Игольное ушко

— Ну, не вы, конкретно, а "Парадиз" ваш... — следователь зевнул. — Он крепко переделил рынок благотворительности. Помните, любимую фразу Остапа Бендера — "По чём опиум для народа?". Так же и тут...Традиционные и всякие прочие конфессии терпят убыток — и в части прихожан и в части наличности... Кто пойдёт к попу получать какие-то задания или тратить деньги на всякие храмы, больницы и детдома, когда можно прийти и "рай" купить? Правильно, только те, кто купить его не может... То есть, ребята из "Парадиза" самый платежеспособный контингент замкнули на себя. "Сняли сливки" в финансовом смысле. Естественно, есть недовольные, стремящиеся вернуть денежные потоки в традиционное русло. Именно они и основали "Братство чистого сердца", объявившее вашим друзьям из "Парадиз Сервис" настоящую войну.

— Так, это секта, что ли? — нахмурился Вершинин.

— Ну, можно назвать и так... — следователь на секунду задумался. — Но, скорее, мы тут имеем дело с совершенно парадоксальным образованием. Дело в том, что в этом "Братстве" присутствуют представители самых разных конфессий, да и религий в целом. Православные, католики, протестанты, мусульмане и иудаисты. Да-да, не удивляйтесь! В этой организации, которая, конечно же, признана экстремистской, плечом к плечу сражаются с "мировым злом" самые непримиримые, в прошлом, враги. Так-то... А что вы хотите? Реализовав идею синтетического рая, создатели "Парадиз Сервис" дали под дых одновременно всем религиозным организациям без исключения! Да и не только им! Подумайте сами — ведь теперь тому, кто имеет необходимую сумму, можно практически всё! От самых невероятных половых извращений до массовых ритуальных убийств — было бы желание... Обладателю двенадцати миллионов долларов теперь не надо ни церковь посещать, ни больницам и онкоцентрам средства жертвовать, ни, в принципе, в чём-либо себя ограничивать... Да и, собственно, потребности и целесообразности приобщения к какой-либо из религий эти люди больше не чувствуют — незачем! Весело, правда? Скажу больше — отмечены неоднократные случаи помещения в "Парадиз" высокопоставленных религиозных деятелей! Они, конечно, ребята денежные... Но, такие случаи дают простым верующим повод усомниться в самих основах своего образа жизни! Особенно массово это происходит на Западе. Поэтому, ничего странного в появлении силы, стремящейся дать отпор, в принципе, нет. Просто, уважаемый Дмитрий Николаевич, вы чуть не стали одной из первых жертв этой совершенно официально объявленной войны. Я вам всё это сейчас затем рассказываю, чтобы вы оценили всю серьёзность ситуации и помогли нам защитить и вас и других состоятельных, но, вероятно, законопослушных граждан.

— Что вы хотите?— Вершинин покрылся испариной — желудок снова страшно выкручивало.

— Воды, Дмитрий Николаевич? — заметил его состояние следователь. — Вот, возьмите...

Выпив таблетки и залив их сверху альмагелем, Вершинин вернулся к разговору:

— Значит, моим близким ничего не угрожает, только мне?

— Это можно утверждать вполне уверенно! — успокоил его следователь. — Бандитов интересуете только вы. Так вот... Мы с вами сейчас наметим места, в которые вам нужно попасть в ближайшие три дня и проложим маршруты следования, от которых вы не будете отклоняться... Хорошо, что ваш зам по безопасности здесь. Очень хорошо. Эта мера позволит нам организовать максимально скрытое, но надёжное наружное наблюдение. При возникновении опасности, мы сможем вам помочь. Что скажете?

— Ну, что скажу... — Дмитрию Николаевичу заметно полегчало. — Если вам нужно вести "наружку" — я не возражаю... Но, и помогать не собираюсь. Мне самому терять почти нечего... А маршруты моего следования за день так меняются — сам чёрт ногу сломит. Единственное, что обещаем — шибко не гонять. Мы славно побеседовали — у меня много чего в голове "по полочкам" разложилось... Но, тратить драгоценные дни на то, чтобы болтаться у вас в виде наживки на крючке я не стану. Ко мне какие-то вопросы ещё есть?

— Нет, Дмитрий Николаевич, вопросов нет. — следователь лишь недоуменно пожал плечами. — Надеюсь, это осознанное решение... Мы, всё равно их поймаем. Но Ваше легкомыслие мне непонятно.

Выйдя на улицу, Дмитрий Николаевич остановился. Поймав вопросительный взгляд Синицина, буркнул "Сейчас" и вытащил мобильник:

— Гена, ты в офисе? — набрал он номер Шепелева. — Собирайся... Я через пятнадцать минут буду, кофейку попьём, да в одно место с тобой сгоняем!

— Куда собираемся? — Иваныч выглядел озабоченным и раздосадованным. — Нам бы в офисе, да дома сейчас побыть... Я уже распорядился парней с автоматическим оружием на этих точках поставить... Николаич, ты, либо, правда, всей опасности не осознаешь, либо, почему-то сам смерти ищешь. Ты мне сильно работу осложняешь!

— Эх, Паша, мне бы твои проблемы! — Вершинин внезапно развеселился. — Ну, подумаешь, начальник-самодур достался... Ты же профессионал — по-любому справишься...

Тот только махнул рукой, бурча себе что-то под нос.

К каширскому детдому подъехали уже к вечеру. Пока Дмитрий Николаевич решал текущие дела вместо так и не появившегося сегодня в офисе Валерки, пока протолкались по пробкам до трассы "Дон", время незаметно ушло далеко за полдень. Оглядевшись, Дмитрий Николаевич с удивлением осознал, что не был здесь уже лет восемь... Последний раз приезжал, когда принимали достроенный, наконец-то, бассейн. По правде говоря, здание бассейна здорово контрастировало с корпусами, не знавшими ремонта уже лет сорок. "Интересно, а самим бассейном-то пользуются? — промелькнула мысль в голове Дмитрия Николаевича. — Там же ещё обслуживание и "коммуналка" будь здоров! Надо было на содержание его взять — для "Арсенала" это копейки. Честно говоря, почему-то даже в голову не пришло...". Вообще, сам для себя, Вершинин считал, что этот детдом он спонсирует и вполне неплохо... Каждое лето он автоматически визировал приходившие от директора этого интерната счета на замену мебели и сантехники. К Новому году, опять же, ничего не вычёркивая, отправлял в арсенальскую бухгалтерию счета на игрушки и подарки. Правда, почему-то только сейчас Вершинин осознал, что не помнит перечислявшиеся на эти цели суммы. А это могло означать только одно — что они были незначительны и вряд ли мебель хоть в одном классе менялась целиком. Дмитрий Николаевич всегда гордился тем, что любые крупные платежи его мозг фиксировал и запоминал автоматически, что неоднократно серьёзно помогало ему. Тут же — вакуум. Впрочем, один серьёзный платёж для детдома в памяти осел — вроде бы, не так давно меняли компьютерный класс...

Директриса встретила их радостно — буквально выбежав на крыльцо. После того, как все восторги улеглись, Вершинин, вместе с директрисой и, с любопытством осматривающимся Шепелевым, проследовали в её кабинет.

— Ну, как поживаете? — по правде говоря, Дмитрий Николаевич несколько растерялся и не знал с чего начать. — Что новенького у вас? Бассейном-то пользуетесь?

— Ой, Дмитрий Николаевич, — директриса от избытка чувств всплеснула руками. — За бассейн спасибо вам огромное, вы не представляете, как он нас выручает! Просто,не передать!

— Выручает? — удивился неуместному слову Вершинин. — Интересно... И как же он вас выручает?

— Сильно выручает! — продолжала благодарить директриса. — Мы ведь его сдаем! Почти весь небюджетный доход у нас именно от него! С этих денег мы и сам бассейн содержим и учителям раз в квартал по пол-оклада приплачиваем, чтоб не разбежались и пожарную сигнализацию, вон, новую поставили. А то ж нас в прошлом году знаете, как оштрафовали! Так что, без вашего бассейна не знала бы, что и делать!

От взгляда её, наполненного совершенно искренней признательностью, Вершинину захотелось спрятаться в стоявший в её кабинете белый шкаф, смешно контрастирующий с коричневым столом и тумбочками.

— Так, а сами дети-то в нём плавают? — едва выдавил из себя Вершинин.

— Ну, а как же! — махнула рукой директриса — До двенадцати дня он наш! Уроки физкультуры в нём проводим. Правда, физрука сейчас нет — два месяца назад уволилась, но до этого проводили...

— Антонина Геннадьевна! — Дмитрий Николаевич, наконец, вспомнил её отчество. — Вы такие вещи, как пожарная сигнализация и прочие подобные дела сразу нам адресуйте. Поможем без вопросов. Да и насчёт остального всего. А сейчас мы с вами небольшой план мероприятий наметим, и будем реализовывать. Для начала — поставим вам новый компьютерный класс с программным обеспечением для автоматизированного проектирования. Для черчения, по простому... Всякие "автокады", "компасы" и так далее. И преподавателя пришлём, чтобы детей профессионально по этому направлению готовил.

— Да зачем менять-то? — искренне удивилась Антонина Геннадьевна. — Он у нас почти новый, шесть лет назад вы нам очень хороший поставили!

— Дорогая вы моя! — Вершинин почти завёлся. — Компьютеры, поставленные шесть лет назад, это, простите за грубое слово, дерьмо, годящееся лишь для помойки. А нам с вами надо дело делать — детей учить. Поэтому, поставим вам новый компьютерный класс и наймём преподавателя, способного обучать тому, что востребовано на сегодняшний день. И, даст Бог, на завтрашний, потому, что это тот инструментарий, который никак не будет лишним у воспитанников, что в технические ВУЗы поступать будут. Напротив, если профессионально освоят — хорошая фора будет перед обычными детками... Записал, Геннадий?

Шепелев молча кивнул — нрав шефа он за тридцать лет изучил досконально и сейчас, видя этот его порыв, предпочитал "не отсвечивать".

— Дмитрий Николаевич, вы только зря деньги потратите... — директриса смотрела с нескрываемым удивлением. — У нас в ВУЗы от силы человек пять со всего выпуска поступает. Да и то, если половина до конца доучивается — уже праздник!

— Ну, Антонина Геннадьевна, на это у нас ещё кой чего предусмотрено... — Вершинин только усмехнулся, сдаваться было не в его правилах. — На ваш детдом "Арсенал-Холдинг" выделяет грант. Как раз на обучение воспитанников. Начиная с завтрашнего дня, вашим преподавателям будет выплачиваться прибавка к окладу в размере пятьдесят процентов. А после приемных экзаменов в ВУЗы, ещё одна прибавка — в размере годового оклада, если в ВУЗы поступят более половины воспитанников. Хотя, постойте... Лучше — всему коллективу тот процент от годового оклада, какой поступил в ВУЗы из числа воспитанников! Вот это будет справедливо...

— Дмитрий Николаевич... — директриса нервно теребила пальцами какой-то листок у себя на столе. — Я не знаю, насколько это всё удастся сделать...

— А почему нет? — вступил, вдруг, в разговор Шепелев. Видя состояние шефа, он понял, что надо брать управление на себя. — Я, лично, как исполнитель решения руководства, ничего сложного не вижу. Бюджет понятен, мотивация разработана и ясна... Дело за вами, Антонина Геннадьевна — именно вы должны набрать тех учителей, которые способны решить поставленную задачу, актуальную для всех. Если кто-то из существующих подходит — хорошо, нет — наши юристы к вашим услугам!

Поймав кивок Вершинина, Шепелев удовлетворённо замолчал. Директриса лишь удивлённо моргала.

— Теперь, вот что... — взял снова слово Вершинин. — На территории интерната будут построены два цеха — по деревообработке и ковке. Поставим нормальное оборудование, будем привозить сырьё.... Смысл в том, чтобы воспитанники приобщались к квалифицированному труду. Очень хороший симбиоз с компьютерным классом получится — там будут создаваться модели, а здесь воплощаться в железе и дереве. В виде дверей, ворот, заборов... Что скажете?

— Ну... — директриса явно обалдела от такого натиска. — Всё это ещё надо обдумать...

— Надо... — согласился Дмитрий Николаевич. — Трудности будут, а как же? Гена, ты запиши, чтоб юристам поручить этот вопрос проработать... Чтоб дети могли участвовать и зарабатывать, а не только зрителями были! А то я знаю, что будет — тут же найдётся доброхот из местных, который закидает администрацию района письмами, что мы, гады такие, труд подростков эксплуатируем. Надо чтоб документы железобетонные были — чтоб не подкопаться! И заказы от Арсенала будь добр обеспечить — чтоб ребята зарабатывать могли, а не просто так...

— Да, может не давать им в руки наличных... — Антонина Геннадьевна задумчиво поглядела в окно. — У нас тут и наркотики и водка в городе доступны...

— Да, знаете ли... — улыбнулся Вершинин. — По опыту скажу, что как раз заработанные-то деньги на такую блажь и не тратятся никогда! Кроме того, у ребят, что в ВУЗы не поступят, по крайней мере, хорошо оплачиваемая специальность в руках останется...

— Дмитрий Николаевич... — директриса опустила глаза. — А можно я спрошу кое-что?

— Пожалуйста! — Вершинин, понимая, о чём будет речь, расплылся в широкой улыбке.

— У вас всё в порядке? Вы не очень хорошо выглядите...

— Всё в полном порядке, Антонина Геннадьевна! — Дмитрий Николаевич, хоть и ожидал этого вопроса, всё же, смутился. — Просто, я грипповал недавно, ещё не оправился. А касательно мероприятий — мы недавно завершили несколько проектов с хорошей прибылью, и совет директоров решил пустить небольшую её часть на благотворительность. Всё в порядке, не переживайте...

Та лишь грустно улыбнулась в ответ.

Выйдя на крыльцо, Вершинин с удовольствием вдохнул звенящую прохладу апрельского вечера. Окружающий мир радовал пробуждением и обновлённой, девственно чистой свежестью. Набухшие почки на кустах вдоль растрескавшейся асфальтовой дорожки готовы были вот-вот прорваться, явив миру смолистую зелень. Как ни странно, Дмитрий Николаевич вовсе не ощущал ни печали от того, что видит всё это в последний раз, ни тоски, заполнявшей сердце несколько последних месяцев.

— Ген... — позвал он Шепелева. — Тем, кто поступит в ВУЗы — персональные стипендии от Арсенала, в размере прожиточного минимума... Выпускников рекомендуете субчикам — пусть попробуют отказаться... А дальше — как-нибудь сами на крыло встанут...

И, уже сам себе, под нос, то ли сказал, то ли подумал:

— Дворники с продавщицами? Чёрт та с два!

Уже усаживаясь в машину, скомандовал:

— Иваныч, к шоссе едем по Пушкинской. И, не торопись, там колдобин полно...

Мысли его снова вернулись к "сценарию рая". Он вдруг, с поразительной ясностью понял, что знает, как и где хочет провести "свою вечность". Вспомнился небольшой бревенчатый домик здесь в Кашире на соседней с детдомом улице, доставшийся Ольге в наследство от рано ушедших родителей. Маму Ольгину он даже не застал, а отца довелось хоронить буквально через несколько месяцев после их, с Ольгой, свадьбы. А потом, уже на следующий год они приехали сюда в свой первый настоящий отпуск. Первоначально думали, что едут на неделю-другую, оформить дом и дальше рвануть на юг. Но, как-то так получилось, что желания уезжать ни у Оли, ни у Димы не возникло до самого конца отпуска. Утром Дима, привыкший к ранним подъёмам, осторожно, боясь потревожить, выскальзывал из постели, осторожно перекладывая сонную Олину головку со своего плеча на пуховую подушку, едва касаясь губами, целовал тёплое плечико. Потом, выпив крепкого чая, садился на найденный в сарае старый велосипед и уезжал на рыбалку. Рыбных мест он совсем не знал, но это было и не важно — Диме доставляло невероятное удовольствие сидеть на берегу, поглядывая на замерший в ожидании поклёвки поплавок и никуда не торопясь, созерцать просыпающуюся природу. Играющее на рассвете солнце, серебрящаяся на траве и кустах роса, выпрыгивающие из воды здоровенные рыбины — всё это вызывало состояние тихого восторга, от которого сердцу становилось светло и радостно. Тем не менее, рыбацкая фортуна тоже иногда улыбалась Димке. Время от времени, всегда, почему-то, неожиданно, поплавок вдруг на долю секунды ложился на бок, а затем камнем летел вниз. Димка, повинуясь древнему азарту, аккуратно подсекал, как когда-то учил отец, вправо и вверх, и, ощущая приятную тяжесть, вытаскивал добычу из воды. Чаще всего это были окушки и пескарики размером не больше ладошки, которых Ольга выпускала потом в огромное корыто, предназначенное для полива огорода. Но иногда Димке удавалось похвастаться и добычей покрупнее. Часам к десяти клёв полностью прекращался и Димка, собрав нехитрые рыбацкие снасти, спешил домой. К этому времени Ольга уже успевала проснуться и купить у соседки трёхлитровую банку парного молока. Димка же по пути заезжал за свежим хлебом в крошечный магазинчик на углу улицы. Потом, они обнимались, разбирали Димкину добычу, и Ольга неизменно подтрунивала над "удачливым", по сравнению с местными, рыбаком. Позавтракав, уезжали на велосипедах куда глядят глаза, исколесив за отпуск все мало-мальски заметные тропинки в радиусе десятка километров от дома. Приехав — обедали наваристым Ольгиным борщом из деревенской курицы и ложились чуть покемарить. Впрочем, сразу начать кемарить никогда не получалось — поцелуи "на сон грядущий" перерастали в жаркие объятия, градус накала которых стремительно нарастал. Потом, уже умиротворённый, Димка действительно засыпал, согревая своим большим телом маленькую Олину фигурку, утонувшую в его ручищах. Проснувшись уже ближе к семи, чаёвничали. Потом, Ольга принималась за приготовление ужина, а Димка подтапливал на ночь печку — август в том году выдался прохладный. Поставив на плиту сковородку со шкворчащей картошкой, Ольга усаживалась к Димке на колени и они вместе глядели, как огонь весело пляшет на медленно чернеющих поленьях.