Омегаверс Наследие(ч.1)

Бенджамин выдохнул с облегчением и сгорбился, уткнувшись лбом в кулаки.

— Хвала Светлейшему!

— Я же говорил, — без тени улыбки сказал Бруно.

— Ладно, идите спать.

— Спокойной ночи, хозяин.

— Доброй ночи, господин Бенджамин.

Когда Криденс и Бруно ушли, Бенджамин тоже покинул мастерскую и направился прямиком к комнате Клео, где перед закрытой дверью стоял печальный Гриффит.

— Он плачет, — сообщил домоправитель. — Не стоит беспокоить мальчика именно сейчас — ему нелегко было решиться.

— Знаю. Как думаешь — Клео не передумает?

— Будем надеяться. Покажи ему завтра всё сам и объясни, как получится. Клео смышлёный, он должен понять... если он тот самый. Ты в этом уверен, дорогой?

— Да. Это Клео.

— Значит, он останется. Нужно только набраться терпения и немножко подождать.

Проснувшись утром, Клео долго лежал на спине, пялясь в потолок.

Он передумал. Остался. В странном, но таком притягательном доме. Оставалось только молиться Светлейшему, богам и первопредкам, чтобы его решение не стало ошибочным.

За окном медленно светлело, и Клео понял, что туман тает. Скоро воздух совсем очистится, будто ничего и не было. А была ли попытка побега? Или ему всё приснилось, пока он сидел в комнате, сбежав с завтрака?

Полежав ещё, Клео всё-таки решил вставать. Он ужасно проголодался. Одеваясь, Клео взглянул на подошвы сапожек, в которых выходил из дома, и увидел прилипший песочек и крошки палой листвы. Вздохнул и надел вместо домашних туфель другие — с пряжками. Омеге было ужасно стыдно за то, что он едва не натворил. Здешние обитатели были так добры к нему, а он, тварь неблагодарная, ещё и обокрал их! Надо будет попросить прощения. И разобраться, наконец, что же с домом не так. Про колдунов Клео уже старался не думать. Просто не хотелось.

Одеваясь, Клео гадал — рассказал Бруно про их разговор у задней калитки или нет? Хозяину точно должен был. И как смотреть господину Спенсеру в глаза? А Гриффиту? Томми? Привратникам? Чем его за это накажут боги?.. А что всё-таки там была за книга чудная? Почему Клео не смог ни единого слова в ней прочитать? И почему она стояла в одном шкафу с другой, в которой были такие хорошие стихи?

Голод звал на завтрак всё настойчивее, да и внизу уже становилось шумно — домочадцы проснулись и приступили к своим утренним делам. За окном было пасмурно, накрапывает дождь, а в комнате снова очень тепло. Понятно, почему начали топить сильнее — в последние дни на дворе было не только тепло, но и сухо, а вчера опять начало холодать и сыреть.

В купальне Клео застал Криденса и Томми. Привратник и мальчик напустили в ванну воды и играли с игрушечными корабликами, которые были как настоящие — в доме господина Кондэ имелась пара картин, на которых были нарисованы корабли под парусами, да и здесь тоже было немало подобных изображений. В том числе и на одном из витражей. Про сами корабли Клео узнал от одного из одевальщиков, Стэнли — старичка-омеги, который помогал омегам господина Кондэ одеваться перед выходом к гостям. Этот омега в юности плавал на речных судах, работал в месте, которое называлось "морской порт" и даже хотел плавать в большом море, но попался разбойникам, и его продали. Какое-то время Стэнли менял хозяев, а потом попал к господину Кондэ, где, состарившись, стал обычной прислугой. Стэнли так интересно рассказывал про море... Клео начал присматриваться к игре.

— А теперь дует фордевинд! — воскликнул Криденс и задул в паруса ближайшего кораблика ещё усерднее. Альфа так низко наклонился, упираясь в борта ванны, что волосы свесились на его лицо. Кораблик поплыл в другую сторону. Томми захлопал в ладоши и начал делать то же самое со своим. Кай сидел на бортике ванны и наблюдал за происходящим своими глазками-бусинками.

— Дядя Криденс, откуда ты столько всего знаешь про корабли?

— Так я же родился на корабле в открытом море, — подмигнул малышу альфа, откидывая волосы с лица.

— Что, правда?

— Во всяком случае, так было записано в приютской книге, где я долго жил. Потом мне там надоело, я прибился к баркасу и какое-то время работал с рыбаками.

— А почему в большое море не пошёл? Не захотел?

— Хотел... но кое-что случилось, и после этого меня никто не брал. — Криденс посмотрел на свои руки с засученными рукавами, и Клео заметил, что запястья у альфы изуродованы. Омега похолодел. Неужели Криденс отбывал срок на каторге? За что? Он же такой добрый!

— С добрым утром, Клео! — повернулся к омеге Криденс. Наверняка учуял сразу — альфы отменные охотники и бойцы. Мимо них так просто не проскочишь. Но тогда как Клео умудрился пробраться мимо них ночью?! — Вижу, решил поесть?

— Ну... да... — Клео покраснел и отвёл глаза. Ну, конечно, его же собирались отпустить...

Томми хотел было что-то сказать, но Криденс предусмотрительно прикрыл ему рот ладонью.

— Не сейчас, — погрозил мальчику пальцем альфа. — Сначала Клео должен поговорить с господином Бенджамином.

Клео понял, что все домочадцы знают про его глупый побег, и устыдился ещё больше. Криденс подошёл к юноше и ободряюще погладил по голове.

— Ну, чего ты? Всё же хорошо? Вот и ладно дело. Умывайся. Поговорим потом. Сейчас тебе поесть надо, а на сытый желудок разговор лучше пойдёт. Томми, идём. Воду потом спустим.

Мальчик забрал свою крысу и, оборачиваясь, пошёл за Криденсом. В его глазах Клео совершенно не увидел обиды. Только любопытство и грусть.

Неужели на него никто не сердится???

Все уже собрались за столом, но тарелки по-прежнему были пустыми — ждали Клео. Омега робко остановился на пороге трапезной, теребя кружевной воротник. Сегодня он надел другую рубашку — с широким отложным воротником, открывающим шею.

— Можно?

— Конечно, заходи. — Хозяин, сидевший во главе стола, тут же подскочил и кинулся его встречать. Он выглядел невыспавшимся. Запах беты моментально окутал Клео, унимая страх и притушив тревогу. — Садись. Есть, наверно хочешь?..

Клео послушно сел на своё место, и господин сам начал наполнять его тарелку. Это было сигналом для остальных, и завтрак начался.

— Ты когда-нибудь пробовал рис? Никогда? Тогда советую попробовать. Это очень полезный злак с дальнего востока, а Лука превосходно его готовит. Тебе рыбки положить или отбивную? А что пить будешь — кофе, чай или компот? У нас уродился отличный урожай фруктов, и Гриффит с Лукой варят замечательный компот...

Клео просто молча кивал на всё, не желая спорить с хозяином. Краем глаза он заметил, что за ним наблюдают все и чему-то тихо радуются. Особенно Гриффит. Бруно выглядел таким довольным, словно совершил подвиг. Вот пройдоха!

Клео вознёс благодарственную молитву перед тем, как начать есть, и заметил, как на него все смотрят. Как-то неодобрительно... или показалось?

Начались негромкие застольные беседы о повседневных делах. Клео уже знал, что тепло начинает уходить, и дожди придут надолго, а там и до первых снегов будет рукой подать. Усадьба "Птичье гнездо" вовсю готовилась к зиме.

— Теплицу начали закрывать? — спросил господин Спенсер у альф.

— Да, столбы для вторых щитов уже поставили, — кивнул Джим, подхватывая щипцами с блюд ещё одну отбивную и порцию жареных яиц. — После завтрака закроем как следует, иначе всё перемёрзнет.

— Готовьтесь затопить печь как следует. Не исключено, что заморозки придут раньше.

— Сделаем. Кстати, уголь кончается. Надо бы пополнить запасы.

— Поедешь в Ажан — прикупи на зиму торфа и побольше — он тоже долго горит. И надо будет заготовить обычных дров для каминов, если гости снова приедут.

— Ваш дядя что-то сообщил? — замер Криденс.

— Ещё нет, но мало ли когда им в голову взбредёт прокатиться, — поморщился хозяин. — Стоит быть готовыми заранее.

— Лучше пусть у себя в столице сидят, — буркнул Бруно. — Нам спокойнее будет.

И все с этим согласились. Особенно Лука, Джерри и Гриффит.

Клео, старательно орудуя ножом и вилкой, отметил, что все разговаривают с молодым хозяином уважительно, но как-то очень смело и почти на равных. Томми называл господина Бенджамина Спенсера как "дядя Бен", да ещё в глаза, а за столом даже позволял себе подойти и внаглую что-то спросить, на что хозяин совсем не сердился, а даже поощрял подобное поведение. Может, это из-за молодости господина? Криденс вообще был ему почти ровесником, как и Витас... Гриффит обращался к хозяину откровенно по-отечески, и Клео даже успел узнать, что пожилой омега имеет на это все права. Родитель-омега господина Бенджамина Нэриен — в Птичьем гнезде в ходу было необычное слово "оми" — умер, когда мальчику было около шести лет, от какой-то болезни, и Гриффит растил молодого хозяина как собственного сына, помогая покойному господину Рейвену Спенсеру не только по хозяйству. Гриффит вообще был здесь старожилом, своих детей у него никогда не было, а остальные пришли гораздо позже, и потому их более чем тёплые отношения с барином были особенно удивительными.

Но больше всех поражал Бруно, который разговаривал с хозяином как-то излишне фамильярно, позволял себе не самые приличные колкости. И как только ему всё это сходит с рук?! Всё больше становилась понятна строгость Гриффита по отношению к юному подчинённому. Бруно вёл себя так, словно едва замечает, что является омегой. И никто никогда не делал ему замечаний по этому поводу. Джиму, похоже, это даже нравилось, поскольку позавчера Клео случайно застал их за достаточно жаркой случкой в кресле ХОЗЯЙСКОГО КАБИНЕТА. И Бруно сидел сверху, что Церковью категорически было запрещено! При этом любовники весьма эмоционально переговаривались и смеялись. Это тоже добавляло подозрительности, но тогда Клео не решился войти и сделать им замечание. Интересно, господин Спенсер об этом знает?

— Послал же Деймос ученика! — не выдержал наконец хозяин, но и теперь в его голосе не слышалось гнева.

— Грешны, значит, — ничуть не смутился Бруно, подливая себе компот из хрустального графина.

— В чём? Во всём, что нагрешил когда-то, сто раз успел покаяться! Ты наглеть начал, тебе не кажется?!

— Есть немножко, — согласился Бруно, прихватив из плетёной корзинки пару ватрушек.

— Тут уже не немножко! Я, между прочим, в кабинете на кресле пару пятен нашёл. Опять?

— А что такого? — невинно захлопал глазами непочтительный омега. — Зов Флоренса.

— Я всё понимаю, но разве обязательно это делать в моём кабинете?!

— А где? В мастерской?

— Чтобы вы опять там всё посшибали, как в прошлый раз?! Я вам зачем по комнате выделил? Мало?

Ого, а господин-то давно знает про эти шашни!

— Да мы только пару штативов-то и опрокинули! — возмутился Бруно. — И стол немножко сдвинули...

— Ага, а кто самую большую колбу разбил? Хорошо, что пустая была.

— Не последняя.

— Нормально! Я трачу деньги, чтобы найти качественное оборудование, а некоторые нахалы безбожно пускают всё псу под хвост!

— Так у вас же лишняя всегда есть. И это только один раз было.

— Джим, — повернулся господин Спенсер к младшему привратнику, — умоляю — в следующий раз тащи это недоразумение в комнату, ладно? Дом и так ходуном ходит.

— Хорошо, — не сдержал улыбку альфа.

— Будет кочевряжиться — придави как следует. Совсем распустился!

— И ещё как!

Бруно откровенно надулся. Хозяин повернулся к навострившему уши Клео и заговорил уже с ним:

— Клео, мне тут немного про тебя рассказали... — Омега насторожился. Что именно? И почему хозяин заговорил именно об этом, а не корит за глупую попытку побега? Почему об этом не говорят за столом? — Ты ведь родился в деревне, верно?

— Да, — тихо ответил Клео.

— Как она называется?

— Лисий Брод.

— Лисий Брод... — Хозяин задумался. — Никогда не слышал... Ладно. А что там есть рядом?

— Какой-то город с заводом. — Клео рискнул поднять глаза, но увидел только интерес в глазах хозяина. — Там железо делают.

— А как он называется, ты не знаешь?

— Нет. Там господа живут и большой храм есть.

— А ты видел этот город?

— Да, мы туда на первопрестольные праздники ходили. А потом меня забрали в другой город побольше.

— Сколько тебе тогда было лет?

— Пять, господин.

— А что случилось? Почему ты остался один?

— Голод. Мои родители умерли. И брат тоже.

— Неужели никто не захотел забрать тебя к себе?

— Преподобный Герберт, наш клерик, забрал меня к себе, но он тоже умер через несколько дней.

— И всё? — ахнул Гриффит. Этого Клео прежде им не говорил.

— Да... — Клео вспомнил тот день и съёжился. Даже спустя десять лет вспоминать его было непросто.

Клео, всхлипывая и утираясь, поднял голову и взглянул на людей, стоящих над ним.