Именно о Ронни Салли вспомнил первым делом, отчитывая Алекса за пренебрежение к себе.
— Ничего они мне не сделают, — грустно усмехнулся Алекс. — Они прекрасно понимают, что мой труп всё испортит и начальству и им самим. Когда создавалась система договоров, сразу было чётко оговорено — ни в коем случае не допускать нанесения тяжёлых увечий, которые нельзя будет объяснить простыми бытовыми причинами, чтобы вставить в отчёт и больничную карту. Так что не волнуйся за меня так, это уже не первый случай. Отлежусь. Сегодня мне не так уж и сильно досталось. Бывало и хуже.
— А остальные? Они тоже через это проходили? — Салли снова вспомнил декана.
— В той или иной степени. На самом деле настоящих извращенцев на базе не так уж и много. В основном просто бьют за нерасторопность или сморщенный нос.
— Но как они сюда попадают? Разве на стадии психиатрического освидетельствования это не выявляют? Меня тестами чуть в могилу не загнали!
— Не всё можно выявить сразу, а большинство извергов летят с катушек уже здесь, почувствовав вкус вседозволенности. Сама обстановка способствует этому. После того, как вновь зашевелились остатки подполья, все базы, подобные нашей, были переведены в усиленный режим, количество увольнительных резко сократилось, поэтому сюда и едет в основном молодёжь, у которой гормоны вовсю играют — семейные стараются надолго не задерживаться. Помню, был один грязный случай... Был у нас тут лейтенант-бета, приехал с мужем. Симпатичный такой парнишка, почти такой же, как ты... девятнадцать лет всего... И на него положил глаз один из охранников. Он уже давно пар не спускал, а тут этот парень. Ну, он его и прижал в уголке во время течки — стащил у коменданта запасной ключ и проник в офицерский корпус. Спустя несколько лун все заметили, что парень уже с животом ходит, рожать готовится. Ну, родился ребёнок, но не бета, а альфа. В нашем лазарете. Тут-то парень со слезами и признался в изнасиловании. Когда узнал, что забеременел, пришёл в ужас, поскольку в ту течку его муж как раз собирался куда-то ехать, провёл с ним первую ночку, а на следующий день его это самое, да ещё и подловил, гад, в самый удобный момент. Что, если ребёнок не от мужа? Так и вышло. Молчал, поскольку надеялся до последнего. А тут такой сюрприз. Скандал разразился. Лейтенант бесновался, требовал казнить мерзавца... Ну, нашли этого гада, отдали под суд. А с ребёнком-то что делать? Решили в приют отдать. Папа молодой вроде всё понимает, мужа ни в чём не укоряет, а с сыном расстаться не может — своя кровиночка всё-таки, первенец. Постоянно мне жаловался. Кончилось всё просто ужасно. — Алекс болезненно скривился. — Прихожу я к ним — по хозяйству помочь и просто поддержать — а парень уже холодный на постели лежит, сына к себе прижимает. Сперва малыша задушил, а потом сам какой-то отравы наглотался. Наше начальство потом год отписывалось.
— Кошмар... — Салли едва не выронил аптечку, представив себе эту жуткую картину. Чтобы омега убил собственного ребёнка? Да быть того не может! В прессе как-то писали о подобном случае, прогремевшем на весь Ингерн буквально пару лет назад, но того омегу признали душевнобольным и поместили в психиатрическую клинику... Пресса тогда вовсю распиналась, строя догадки по поводу мотивов убийцы.
— Да уж. После этого случая и вышло негласное распоряжение, что за личных омег полную ответственность несут их хозяева. Если кто-то серьёзно пострадает, то выговором не отделаешься. А наши-то вполне вменяемые в основном, не дураки. Стараются между собой разбираться. Помнишь, хозяин Сирила на днях едва не пробил голову своему приятелю? А отписались, что пива перепили и повздорили.
— А Сэллинджер? Почему он за тебя не вступается?
— Зачем, если я не жалуюсь? Да и другие знают, что у меня ребёнок больной, и мне работа до зарезу нужна.
— А как Ронни на базу-то попал? — Салли убрал аптечку в шкаф и вернулся к другу. — Ты здесь уже одиннадцать лет, а Ронни девять... Здесь что ли родился?
— Да. Я с его отцом здесь познакомился. Прекрасный был человек, хоть и альфа... — Алекс неожиданно просветлел — словно солнечным светом изнутри озарило. Даже голос изменился — приобрёл какие-то особые нотки. Неказистый уборщик в одно мгновение преобразился во вполне симпатичного парня, даже запах слегка усилился, став ещё мягче и нежнее. Уборщик коснулся старого шрама на своей шее, отогнув воротник рабочего комбинезона, и Салли понял, что это метка альфы. — Рон Тайлер. Открытый, благородный... ласковый... Наше знакомство плохим получилось, но тогда-то он на меня внимание обратил. Когда я понял, что его интерес ко мне — это не просто так, то сперва не поверил. Ты же видишь, какой я с виду. Но Рон сказал, что его покорил мой запах. Что из-за него он не решился меня тронуть, а потом присмотрелся и понял, что мы должны быть вместе. А когда мы впервые поцеловались... — Алекс даже глаза прикрыл, вспоминая. — Мы встречались тайком, любились в укромных местах. Во время ближайшей течки он постоянно навещал меня в изоляторе, а потом я сказал ему, что у нас малыш скоро будет. Я боялся, что Рон меня бросит, а он обрадовался. Потом мы быстро поженились... — Алекс вытащил из-под воротника цепочку, на которой висели два тонких обручальных кольца, и показал Салли, с болью и теплом поглаживая самое большое. — Мой Рон был пилотом, и после свадьбы ночью привёл меня на стартовую площадку. Мы полночи катались на вертолёте... Начальству объяснил, что хочет передо мной похвастаться своим мастерством, а заодно на лапу дал, чтобы оформили, как ночной тренировочный вылет. Всё мечтал о том, как мы уедем отсюда, он устроится в частную компанию-перевозчик, мы будем жить в приличной квартире, растить нашего ребёнка, а то и не одного. Мы были так счастливы... И тут авария. — Алекса будто придавило, запах притих, и в нём прорезались горькие нотки. Салли придвинулся ближе и приобнял его за пухлые плечи. — Был простой тренировочный полёт, Рон отрабатывал стандартную программу из фигур пилотажа, заходил на очередной вираж, и вдруг что-то отказало. Когда мне сообщили, мне стало плохо. Я слышал шум со стороны взлётно-посадочной площадки, чувствовал, что что-то случилось, но отказывался думать о плохом до последнего... а тут... Это спровоцировало преждевременные роды. А когда Ронни родился, ко мне пришли из комендантской и предложили заключить договор. Тогда во главе службы не Тостер стоял, а Грут... редкий циник. Поскольку мой Рон погиб, мне, конечно, положена кой-какая компенсация, сказал он тогда, но поскольку я теперь кормящий и не смогу работать, меня придётся уволить. А это значит "освободить жилплощадь". Мы же в офицерском корпусе жили — Рон был лейтенантом. А куда мне с ребёнком? Кто меня на работу возьмёт? У меня же никакого образования, кроме общего школьного, а на приличную работу точно не возьмут — сына оставить не с кем. Вот Грут мне и выдал полный расклад. Показал документы, в которых было чётко расписано, сколько положено в качестве пособия по уходу за ребёнком — я потом сам проверял — сколько стоит снять хотя бы маленькую комнату в городе, сколько денег уходит собственно на ребёнка... Никакого пособия с компенсацией за Рона не хватит, даже если я найду надомную работу — за то, что я могу делать, сущие гроши платят. Можно, конечно, сдать ребёнка в Дом Малютки, а самому его навещать, да только забрать его оттуда будет практически невозможно. А оттуда одна дорога — в детдом, и не факт, что тебе позволят собственного ребёнка забрать, даже если нормально устроишься.
— Откуда знаешь? — Салли слушал, холодея.
— Я сам детдомовский. Мой папа Талли не один год пороги обивал, пока смог меня домой забрать... А мне тогда уже двенадцать лет было. Обычно мы, "совята", выправляемся к началу созревания, а я как был серой мышью, так и остался. Но сколько папа мотался по инстанциям, пока ему уступили! Видимо, эти болтания его и подкосили — он же ещё и работал... — Голос уборщика снова сел. — Я едва-едва успел аттестат получить, как у него сердце не выдержало. Работодатель отказался оплатить похороны, и я, прибавив себе в заявлении недостающий год, взял небольшой кредит в банке, чтобы справить папе достойные похороны. Понятно, что ни о какой учёбе и речи не было — надо долг отдавать. Я пахал на трёх работах, как проклятый... Потом надорвался, заболел, остался без работы, набежали проценты. Кое-как выбил отсрочку... А потом сюда попал. Долг сумел погасить как раз перед тем, как своего Рона встретил. Думал, что всё, кончились мои мытарства, да не тут-то было.
— Тебя повязали этим договором.
— По рукам и ногам, — кивнул Алекс. — Дали отсрочку, пока Ронни не подрастёт, а потом я заключил свой договор. До этого мы жили на полном обеспечении. Скромненько, но нам хватало на двоих. И остальные помогали. А потом выяснилось, что Ронни тяжело болен. Уж не знаю, как наши медики это проглядели... А остальное ты знаешь.
Салли только ошарашенно головой потряс.
— Как же так? Ведь государство... оно же обязано помогать... Мы за что налоги платим?!!
— Это Система, Салли. Её выстраивали долго. Слишком много народу с неё кормится, она им нужна. А основная задача этой системы — строить ловушку для нас, омег. Знаю, звучит как глупая теория заговора. Какие ещё ловушки в наше прогрессивное время?! Но если внимательно приглядеться к тому, что есть, ничего другого в голову не приходит.
— Но ведь в Конституции прописано равноправие всех типов... и закон...
— Конституция? Закон? — презрительно фыркнул Алекс. — Всего лишь слова. Тут всё гораздо хуже. Как приберусь, пошли ко мне, я тебе всё объясню. Всё равно по домам пора, поздно уже... — Алекс смягчился и улыбнулся. — Да и Ронни будет тебе рад. Когда вчера Дензел заглянул — просто проходил мимо — малыш так обрадовался!
— Давай помогу. — Салли поднялся с кресла. — Тебе сейчас лучше не перенапрягаться.
Ронни действительно был рад приходу "дяди". Разговоры пришлось отложить, поскольку малыш твёрдо был намерен рассказать все последние новости, показать свои новые рисунки, много и с удовольствием рассказывал о вчерашнем визите Дензела, отчего у Салли начало гореть лицо и ёкнуло в груди. Сразу вспомнилась их первая встреча, и почему-то захотелось увидеть парня снова. Салли с удовольствием посидел с малышом, пока Алекс принимал душ и готовил ужин.
Ронни был прекрасным ребёнком. Судя по сохранившейся у Алекса фотографии, мальчик и в самом деле получился в покойного отца — русый, курносый... Очень симпатичный. Его отец в сравнении с мужем-омегой казался настоящим красавцем. И ведь они действительно любили друг друга — невозможно так притворяться, как запечатлел на свадебном снимке фотограф. В очередной раз Салли задумался, какими будут его собственные дети и от кого — ведь рано или поздно это произойдёт обязательно. Не хотелось повторить судьбу Алекса и других омег из обслуги. В их школе учились ребята, которых тоже воспитывали отцы-одиночки, но Салли не знал, каково им было — своих проблем хватало. Теперь, узнав кое-какие подробности, омега задумался. Если уж омегам, находящимся на законном положении, приходится нелегко, то как же решали вопрос с детьми подпольщики? Может, поэтому его кровный папа и решился оставить его у Воронов? И Лексус был решительно настроен оставить Салли себе — первый взял на руки, когда тот родился...
Отлучившись за стаканом воды для мальчика, Салли, случайно услышал, как сквозь шум воды из душевой доносятся тихие всхлипы. Встревожившись, он едва не ворвался внутрь, чтобы убедиться что с Алексом всё в порядке. Может, парень и утверждает, что привык, но ведь он не железный и не бесчувственный. Невозможно всё это терпеть так долго!.. Тем не менее из душа Алекс вышел спокойным.
Наконец Ронни уложили спать. Салли наблюдал, как Алекс возится с сыном, и радовался за него. Хоть что-то хорошее в здешнем чистилище есть... Алекс был очень заботливым и любящим отцом. Как только мальчик заснул, омеги перебрались на кухню.
— Так что там за ловушка? — спросил Салли, получив чашку с чаем.
— Ты никогда не обращал внимание на то, что наша раса не слишком вписывается в окружающий мир?
— В каком смысле? — не понял Салли.
— В школе на уроках биологии нам рассказывают про то, что большинство живых существ в нашем мире разделены на два типа, имеющих серьёзные анатомические различия либо сочетающих в себе признаки обоих типов. А наша раса разделена на три схожих типа, и омеги стоят особняком.
— То есть?
— Ну вот, смотри. Есть альфы и беты. Они — носители семени, от которого рождаются дети. Различаются только набором внешних признаков и специфической чувствительностью — альфы почти все здоровые, с ярко выраженными клыками и обладают обострёнными зрением, слухом и нюхом — и степенью одержимости при спаривании с омегами во время течек. По сути же они одинаковые, разве что беты не так агрессивны и более сдержанны и расчётливы. И есть мы — омеги. Наша основная задача — вынашивать и рожать детей. Для этого наш организм и приспособлен... вроде бы. Однако у некоторых из нас то и дело проявляются признаки альф и бет, у всех без исключения омег тоже вырабатывается семя, но в столь малой концентрации и при такой низкой потенции, что для зачатия детей этого недостаточно. И наше семя совершенно нежизнеспособно. Чтобы не допустить токсикоза, мы тоже вынуждены стимулировать себя время от времени, чтобы "прочиститься", как это называют. Во время течки прочистка получается сама собой — сексуальное возбуждение, вызванное бешеной выработкой гормонов, выбрасываемых в кровь, отлично решает эту проблему. Оргазм перед сцепкой — и всё. Омеги, способные для полноценного зачатия детей от сородичей, рождаются очень редко и не считаются нормой. Тогда зачем Флоренс даёт нам это при рождении?
— Так ведь учёные говорят, что это отмирающие признаки — рудименты. Что когда-то давно омеги могли и рожать и зачинать детей своим, но функция первичного зачатия потом начала отмирать, атрофироваться.
— А почему? Атрофия, согласно научным теориям, происходит из-за ненужности тех или иных органов, либо при серьёзных генетических отклонениях либо по причине каких-то болезней. Что такого могло произойти, что мы начали утрачивать эту функцию? Потому-то её и взяли на себя полностью альфы и беты.
— Пока неизвестно.
— Ладно, оставим это на совести несовершенства современной науки. Тем не менее, есть железный факт: мы, омеги, — единственное средство для продолжения рода нашей расы. Без нас альфы и беты рождаться не могут. И если бы все омеги могли зачинать детей друг от друга, то альфы и беты стали бы просто не нужны и вскоре вымерли — омеги предпочли бы рожать детей друг от друга. Не так нервотрёписто.
— Никогда об этом не думал... — удивился Салли.
— То-то и оно. Поехали дальше. Вы проходили внутреннее строение животных-млекопитающих?
— Конечно.
— А ты обращал внимание на то, как устроена их репродуктивная система?
— Ну... в нашей школе этот раздел был уж очень коротеньким. Так, пара абзацев и поясняющих картинок — ровно настолько, чтобы понять, что она отличается от нашей. И отличается серьёзно.
