Омегаверс Путь наверх (неполный вариант)

Геральд любил, когда они останавливались в таких комнатушках. Просто, ничего лишнего, много свежего воздуха... если на задворках не образовывались горы грязи от вылитых помоев. Здешние жители поступили умнее — они выделили неподалёку особое место для этого, и омегам не лень было туда ходить с вёдрами. К тому же рядом с домом был разбит небольшой общинный огородик с двумя плодовыми деревьями, в котором уже ковырялись двое омег и несколько ребятишек, обихаживая аккуратные грядки.

Ближе к вечеру Резенхайм куда-то ушёл, и Геральд, заскучав, достал нож и начал упражняться с ним, оттачивая способы прокручивать его в ладонях и перебрасывать из руки в руку. Нож был довольно старым, заметно сточенным, балансировка отвратительная, но Геральд старательно упражнялся, зная, что не раз придётся иметь дело с подобными — новый добротный нож стоил недёшево. Наигравшись с ножом, "волчонок" прикрыл створку слухового окошка, разулся и начал упражняться в рукопашном бою, повторяя и отрабатывая способы держать равновесие. Резенхайм не раз доказывал, что если ты удержишься на ногах, то бой, считай, уже наполовину выигран, и Геральд старался постичь это искусство в совершенстве. Он старательно представлял себе, как его атакуют с самых неожиданных сторон, и отражал эти воображаемые атаки, балансируя то на одной ноге, а то и вовсе на кончиках пальцев или пятке. Он так увлёкся, что не сразу заметил, что за ним внимательно наблюдают сквозь щёлку в деревянной двери. Если бы чужак случайно не чихнул...

Геральд действовал стремительно, и уже очень скоро в его руках бился омежка лет одиннадцати. Он бы заверещал на весь дом, но Геральд успел зажать ему рот ладонью.

— А ну, цыц! — Омежка послушно замолк, и Геральд ослабил хватку. — Подглядываешь?!

— Я не сам — мне хозяин приказал, — пропищал мальчишка.

Геральд увидел на его тонкой шейке рабский ошейник и всё понял.

— А как зовут твоего хозяина?

— Аластор. Он кузнец. Я по хозяйству помогаю, в кузнице прибираюсь и по поручениям бегаю. Не бей меня, пожалуйста!

— Не буду, — вздохнул Геральд, отпуская его. Мальчишку и без того часто шпыняли — на его лице ещё виднелись следы побоев. Ох, и несладко ему, наверно, живётся... — Тебя как зовут?

— Синица. — Омежка опасливо отодвинулся, и Геральд перекрыл ему выход. — Ну, отпусти.

— Не сейчас — я ещё не всё спросил. Тебя послали узнать, что я буду один делать, да?

— А что ты делал? — В голосе Синицы проскочило любопытство. — Плясал?

Геральду стало смешно.

— Нет. Это для того, чтобы потом хорошо держаться на ногах, если толкнут или подножку поставят — я ещё только учусь драться.

— Ну... я пойду... — Синица попытался проскочить под рукой "волчонка", но снова не получилось удрать. — Чего тебе ещё?

— Расскажи про своего хозяина. Он участвует в боях?

— Раньше участвовал. Сейчас своих сыновей готовит. Их двое — Купер и Шеринфорд.

— Ого, какое у второго имя богатое! — фыркнул Геральд.

— У тебя тоже, — слабо улыбнулся Синица. — Я слышал его от хозяина. Тебя так твой хозяин назвал?

— Нет, я сам выбрал. Раньше меня звали просто Меченый. — Геральд прислонился плечом к стене.

— Из-за... этого пятна? — Глаза омежки тут же уставились на то самое пятно.

— Ага. Родился я с ним. Противное, да?

— Не очень, — дёрнул плечом Синица. Он быстро перестал бояться Геральда и тоже прислонился к стене. — У моего хозяина есть приятель, который чуть не сгорел по пьянке. У него остался ожог, и он куда страшнее. А как тебя твой хозяин называет?

— По имени. Мне с ним повезло.

— Счастливый ты, — печально вздохнул Синица.

— А хочешь, я тебе имя придумаю? — предложил Геральд.

Синица на это только лохматой головёнкой качнул.

— Я раб. Мне настоящее имя не положено, пока не заслужу.

— А никто и не будет знать. Только ты и я.

— Тайное имя? — оживился Синица.

— Ага. Хочешь?

— А какое?

Геральд задумался, разглядывая нового знакомого. Понятно, что маленький ещё — глаза кажутся несуразно большими, лицо худое, кожа будто просвечивает, тощий. Однако Геральду упорно казалось, что когда мальчик вырастет, то очень похорошеет — глаза приятного цвета, похожего на свежевыжатый яблочный сок, губки пухлые, нос чуток вздёрнут. Вполне себе симпатичный, только недокормленный. Как у всех рабов, у него были коротко обрезанные волосы — русые и немножко торчат. Наверно, завьются, если отрастут.

— Хочешь быть Сигурдом?

— Но это слишком богатое имя для меня! — испугался омежка. — Оно только господам подходит!

— Это просто имя, — не согласился Геральд. — И какая разница, если только мы будем знать? Тебе-то нравится?

— Нравится...

— Ну, и всё. Теперь оно твоё.

Свеженаречённый омежка несколько раз повторил своё новое имя, будто пробовал его на вкус, и всё больше улыбался. От улыбки его личико стало ещё более милым, и "волчонок" порадовался за него. Хороший мальчишка!

— Такое красивое имя... Спасибо.

— Ладно, иди к хозяину. Только не говори ему, что я упражнялся. Скажи, что я просто спал.

— Так и скажу, — пообещал Сигурд, и Геральд выпустил его на лестницу.

Спустя время Геральд решил, что, и правда, стоит поспать. Завтра они с Резенхаймом будут искать ему работу, а для этого не одну улицу придётся истоптать туда-сюда.

Когда Резенхайм вернулся, Геральд тут же всё ему рассказал. Бета и без того был невесел, а после этого рассказа и вовсе приуныл.

— Значит, мне не показалось, что муж Аластора кого-то потерял, — вздохнул он, потирая лоб.

— Бой всё же состоится? — понял Геральд.

— Боюсь, что да. Даже если Сигурд и выполнит твою просьбу. Того, что разболтал Косматый, хватило и без того.

— А кто такой, этот Косматый?

— Альфа. И один из самых известных сейчас вольных бойцов в Ингерне. Он моложе меня, и своей славой я во многом обязан тому, что две наши схватки вышли вничью. Моя болезнь как раз начала возвращаться, но никто, кроме меня, этого пока не замечал.

— Косматый так силён?

— Очень силён. На самом деле его зовут Феликс, он родился в какой-то северной деревне и с малых лет был очень хорошим охотником. Во время одной из зим случайный человек его приметил и уговорил стать его учеником. Тем более, что Адам и Флоренс щедро одарили парня при рождении — он обгонял по росту своих ровесников, отличается обильной волосатостью, чем похож на первопредка... Статуи в храмах помнишь?

Геральд кивнул, припоминая, что как-то они встречали похожего человека. И если это был именно Косматый, то неудивительно, что его наставник так прославился, по сути победив его.

— А как ты смог его победить?

— Наставник учил Косматого использовать только собственную силу и инстинкты. Я же беру умом там, где мне силы не хватает. Важно и то, что многие заметили, что я отношусь к тебе не как к собственности. Пусть ты и носишь сейчас ошейник, все знают, что я не одобряю рабство, а значит, вожу тебя в ошейнике не просто так. И кто знает, что ты будешь делать, когда я дам тебе вольную. Если ты окажешься отменным бойцом, то, по их мнению, у тебя будет два пути — армия или служба у какого-нибудь влиятельного человека. Последствия не предвидит никто. Вот самые беспокойные и хотят посмотреть на тебя побыстрее.

— И... когда?

— Я пока отговорился тем, что мы только-только пришли, устали с дороги, устроиться сперва надо на подработку... Это даст нам немного времени, чтобы понять, кого против тебя могут выставить, и как ты будешь с ним драться. И учти — в полную силу тебе драться нельзя. Как и показывать всё то, чему я тебя уже научил. Рано ещё всем знать, на что ты способен.

— Почему?

— Самые наглые могут попытаться тебя украсть, чтобы использовать в своих целях. Ты даже не представляешь, на что некоторые ради этого способны! Даже ваш Бер покажется добряком в сравнении с ними.

Геральду стало страшно.

— Х... хорошо...

— Сейчас спим, но уши держим на макушке. Завтра я подыщу тебе работу, и там тоже держишь нос по ветру, слушаешь внимательно и запоминаешь самое интересное. Сейчас надо быть особенно осторожными.

— Буду, — пообещал "волчонок".

Резенхайм слабо улыбнулся и потрепал его по голове.

— Вижу, ты всё правильно понял. Молодец.

— Значит... я уже не глупый щенок? — улыбнулся в ответ Геральд — ему всегда нравилось, как наставник его хвалит.

— Ещё очень глупый, но уже не так, как три года назад.

===============II================II==============II==============

Часть третья. СВОБОДА

8.03.1635г. от нач. ВХ

Толпа зрителей, собравшаяся в тесном сарае, окружила двух сцепившихся в схватке альф. Они свистели, кричали. Чаще всего выкрикивали имя одного из бойцов, который уже уверенно одерживал победу:

— Меченый! Меченый!! Меченый!!!

По ошейнику было видно, что этот молодой ещё парень раб, однако мало кто относился к нему как к чьей-то собственности. Этого парня с неприлично длинными тёмными волосами, собранными в хвост, и огромным пятном на лице слишком хорошо знали, чтобы относиться с пренебрежением. В том числе и из-за его хозяина, который стоял тут же, время от времени кашлял, опираясь на дорожный посох, и наблюдал за боем с заметным одобрением. На лице старого беты, заросшем короткой седой бородой, отчётливо читалась гордость, присущая только отцам и наставникам.

Меченый заметно уступал противнику по части роста и величине мускулов. Кроме того, второй боец был старше и опытнее, но гибкий и поджарый, как гончая, невольник брал не столько силой, сколько быстротой, ловкостью и точностью ударов. Помимо всего прочего, он использовал необычные приёмы, которыми прежде славился его хозяин. И использовал с удивительным мастерством.

Вот противник Меченого начал выдыхаться. Он не стал ждать, когда его добьют — отпрянул сам и вскинул обе руки вверх:

— Я сдаюсь!

Меченый тут же перестал нападать и протянул руку, переводя дыхание.

— Хорошо дрался.

— Не так хорошо, как ты, — криво усмехнулся тот, но руку протянул.

Зрители захлопали, поздравляя чужака с победой. Меченый охотно пожал руки всем желающим и взял из рук подоспевшего омеги ковш с водой. Пока он пил, а потом размазывал остатки по своему лицу с небольшой щетиной, омега, восторженно обмирая, смотрел на него снизу вверх. Зрители начали рассчитываться друг с другом, но в деловитость внезапно врезался охвативший старика-бету надрывный кашель. Хозяин Меченого почти складывался пополам, вцепившись в свою палку, и прикрывал рот каким-то лоскутом, спешно вытащенным из кармана. Меченый, забыв обо всём, впихнул омеге в руки пустой ковш и метнулся к хозяину.

— Резенхайм!!! Ты лекарство сегодня пил???

Старик молча кивнул, пытаясь отдышаться, но его тут же настиг новый приступ кашля. Меченый порылся в его заплечной сумке и достал объёмистую флягу, дожидаясь, когда кашель прекратится.

— Вот, хорошо... Выпей хоть немного...

То, как раб тревожится за хозяина, вызвало у многих недоумение. Как и откровенно фамильярное обращение. И только тот самый омега следил за Меченым со вспыхнувшей в глазах надеждой. И не просто так — этой ночью он станет наградой победителю.

За мутным окном светало. Проснувшийся омега сел на постели, зябко кутаясь в одеяло — в комнате было холодновато. Особенно после крепких, но ласковых объятий альфы. Наверно, печь остывает, а до настоящей весны ещё далековато... Сам альфа, уже одетый, стоял у окна, смотрел на розовеющую полоску горизонта, грязный снег на земле и улыбался каким-то своим мыслям. Его длинные волосы уже были аккуратно расчёсаны гребнем и перевязаны шнурком, как во время схватки. Почему он их отрастил? Ведь это неприлично... но так ему к лицу!

— Геральд... — несмело окликнул случайного любовника омега.

— Проснулся? — Альфа обернулся, подошёл и старательно укутал парня в одеяло. — Замёрз?

— Немножко... — Омега смущённо отвёл взгляд. Он не ошибся — Меченый был очень добр с ним и даже сумел доставить настоящее удовольствие. Этот его запах... чистый, лёгкий... Среди тысяч других запахов его ни с кем не спутаешь! Уже от него одного становилось хорошо и спокойно. — Скажи... почему таких, как ты... больше нет?

— Это каких "таких"? — усмехнулся альфа, глядя на него так же, как и минувшей ночью. Приязненно, даже ласково.

— Таких... добрых.

— Вообще-то таких хватает, только не все признаются.

— Почему?

— Времена нынче такие. Ничего не поделаешь — надо как-то жить.

— Вы ведь сегодня уходите?

— Да, нам пора идти.

— Жаль... что я не могу пойти с вами. — Омега смахнул выступившие на глазах слёзы. Он бы пошёл за этим альфой хоть на край света, но...

— У тебя же папа, дедушка и братья, — напомнил Геральд.

— Только из-за них я и остаюсь, а не прошусь с вами, — дрожащим голосом ответил омега и вскинулся на случайного любовника. — Геральд... спасибо.

— Я старался. — Альфа склонился, обнял его, коротко поцеловал... Слеза всё же скатилась по лицу огорчённого омеги, а в его груди тоскливо заныло. — Буду надеяться, что ты всё же встретишь однажды приличного человека, и грязные лапы тебе уже будут не страшны.

— Счастливого пути.

Геральд любил весну. Именно весной, пусть и позднее, его выкупил Резенхайм. Да и вообще, он любил запах постепенно оттаивающей земли и влажного воздуха. Альфа любил наблюдать, как пробуждается после зимней спячки Флоренс. Одного он не любил весной — когда обострялась болезнь его наставника. Услышав, что старик опять надрывно кашляет, Геральд достал из своей сумки флягу с лекарством, вынул пробку, и ему показалось, что настойка пахнет как-то странно. Принюхался и понял — разбавлено. И почему вчера не учуял?!

— Резанхайм, почему твоё лекарство разбавлено???

Старик хрипло рассмеялся.

— Заметил...

— Ты же болен!!! — набросился на него Геральд. — Совсем расхвораться хочешь???

— Я уже давно болен, забыл? И это сейчас неизлечимо. Чую, скоро Безмолвные Стражи за мной придут.

У альфы подкосились колени, и фляга едва не выпала из ослабевшей руки.

— Что?..

— Я ещё не забыл, что со мной творилось, когда меня Ирдис забирал. Я умирал. Ирдис сумел меня выходить, и Безмолвные Стражи отступили, дав мне пожить ещё. Теперь уж они лишний день ждать не будут.

— Но зачем ты своё лекарство разбавляешь?! Куда ты дел деньги на него?

— Откладываю тебе на мужа. Ты ведь ещё не передумал его выкупать?

— Нет... — Геральд растерялся. — И давно ты... откладываешь?

— С тех самых пор, как ты это решил.

— И много уже... насобирал?

— Недурно. Если и этого будет мало, то будем договариваться, но того, кто тебе глянется, мы в любом случае заберём... — Старик снова раскашлялся, и Геральд подхватил его под руку. — Я... я не хочу... чтобы в день моей кончины ты... остался совсем один.

Резенхайм снова раскашлялся, прикрывая рот ладонью, а когда убрал её, то на его руке Геральд увидел капельки крови. В груди похолодело.

— Давно это... у тебя?

— Не очень. Верный знак, что уже недолго осталось. Скоро я начну серьёзно задыхаться, а там уже...