться на житье к соседям. Сначала были сомневающиеся, но, увидев, что большинство готово на переезд, тоже согласились.