В протесте

Понедельник, 28 Мая 2012 г. 15:19

Сейчас немного странно вспомнить, но всего лишь год назад, на своем первом задержании, я безо всяких возражений прошел в автозак. В то время я был вежлив (если не сказать "предупредителен") с полицией. Если мне говорили что-то сделать — расписаться, отдать паспорт, вывернуть карманы — мне и в голову не приходило этому не подчиниться. А теперь майор кричит, чтобы я не пытался открывать окно, иначе он наденет на меня наручники, а я, двигая створку дальше, отвечаю: да пошел ты! Надевай!.. Эти люди сами сделали все возможное, чтобы раз и навсегда избавить меня от обывательского уважения к полиции, судам и правоохранительным структурам в целом. Я вижу, как они на каждом шагу нарушают закон, пользуясь нашей беспомощностью или неосведомленностью; мне также известно, что они не остановятся ни перед лжесвидетельством в суде, ни перед пытками или побоями. В каждой из этих истин мне уже случалось убедиться лично. А теперь они имеют наглость обвинять меня в неуважительном к ним отношении. Мне так и хочется спросить у них: а почему это я должен уважать вас больше, чем грабителей, напавших на меня в какой-то темной подворотне? Вы точно также угрожаете моей свободе, жизни и благополучию. Вся разница здесь только в том, что в столкновении с вами я гораздо более бесправен. Если я сломаю нос грабителю, то у меня есть шанс, что это назовут "самозащитой". Если же я вдруг сломаю нос кому-нибудь из вас, то это будет называться "нападение на сотрудника полиции при исполнении им служебных обязанностей" и повлечет тюремный срок, даже если перед этим он сломал мне не одну, а три, четыре или шесть костей. Гопник может забрать все мои деньги и свернуть мне челюсть набок, но он хоть не пытается читать мне мораль, да ему это и по должности не полагается. Другое дело вы. Вы можете меня избить, нарушить на моих глазах полсотни положений Кодекса об административных правонарушениях и нового закона "О полиции" — и все-таки с дичайшим, рвущим мозг апломбом говорить с десятком незаконно привезенных в ОВД людей об их "неправомерном" поведении. Наконец, хотя и вы, и гопники должны сидеть в тюрьме, у гопников действительно есть шанс там оказаться. А у вас такого шанса нет. Вами займутся (если все-таки займутся) лишь тогда, когда вы запытаете кого-то насмерть (как того мужчину, пользованного бутылкой от шампанского). Все остальное вам разрешено — пусть не де юре, но де факто.

И еще пара слов о том, как доблестные полицейские нас защищают. Еще до начала акции за нами с Ророй погналась толпа фашей. Приехав на Пушкинскую, я сразу же повязал на руку радужный флаг. Естественно, увидев ненавистную символику, фашня сейчас же принялась нас оскорблять. Мы их послали. Когда мы спускались по лестнице в подземный переход, они свесились с парапетов и принялись плевать в нас и швыряться всякой дрянью — все это под неизменные крики "пидорасы!". Я остановился и сказал — на себя бы посмотрели, вас тут двадцать человек против двоих. Один из них спрыгнул с парапета на ступеньки. Я так думаю, что нападать на нас он не рассчитывал, зато очень надеялся, что мы перепугаемся и побежим. Но мы не побежали.

А невдалеке стояли двое полицейских. И спокойно наблюдали за происходящим. Толпа бритых выродков, кидавших зиги и харкавших нам в лицо, не вызывала у служителей порядка ни малейших возражений.

После такого начала я ожидал, что возле МосГорДумы все закончиться кровавой баней. Но ошибся. Нас свинтили почти сразу, а напавшие на нас фашисты, кажется, и вовсе не пришли на прайд — последний раз я видел их, когда они, скандируя свои излюбленные лозунги, стройными рядами шли в МакДональдс. (Если вам покажется, что все это похоже на театр абсурда, то учтите — это вам не кажется).

...Задержание полицией отличается от задержания ОМОНом только одним: полиция предоставляет тебе шанс последовать за ними добровольно. Это фикция, поскольку тебе все равно никто не представляется, и причину задержания тоже не называют, так как никакой причины (кроме чьего-то абсурдного приказа) твое задержание не имеет. Когда ты отказываешься исполнить роль барана и безропотно последовать за ними, тебя тащат силой. Если задержание проводят спецподразделения, то в автозаке ты оказываешься почти мгновенно, полиция же превращает путь до автозака в настоящий фарс. Играли в юности в "царя горы"? Во-во, очень похоже. Только там все против всех, а тут — все против одного. Тебя.

Обычно все заканчивается, как только тебя вталкивают в зарешеченный отсек для арестованных. Game over. Но на сегодняшнем гей-прайде с этого все только началось. Я уже давно призывал людей, попавших в автозак, сцепляться у двери отсека и не позволять заталкивать туда других задержанных, и вот сегодня, наконец, нам это удалось. Сладчайшей музыкой в моих ушах прозвучали слова полицейского в дверях: сюда сажать уже не получается, ведите в другой автозак. На тот момент в нашем свободных мест осталась половина...

Нам, можно сказать, повезло. Поскольку первыми полиция стала хватать ЛГБТ, в наш автозак не попал ни один "Хоругвеносец" или националист. Авроре пришлось хуже. Их свинтили после нас и посадили вместе с православными фанатиками. Когда она вошла, один из них — тот самый бородатый хмырь, который бил людей штативом на осеннем Марше равенства — бросился к ней срывать значок ЛГБТ-движения. За что и поплатился — Рора вырвала у него клок из бороды. По пути в Тверское ОВД взаимных оскорблений и скандалов тоже хватало. Мужик с поредевшей бородой выхватил у Димы и разбил мобильный телефон, поскольку на звонке стояла песня PussyRiot. Как вы полагаете, вмешалась ли полиция?.. Вы правы, это риторический вопрос.

Нас в это время везли через самый центр Москвы — мимо Кремля и набережной. Мы открыли окно, просунули через решетку радужный флаг и вместе с Лешей стали скандировать "Россия будет свободной!". Полицейские пытались заставить нас закрыть окно, но безуспешно. Люди на улицах оглядывались в нашу сторону, подходили к тротуарам. Водители проезжающих машин махали нам руками. Месяцы протестов сделали Москву совсем другой... Когда мы доехали до ОВД, людей стали выводить одного за другим, а нас с Аленой оставили под конец. Я почувствовал, что дело плохо. Когда майор велел Алене выйти и грубо схватил ее за шиворот, я оттащил его назад за портупею и сказал — повежливее с женщиной. Тогда он приказал другому полицаю вытащить Алену, а сам прижал меня к стене и стал ломать запястье, навалившись на меня всем весом. Было адски больно, но растянутые на айкидо связки выручили. Мы боролись в опустевшем автозаке, и я знал, что, если я начну кричать — никто меня не услышит, а если ударю его, то начнется драка, за которую меня посадят. Как того бедного мужика, которого душили в автозаке. Так у него хоть свидетели имелись, а у меня даже их не будет. Я сказал майору — "А ведь это пытки. Охренел вконец, эсэсовец? Думаешь, что тебе все можно?.." Он пропыхтел мне в лицо — "Да, мне ВСЕ можно!".

Факт! Ему все можно. Его преимущества передо мной не только в дополнительных семидесяти килограммах мясана костях, но и в том, что я — бесправный недочеловек, которому УК не позволяет защищать себя от таких выродков.

Когда несколько часов спустя мне потребовалось подписать протокол, ручка не держалась в пальцах. В принципе я мог бы вообще послать их всех и не подписывать, но тогда мне бы светило просидеть там двое суток. И вот, нагнувшись над столом, я вывожу печатными трехсантиметровыми буквами классическое "Не согласен. ФИО". Майору бы хоть тут заткнуть свое хлебало, но он заявляет — а чего это ты левой рукой пишешь? Ты наверняка правша, просто притворяешься. Я поднимаю на него глаза и говорю — в следующий раз встречу тебя без формы и сломаю руку. Мразь.

Между задержанными активистами и полицаями завязывается стандартная перепалка о нарушении закона. По сути возразить им нечего — и нам, и им известно, что закон они _действительно_ нарушили. Но один из них, откинувшись на стуле и чуть ли не положив ноги на стол, посмеивается: да если соблюдать закон, тогда вообще никого нельзя будет задержать, и всякие убийцы будут ходить по улицам и нагло лыбиться на вас. Я возражаю, что пока что на нас нагло лыбится только он сам, и что по отношению к закону он такой же преступник, как убийца или вор.

В протоколе задержания указывают неправильное время. Но даже с учетом этого нас держат в отделении гораздо дольше допустимого. Я остаюсь последним. Начинаю думать, не намерены ли они вообще держать меня до ночи. Нет, приносят протокол. Следователь терпеливо ждет, пока я прочитаю, что в составе пятидесяти человек выкрикивал политические лозунги (!), не реагируя не неоднократные просьбы (!!) представителей порядка разойтись. Я перечитываю это дважды. Потом поднимаю взгляд на следователя. "Послушайте, — говорю я, — Я, безусловно, понимаю, что вы сейчас скажете, что вы не присутствовали при задержании и просто оформляете этот материал для передачи в суд. И я в общем-то ожидал каких-то подтасовок в протоколе. Но такого безобразного вранья!..." Он смотрит на меня потухшими глазами. "Тут до вас сидело десять человек. Пожалуйста, не надо. Я устал".

Вы можете это себе представить? Он устал. Десять человек подряд однообразно возмущались беспардонной ложью. Вероятно, они говорили, что у них имеется видеозапись задержания. Возможно, не хотели ничего подписывать и спорили до хрипоты. А теперь я — одиннадцатый — собираюсь повторить все то же самое. И на исходе пяти часов, которые я провел в этом отделении, он по-человечески просит меня — голодного, избитого, с засохшими плевками националистов в волосах — не портить ему нервы.

Четверг, 31 Мая 2012 г. 13:30

Неужели на одни и те же грабли в самом деле можно наступать до бесконечности? В царской России власть своими действиями — часто абсурдными, жестокими и возмутительными, а порой просто бессмысленными — добилась того, что любой террорист, убийца, вор ("экспроприатор"!) и любой писатель, репортер или мыслитель, подрывающий основы государства, в глазах общественности был героем и страдальцем за идею. В здоровом обществе такое совершенно невозможно. Хуже всего то, что, когда на смену откровенным держимордам приходят реформаторы, которые пытаются как-то вернуть общественую жизнь в нормальное русло, почти всегда уже непоправимо поздно.

Воперки мнению всех коммунистов и социалистов, общество не выбирает революцию. На самом деле революцию каждый раз выбирает власть. И неважно, что ей (власти) революции не хочется, даже совсем наоборот. Важны не цели, а последствия. Незнание исторических законов не освобождает от ответственности.

Четверг, 14 Июня 2012 г. 09:35

В компанию, где я сейчас работаю, меня привел мой бывший одноклассник. Он же успел рассказать начальнику о моих политических занятиях. Эффект получился довольно забавным. Явно преувеличивая мою значимость, меня убедительно просили не координировать протесты (!!) с рабочего места, а когда я выходил в коридор, чтобы ответить на звонок, смотрели с этаким глубинным пониманием — партийные дела, да-да, все ясно. Подавив тяжелый вздох, я отходил подальше, снимал трубку и кивал: да, мам, у меня все в порядке. Буду вечером.

Кстати, на этой почве у нас состоялся любопытный разговор. Начальник счел необходимым пояснить, что он не "против" и не "за", а вообще принципиально вне политики. Хотя против идеи честных выборов ничего не имеет. Но, поскольку воровство и нарушение закона — не отличительная черта каких-нибудь плохих парней из высших эшелонов власти, а свойство человеческой природы, и любой нормальный человек, окажись он на том же месте, поступал бы точно так же, он не видит никакого смысла... и т.д. Любопытная картина, в самом деле. Организовывать фальсификации за деньги — вполне в человеческой природе. Но бесплатно исполнять обязанности наблюдателя и прилагать все силы, чтобы выборы остались честными — тоже в человеческой природе... Другой мой коллега, присутствующий при это разговоре, объявил, что он не стал бы из пустого принципа отказываться от коррупции и прочих легких денег, если бы был шанс обеспечить безбедную жизнь своей семье и детям. И что бытие определяет сознание. У человека, который приезжает в офис на метро, понятия морали совершенно не такие, как у человека на мерседесе, и пытаться вывести какие-то общие правила бессмысленно. Как только ты изменишь угол зрения (ну то есть пересядешь в мерседес) автоматически изменятся и твои представления о том, что хорошо, что плохо.

Нет, в принципе в этом что-то есть. Меня с души воротит от всякого жульничества, но... Но я прекрасно помню, как во время своей практики на конной базе должен был решать вопрос — или делать как все и зажимать часть выручки, или остаться в дураках. Хотя бы потому, что и само начальство _знало_ и _рассчитывало_, что часть денег ты зажмешь, поэтому их недоплачивало. Кончилось это комично. Решив остаться честным человеком, я пошел к хозяйке базы и потребовал прибавки, сославшись на высокую дневную выручку, которую я сдал до сотни. Она очень удивилась, и отдала мне... ровно столько, сколько за весь день "зажилили" мои товарищ, насмехавшийся над моей щепетильностью. Соблюдая принцип равенства и братства, мы тогда сложили эти деньги в одну кучу, поделили поровну, и я потратил свои "честные" доходы вперемешку с его "нечестными". Так и не обнаружив разницы.

Но все эти рассуждения про "точку зрения" весьма лукавы. Мне уже случалось в этом убедиться. Например, хирург, который принимает от больных не только шоколад, коньяк и прочие презенты (родственники пациентов в этом смысле крайне неизобретательны), но и конверты с деньгами, вроде бы ничего страшного не делает. И даже было бы довольно глупо отказаться — деньги нужны всем, у этого хирурга тоже дети и семья, имеющие право жить достойно, и потом — если уж люди дают деньги, значит, они "могут дать". А сам хирург их не просил, и платным пациентам помогает точно так же, как бесплатным. Таких оправданий можно в принципе нагородить сколько угодно, и они будут казаться очень вескими. Но моих родственников тоже "никто не просил", и они "дали, потому что могли дать". И я хотел бы, чтобы тот хирург, главврач больницы и еще пара-тройка здравомыслящих людей, которые, не поколебавшись, эти деньги приняли, увидели бы после этого нашу квартиру. Без мебели, которой, кстати, там не появилось даже и теперь, спустя полгода. Потому что мы никак не можем выплатить астрономический кредит, взятый на операцию, лекарства и... вот эти "подношения". Конечно, совершенно добровольные.

Мне вчера — кстати, уже не в первый раз — сказали: да все это ерунда, а предложи тебе сто тысяч баксов, ты бы сам сфальсифицировал те выборы. Но в том-то все и дело, что не стал бы я этого делать. Ни за тридцать тысяч, ни за сто, ни за полмиллиона. Их ведь платят не за вброс нескольких сотен бюллетеней и не за фальшивый протокол, а совершенно за другое. За мое самоуважение. За право называться честным человеком. За право не лицемерно говорить о совести и справедливости. А это вам не "мастеркард". Это действительно бесценно.