Продолжение 8

Стоя на крыльце, последний раз оглядываю себя на предмет соответствия. Дашенька рядом, немного волнуется, но старается не показать вида. Маша за компанию тоже немного на взводе. Заходим, сзади хлопает дверь, обратного пути нет... Оставляю на вешалке фуражку, шашку отстегиваю и вешаю рядом. И в этот момент в прихожую с шумом влетает рыже-пегий спаниель и, замерев, начинает очень внимательно изучать меня. Блестящий влажный нос так и впитывает новые для него и одному ему понятные запахи, в глазах ясно читается сомнение, насколько безобиден чужак. Потом вдруг, словно учуяв что-то важное и понятное только ему, принимает решение и, виляя хвостом, пробует облизать подставленную ладонь. Затем так же быстро исчезает, как бы приглашая за собой.

Вместе с Дашей прохожу по темному коридору, перед входом она находит мою руку и сжимает ее. Еще шаг, и попадаю в комнату, посередине которой стоит большой овальный стол, за которым сидят... Ой же, дурень!.. Вот же тормоз в погонах!.. В какое место засунул свою хваленую чуйку и забыл потом вытащить?!.. Ведь все же с самого начала было видно, как на ладони!.. Вот это вляпался!..

Половина людей за столом мне знакомы! Господа Филатов и Прозоров, как я понимаю, с супругами!.. Первый пребывает в таком же ступоре, что и я, второй уже громко хохочет над всеми нами. Их спутницы пока не понимают, в чем дело, и не знают, как себя вести, но вот чуть полноватая дама с пышной прической, сидящая рядом с Александром Михайловичем, уже неприязненно поджала губы. И проснувшаяся, наконец, интуиция подсказывает мне, что именно она — Дашина мама и моя будущая теща!

— Вот это анекдот!.. Ну, здравствуй, крестница! Ну, учудила!.. — Михаил Семенович уже обнимает немного растерявшуюся Дашу, затем протягивает мне руку. — Здравствуйте, Денис Анатольевич!.. Нет, ну, расскажи кому, — не поверят!.. Ха-ха-ха!..

— Добрый вечер! — Пожимаю руки ему и подошедшему Александру Михайловичу, делаю короткий поклон дамам, щелкая каблуками.

— Разрешите Вам представить Дениса Анатольевича Гурова! — Хозяин дома, весело улыбаясь, обращается к дамам, затем происходит обратный процесс. — Моя супруга, Полина Артемьевна...

— И моя дражайшая половина, Ольга Петровна! — Подхватывает эстафету Михаил Семенович. — И позвольте представить Вам... э... нашего общего знакомого, Вольдемара Аристарховича.

Ёперный театр! И как я его сразу не заметил?.. Земгоровец сидя за столом, пытается прожечь во мне дырку испепеляющим взглядом.

— А мы с Вольдемаром Описторх... пардон, Аристарховичем уже знакомы! — Улыбаюсь как можно вежливей, подхожу и протягиваю руку этой куче мяса. — Здравствуйте, уважаемый!..

Ненависть в глазах конкурента смешивается со страхом, лапу свою тянет как-то неохотно, робко. Ты, что же, думаешь, я тебя сейчас прилюдно унижать буду? Не боись, солдат ребенка не обидит, как говаривали когда-то в Можайке. Хоть этот ребенок и весит чуть ли не в полтора раза больше...

Даша с подругой решают заняться приготовлением кофе, а я еле успеваю закончить официальную часть, преподнеся приготовленные подарки. И справочник, и нотный сборник принимаются благосклонно, к явно видимому неудовольствию земгусара. Но получить удовольствие от этого зрелища мне не удается потому, что Полина Артемьевна начинает допрос с пристрастием, имея Ольгу Петровну в качестве сменного следователя, да и господа путейцы с интересом слушают мою автобиографию...

Родился и вырос в Томске... Папа — смотритель гимназий... Нет, братьев и сестер нет, единственное чадо у родителей... Да, образование высшее, инженер-технолог, так сказать, широкого профиля... Почти год назад закончил школу прапорщиков и попал на фронт... Да, был контужен, и в госпитале познакомился с Вашей замечательной дочерью, Полина Артемьевна... Командую пехотной ротой, которая в данный момент прикомандирована к штабу 2-й армии... Сейчас в Гомеле в командировке, выполняю специальное задание командования...

Тут меня прерывает Александр Михайлович и рассказывает интересующимся о плодотворном сотрудничестве мастерских с этим, несомненно, толковым молодым человеком. Михаил Семенович с важным видом сообщает, что если бы была возможность, немедленно забрал бы данного господина в свою епархию и сделал его своей правой рукой... Насколько я понимаю, против женской солидарности начинает работать мужская. То, что оба папы, и родной, и крестный за меня, придает уверенности. Осталось мамам понравиться... И не только!..

Внезапно чувствую чей-то пристальный взгляд. Ага, а самую главную даму я и не заметил. На диване, вальяжно развалившись, лежит пепельно-серая, с едва заметными темными полосками, очень пушистая кошка. И оценивающее смотрит огромными янтарными глазищами на новое существо в помещении, прикидывая: то ли признать в нем индивидуума, то ли счесть частью интерьера. Заметив мой взгляд, презрительно прищуривается и начинает демонстративно вылизывать свой "лисий" воротничок. Затем грациозно спрыгивает со своего места и, подняв трубой неимоверно пышный хвост, идет по своим кошачьим делам, но маршрут выбирает так, чтобы оказаться возле моего стула. Протягиваю навстречу ей руку, не обращая внимания на предостерегающий возглас хозяйки, проговариваю в уме кодовую фразу из Киплинга "Мы с тобой одной крови, ты и я"... Шевеля длинными усами, кошка обнюхивает пальцы, затем "бодает" мою руку и, мурлыча, подставляет спинку — типа, погладить.

— Да где ж это видано?! — Полина Артемьевна не скрывает удивления и разочарования. — Муня! Муничка!.. Ну, ладно, Бой не лает из мужской солидарности, но ты-то!..

Её Пушистое Величество невозмутимо выслушивает старшую подругу и идет дальше, грациозно виляя "штанишками" на задних лапах.

В словесной баталии наступает перерыв, моя милая зовет всех ознакомиться "с новым рецептом", нарочито демонстрируя подаренный ларчик. После чашечки очень вкусного и ароматного кофейку противник меняет тактику. Наступает концертно-музыкальная часть вечера. На столе появляется большая ваза, в которой сложены конвертики-фанты с заданиями. По давно установившимся, как было объяснено новичку, условиям вытащивший фант должен продекламировать, сыграть, или спеть на заданную тему. Первыми начинают дамы старшего поколения и под фортепиано красиво и с чувством выдают "Отцвели уж давно хризантемы в саду", заполучив фант про цветы. Потом настает очередь господ инженеров, которые, ничтоже сумняшеся, подгоняют "Хас-Булат удалой", исполненный а-капелла, под тему Кавказа. Вольдемар стартует третьим, вытаскивает "Цыган" и сочным, хорошо поставленным баритоном выдает сначала "Очи черные", затем после минутного перерыва новомодный "Вы меня пленили". Выслушав непродолжительные вежливые аплодисменты, победно смотрит на меня. Типа, твоя очередь. Все остальные с интересом следят за моими действиями. Достаю из конвертика листок бумаги, на котором написано "Божественное"...

Ну, это мы запросто. Михаил Семенович передает мне гитару, ловлю Дашин ободряющий взгляд...

— Песня, которая прозвучит, еще неизвестна широкой публике. Прошу не судить строго... — Пальцы, разминаясь, пробегают по струнам, звенит перебор...

Дай Бог слепцам глаза вернуть и спины выпрямить горбатым,

Дай Бог быть Богом хоть чуть-чуть, но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай Бог не вляпаться во власть и не геройствовать подложно

И быть богатым, но не красть... Конечно, если так возможно.

Я, безусловно, ни разу не Малинин, но стараюсь изо всех сил. И, похоже, получается. Александр Михайлович беззвучно отбивает такт ладонью по столу, дамы перестали шушукаться с Михаилом Семеновичем и внимательно вслушиваются в слова, Даша неотрывно смотрит на меня, крепко сжимая руку подруги. Только Вольдемар зыркает сычом со своего места, лелея во взгляде ревность и ненависть к наглому выскочке...

... Дай Бог лжецам замкнуть уста, глас Божий слыша в детском крике.

Дай Бог найти живым Христа — пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем, а как сгибаемся убого,

Чтоб не развериться во всем — дай Бог ну хоть немного Бога.

Дай Бог всего всего всего и сразу всем, чтоб не обидно.

Дай Бог всего, но лишь того, за что потом не будет стыдно...

Последние аккорды, первые аплодисменты, причем больше всех стараются барышни Даша и Маша. Полина Артемьевна удивленно смотрит на меня, затем задает недоуменный вопрос:

— Денис... э... Анатольевич, откуда сие?! Я до сих пор не слышала этого романса! Подскажите, будьте любезны, автора данного чуда!..

Я, конечно, могу назвать Раймонда Паулса и Евгения Евтушенко, но эти имена никому ничего не скажут. Придется брать на себя грех плагиата.

— Простите великодушно, но это — не моя тайна, я дал слово. Единственное, что могу сказать — кроме Вас ее слышал только еще один человек.

— Но... Но Вы можете записать мне слова и ноты? — В голосе звучит надежда на благоприятный ответ. — А что-нибудь еще можете исполнить?

— Конечно, всегда к Вашим услугам... — Быстренько перебираю в уме наиболее подходящий вариант. — Пожалуйста, на ту же заданную тему...

Где взять мне силы разлюбить

И никогда уж не влюбляться,

Объятья наши разлепить,

Окаменевшими расстаться?

О, как вернуться не успеть,

О, как прощенья не увидеть,

То, нестерпимое, стерпеть,

Простить и не возненавидеть?

А Бог молчит. За тяжкий грех,

За то, что в Боге усомнились,

Он наказал любовью всех,

Чтоб в муках верить научились...

Кажется, нравится!.. Во всяком случае, слушают очень внимательно. И одобрительно...

... Но ты божественна была,

До исступленья совершенна.

Надежду только обожгла.

И вот молюсь самозабвенно.

Пусть крест мой вечный — тень ее

Меня преследует до тленья.

О, дай мне ночью воронье

Пусть исклюет мои сомненья...

На этот раз аплодисменты слились с грохотом в прихожей, откуда вскоре появляется Александр-младший, только что вернувшийся с прогулки. С пылающими ушами и примерно таким же румянцем на хитрой физиономии.

— Там... На вешалке шашка... Она упала... Нечаянно... Я обратно повесил...

Ага, как же, как же! Скорее всего, вьюнош захотел посмотреть "Аннушку" и устроил тарарам.

— Саша, как можно быть таким неуклюжим?! — Хозяйка все же не рискует устраивать разнос на людях и продолжает уже в более спокойном тоне. — Познакомься с нашим гостем, Денисом Анатольевичем...

— А мы... х-р-м-х... — Парень вовремя соображает, что не стоит иногда говорить всего, что знаешь. — Здравствуйте, позвольте представиться: Александр Александрович Филатов, гимназист.

— Денис Анатольевич Гуров, офицер. — Знакомлюсь с ним по второму разу. — Не пострадали, Александр Александрович, ничего не ушибли, не порезались? Шашка у меня, как бритва заточена.

— Да, я трогал — острая... — Собеседник сконфуженно умолкает под общий смех.

— Александр! Это же не только оружие, но и награда! Ты же видел темляк! — Это уже папа начинает сеанс воспитания. — Нельзя же без дозволения!..

— Ничего страшного, не ругайте молодого человека! — Вступаюсь за парня. — Тяга к оружию почетна для мужчины... Но запомните, Саша, немного чести носить его и не уметь пользоваться. И тем более щеголять напоказ.

— Пока вы там болтаете о всякой всячине, будьте любезны, передайте гитару. — Вольдемар решает обратить на себя внимание и начинает вполголоса, но так, чтобы все слышали, мурлыкать какие-то залихвастские куплетики...

...Объясненья бурные,

И слова амурные,

И признанья нежные до самого утра.

Сборы кончаются,

Парочки прощаются,

Ох, до чего короткая военная любовь...

— Вольдемар Аристархович, если уж взяли в руки инструмент, спойте что-нибудь поприличней! — Михаил Семенович досадливо морщится от этого шедевра. — Вы еще мужицкие частушки тут бренькать надумаете!..

Земгусар с недовольным видом замолкает, затем заводит "Белой акации гроздья душистые". Первый раз, еще в госпитале услышав этот романс, чуть не выпал в осадок. И сейчас певун выводит про то, что:

"Помнишь ли ночью средь белых акаций

Трели неслись соловья.

Нежно прильнув, ты шептала мне, томная:

"Верь, навсегда я твоя".

А в мозгу по ассоциации с мелодией всплывает слышанное в каком-то кино:

Слушай, товарищ, война началася.

Бросай свое дело, в поход собирайся.

Смело мы в бой пойдем за власть Советов!

И как один умрем в борьбе за это".

А вообще, гениальный прием — на старую, известную всем музыку положить новые слова...

Просто и доходчиво... Ага, пару раз хлопаю из вежливости. А затем забираю гитару и начинаю свой вариант...

... Целую ночь соловей нам насвистывал,

Город молчал, и молчали дома.

Белой акации гроздья душистые

Ночь напролет нас сводили с ума...

Последние две строчки подхватывают Дашенька с подругой, и дальше мы импровизируем на два голоса...

... Сад весь умыт был весенними ливнями,

В темных оврагах стояла вода.

Боже, какими мы были счастливыми,

Как же мы молоды были тогда...

— Боже, какая прелесть! Стихи, мелодия!.. — Полина Артемьевна в восторге. — Доченька,.. Денис Анатольевич, Вы чудесно спели! Браво!.. Прошу Вас, еще!..

Обмениваемся с Дашей хитрыми взглядами, самое время выдать "домашнюю" заготовку. Ну, с Богом!..

— Эта история произошла более ста лет назад. Русский граф Николай Резанов, руководитель кругосветной экспедиции и, дочь губернатора Сан-Франциско Кончита Аргуэльо влюбляются друг в друга. Но им суждено расстаться, граф должен вернуться в Россию и просить разрешения на брак с католичкой. В дороге он умирает, а она тридцать пять лет хранит ему верность и не верит в его смерть. А потом дает обет молчания и постригается в монастырь... Это не совсем романс,.. не судите строго...

Ты меня на рассвете разбудишь,

Проводить, необутая, выйдешь.

Ты меня никогда не забудешь,

Ты меня никогда не увидишь...

Даша негромко, как эхо, повторяет каждое слово последней строчки...

...Не мигают, слезятся от ветра

Безнадежные карие вишни.

Возвращаться — плохая примета.

Я тебя никогда не увижу...

Дальше — Дашины слова. В них — испуг, страх, отчаяние, горесть предстоящей разлуки...

Заслонивши тебя от простуды,

Я подумаю: Боже Всевышний!..

Я тебя никогда не забуду!

И уже никогда не увижу!..

А дальше — на форсаж, на нерв, на надрыв!!!

... И качнутся бессмысленной высью

Пара фраз, долетевших отсюда:

Я тебя никогда не увижу!

Я тебя никогда не забуду!..

И Дашин голос снова негромким эхом повторяет за мной...

Я тебя никогда не увижу!

Я тебя никогда не забуду!..

На этот раз никто не хлопает, все сидят молча. Полина Артемьевна с Ольгой Петровной тискают в руках вдруг понадобившиеся платочки, Александр Михайлович, тяжко вздыхая, хлопает себя по коленям, будто решаясь на что-то.

— Нет, положительно, сегодняшний вечер — особенный. И я предлагаю это отметить!.. Дашенька, достань, пожалуйста, рюмочки, мы сейчас немного согрешим... — Он подходит к буфету. — Где там мой заветный графинчик?.. Вольдемар Аристархович, куда же Вы?