Стоит Свеч книга 2

— После рождения первой серии туунгят, у нас будет передышка — сказала Амариллис. — Мои инженеры уже усердно работают, пока что не совсем автономны, но достаточно близко к этому, чтобы я могла оставить их на недельку.

— Возможно, в этот раз я воздержусь от участия— сказала Фенн. — Позагораю, посмотрю аниме, не буду подстреливаться или разрубаться, в том духе.

— Мне руку отрубили — сказал Грак. — Я не жаловался.

— Если мне отрубят руку, она будет утрачена насовсем — сказала Валенсия.

— Технически мы можем положить её в лёд а затем воспользоваться хирургией, чтобы присоединить обратно, с использованием Земных антибиотиков и лекарств, чтобы гарантировать, что она исцелится — сказала Амариллис. — Но ты выбудешь из дела очень надолго, даже если операция пройдёт успешно.

— Разве ты не просто используешь некое ниндзюцу, чтобы уклониться от атаки? — спросила Фенн.

— Не все битвы возможно выиграть, не пострадав — сказала Валенсия.

— Ну, стоит признать, на спаррингах ты надираешь мне задницу — сказала Фенн.

Я видел несколько этих избиений в спортзале. Фенн была быстрее и сильнее, с эльфийской удачей на её стороне, но Валенсия была намного, намного лучше как боец. Это было немного нечестно по отношению к Фенн, поскольку её личным доменом превосходства была стрельба из лука, но у Фенн были практически все возможные преимущества, включая рост, длину рук, и (едва) вес. Фенн не победила ни разу, хотя определённо становилась лучше. (Может, звучит покровительственно, но я реально гордился Фенн, что она продолжает держаться. У неё имеется тенденция отступать, когда что-то не получается, что, полагаю, было реакцией на эльфийский культурный запрос на совершенство).

— Я голосую за Стеклянные Поля — сказал Грак.

— Больше не голосую — сказала Валенсия, сложив руки.

— Можем мы попочевать на лаврах? — спросила Фенн. — К тому же, мы даже не вернулись к нашей кампании Аркес.

— Мы и так уже почиваем на лаврах — ответил я. Она взглянула на меня, нахмурившись. — Это правда. Амариллис — единственная, кто реально работает.

— Работы достаточно для любого желающего — сказала Амариллис.

— Я ухаживала за локусом, и пыталась восстановить свою связь с цветами в саду — сказала Солэс, положив на своё место фрагмент паззла. — Я думаю, что заслуживаю толику отдыха.

Она мимоходом глянула на меня.

— Мы сравниваем то, о чём не жаловались? Я, в конце концов, умерла.

— Ну, тебе стало лучше — сказала Фенн.

Я вздохнул.

— Я не пытался сказать, что мы не заслуживаем передышки, или что относительный простой...

Амариллис коротко рассмеялась.

— ...для некоторых из нас не был заслужен или необходим, особенно со скопившимися месяцами в плате времени, и не хотел обесценить проводимую народом работу, но... с Бетель здесь будет легко просто бросить наши высшие цели, и осесть в роскоши. Я не хочу этого делать.

Как только я это озвучил, маленькая часть меня заметила "Вообще-то, типа, хочу".

— Меня устаивают эти колени для лежания — сказала Фенн. Протянула руку погладить свернувшегося на ней кошака. — Есть в этих коленях что-то такое.

— Данжн Мастер накажет сидение на месте — сказал Грак.

— Я прошла свои восемь месяцев почти чистого сиденья на месте, совсем не пострадав — сказала Амариллис. Вернула часть внимания к своей работе. — Я начинаю доверять интерпретации взглядов Данжн Мастера Джунипером.

— Должны быть пределы — сказал я. — В смысле, если только всё это не превратится в совсем другую игру, что, полагаю, возможно, очень сложно сделать настолку, где игра в том, чтобы управлять поместьем, или королевством, или что там. Игровая система не заточена под массовые бои, так что все сценарии, в которых есть массовые сражения, делаются абстрактными, а реальный гемплей слэш нарратив — о маленькой отважной группе приключенцев, делающей те вещи, на которые реалистично способны маленькие команды.

Я помедлил.

— По крайней мере, это то, как я всегда делал.

Сказать по правде, я отдалялся от Земли. Воспоминания приходили не так свободно, как тогда, когда я только прибыл на Аэрб.

Было сложно свести вместе Утера и Артура, но когда я пытался, всегда возвращался к этому. Подросток с Земли, окунувшийся в этот другой мир, не имеющий рядом ничего и никого из дома кроме того, что мог извлечь из своих воспоминаний. Он провёл всю свою взрослую жизнь на Аэрбе. Моя рабочая теория была в том, что он не был одержим Тифф, и рисовал её не из-за давней неувядшей любви; вместо этого она была воплощением ностальгии, воспоминанием столь старым, что могло быть просто сном. Он рисовал её, чтобы сказать себе, что да, действительно существует такое место, "Земля", это не было ярким сном. Но Утер жил свою жизнь на полном ходу, всегда одно приключение за другим, даже в те времена, когда он основал свою империю, так что годы ощущались не как годы, а как десятилетия, более отдалёнными... и он остро ощущал тягу к своему детству, что проходило в этом далёком, эфемерном месте под названием Земля. И эта же теория включала в себя то, что Утер искал в Безграничной Яме: дом.

Ничто из этого не оправдывало то, что он сделал с Бетель. Возможно, ничего из этого даже не было верно. Мне было тошно думать об этом, и я сочувствовал Артуру и ощущаемой им боли, и раздражался из-за отсутствия ответов о том, что с ним случилось. Я на самом деле не знал, кем он был.

— Нам лучше не отправляться в приключение просто чтобы было — сказала Фенн. — Но, говоря о приключениях просто чтобы было, можем мы наконец сыграть в Аркес? Мы все здесь, нам больше нечем заняться, моя кампания давным-давно готова, и я знаю, что у Джунипера тоже готово, если мы захотим сыграть в его. Мэри?

— Я... да — сказала Амариллис. Она принялась сортировать бумаги. — Дайте минутку разложить по папкам, я могу выделить два-три часа.

— Ну, с самым сложным разобрались — сказала Фенн. — Грак?

— Да — сказал он. — Джунипера? Или твоя?

— Вообще-то — сказал я — Бетель и Вал же раньше не играли в ролёвки, так что я подумал, что нам стоит начать с чего-то быстрого и простого, что сможем быстро пройти?

Я наклонился и поцеловал Фенн.

— Давай, вставай.

Она пробормотала что-то про "уютно", хоть и была той, кто затеял игру, и в итоге встала, чтобы мы могли подойти к большому столу, где как правило обедали. С полным контролем Бетель над силами рюкзака, горячая еда появлялась прямо перед нами, как заказывали. Валенсия, что становилось типичным, говорила, что это в точности как в Хогвартсе. Для нашей импровизированной игровой ночи были подготовлены банки газировки и пакеты чипсов.

— Новая игра? — спросила Солэс, усаживаясь за стол. У неё на стуле имелась подкладка, так что она могла положить руки на стол. — Мне нравились Аркес.

— В Аркес были упрощённые правила, но не настолько упрощённые — сказал я, оглядывая всех собравшихся. — Бетель? — спросил я комнату.

Она появилась за столом на своём стуле, который был столь же иллюзорным, как и её тело. — Я слушаю — сказала она.

— Всегда слушает — пробормотала Фенн.

— Мне не особо есть дело до ваших занятий сексом — сказала Бетель. — В моих комнатах сотни персон занимались сексом.

— Ну, мне есть дело — сказала Фенн.

— Разве? — спросила Солэс. — Как я припоминаю, ты весьма открыта в своей любви.

— Да уж, они были — сказала Амариллис. Она уселась рядом с Солэс.

— Если народ знает, это... а, пофиг — сказала Фенн. — Я не собираюсь из-за этого смущаться. Но когда кто-то активно наблюдает, слишком уж такое чувство, что с нами кто-то третий. Мне такое не нравится.

Она взглянула на меня.

— Я понимаю — сказал я. Я не соглашался, но понимал. Локус может (вероятно) видеть всё в своём домене, но, похоже, той же ментальной реакции у Фенн это не вызывало. Я думал, что Фенн действовал на нервы тот факт, что это Бетель. Наш новообретённый дом идеальна, царственно, и могущественна, как эльфы, что посчитали её недостойной, когда она подросла.

— Вы говорили о другой игре? — спросила Валенсия.

— Угу — сказал я. — В Аркес упрощённые правила, но со сложной стороны упрощённого, если в этом есть смысл. Я думал, что мы можем разогреться с чем-то, где один стат, одна кость, то, что называется "Одностраничная игра". Есть несколько, из которых можно выбирать, которые я знаю достаточно хорошо, чтобы не нужно было вспоминать, и Бетель сможет ухватить правила. В Медовой Краже вы все разные медведи и у вас два стата, Медведь и Преступник, которые используются для всего, эм, Лазеры и Чувства вероятно перевести не удастся, поскольку оно основано на Стар Трэк, и то же, вероятно, относится к Настоящий Каннибал Шиа ЛаБеуф, который...

— Стоп — произнесла Амариллис. Её голос был резким. — Никто не говорит.

— Че... — начала было Фенн.

— Нет, стоп. Никто не произносит ни грёбаного слова — сказала Амариллис. Её глаза были расширенными. — Инфоугроза. Не говорите, не обдумав каждое произносимое слово, никаких существительных, придерживайтесь сотни самых используемых энглийских слов.

Она встала со стула.

— Нам нужно быть готовыми воевать, есть шестьдесят процентов вероятности, что большинство из нас будут мертвы в следующий час, начинайте облачаться в доспехи, немедленно.

Фенн выглядела так, словно готова что-то сказать, но она взглянула на Валенсию, которая встала со своего стула и приняла стойку, которая была мне знакома по их спаррингам. Что бы там ни хотела сказать Фенн, она передумала, и принялась выгружать из своей перчатки доспехи и оружие. Я практиковался быстро снаряжаться, но это всё заняло какое-то время. Большинство из нас будут мертвы в следующий час. Я попытался обдумать, что я говорил, чтобы получить контекст угрозы, с которой мы сейчас имеем дело.

— Барьеры не сработают — сказала Амариллис, облачаясь в латы неподвижности. Она говорила быстро, почти не делая вдохов. — Обереги не сработают. Препятствия не сработают, чистая убийственная мощь не сработает, магия будет отброшена или будет лишь частично успешна, ни одна из известных реликвий не может его остановить, и он масштабируется к любой угрозе. При первой инвокации слова есть шестидесятипроцентная вероятность того, что он появится, и если он появится, нам однозначно хана... нет, Джунипер, не записывай ничего.

У меня в руке был карандаш, но я бросил его по её слову.

— Могу... я... думать? — спросил я, осторожно измеряя каждое слово. Могу я думать об имени, которое тебя напугало? Я продолжал застёгивать свой доспех. Шиа ЛаБеуф. Дерьмо.

— Думай сколько хочешь — сказала Амариллис. — Поддерживайте протокол речи, ничего не писать.

Она слегка вспотела, возможно из-за усилий стремительного надевания полных лат. Валенсия, в платье, но без своей брони, помогала ей надевать латы неподвижности.

— Шестьдесят процентов, что он придёт, сорок, что нет — сказала Амариллис, когда шлем закрыл её лицо. — Я объясню потом, если смогу.

Я был достаточно уверен, что уже знаю, что происходит.

* * *

— Вы прибыли в избушку Крэйга на уикэнд, готовые к игорной ночи, но не зная об ужасной судьбе, ожидающей вас — сказал я. Мы были в доме Артура в ночь Хеллоуина, слишком взрослые для выпрашивания сладостей. Каждый из нас захватил с собой пакет конфет, которые сейчас были разбросаны по столу. Свет мы выключили, и играли при свечах.

— Страашно — сказал Крэйг, закатив глаза.

— Это и было страшно — сказал я. — Были разные мелочи, знамения, старик, предупреждавший на заправке, запятнанный кровью знак, мимо которого вы проезжали по грунтовке, о котором вы подумали, что это просто сбили какую-то зверушку, изданный радио при включении звук, очень похожий на болезненный вопль, после чего радио закоротило.

Я подготовил это заранее.

— Но вы почти сумели забыть все эти дурные предзнаменования и предвкушали приятную ночь в компании друг друга. Камин трещит рядом. Внезапно беседа оказалась прервана стуком одного из окон.

— Ветер, должно быть? — спросила Тифф.

— Возможно — ответил я, слегка улыбнувшись.

— В любом случае, как я говорил — сказал Артур — мой отец достал мне эту клёвую книжку на арамейском, и я собираюсь чутка прочитать.

Он прибег к голосу персонажа, чуть выше, немного больше в нос, классически-нердский.

— Могу я быть вооружён? — спросил Реймер.

— Ничем не поможет — ответил я.

— Серьёзно? — спросил Реймер.

— Просто погружайся в жанр, Реймер — сказала Тифф. — Правила фильмов ужасов. Пушки никогда не бывает достаточно, он сверхъестественный. Подходишь к телефону, линия мертва. Подходишь к полицейскому, сидящему в своей машине, обнаруживаешь, что его горло перерезано.

— Погодите — сказал Артур. — Забудьте про книгу на арамейском, я отлучусь в туалет.

— Туалет? — спросил я.

— Мы вдали от цивилизации в потрёпанной избушке — сказал Артур. — На дворе тёмная штормовая ночь.

— Ладно — сказал я. Я не описывал погоду, и не вдавался в подробности об избушке.

— Я хочу начать это подобающе — сказал Артур. — Я стою у зеркала, закрываю глаза. Я произношу это медленно, ускоряясь с каждым разом. Шиа ЛаБеуф, Шиа ЛаБеуф, Шиа ЛаБеуф! Что-нибудь произошло?

— Ты открыл глаза? — спросил я.

— Угу — Артур улыбнулся.

— Он стоит за тобой, полностью голый, его борода пропитана кровью — сказал я.

* * *

После часа ожидания Амариллис решила, что пора заговорить.

— Мы не знаем, имя это, или просто слово — сказала Амариллис. — Джун? Имя или слово?

— Имя — сказал я, стараясь говорить как можно меньше.

— Если использовать его, появляется мужчина — сказала Амариллис. — Не всегда. Около шестидесяти процентов.

Она дрожаще вздохнула.

— Если произнести трижды, появление гарантированно.

— И тогда? — спросил Грак, чьи слова были так же тщательно отмерены, как и мои.

— Он начинает убивать — сказала Амариллис. — Иногда десятками, иногда сотнями. Зависит от того, кто есть поблизости. Он очень силён. Он двигается настолько быстро, насколько ему нужно. Что перед ним не поставь, он вырастит новую силу, чтобы разорвать или обойти.

Она вздохнула.

— Думаю, если бы он приходил, уже был бы. Мы можем расслабиться.

Она села на свой стул, обмякнув. Я тоже вернулся на свой стул, оставаясь в своём доспехе и не ощущая облегчения.

— Для ясности — медленно произнёс я. — Это было имя после...

— Нет — сказала Амариллис. — Не повторяй ничего. Я сама это сделаю. Ты сказал "настоящий", затем "каннибал", и затем имя. Не произноси его прямо или по буквам, не пиши его, не пытайся его кодировать, не передавай его кому-либо, целиком или по частям, через любой медиум или уровень криптографии.

— Ладно — сказал я, сглотнув. — Насколько это — я попытался сообразить, как сказать одним словом — слишком много осторожности?

Я был уверен, что нам нужно беспокоиться только из-за имени, а использование простого языка для разговора — просто паранойя и напоминание очень осторожно продумывать каждое произносимое слово.