| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Заснуть всё никак не получалось — Клео не слышал, чтобы господин Бенджамин входил в свою комнату. И это когда на циферблате уже первый час ночи! Да, хозяин часто поздно спать ложится, но после такой напряжённой беседы... Поворочавшись ещё немного, Клео решил посмотреть, где господин Бенджамин, и уговорить его всё-таки отдохнуть.
В доме было тихо, только ветер чуть-чуть шумит во дворе. Клео, подсвечивая себе путь лампой, дошёл до лестницы и увидел внизу отсветы огня. Значит, господин Бенджамин в малой гостиной. Клео, стараясь ступать как можно тише, спустился вниз. Господин Бенджамин сидел перед горящим камином и занимался странным делом — с задумчивым видом раскладывал перед собой красочно расписанные карты. Бета смотрел на них так, будто хотел что-то особенное увидеть. Услышав приближающиеся шаги, господин Бенджамин поднял голову и улыбнулся.
— Клео... Тоже не спишь?
Хозяин выглядел совсем родным, и Клео напомнил себе, что надо вести себя прилично. Под тёплым, даже нежным взглядом Клео невольно поправил свой халат и ворот ночной рубахи. И как у хозяина так получается?
— Вы думаете обо всей этой истории с Уэйландом и разбойниками?
— Да, — вздохнул господин Бенджамин и выложил перед собой ещё пару карт. — И думы эти мне покоя не дают ещё со времени публичного следствия.
— Почему? — Клео подобрал подол, сел рядом и поставил лампу на пол. — Тот самый покровитель разбойников?
— Именно. В Викторане какая-то возня началась, и дяде с Морганом это очень не нравится. Если прикинуть по годам все эти события, то появляются вопросы, которые требуют ответов.
— И что тут не так? — Поймав взор господина Бенджамина на своих ногах, Клео чуть покраснел и прикрылся подолом, пряча панталоны и чулки.
— Первое — Уэйланд. — Господин Бенджамин начал тасовать оставшиеся у него в руках карты. Ловко и привычно. — Он, как ты уже знаешь, отпрыск знатного аристократического рода. Его родственник даже занимает видный пост в Церкви. Я убеждён, что именно этот родственник поспособствовал тому, чтобы Уэйланд был рукоположен в сан, а потом получил повышение. На момент скандала с Викторанскими дьяволами Уэйланду было около девятнадцати лет, и это был тысяча семьсот двадцать четвёртый год. То есть почти одиннадцать лет назад. Братья Моро в стае пробыли около четырёх лет, а покровитель появился до их вхождения в стаю. Даже если сделать некоторые допущения, то где и когда эти висельники так насобачились дела проворачивать, если после казни прежнего вожака ничего толкового они так и не совершили?
— Они разбойничали где-то ещё! — понял Клео.
— Верно. И это второе. Судя по тому, как уверенно они действовали в нашей губернии, навыки должны были где-то отрабатываться, включая сообщение с покровителем. Уэйланд был посредником в наших краях — отдавал команды и указывал на жертв. Он часто ездил в Ажан и получал какие-то письма, которые потом сжигал — Илас так и не смог стащить ни одного клочка. Выходит, что его к нам прислали намеренно.
— Зачем?
— Вероятнее всего — чтобы подсидеть губернатора. Значит, таинственная сила собирается размахнуться на всю страну. Грабежи, которые совершили наши разбойники, коснулись уважаемых торговых и ремесленных гильдий, которые жаловались на допущенный беспредел. Шериф Бэккет один из лучших ищеек в губернии, поэтому губернатор и требовал от него побыстрее разыскать разбойников, чтобы сохранить место и влияние. И так вышло, что наше вмешательство решило проблему, но все лавры достались не ему, а нам. По чистой случайности — из-за Сильвана, однако сути это не меняет.
— А вас и так недолюбливают.
— Да. Выводы до крайности неутешительные, в общей картине не хватает фрагментов, и я пытаюсь их найти.
Господин Бенджамин выхватил из колоды одну карту, взглянул на неё, недовольно скривился, вернул обратно и продолжил тасовать.
— С помощью этих карт? Вы умеете гадать на них, как мистики?
Господин Бенджамин усмехнулся.
— С помощью каких-то картинок? Не смеши меня. Я просто балуюсь — авось на какую толковую думку наведут.
— Балуетесь? — удивился Клео. — А разве эти карты не предсказывают будущее? Разве баловаться с ними не запрещено?
— Запрещено? Так ты уже видел такие гадания?
— Да, господин Кондэ часто устраивал особенные вечера, и несколько раз приглашал самых настоящих мистиков, которые гадали гостям. И эти самые мистики говорили, что эти карты легкомыслия не терпят. Что если с ними обращаться небрежно и трогать без разрешения хозяина, то может случиться несчастье. Что такие карты должны знать только руки хозяина.
— Ерунда, — хмыкнул господин Бенджамин. — Обычные суеверия, с помощью которых зарабатывают на доверчивых людях. Как и хиромантия, то есть гадание по линиям на руке.
Клео снова почувствовал себя так, будто только что сказал самую настоящую глупость.
— Так эти карты... не предсказывают будущее?
— Нет, конечно. — Господин Бенджамин положил колоду рубашкой вверх и одним движением разложил её веером перед уже разложенными на полу. — Это просто красивые картинки и ничего больше. Всё-таки люди очень странные существа, Клео — они готовы поверить во что угодно, превратить в подобие бога любую умелую выдумку, и потому им так легко дурить головы, просто напустив побольше таинственности.
— Но вы тоже человек, сэр...
— Да, и с этим приходится как-то жить. — Господин Бенджамин вёл пальцем по вееру из карт, будто выбирал. — Дьявольски трудное занятие, скажу тебе.
— И вы в гадания не верите?
— Не верю — это противоречит моим взглядам на бытие.
Клео нахмурился, вспоминая те самые вечера. Большая просторная гостиная погружена в мягкий полумрак, который создают горящие свечи, в углах дымят курильницы, распространяя вокруг необычные запахи, смешанные с запахом ладана, в центре широкий стол, за которым сидит человек в чёрной бархатной маске и играючи перебирает карты. Его руки и пальцы такие ловкие, что кажется, будто карты сами порхают. Это было завораживающее зрелище! Говорит мистик негромко, и от звуков его голоса пробирает холодок. Напротив садился кто-то из гостей, мистик раскладывал красочные карты, и начиналось таинство гадания. Кто-то чуть слышно вспоминал про похожие гадания и о том, что предсказанное сбывалось, а кто-то говорил, что ему удалось избежать предсказанной беды — мистик дал совет...
И тут Клео пришла в голову крамольная мысль.
— А можно мне... посмотреть ваши карты?
Господин Бенджамин слегка удивился, но не более того.
— Да, конечно. — Собрал все карты, сложил вместе и протянул колоду омеге.
Очень странно.
Карты хозяина отличались от тех, что прежде видел Клео. Первое — они не были подписаны. Второе — рисунки на тех картах были более вычурные, была использована золотая и серебряная краска. Третье — фон у картинок мистика был большей частью чёрный. Эти были просто картинками, похожими на изображения в витражах. Очертания фигур и предметов нередко выглядели абстрактно, однако были вполне узнаваемыми. И это тоже было красиво.
— А откуда у вас эти карты? Они не похожи на те, что я видел.
— Их нарисовал Сет. Мой родственник, помнишь? — Клео кивнул — он помнил, кто написал портрет хозяина, которым любовался каждый раз, когда видел. — Так вышло, что наша колода истрепалась и выцвела, и Сет нарисовал эти.
— Так вы всё-таки умеете гадать на картах?
Господин Бенджамин тихо рассмеялся.
— Клео... Неужели ты и правда во всё это веришь? Церковь же осуждает гадания и прочую неканоничную мистику.
— Но люди всё равно интересуются...
— Конечно, и ловкачи этим пользуются, чтобы стрясти с них деньжат. Жизнь настолько сложна и непредсказуема, что возможность хоть как-то заглянуть в будущее всегда будет соблазнительной. Особенно, если ещё и будут даны точные указания, как и что делать надо, чтобы получить желаемое. И такие карты очень удобны для этого.
— А как тогда получается обмануть судьбу?
— Судьбу не обманешь, — покачал головой господин Бенджамин. — У неё свои законы, которые плотно завязаны на законы мироздания, которые и пытаются изучать учёные разных сфер. Мы не судьбу обманываем — мы удачно выбираем путь, по которому идём дальше. Развилок на пути жизни много, и не всегда удаётся выбрать ту, которая нам будет полезна и выгодна. Никакие карты в этом деле не помогут. Как и гадание на кофейной гуще.
— И такое есть? — удивился Клео. Кофе он знал, но этот напиток омеге не слишком нравился.
— Гадать можно на чём угодно. Можно подбросить монетку и загадать на то, что выпадет — "орёл" или "решка". Можно сорвать ромашку и гадать по её лепесткам "сбудется — не сбудется", пока отрываемые лепестки не кончатся. Однако ничто из этого не даст точного ответа, а если сбывается, то это всего лишь удача. Или неудача, если ты нагадал что-то нехорошее, и оно сбылось. Бедные и наивные люди...
— Почему?
— Люди, которые искренне во всё это верят, совершенно ничего не знают о законах мироздания, на основе которых эти эти самые карты и появились. Поэтому их так легко обмануть.
— Я... не понимаю, — захлопал глазами Клео.
— На самом деле всё просто. Что ты вообще знаешь про гадания на картах?
— Ну... этим занимаются особые люди. Они называются "мистики", — начал говорить Клео, опять чувствуя себя так, будто говорит очередную невежественную глупость. — Говорят, что они способны общаться с потусторонним миром и видеть будущее.
— И ты таких мистиков видел. А на тебя эти мистики обращали внимание?
— Не больше, чем остальные гости, — пожал плечами Клео.
— Значит, это были обычные шарлатаны.
— Почему вы так решили?
— Потому что я знаю, откуда эти карты взялись, для чего были нужны и как стали "инструментом для общения с неведомым". — Последние слова были произнесены откровенно насмешливо.
— И откуда они взялись? — Клео, предчувствуя интересный рассказ, сел поудобнее, подтянул колени к груди и обхватил их руками.
— Изначально они использовались для обучения. Кто именно создал самую первую подобную колоду не известно, но именно благодаря ей появились известные нам игральные карты и в несколько изменённом виде попали к нам с юга. Сам принцип карточных игр основывался на удаче, поскольку при раздаче ни один игрок не знает, какие карты ему выпадут, и он играет теми, какие достались. Исключением являются шулера, которые предпочитают использовать собственные карты с метками, и благодаря этим меткам они точно знают, кому какие карты выпали. Такие карты называются краплёными. — Клео понятливо кивнул. — С помощью таких меток шулер увеличивает свои шансы на выигрыш. По сути это самое настоящее шельмовство. Эти карты, — Господин Бенджамин указал на колоду в омежьих руках. — не предназначены для подобных игр. В игральных картах значения и масти несут боевой смысл, ведь игроки по сути сражаются друг с другом, не проливая чью-то кровь...
— ...как в шахматах, — вставил Клео.
— Да, как в шахматах. Поэтому эти игры так любят военные. Словом, значения карт символизируют различные важные фигуры и количество живой силы на стороне того или иного игрока. И если в шахматах противники изначально равны по мощи, и игра лишь показывает, кто свои силы использует лучше, то в картах царят сплошные неопределённость и случайность. Здесь из числовых карт есть только тузы, и это связано с назначением этих самых карт. А само назначение описывают изображениях на картах.
Господин Бенджамин забрал у Клео колоду и снова начал раскладывать на полу — на этот раз ровными рядами.
— А почему эти карты не подписаны?
— Имя или название завершают любой образ, закрепляют его именно в таком виде, делают постоянным. Здесь названия условны, и это тоже имеет значение. — Господин Бенджамин взял одну карту и протянул Клео. — Взгляни и скажи, что ты тут видишь?
На предложенной карте было нарисовано белое солнце, от которого вниз отходят лучи. На виденных ранее картах солнце находилось в центре, здесь оно касалось верхнего края картинки. Сама картинка будто бы разделена на две части — тёмную и светлую. На карте мистика тёмная сторона означала зло и гибель, а светлая жизнь и благодать — на тёмной стороне стояло скрюченное деревце без листьев, а на светлой прямое и цветущее. На этой карте тоже были два дерева, но на ней обе стороны были одинаковыми — отличался только цвет деревьев.
Господин Бенджамин ждал ответа, и Клео ответил:
— Я... вижу солнце. Оно светит.
— А о чём тебе говорят её половины?
— Не знаю... — осторожно пожал плечами Клео. — На картах мистиков деревья разные — тёмное мёртвое, а светлое живое. А здесь они одинаковые... почему-то.
— И всё? Ни на какие думки не наводит?
— Я... я не знаю... А это важно?
— Важно всё. — Хозяин забрал у Клео карту и придвинулся чуть ближе. — И вот почему.
Клео чуть напрягся. Так близко... пусть ничем и не грозит.
— Как ты уже начал понимать, мир вокруг нас очень непросто устроен. В нём существует множество законов и закономерностей, которые создали боги, и боги же ими управляют. И верований в нашем мире, как я тебе уже говорил, много, и они часто друг от друга отличаются. Сама идея божественного возникла отнюдь не на пустом месте. Если человек способен создавать какие-то вещи, то кто создал то, что было до человека? Сам мир? Откуда это всё появилось? Куда потом уйдёт? Все эти вопросы пока находятся за гранью нашего познания и понимания, и потому люди начали выдвигать самые разные предположения, а поверх них уже сложились легенды. С течением времени всё это усложнялось, и накопленное начало приводиться в систему со своими понятиями, правилами и сословием, которое ведает всем этим. Этим самым сословием и стали священнослужители. Жрецы учили людей сложившимся правилам, отправляли обряды, и всё это было призвано для того, чтобы поддерживать порядок и сделать жизнь благополучной. До того, как люди вообще научились писать и читать, эти знания передавались из уст в уста, а также с помощью образов и символов, которые с течением времени закреплялись в традициях и умах. Все образы и символы были строго привязаны к определённым понятиям. Позже это назвали словом "канон".
Клео сразу вспомнил всё, что о церковных канонах ему рассказывал преподобный Герберт...
— Вижу, что тебе это понятие более чем знакомо, — кивнул господин Бенджамин. — По канонам проводятся храмовые службы, пишутся образы и фрески, ваяются статуи, совершаются обряды. Отхождение от канона разрушает привычный образ, нарушает устоявшийся порядок. Помнишь, я тебе показывал такое явление в механике как "инерция"? — Клео закивал. — Здесь примерно то же самое, но не на уровне вещей, а на уровне мыслей. То же самое с тобой было, когда ты замечал расхождения того, чему тебя учили, с тем, что ты чувствовал. Это порождает неуверенность и страх, и это вполне обычное дело. Это нормально.
Клео уже познакомился с понятием нормы, и это знакомство было непростым.
— Когда канон возводится в статус непреложной истины, то покушение на него может показаться угрозой всеобщему благополучию. В чём только этого самого нечестивца не обвинят при этом, если расхождение будет слишком сильным! В богохульстве, колдовстве, одержимости демоном, попытке пойти против божьей воли... Такие люди, и правда, могут представлять опасность для общества, но эта опасность заключается в первую очередь в нарушении целостности мировоззрения и не всегда может привести к чему-то плохому. Когда что-то принимается как норма, то в составляющих этой нормы человек не видит ничего необычного. Если что-то выбивается за рамки этой самой нормы, то это вполне может посчитаться плохим. Просто потому, что оно не такое, как все привыкли. Например, когда Конан облил статуи и несколько образов в храме свиной кровью. С точки зрения правоверного ингернца это плохо. Очень плохо, поскольку является признаком неуважения к Церкви, богам и первопредкам. Большим признаком неуважения. Хотя это всего лишь заменяемые изображения, а не сами боги и первопредки.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
